Золоту – жизнь, человеку – смерть

Бандиты, старавшиеся прорваться через плотный огонь, были в упор расстреляны, другие стремились вернуться в хутор и там спрятаться. Здесь им преградили путь крестьяне.

Соскочив с лошадей, они залегли, со всех сторон меткие выстрелы старых охотников косили бандитов. Стоило чуть поднять голову, и смертельный выстрел настигал врага.

На небольшой возвышенности в густом кустарнике притаилось около десятка бандитов. На предложение майора сдаться, они выстрелили, откуда доносились их голоса. Крестьяне ползком подбирались к бандитам, несколько охотников полезли на деревья и оттуда вели меткий огонь. Оставшиеся в живых, повесили носовой платочек на винтовку и вывесили белый флаг. Крестьяне подбежали к сдавшимся пленникам, подняли с земли раненых, требуя немедленного суда.

– Сейчас мы вас, сукины сыны, прикончим, ваши дни сочтены.

Двое сдавшихся в плен и трое раненых стояли в окружении крестьян. Подошел майор.

– Что вы хотите делать?

– То, что они делали с нами.

– Но нельзя без суда. Их должен судить суд.

– Медведь будет судить, а не суд.

Подняли связанных крестьян, увезенных из хутора, развязали и попросили рассказать майору, что они делали в хуторе, и стоит ли их оставлять в живых.

– Многих избили, все лучшее забрали. Люди остались без одежды и пищи.

– Одежду и пищу вернуть, а их можете своим судом судить.

– Не расстреливайте меня, я расскажу, где Мыськин прячет награбленное. Здесь среди белых камней его логово охраняют человек двадцать, я был там, оставьте в живых. Сам лично проведу!

– Этого оставьте, а остальных заберите. Подошли разведчики, увели на допрос бандита, знавшего дорогу в логово Мыськина.

Вторая часть банды была разбита полковником Заревым. Главаря банды не удалось поймать, он убежал с горсткой преданных ему людей и скрылся. Получив известие, что из второй части банды никто не ушел, а в хуторе держат пленного, знающего дорогу в логово Мыськина, полковник оставил свой отряд и поехал к майору.

Зарев подъехал к хутору, когда крестьяне получили обратно забранное у них зерно и одежду, ловили разбежавшийся скот, лошадей, коров, овец.

– Господин майор, когда он может показать нам дорогу к этому Мыськину?

– Говорит логово на видном месте и далеко оттуда видно.

– Нужно ночью окружить, а днем брать. Местные жители говорят, что среди тех пещер, где он прячется, есть ходы, уходящие далеко в лес.

– Кто из крестьян знает эти ходы? Можно ли по ним пройти в логово бандита?

– Большой риск, связанный с жизнью. Один взрыв гранаты и вход может завалиться.

Старые охотники-проводники молча смотрели на майора. Они были рядом со смертью майором, но такой ли у него полковник?

– Посмотрите на их лица, полковник, они нам полностью не верят, наверное, боятся, что вы их туда пошлете.

Полковник подошел к охотникам, сидевшим за столом, махнул своему помощнику: «Принеси водки и закуски».

Хозяин дома принес водку и сибирских пельменей.

– Присаживайтесь поближе. Сначала перекусим, а потом продолжим разговор.

Покушав и налив чай, полковник говорил только о бое, в котором он заставил бандитов сдаться, а главарь сбежал, как трус.

– Но я его найду, и он больше вас тревожить не будет.

– Вот, что дорогие мои старики. В начале войны я дома покинул отца и мать, жену и детей. В дороге настигла меня революция, и я никак не могу попасть домой. Четвертый год иду, и все встречаю препятствия, кто-то мешает мне идти. Помогите мне дойти домой!

– Покажите мне лазейку к вашему бандиту и грабителю и, я сам впереди своих людей пойду к нему. Мне нужно моих людей обуть, одеть и в сохранности привезти. Каждый день меняется власть, что новый город на пути, то новая власть.

– Перекрестись, что пойдешь сам!

Зарев подходит к висящим в углу иконам, становится на колени и крестится.

– Я за тобой, – сказал старик-охотник, а ты, сынок, садись на лошадь и скачи домой, если что-то случится, скажи свату, чтобы всем хутором пришли нас отрывать, может, помилует нас господь бог и не завалит полностью.

