– Это другое. Это ж не романтика.
– А что?
– Просто… Хочется тебе помочь. И чтоб ты не расстраивалась больше.
– А почему тебе этого хочется, Рун?
– Вот уж не знаю. Хочется и всё. Видимо… такова моя природа.
– Скоро-скоро я обрету своё могущество, – пропела Лала, с лукавой улыбкой глядя на него. – Ты хоть понимаешь, сколько мне сейчас даёшь магии, Рун? Голова так и кружится, так и кружится, до сих пор не проходит. Не отпусти меня только. А то крылышки не удержат. Мы прям в шаге уже. В шаге! Ах, какая я счастливая! Что же будет, когда ты влюбишься? Даже не представляю.
Она ещё сильнее прижалась к нему.
– Некоторым так мало надо для счастья, – вздохнул Рун.
– А ты разве не счастлив, когда обнимаешь меня, Рун? – сияя, спросила Лала.
– Да счастлив, счастлив, – снова вздохнул Рун.
– Так и должно быть, – улыбаясь, молвила Лала. – Потому что я фея объятий. В моих объятьях счастье для любого. Но быть со мной любому не дано. Лишь избранный. Судьбой. Такой как ты. Заслуживает быть в моих объятьях. Цени же это, глупый.
Она с нежностью посмотрела на него.
– Да ценю я, ценю. Понял я уже, – тихо произнёс Рун.
– Хорошо, – умиротворённо прошептала Лала.
***
Договор со зверями всё же был немалым чудом. Рун вскоре до конца ощутил, что он такое и что даёт. Он привнёс в путешествие по лесу беспечность и простоту. Уже не надо было оглядываться на каждом шагу, следить за хрустом всякой ветки, избегать звериных троп, стараться не оставлять следов, обращать внимание, в какую сторону дует ветер, распространяя запах хищникам. Не надо было слишком соблюдать тишину, сторониться открытых пространств. Они с Лалой говорили в пути, он показывал ей, какие ягоды и грибы ядовитые, а какие нет, как находить съедобные корни и клубни, какие приметы указывают, что где-то поблизости есть ручей или небольшая речка. В местах, где лес становился редким, Лала неизменно брала его за руку и они шли так. Он шёл, она летела рядом. И он всегда удивлялся, насколько это приятно и волнительно. Держать её изящную ручку в своей руке. И он знал – она знает, что ему это нравится. Фея всё же удивительное существо. Полное жизни и жизнерадостности. К ней так и липли разнообразные лесные обитатели. То ёжик подбежит, то белочка спустится с ветки, то лань подойдёт и преклонит голову. То бабочка сядет на ладонь, вызывая у неё очередную порцию восторга красотой крыльев. Лала не могла слишком долго непрерывно лететь, два-три часа, и выбивалась из сил, хочешь не хочешь, надо было делать привал. Но с ней время не имело значения, что идти, что привал, всё было по сердцу. Иногда она подходила к нему и просилась в объятья, иногда он видел, что она хочет, и сам обнимал её. И она всякий раз расцветала безмерным счастьем. И от этого и ему становилось светлее на душе. Рун даже стал расстраиваться от мысли, что скоро всё это так или иначе закончится. Вот придут они в город, маг поможет ей найти путь домой, и всё. А не маг, так кто-то ещё. Ведь она не его, он никто, просто деревенский парень, найдутся иные, кто сочтёт за честь помогать ей – бароны, рыцари, короли. А он лишь мешался бы у них под ногами. К чуду все хотят прикоснуться. К такому точно все захотят. Но он не жалел, что отпустил её, когда поймал. Быть рядом с чудом и владеть им – совсем разное. Владеть ей… было бы неправильно. Не для него это. Хорошо, что она свободна. Но неизбежность расставания с чудом… такая безрадостная.
День пролетел незаметно. Вечером он учил её чистить грибы и лесной картофель, варить похлёбку. Дострогал наконец ей ложку, вышла корявая донельзя, хотел отдать свою, а эту взять себе, но Лала сказала, нет, пусть будет эта, от него ей, как подарок. Она рассказывала ему о разных особенностях жизни в волшебном мире. Какие там красоты, какие обитатели, какая магия.
– А что умеют феи делать в колдовстве? – полюбопытствовал Рун. – Ты же вот не всё можешь наколдовать. А другие феи? Вы все умеете одно и то же?