– Не бойся, старик, я везучий, тонул в болоте – не утонул, взрывался на мине – не взорвался. Ну что, старик, если суждено, буду заживо погребен. Успех гарантирую сто процентов, только без единого выстрела. Заберу у всех до единого патрона.

– А чем будете воевать, господин полковник?

– Штык и кинжал – верное оружие в ночном бою, тишина больше пугает врага, чем свист пуль.

– Верю, господин полковник, вам и вашим людям, я уже был раз с ними в бою, они дисциплинированы. Думаю, что в опасном месте стрелять не будут.

Зарев отбирал добровольцев и лично их проверял, винтовки, пистолет, гранаты. Только не стрелять. Несколько раз показывал старик добровольцам, рисуя на песке, где опасен выстрел.

– Вы, отец, испытали это на себе, что нельзя стрелять?

– При сильном шуме начинаются обвалы. Старые горы, висящие камни.

Разведка доложила, что остаток банды Мыськина скрылся в своем убежище. Оставлены наблюдатели, которые наблюдают за ними и ведут вокруг разведку.

Оставив хутор, разделил отряд сначала на две группы, потом, подойдя ближе к тайнику Мыськина, на четыре.

Вдалеке было видно, как среди камней ходили часовые. Около ручья бандиты мыли лошадей.

Отобрав полсотни человек, полковник пошел впереди, за ним старик. Проход все сужался, подошли к небольшой норе.

– Нужно эти двадцать метров проползти, потом такой же ход, как мы прошли, за ним огромная пещера, там сидит Мыськин. Пещера имеет три коридора, все три коридора забиты награбленным. У них два выхода. Один, через который мы идем, и второй к реке. Там сейчас он завален. Но по пути к реке можно безопасно проехать на лошади, потом по открытому месту и в лес.

Зарев нырнул в нору, за ним все остальные. Он увидел перед собой двух сидящих бандитов, за ними свободный широкий ход к их цели. Он вынул нож и тихо пополз, оба бандита мирно беседовали меж собой. Один наклонился назад и стал доставать табак, второй протянул к нему руку…

Медленно один за другим выходили заревцы из норы, они были все черны и грязны.

– Не пылить, не толкаться.

Еще прошло минут пять, вместо мыськиных часовых стояли заревцы.

Отряд Мыськина был разделен на три группы. Каждая группа сидела у костра, готовила еду. Приятный запах мяса доносился до заревцев.

Разделив отряд на три части, они подползли ближе к бандитам. Полковник дал сигнал, быстро вскочил и скомандовал:

– Сдавайтесь! Руки вверх!

Внизу в сосновом бору сидели охотники, недалеко от них находились связанные бандиты и их главарь Мыськин.

Старый охотник крикнул рядом сидящему около Мыськина бандиту: «Лезь, привяжи за вон ту толстую ветвь», и бросил ему веревку.

Тот испуганно подхватил веревку и полез на дерево.

Показал на двоих: «А вы, становитесь раком под деревом».

Те встали.

– Вставай, поднимайся, – сказал он Мыськину.

Тот поднялся и отошел к стоящим на коленях задом к нему его соратникам.

– Становись на их задницы и подтолкни его, – буркнул старик, вешавшему веревку.

– Уберите задницы!

Подходит крестьянин, уколол обоих в зад, те откатились в сторону, ветвь чуть согнулась, и на ней повис Мыськин.

– А с этими что делать? – спросили охотники у Зарева.

– Дарю вам!

Пополнив запасы пищи, переодев своих солдат, Зарев вместе с майором двинулись в сторону Екатеринбурга, обходя белогвардейские отряды, наполнявшие леса. Чем ближе подходили к Екатеринбургу, тем чаще встречали мелкие отряды рабочих и крестьян. Они спешили скрыться в лесу от восставшей контрреволюции и чехословацких мятежников. Они шли по пятам Зарева, потом он оторвался от них на сотню километров.

Еще сутки и отряд Зарева вступит в Екатеринбург.

– Что будете делать, полковник, вы уже дома?

– Распущу отряд и – к своим, домой.

– А вы, майор, к своей цели ближе?

– Думаю, что да!

IX ВСЕ МЫ СМЕРТНИКИ!

Полковник построил свой отряд. Его солдаты молча стояли и смотрели, как несколько раз он обошел их. «Зачем построил, что ему нужно от них и почему так долго молчит?»

– Уговор наш не забыли?

– Нет, господин полковник, не забыли!