– Нет конечно, Рун. Все феи разные, – охотно поведала Лала. – Не бывает двух одинаково колдующих фей. И что каждая умеет делать, она и сама не знает точно. У многих фей есть специализация, например, фея исцеления хорошо лечит, а фея леса помогает цвести растениям. Но это лишь значит, что такое волшебство им даётся легче любого иного, вот и всё. Магия, Рун, она переменчива, неустойчива, сейчас ты можешь одно, а через час это уже не можешь, но можешь другое. Фея вдруг понимает, что хочет сделать такое-то чудо и в силах его сотворить в данную минуту. Так это работает. Иногда что-то сейчас сделать легко и не требует излишних затрат магии, а через час трудно и всю тебя опустошит. И даже когда в тебе много магии, только начни колдовать налево направо, сама не заметишь, как быстро сделаешься пустой. Вот почему просить фею сотворить какое-то конкретное чудо жестоко. Она должна творить только на своё усмотрение, что ей сердечко велит. Но чем могущественнее фея и чем больше в ней магии, тем больше она может всего. Спроси могучую фею, может ли она сделать то-то и то-то, и она почти всегда ответит: «да». Однако и могучая быстро иссякнет, если станет творить чары на заказ. Особенно в вашем мире. Здесь волшебство трудно накапливать. Есть лишь одно исключение. Феи объятий. Если фея объятий встречает влюблённого в неё человека, через объятья с ним она обретает неиссякаемый источник великой магии. Она легко пополняет любую потерю магии, а сила магии в ней становится так велика, что и десять прочих фей превзойдёт. Когда ты полюбишь меня, Рун, я смогу почти всё-всё. Нужно лишь помнить, что магия опасна, если творится в угоду корысти. Одари щедрого златом, он станет скрягой, одари доброго силой, он станет жестоким. Магия развращает человеческие души возможностями. Слишком искушает. Феи стараются всегда сами решать, чем одаривать людей, чтобы не навредить им как-либо ненароком. Но коли фея связана договором с человеком, тут уже никуда не деться, тут хозяин велит, а она исполняет. Так что слабая фея даже во благо. Когда она поймана. Она принесёт в мир меньше зла. Некоторые феи совсем не могут творить злых чар. В этом их счастье. Феи объятий могут. К сожалению. Если они испуганы или в гневе. Когда фее объятий делают нечто дурное, ей дано защищать себя. Она может обрушить на обидчика чары или проклятья. Но от того ей будет очень плохо потом. Ну и конечно, если у неё кончается магия, она оказывается почти полностью беззащитна. Феям редко кто желает причинять зло, Рун. Что в вашем мире, что в нашем. Даже самые жестокие злодеи. И всё же есть те, кто способен на это. Потому фее, несмотря на всю её магию, тоже нужен рыцарь, который защитит её. Силой ли меча или трепетностью объятий. Ты мой рыцарь, Рун. Пока ты со мной, мне ни капельки не страшно тут у вас.
– Ну вот, меня и в рыцари записали уже, – поиронизировал Рун. – Жаль, нет у меня ни коня, ни меча, ни доспехов. Один только нож. Зови меня теперь сэр Рун, раз я рыцарь.
– Рун, тебе не нравится, что я назвала тебя рыцарем? – удивилась Лала. – Не любишь рыцарей?
– Да почему. В детстве лишь им себя и представлял. Несбыточная мечта. Не бывает крестьян-рыцарей. Только знатные особы.
– А сейчас всё ещё хочешь быть рыцарем?
– Твоим да.
– Когда я обрету могущество, может и рыцарем сделать тебя смогу. Правда может и не смогу. Не считай это обещаньем, Рун, ладно? Тут надо, чтобы король или герцог какой тебя в рыцари посвятил. Подвиг придётся какой-то для начала придумывать. Чтоб славу обрести. Стать воином великим.
– Рыцари вроде люди чести. Кто ж рыцарем становится через магию? Обман это.
– Ой. И правда. Вот я глупая! – посетовала Лала.
– И ты дала обещанье, что не будешь творить для меня чудеса. Если только ты не хочешь зацеловать меня в конце, – усмехнулся Рун.
– Какой же ты! – Лала покраснела и замолчала, надувшись.
– Прости, не удержался. Больше не буду напоминать тебе о… твоей жертве. Просто иногда забываю, насколько она для тебя серьёзна.
– Забывает он! Только что-то забыть никак не может! Всё о ней и думает, – буркнула Лала. – Знаешь, Рун, это было неправильное обещанье. Надо было сказать, что оно отменится, как только я обрету могущество.
– Жертву ты хотела бы отменить? – аккуратно спросил Рун.
– Жертва есть жертва, и она уже принесена, – произнесла Лала со значением. – Отменить её, значит обесчестить себя. Такое нельзя отменять, иначе это будет обман. Я имею в виду, когда ты меня полюбишь, мои чудеса уже не смогут влиять на магию твоих объятий. И обещание не колдовать для тебя станет бессмысленным.
– Если бы обещанья можно было отменять, они не были бы обещаниями, – покачал головой Рун. – Лаланна, самое большое чудо в том, что ты, прекраснейшая из фей, находишься рядом. О каких ещё дарах можно мечтать?
– Спасибо, мне очень приятно, Рун. Слышать это. И быть с тобой здесь, – мило улыбнулась Лала.
– Хочешь обниму? – предложил Рун.
– Глупый, я всегда этого хочу. Если объятия от чистого сердца.
Он подошёл, сел рядом. Она привалилась к нему, опустив крылышки, он обхватил её руками. Её личико тут же словно вспыхнуло, озарившись счастьем.
– Расскажи мне о себе, Рун, – попросила она тихо умиротворённым голоском, прильнув к нему поуютнее. – Почему ты говоришь, что всегда один? В вашей деревне мало людей?
– У меня родители… не стало их давно, – спокойно начал Рун своё повествование. – Я их даже не помню. Братьев и сестёр тоже нет. Я всегда жил с дедушкой и бабушкой. Дед умер несколько лет назад. Дома одна бабуля. Когда я был младше, повздорил я как-то с сыном деревенского главы. Сильно повздорил. Он взял с собой дружка и пришёл меня проучить. Только я довольно силён всегда был. А ещё когда дерусь, в ярость впадаю неимоверную, как говорят, держите меня семеро. Ну и поколотил их обоих. Он взял в помощь пару ребят постарше. И снова пришёл. Тут я понял, никак мне теперь не победить, решил пусть мне достанется, но и он пожалеет. Ни на кого не обращал внимания, вцепился в него и уже не выпускал. Крепко меня отделали тогда, но и ему очень не поздоровилось. Кажется, он месяц потом из дому не выходил. С тех пор невзлюбила меня его семья. Всего-то какой-то деревенский глава. Но боятся против него идти у нас. А его дочки, сестрички сына главы, стали ещё распускать обо мне разные слухи мерзкие. Однажды шёл я впереди его сестры и ещё двух девушек, одна мне нравилась очень, кстати, в то время. Далеко они были, но ветер дул от них в мою сторону, все их слова до меня долетали, будто рядом я. А они, наблюдая мою спину, обо мне и судачили. Такого о себе наслушался. Много нового узнал. А ещё мой недруг главный с сотоварищами стал пакости разные деревенским творить. Да на меня сваливать. Мол, видели, как я делал, или был в том месте как раз. В общем, меня другие ребята начали сторониться, и взрослые тоже стали особо не жаловать. Считают, злобен я и непредсказуем. А я сказал себе: «чёрт с вами со всеми, вы мне тоже не нужны». Городок у нас маленький, все всех знают, вскоре и там обо мне испортилось мнение. И ничего не докажешь никому. В подмастерье меня не желает никто. В работники брать не хочет. В основном на речке рыбу ловлю да в лесу промышляю по мелочи. Так и живу последние годы. Привык уже, кажется, без людей и нормально. Когда никого нет рядом, мир словно весь мой. Река моя, лес мой. Единственно, заболеешь если или ногу, там, подвернёшь, особо не погуляешь, тогда приходится отлёживаться дома. В морозы тоже зимой. А когда здоров и тепло, одному хорошо, не шпыняет никто, не выпорет, как дядю моего, когда он ошибку допустит в грамоте. Он писарем в замке служит, письма да грамоты барону составляет. Я свободен вроде как. Один раз на разбойных людей наткнулся в лесу, но мал ещё был, и с меня взять-то нечего, не тронули они меня.
– Грустная история, – вздохнула Лала.