– Когда я вас собирал по лесам Тобола, всегда говорил, что я с вами только домой, потом наши пути расходятся. Одни раньше уходили домой, другие позже уйдут. Сегодня настал прощальный час, более сотни из вас после долгого пути, наконец, вернулись в свои края. Час ходьбы и вы на окраине города. Возьмите на повозках свои вещи, а вместо них, оставьте винтовки. Мы их схороним… Не забывайте, вы идете домой не как дезертиры, а как демобилизованные солдаты. Вы отслужили верой и правдой царю-батюшке, а теперь пора взяться за свое любимое дело. Только не играйте в войну, не влезайте ни в какую банду, не гонитесь за легкой наживкой. С вами я прошел длинный путь, вы видели много обруганных и опозоренных крестьян. Могучих и сильных главарей банд нет. Жива, только, правда. Так живите правдой, за правду идите в бой.

Заревцы получали свои вещмешки, вешали на седло, на плечи и группами уходили из отряда.

Около сгоревшей мельницы и покинутого крестьянами хутора, заревцы вырыли яму и спрятали в ней оружие и боеприпасы.

Полковник со своим помощником и шестью доверенными людьми последними вышли из леса. Через полчаса они догнали майора. Капитан вынул пистолет из-за пазухи, наставил на Леонида.

– Что следил за нами, монархическая шкура, вам где, велено быть в это время?

– Вам не жить долго, капитан, вы сильно стали горяч, спрячьте пистолет, мы находимся на большевистской земле. Уберите пистолет, капитан, и уезжайте. До свидания, дружище, до встречи в лучшее время. А сейчас – домой!

Полковник остался один на один с майором.

– Вы говорили, майор, что спешите в город, так в чем дело?

– Пошли, покажу!

Выехали на дорогу, на ней стояла подвода с двумя солдатами майора.

– Это мои товарищи Соловьев и Корженев.

– А это что? – Полковник показал на груженую подводу.

– Это то, что нам нужно будет дома.

– Я приказывал…

– Вы, господин полковник приказывали, а я дело делал. Мои люди были два дня тому назад у вас дома, ваша семья голодает, нет ни крошки хлеба, нечего и не на что купить на базаре. Жена с детьми все променяла, что было в доме.

Полковник удивленно смотрел на майора.

– Хотите этим меня купить?

– Спасаем, а не покупаем, повозки с дровами уже на полпути к вашему дому. Через час ваша жена будет знать, что вы сегодня будете дома.

Улицы были пустынны и безлюдны. Редко какой прохожий перейдет улицу и скроется в ближайшем доме. Дом полковника стоял на улице святой Марии, огороженный деревянным двухметровым забором и высокими резными воротами с подковой в середине.

Навстречу полковнику вышла служанка, она низко поклонилась, поцеловала его в высокий широкий лоб с густыми бровями, голубыми, как небо глазами, с густой черной шевелюрой.

– Как постарел, но выглядишь браво. Помоешься в бане, помолодеешь лет на десять. Много мыкался видать, сутками не спал. Ты такой же вездесущий, как и раньше. Пора угомониться.

Лошадей поставили в конюшню, выгрузили тележку, поставили рядом с бричкой. Подъехала еще одна телега, выгрузила дрова, в нее сели солдаты, выгружавшие дрова, а за ними майор со своими помощниками и двор опустел. Около крыльца остались полковник с только что вышедшей женой и с детьми.

Они долго обнимались, потом мужчина наклонился к детям, поцеловал их и сел на крыльце в обнимку с ними.

– А где лесорубы? – спросила хозяйка дома у служанки.

– Как только вы вышли из дома, им велено было покинуть двор, а мне закрыть ворота за ними.

– Они так много работали, надо было пригласить в дом и покормить.

– Их старшой сказал, что их ужин ждет дома.

Старушка мать в последнее время приболела, и редко вставала. Услышав, что сын возвращается домой, велела истопить баню, помылась и села около огня встречать сына.

– Здравствуй, мать!

Он подошел к ней, встал на колени, обнял ее и поцеловал.

– Поднимись, сынок, ты хозяин дома, а хозяину нельзя стоять на коленях, это богом запрещено.

– Перед матерью и отцом можно. Я долго шел к тебе, мама, иногда думал, не дойду. Слава богу, дошел!

– Видно по тебе. Пока накроют стол, сходи в баню и напарься. Спасибо, что заранее до приезда позаботился привезти в дом дрова и еду. Вчера мы были уже на голодном пайке. В городе даже хлеба нет и нет в продаже дров.