– Вовсе нет, – возразил Рун. – Ко всему привыкаешь. Иногда конечно думаю, каково это, быть не одному. Вижу, как парни с девушками гуляют, весело им. А потом смотришь, как у соседей у одних вечно шум да драки в доме, у других дети голодные по лавкам сидят, и ещё подумаешь, одному лучше или с кем-то.
– Ну, со мной детей по лавкам у тебя точно не будет, Рун. А до драк у нас, надеюсь, всё же не дойдёт, – засмеялась Лала. – Всё изменилось уже. В твоей жизни. И ещё изменится. Теперь, когда я с тобой. Привыкай не быть один, Рун. Привыкай быть с феей.
– Придём мы в город, поможет тебе маг, и всё. Незачем привыкать. Но и так неплохо.
– Нет гарантии, что маг поможет, Рун. Я более на могущество надеюсь всё же.
– Лала, всё равно ты со мной не останешься. Даже если домой не сможешь уйти. От меня тебе толку никакого. Я же просто крестьянин. Да и влюбиться в тебя желающих найдётся тьма. Сын барона, думаю, первый будет в очереди.
– Рун, ты всё время забываешь, что я фея, – с укором заметила Лала. – Что мне барон. Мне злато ни к чему. Когда есть магия. А магия в тебе. Зачем, когда есть ты, искать другого?
– С бароном безопасней. И сытней. И он галантный. Вроде бы. Как тебе нравится. И что если я всё же не влюблюсь в тебя? Тогда начнёшь искать другого?
Лала полуобернулась к нему, одарив озорным взглядом:
– Тогда начну. Но ты полюбишь. Точно. Я же фея. Я знаю. А если не полюбишь. То сам и будешь виноват во всём. Тебе что, чего-то не хватает во мне, Рун? Красоты? Изящества? Женственности?
– Может любви.
– Любовь нужна лишь тем, кто уже любит, Рун. Не сочиняй надуманных причин. Не переживай ты так, магии от тебя с каждым разом всё больше. О чём это говорит? Что я всё глубже в твоём сердце. Оно уже почти моё, Рун. Ещё день-два. И всё. Совсем потеряешь голову от меня.
– Жду не дождусь, – полушутя проронил Рун.
– Я тоже, если честно, – разулыбалась Лала.
– Ну что, давай ложиться?
– Давай, – кивнула она.
Рун встал.
– Спокойной ночи, Лала.
Лала с удивлением посмотрела на него.
– Мой рыцарь, – сказала она иронично, – мне кажется, как будто ты удумал лечь не со мной, а поодаль слегка. Итак прошлой ночью мёрзла одна без магии. Ты мне пообещал, помнишь ты это, Рун?
– Страх как неловко, – признался он.
– Ну, это если придумывать себе бог весть что. Я фея, Рун, мне нужны твои объятья. Тебе меня, что, жалко приобнять? Пока ты спишь. Мы же не пара, мы друзья, я фея, которой нужна твоя помощь. Она в объятьях. Тебе придётся это делать теперь всегда, пока я с тобой. Хотя конечно ты можешь и отказаться. Силой я заставить не могу. Да и не хочется. Я просто тебя прошу. Мне очень-очень надо. Так что?
Рун вздохнул:
– Как лучше лечь? Ну, чтоб удобно было. Тебе и мне.
– Ах, если бы я знала, Рун. Давай ложись, а я пристроюсь как-нибудь.
Он лёг на спину, она попробовала прилечь рядом, положила голову ему на грудь и тут же подняла снова с озабоченным видом:
– Ну, я так не засну. Когда у тебя так грохочет там. Повернись ко мне на бок.
Он послушался. Она тоже легла лицом к нему, так что они оказались глаза в глаза, придвинулась как можно ближе, приобняла ручкой.
– И ты меня приобними, – промолвила она.
Он сделал.
– Удобно? – спросила Лала.
– Вроде да, – кивнул Рун.
Она с умиротворённой улыбкой уставилась на него:
– Хорошо. И магия. И счастье. И тепло. Чем плохо, Рун? Я счастлива. А ты?
– Жестокая ты девушка, – улыбнулся Рун.
– Рун, я не девушка, я фея, – произнесла Лала очень мягко. – Пойми же разницу. Я та, что нуждается в твоей заботе. Но не как девушка. Как фея объятий. Думаешь, мне было всё это легко принять. Думаешь, в волшебном мире нормально всем обнимать друг друга? Когда мне в детстве рассказали, кто я, знаешь я как сердилась. Я даже гневное письмо написала.
– Кому? – с недоумением поинтересовался Рун.
– Природе, кому же ещё. Мне все твердили, какая у меня удивительная природа. Только мне почему-то придётся постоянно обнимать невесть кого невесть зачем. Я говорила, фигушки, не стану я, не буду. А я ведь очень упрямая, знаешь ли. Мне говорили про то, что для феи объятий объятия подобны счастью, а магия, полученная от них, завораживающе прекрасна, как ничто на свете, что я сама её захочу всем своим существом, стоит лишь почувствовать один раз. А я сказала: «нет, и всё». Мне говорили про могущество и величие, а я отвечала: «как-нибудь обойдусь». У меня ведь есть и гордость, и честь, и достоинство. Тяжело всё это принять девушке. Даже если она фея. Но они и правда прекрасны. Объятия. И особенно, магия от них. Невозможно им сопротивляться. Да и нет желания. Это словно сопротивляться пению ангелов или свету в своём сердце. Я приняла это, Рун, и смирилась. Как только впервые получила магию от тебя. И теперь следую своей природе. Я та, кто я есть, ничего тут не сделать. Прими и ты меня такую, какая я есть, прижми к себе и обогрей магией своих объятий, как ту что очень нуждается в них.
– Я постараюсь. Правда, – тихо заверил Рун. – Принять тебя такой, как есть. Единственно, меня смущает, вот придём мы ко мне домой, там бабуля, а мы раз, и вместе в кровать. Я и фея. И даже не женаты. Ей же не объяснишь. Людям не объяснишь. В лесу это одно, а в селениях другое. Не по себе становится.
– Рун, ну я же не умру, если буду спать одна. Мне тоже бывает стыдно. Там мне придётся как-то обходиться. Когда чужие рядом. Но здесь ты мой. Мой рыцарь.
– Как славно мы легли, – заметила она после недолгого молчания, глядя на него. – Глаза в глаза. Можешь любоваться на меня, пока я сплю, я разрешаю. Быстрее влюбишься. Я серьёзно.
– Может и полюбуюсь, – добродушно согласился Рун, – Если больше нечем будет заняться.
– Рун, давай договоримся, – внимательно посмотрела на него Лала. – Есть важное, о чём ты должен помнить. Что я не девушка, а фея. И мы не пара, а друзья. Обнимай меня, сколько хочешь, но всё остальное нельзя. Три правила. Касаться с нежностью, ну ласкать то есть, нельзя. Целовать строго нельзя. Давать волю рукам… ни за что нельзя! Если нарушишь, ты меня очень обидишь. Знаешь, я может даже не стану тебя проклинать, если ты так поступишь. Не хочется. Но я с тобой уже никуда не пойду. Если ты не уверен, что удержишься, нужно спать раздельно. Я не хочу, чтобы всё закончилось… так грустно.
– Верь мне, прекраснейшая из фей, – твёрдо заявил Рун, – Никогда я не сделаю ничего такого, что оскорбило бы твою честь.
– Я верю тебе, мой рыцарь, – очень серьёзно произнесла Лала.
– Я рад, Лала. Только не называй меня так часто рыцарем, хотя бы пока не наколдуешь мне доспехи, ну и не запишешь себе в долг одну лишнюю жертву, – улыбнулся Рун. – А то правда смешно как-то звучит для деревенского парня. Рыцарь. Кто услышит – обхохочется. Я Рун.
– Всё никак забыть не можешь о жертве, да? – с пробивающейся сквозь счастье иронией поглядела на него Лала. – Прям заклинило тебя, Рун. Не думай о ней так много, а то, смотри, с ума сойдёшь. Угораздило же меня пообещать.
– Знаешь, я пожалуй приму твою жертву, даже если не влюблюсь, – усмехнулся Рун. – А то столько разговоров о ней. Надо ж узнать, что она такое.
– Твоё право, – умиротворённо молвила Лала. – Я даже не сомневаюсь, что примешь. Надеялась бы что откажешься, не стала бы и обещать. Всё по-честному.
Она зевнула.
– Совсем тебя разморило от счастья, я вижу, – мягко сказал Рун. – Ну, закрывай глазки, красавица, и засыпай, а я на тебя немного полюбуюсь ещё. Мне, похоже, не скоро уснуть получится.
– Ты очень хороший, Рун, – проговорила Лала сонно. – Знаешь ты это?