Было приятно сидеть и парить уставшее тело, с головы стекали черные ручьи. Со дня казни бандита Мыськина удалось только раз побыть в бане, а то мылись либо у колодца, либо у ручья.

В баню вошел старший брат, отслуживший царю и отечеству двадцать пять лет. Был уже на пенсии.

– Сейчас добавлю пару и хорошенько тебя отстегаю веником, выбью всю хворь, всю заразу смою.

– Давай, браток, выпьем за нашу встречу, сколько раз видел, как твоя утирала слезу, когда о тебе спрашивал. Заждались мы тебя. Все вернулись, один ты долго не возвращался. Будь здоров!

– На здоровье, браток!

Вышли из бани, а их у двери встречают их служивые и холодной водой обливают.

– Это чтобы зараза не приставала, всегда были бодры и здоровы.

Пробежать хотели мимо, да ухватили их товарищи и давай качать.

Полная горница была гостей, до поздней ночи. И только к рассвету стали все расходиться.

– Со многими ты, брат, говорил, но я так и не узнал, где ты служил, откуда прибыл. Нашего брата сейчас везде полно, мы же с тобой отслужили, нет отца нашего царя-батюшки и нет отечества, которому мы присягали.

– А откуда и как я вернулся, слушай, хоть верь, хоть не верь.

– Верю, брат, ты рассказал все от чистого сердца, с открытой душой. А что царя нет, это неправда, он у нас в Екатеринбурге. И то, что ты говорил о майоре-чудаке, то я о нем слышал в Петербурге, и описываешь ты его мне так, как описывал его сам великий князь Николай Николаевич. Хорошего ты человека встретил, ты сам позабыл позаботиться о своей семье, а он позаботился. Сколько всего навез тебе. За твое добро отплатил тебе добром. Мое сердце чувствует, что он к тебе еще приедет, вы с ним встретитесь. Это ярый монархист, многие предали нашего отца и батюшку-императора Николая II, а он идет за ним по пятам. Так, что наш батюшка был в ссылке сначала в Тобольске, а потом сюда привезли. Видать так, мой брат, мы с тобой маленькие люди у государя, а дело государя продолжают такие люди, как майор. Он майор, это все знают, но кто он в самом деле, никто не знает. Мало кто его видел.

– А ты его запомнил?

– Если бороду не сбреет, узнаю, а без бороды – по голосу.

– Что-то мне, брат, много в твоих рассказах непонятного, но пора и честь знать. Спокойной ночи!

– Счастливого пути, браток. Завтра приходи.

– Непременно приду.

Старший Зарев молча ехал домой, его не покидала мысль о том, чтобы, найти майора и узнать, кто он в самом деле. Здесь в доме брата были его люди, и он ни раз не пришел с ними поговорить, а еще военный. Не присмотрелся к тем людям, которые столько всего хорошего сделали в доме его брата Сергея Михайловича. Как быстро постарели, уже и брат дослужился до полковника, а еще молод, ему еще десяток нужно служить до конца службы.

Приехали домой, все встали, а Валерий Михайлович был далеко в своих мыслях от семьи.

Жена легонько толкнула: «хватит мечтать, полетал в облаках, пора и домой».

Майор выехал из дома Зарева в веселом настроении. Когда они заезжали в дом полковника, он встретил Ковалевского Петра. Значит здесь и сотник. Скоро он будет в доме колбасника Никифора и там его ребята, которые пошли за Ковалевским, скажут, где он живет.

В доме Никифора ярко горели лампы. Освежевав медведя, которого они привезли из леса, ребята делали колбасу. Увидев майора, посыльные подошли к нему и что-то сказали.

Майор оставил лошадь, надел полушубок и вышел с посыльным на улицу. Они прошли несколько улиц, остановились на углу около дома портного.

–Вон там смотрите, господин майор, двухэтажный дом с двойным забором.

Ковалевский трижды постучал в ворота, красноармеец открыл ему ворота и он вошел.

К ним подошли еще двое, и Леонид спросил:

– А кто-нибудь еще выходил или входил?

– Нет, господин майор, никто!

– Кому принадлежит дом?

– Когда-то жил портной, а сейчас он съехал и хозяин отдает дом в аренду.

– Верните семью портного назад и оплатите за него на три месяца вперед с одним условием, что мы здесь поселимся вместе с его семьей.