***
Утром Лала была само воплощение счастья. Пока Рун возился с костром, она сидела, напевая еле слышно, поглядывала на него озорно и расчесывала свои золотистые волосы невесть откуда взявшимся гребешком. Волосы у неё длинные, чуть не до колен, работы было много.
– Видишь, Рун, – проронила она с улыбкой, – как приходится страдать из-за тебя. Из-за глупого обещания. Не было бы его, сейчас бы гребёночка сама без меня всё сделала. Лишь прикажи ей.
– У тебя волосы всё время точно только что вымытые, – заметил Рун. – Удивляюсь прямо. И сама сияешь всегда чистотой, словно и не по лесу идём.
– Я же фея объятий, Рун. Будь я замарашкой, кто меня полюбит? Фее магии надо совсем чуть, чтобы чистоту поддерживать. Вот если кончится магия, могу стать и замарашкой.
– Мыться совсем не надо? – подивился Рун.
– Нет. Я люблю купаться. Но мыться мне не надо. Пока есть магия. Грязь и пыль ко мне не пристают. Дождик не прикасается. Тебе, Рун, кстати, тоже мыться нет нужды, пока ты со мной. Мои объятья очищают.
– Правда? Здорово! – порадовался Рун. – Ещё один твой дар.
– Так, Рун, – она встала. – Сейчас я тебя попрошу, а ты должен пообещать сделать.
– Обещаю, – отозвался он с готовностью.
– Ещё не зная что? – на её личике отразилось недоумение.
– Плохого ты не попросишь, – пожал плечами Рун.
– Спасибо, мне приятно. Мой рыцарь, – тепло произнесла она. – Рун, мне нужно, чтобы ты не оборачивался и не смотрел на меня, пока я не разрешу.
– Всего то? Ладно, – согласился Рун охотно. – А чего вдруг?
– Хочу вот платьице сменить. Магии у меня теперь много, благодаря тебе, тратить её особо некуда, можно и попробовать наколдовать другое. Не могу же я всё время ходить в одном и том же. Только не вздумай даже говорить, что я задолжаю тебе… лишнюю жертву. При крайней необходимости мне колдовать можно, а эта необходимость всегда крайняя. Для девушки.
– Да ладно, колдуй, тем более, это ж не для меня колдовство.
– А для кого же? – удивилась Лала. – Волков я что ли собираюсь очаровывать по-твоему? Как раз всё для тебя, Рун.
– Ну спасибо, коли так. А это долго? Много времени займёт?
Лала задумалась.
– Не знаю. Может минут пять. Только… – она смущённо замолчала. – Только я в бытовой магии не сильна. Мне дома одежду колдовать не приходилось. Хотя для фей наколдовать себе наряд. Как правило не сложно, говорят. Просто… есть чуточку опасность… что я останусь совсем без ничего. Тогда тебе придётся зажмуриться крепко накрепко и обнимать меня, пока я не накоплю ещё магии.
Рун покраснел. Лала тоже.
– Так может… лучше не надо, Лала? – с надеждой предложил он. – Ты выглядишь прекрасно и сейчас. Мне кажется, тебе бы позавидовала любая из принцесс нашего мира.
– Очень надо, – твёрдо возразила Лала. И вздохнула. – Когда ж ты наконец уже меня полюбишь, Рун. Ну в самом деле. Другой бы всё отдал за такой шанс, мечтал бы, во сне грезил, а этот: «может не надо», – передразнила она. – Нужно всё же как-то брать тебя в оборот. Воображай там себе меня. И надейся. Я разрешаю. Только не поворачивайся, ладно? Пожалуйста.
– Лала, ты мне очень нравишься, – мягко сказал Рун.
– Я знаю, милый Рун, – ответила она тепло. – И ты мне. Очень. Но «нравиться» не то же, что «любить». А мне нужна любовь.
– Наверное ты просто слишком торопишься, – решил приободрить её Рун. – Мы друг с другом знакомы всего ничего. Дней-то сколько прошло с момента нашей встречи.
– Наверное. И всё же. Мне надо стать ещё красивее.
– Красивей некуда, ей богу.
– Спасибо, Рун. Но вот увидишь, есть. Я обещаю. Всё, отвернись пожалуйста.
Он сел к ней спиной и стал глядеть на деревья. Прилетела сойка, расположившись на ветке невдалеке. Поправила пёрышки, а затем с интересом уставилась туда, где должна была находиться Лала. «Ну вот, ей можно, а мне нет. Счастливая», – подумал Рун. И удивился таким своим мыслям. – «Правда, посмотреть-то хотелось бы. Ещё как. Боже, как же я к ней уже привык. И кажется, так и должно быть, и так будет всегда. Но не будет. Точно. Может подольше идти по лесу? Помедленнее? Более длинным путём. Растянуть дорогу на лишний день или два. Нет, никак нельзя. С ней поступать подобным образом. Это выйдет подлость. Итак неплохо. Всё-таки хорошо ведьма деду посоветовала. Про семь дней. Удачно».
Лала вдруг вскрикнула негромко.
– Что, Лала? – с обеспокоенностью осведомился он.
– Не то! – досадливо пояснила она. – Не оборачивайся, Рун. Я ещё не закончила.
Минуты шли за минутами. Рун устал сидеть, но терпеливо ждал. Сойка давно улетела.
– Ну всё! Смотри! – вдруг услышал он довольный голосок.
Он встал, повернулся. И обомлел.
– Ну как? – спросила Лала смущённо и радостно.
– Богиня, что ещё сказать, – со вздохом молвил Рун.
– Ну, если ты не влюбишься теперь, то я уж и не знаю, Рун. Придётся к ворожеям обращаться. Чтоб зелья приворотного сварили. Ведро.
– Знаешь, Лала. Я не думал. Что в мире может быть такая красота. Мне всё же повезло увидеть это в жизни. Не каждому дано поди. И это не комплимент какой-нибудь. Я просто правду говорю. Что вижу.
Она, улыбаясь, припорхнула к нему и обняла сама.
– Спасибо Рун, – сердечно отозвалась она. Стояла и сияла счастьем.
У Руна вдруг заболело в груди. Пронзило что-то. Как будто озаренье. Он вдруг понял – всё это сплошной обман. Не её. Она не может быть фальшива. Она фея. Обман здесь в его ощущении, будто он для неё важен. К любому на его месте она чувствовала бы то же самое. Кто бы не находился здесь и не обнимал её, она сияла бы точно так же. Любой бы счастлив был обнять такую красоту. Любой бы счастлив был ей помогать. Ну или многие. А значит, все они её бы счастьем заряжали. А она стояла бы вот так с любым из них и млела. Замени его сейчас на кого-то другого, ничего бы для неё не изменилось. Она бы и не заметила. Она вроде бога, который любит все свои создания одинаково. Или мамы множества детей, в равной степени дарующей заботу всем своим чадам. Она не друг. Она высшее существо. Но она и не должна быть ему другом. Не обязана. Она фея, попавшая в беду. Дружба ведь не плата за помощь. Просто для него объятия значат много от того, с кем они, а для неё нет. Она так устроена. Обнимая её, ему казалось, он нашёл кого-то близкого, родного. Кому нужен он и именно он. Но всё это самообман. «Скорей бы уж дойти до города, и пусть наши пути разойдутся», – подумал он с грустью. – «Свободу обрести. Всё вернётся на круги своя. Показалось на мгновенье, что я больше не один. Но я один. Уж лучше быть действительно одному, чем вот так. Намного лучше. И спокойней. Не столь тяжело. Надеюсь, маг поможет ей вернуться. А если не поможет. Что ж, придётся и дальше быть с ней. И терпеть. Она не виновата. Я виновен, что смог её поймать. Мне и расплачиваться».
Лала посмотрела на него в недоумении:
– Рун! Сейчас что-то очень изменилось в тебе. В сию минуту. Очень сильно. Что случилось? И магии кажется уменьшилось. Я что-то сделала не так?
– Всё в порядке.
– И взгляд как будто стал опечаленным, – заволновалась она.
– Всё нормально, – Рун вздохнул поглубже, избавляясь от щемящего чувства в груди. И оно отступило.
«Сердце», – подумал он, – «дай ей больше магии, стучи сильнее от того, что она рядом. Пусть хотя бы один из нас будет счастлив».