Вместе с семьей портного в доме поселился дядя Леня со своим сыном и снохой Раей.

Дядя Леня уходил из дома рано утром и поздно возвращался. Сын со своей старой лошадью привозил дрова из лесу и продавал на базаре. Сноха готовила еду.

На второй день Ковалевский вышел из двухэтажного дома, миновав дом полковника, зашел в небольшой домик.

Собака сначала залаяла, потом начала весело скулить и ходить на задних лапках вокруг Петра. Он вытащил кусочек хлеба и бросил собачке.

Через часа два к Ковалевскому подошел Украинский. Подъехала за ними машина, и они уехали в облисполком.

Прошло часа три, они вышли из облисполкома и поехали прямо к двухэтажному дому.

За целый день в дом вошли только двое. Прохожие, не доходя до двухэтажного дома метров пятьдесят, сворачивали на левую обочину и шли дальше.

Майор решил завтра утром обойти вокруг двухэтажного дома и в одном из них залезть на чердак и с помощью бинокля осмотреть дом, в котором бывает Ковалевский.

Двор был маленький, а высокий забор не давал возможность осмотреть его. Из своего укрытия он хорошо видел, кто входил и выходил, за стенами все исчезало.

Три раза в неделю во двор заезжала машина, около ворот высаживали шофера, за руль садился другой и въезжал во двор. Машина во дворе находилась полчаса, и затем снова выезжала.

Вернувшись домой, майор достал план дома, в котором бывал Ковалевский. Двенадцать комнат на первом и втором этажах. Такое расположение и в других домах, стоявших неподалеку от дома Ковалевского.

Нужно ждать Соловьева и Корженева. Если в городской тюрьме нет царской семьи, то они находятся в доме Ковалевского.

Через час пришел Соловьев, он был зол и расстроен. Поиски царской семьи в городской тюрьме не дали никаких результатов. Тюрьма была битком набита анархистами, меньшевиками, белогвардейцами.

Тюрьма стала чистилищем ада, через нее ежедневно проходили десятки, а то и сотни людей. Одних сажали, других выпускали.

За последние три месяца тюремную охрану заменили полностью. Набор тюремщиков разношерстный и в основном сидят только те, кто был арестован после семнадцатого года за исключением рецидивистов. В камерах одиночках сидят те, кто приговорен к пожизненному заключению за убийство и государственное воровство.

Корженев вернулся на два часа позже Соловьева. Он был в областном Совете. Обошел все кабинеты, где только разрешали ему бывать, как представителю рабочих по заготовке и поставке деловой древесины. Договорился о поставке леса городскому Совету, школам и больницам. Несколько раз заходил к начальнику тюрьмы. Тот категорически отказывался: – У меня в тюрьме полно безработных, если вы сможете дать моим заключенным работу и кормить их три раза в день, то ладно.

– Я ежедневно буду давать вам столько рабочей силы, сколько вам нужно. Лишь бы они у вас с голоду не подохли.

Начальник повел Корженева посмотреть на заключенных: если мы договоримся, то смогу разгрузить камеры, где сидят заключенные. Здесь положено быть десяти заключенным, а мы держим в два раза больше. Одиночные камеры тоже переполнены, там сидят по двое-трое. Решили завтра идти в облисполком за разрешением на вывозку леса и поставки его школам и больницам. Просить разрешения на открытие в городе кооператива «Деловая древесина и дрова».

В семнадцатом году во время баррикадных боев сгорел дом генерала. Целыми остались хозяйственные пристройки и конюшни. Отремонтировав их, обновили забор. Корженев вывесил табличку «Деловая древесина и дрова»

Начальник тюрьмы ежедневно отправлял из тюрьмы двадцать человек. Они восстанавливали дом генерала.

Рабочие из отряда майора Фуголь рубили лес и возили в город и складывали во дворе генерала.

Если заявка на лес была большая, то поставляли прямо из леса домой покупателю.

Часто распиливали сухие бревна по заказу похоронного бюро города. Это был серьезный заказчик. Председатель похоронного бюро говорил: чем суше древесина, тем легче гроб, тем выше его цена.

Пилить сухие бревна было тяжело, тупились пилы, а их еще и точить не было чем. Последний камень сломали, на котором точили пилы.

Соловьев пошел в депо просить несколько точильных камней в обмен на лес. К его удивлению в депо встретил Уральского, друга Ковалевского.

Уральский требовал паровоз и вагоны для доставки в Екатеринбург хлеба, а начальник депо в обмен на вагоны просил деловой лес.

Начальник показывал вагоны и говорил: «Я вам дам вагоны, товарищ Уральский, но они все дырявые, что вы в них привезете. Дайте нам лес, мы дадим вам вагоны.

Корженев подошел к Уральскому и предложил свои услуги.

– Я даю вам деловой лес, а вы мне металлические полотна для пилорамы и точильные камни.

– А вы кто будете, товарищ? – спросил Корженева Уральский.

– Председатель кооператива «Деловая древесина и дрова»

– Слышал о вас много хорошего. Жители города довольны вашей работой. Вами решен вопрос о поставке городу древесины. Нужно посоветоваться кое с кем, я один этот вопрос не решаю, сейчас такие вещи решает весь коллектив.

Через час погрузив полотна, точила, напильники на телегу, Корженев с рабочими депо возвращался домой. Отдав пильщикам полотна пил для пилорамы, точила и напильники, стал отпускать доски. Рабочие депо на месте сортировали доски и отбирали только те, которые годились для ремонта вагонов.

Закончив погрузку, рабочие подошли к Корженеву.

– Что плохой лес у нас, ребята, что вы не так веселы? Мы отдали вам самые лучшие доски.

– Лес первосортный, но нам его надо кубов двадцать, а мы взяли только пять.

– Ремонтируйте вагоны, а мы ежедневно будем вам давать столько леса, сколько вам нужно. Услуга за услугу. Мы вам лес, вы нам металл.

Отправив рабочих, Корженев зашел к Соловьеву.

– Что так лесом разбрасываешься, дорого платят?

– Запасся пилами и камнями на месяца два. Рассчитаемся с депо, обещали еще дать столько же. Можно в лесу старую пилораму пустить и возить только деловой лес.

– Не забывай, что мы не лес приехали пилить, а выполнять поручение Великого князя Николая Николаевича и императрицы Марии Федоровны.

– Одно другому не помеха, если хорошо пойдут у нас дела, то и там нам легче будет. Перед нами будут открыты везде двери. Сегодня я встретил Уральского, а там, где бывает он, бывает Ковалевский.

– И ты молчал столько времени, вот удача, через Уральского и Ковалевского мы выйдем на нашу цель.

– Дай бог! Дай бог, чтоб слова твои сбылись! – сказал Корженев.

– Сегодня вечером извещу майора о твоей находке, будет рад.

Между начальником депо и Корженевым завязалась дружба. Однажды, отправляя лес в депо, он решил сам его отвезти. При оформлении документов зашел к начальнику.

– Сегодня он занят и не принимает.

– Скажите, его хочет видеть Корженев.

Услышав голос Корженева, начальник депо вышел к нему и пригласил в кабинет, там сидел Уральский.

– Спасибо вам, товарищ Корженев, вы нам оказали большую услугу. Сегодня я получаю больше вагонов, чем заказывал. А это значит, что город получит хлеба, мяса и вы сможете больше привезти из леса древесину…

И он громко засмеялся.

– Сабит Аскарович, – обратился к начальнику депо Уральский. – Может, в честь сегодняшнего дня выпьем граммов по сто.

Сабит Аскарович открывает свой металлический ящик, достает самогон и закуску. Выпив рюмку, Уральский начинает рассказывать анекдоты.

– Наливай еще по одной и мне пора идти. Вчера сосед обещал привезти дров жене и не привез, придется мне самому брать жену и ехать в лес. Благо, что живу на окраине города, рядом с лесом.

Корженев вынул свою бутылку и закуску.

– А это от меня. Не торопитесь вы, дорогой Уральский, мои люди поехали сегодня в лес, допьем эту бутылку, и поедем в лес на моих лошадях. Там наши телеги погрузят, и мы привезем вам сегодня лес.

По дороге Корженев жаловался на нехватку рабочих рук: было б больше лесорубов, было б больше делового леса. Боятся нынче мужики идти в лес, какой там только сволочи нет. Иногда лесные хозяева требуют не только выпивку и еду, а и деньги. Попробуй, не дай, хорошо если не дадут рубить, а то и убьют.

Одну телегу погрузили сухими дровами, вторую – первосортным деловым лесом.

– Вот удача мне сегодня выпала, век не забуду. Изгородь дома валится, погнили столбы. Теперь поставлю новые и обновлю забор.

За вашу доброту обещаю прочистить этот участок леса, многие обижаются на разбойников. Уже с завтрашнего дня вас никто не будет беспокоить… Прикажу разогнать разбойников. Попрошу начальника тюрьмы давать в два раза больше дровосеков. Чем больше они будут работать, тем меньше будут тревожить власть. Пошла массовая безработица, люди уезжают в более благополучные места.

Майор обошел все дома, где сотник должен известить о своем прибытии, но все напрасно. Василий, как в воду канул. Поиски царской семьи тоже не дали результатов. И еще старший брат Зарева-младшего Валерий Михайлович послал своих людей выяснить, кто из новеньких поселился в Екатеринбурге. Хорошо, что он послал своих людей заранее снять квартиры и встать на учет. Он уже старожил, больше года живет в этом городе.

Валерий Михайлович раньше часто бывал в вечернем клубе, но в последнее время и это заведение стало работать по субботам и воскресениям. Большинство предприятий и учреждений, процветавщие в старые времена, стали банкротами. Любители поиграть в карты и повеселиться приходили в вечерний клуб к восьми часам вечера. Более развлекательные и азартные игры, особенно на большие ставки, начинались после одиннадцати ночи, а иногда и с полуночи. В это время оставались в нем только те, кто имел большие суммы. Большие ставки ставились только с полуночи.

Зарев Валерий Михайлович ранее получал огромную пенсию. Но сменилась власть, и с его заслугами теперь никто не считался, а пенсию выдавали минимальную, хватало только на прожиточный минимум.

Майор зашел в клуб и сел за стол. Прошел официант, увидев новенького, вежливо спросил:

– Что желаете, сударь?

Прочитав меню, он поднял голову. В это время к столику подошел Валерий Михайлович.

– Вы сели за наш столик.

– Извините, я могу пересесть. Мне бы хорошо поужинать и кружку холодного пива.

– Если хотите, можете остаться, нас трое. После ужина, приглашаем вас сыграть в карты.

– Давно не играл, с самого начала войны, все иду домой и никак не могу дойти.

– Сейчас дорогой товарищ, я правильно говорю, господ нет, домой не идут, а бегут. Наше поколение уходило и приходило с войны с оркестром и букетами цветов и массой молодых поклонниц, от которых глазки разбегались. А сегодня господа не в моде, модными стали товарищи.

Ужин подан, можно и перекусить. Валерий Михайлович вынул из бокового кармана бутылку, дал знак официанту принести рюмки.

– Здесь не положено, сказал майор.

– Кому не положено, а кому и можно. Мы старые кадры, нам все дозволено.

Поужинав, перешли во второй зал. Валерий Михайлович вынул карты:

– Ну что, сыграем?

– Кто с кем будет играть?

– У меня четыре спички, две короткие – одна пара, две длинные – вторая пара.

Старший Зарев, посмотрев на майора, спросил:

– Как величать?

– Для вас можно Леня, так легче играть, когда нет титулов и званий.

– Согласен, мы играем в паре.

На стол ложили керенские.

Валерий Михайлович положил миллион. Стоявшие по сторонам зрители, подошли к столику.

– Мы тоже.!!!

– Господа, мои выиграли, – и Зарев положил руку на деньги. Майор сверху руки положил свои карты.

– Извините, моя ошибка, берите!

– Вам везет, Леня, у вас легкая рука и вам идут хорошие карты. Может, пойдем в соседний зал и снова что-нибудь перекусим.

Было уже за полночь, и многие уходили домой. Леонид заказал бутылку шампанского и рома, жареной медвежатины.

– За этим столом, вы, дорогой Леонид, обанкротились. Что выиграли, то и проели.

– Сегодня я приобрел хороших друзей, рад, что с вами встретился, а в это тяжелое время нельзя наказывать людей.

Валерий Михайлович предложил всем четверым ехать к нему домой, у него на завтрак свежая рыба: поедим и разъедемся по домам.

– У меня дела, прошу извинить, что не могу, в следующий раз. Если смогу сегодня вечером быть в клубе, обязательно с полуночи приглашу вас к себе на сибирские пельмени.

Ночной клуб был полон посетителей. К утру все ушли навеселе, но он не дал майору пищи для размышления. Никто в городе не знал о пребывании в нем царской семьи.

Сегодня вечером он снова пойдет в клуб, но только ради того, чтобы ближе познакомиться с