***
Довольно скоро Рун понял, насколько наивно было надеяться скрыть свои новые чувства к Лале. Изменения в их отношениях стали проявляться практически сразу. Никто из них не подавал виду. Но они почти перестали разговаривать. И совсем перестали обниматься. Он не хотел обнимать её по своей инициативе, потому как был уверен, что уже не сможет сделать это без фальши, не сможет изобразить радость от объятий. Да и притворно изображать радость было бы мерзко. Но он знал, если она сама подойдёт, ему будет в радость дать ей то, чего она хочет. Но Лала не подходила. Сначала она как будто грустила, чуть-чуть, что-то неуловимое было в глазах, а затем просто стала безразличной. Рун точно знал, что обидел её, и обидел очень сильно, и что она должна не понимать причин произошедших с ним перемен – постаралась стать красивее для него, делала это от всего сердца, и бац, в награду такое. И ничего уже не исправишь, и никак не объяснишь, а начнёшь объяснять, только обидишь ещё больше. Что тут можно объяснить. Это очень угнетало его. И он совсем не знал, что делать. Не притворишься же, будто всё как раньше. Он ради неё и притворился бы, но знал, что не сможет её обмануть, сделает только хуже. Слишком уж хорошо она умеет чувствовать. Его отношение к ней.
Они вышли на берег большого лесного озера. Надо было пополнить запасы воды. Лалу обрадовало озеро, она опустилась с крыльев на ножки, подошла к воде, потрогала её рукой.
– Какая тёплая водичка. Можно мне искупаться, Рун?
– Да, конечно, – кивнул он. – Я отойду подальше, чтобы тебя не увидеть ненароком. Только… как мы потом встретимся снова? Надо решить. Я же не могу прийти сюда проверить, одета ты уже или нет. Лишь ты можешь прийти ко мне. А вдруг ты меня не найдёшь? Надо выбрать место, где я буду, чтоб ты точно знала.
– Рун, – произнесла Лала спокойно. – Ты слыхал когда-нибудь сказку про то, как прекрасная фея решила искупаться в озере, а сметливый рыбак забрал её одежду, и не отдавал, пока она не согласилась выполнить три его желания? А третье было, чтоб она вышла за него замуж.
– Нет, не слышал, – покачал головой Рун.
– Просто я бы не хотела оказаться в подобном положении. Вдруг тут есть рыбаки.
– Ты магией можешь проверить, есть они здесь или нет?
– Я бы предпочла поберечь магию. Мало ли для чего она может понадобиться, – поведала она чуть опечаленно.
– И как же быть?
– Ну, тебе придётся посторожить моё платье, но не смотреть на меня. Я знаю, ты не посмотришь, ты не станешь меня огорчать. Намеренно, во всяком случае. Посторожишь ты его, Рун, или тебе будет слишком скучно сидеть тут на бережку и ничего не делать?
– Мне будет приятно посторожить его для тебя. Купайся сколько хочешь.
– Спасибо, мой добрый Рун, – мягко поблагодарила его она. – Я не буду слишком долго.
Рун уселся поудобней спиной к озеру. Вскоре Лала положила рядом с ним свою аккуратно сложенную одежду, и он услышал, как она заходит в воду, а затем как плывёт. Поначалу она была вроде бы поблизости, затем стала отдаляться, и звуки от неё постепенно совсем затихли. Минута проходила за минутой, кажется уж и час миновал, а она всё не возвращалась. Рун начал сильно переживать. Что как она утонула? Впрочем, навряд ли, она же умеет парить. Даже в воздухе просто висит при желании. Попала в беду? В сети запуталась рыбацкой? Хотя откуда в этом месте взяться сети. Но мало ли. И ведь не пойдёшь же её искать, когда она в чём мать родила. Но если не вернётся, идти придётся так или иначе. И что тогда? Когда её найдёт, обидит тем ещё сильнее.
Внезапно его мысли прервал тихий всплеск. Рун было с облегчением выдохнул, ожидая, что Лала сейчас подлетит, но вместо этого сзади раздался незнакомый женский голос:
– Эй, парень.
– Кто меня зовёт? – с удивлением отозвался Рун, не решаясь повернуться.
– Русалка тебя зовёт. Обернись уже. Поговорить надо.
Рун пару секунд раздумывал, опасаясь, что Лала именно сейчас будет возвращаться. Однако всё же послушался. Это и правда была русалка. Девушка, с длинными зелёными волосами, в чешуе, с большими глазами. Высунулась из воды по пояс и глядела на него строго. Рун никогда не видел русалок прежде. Даже не знал, что они есть в их краях. В любой другой момент он несомненно оторопел бы от такой встречи, но сейчас его ум был занят другим: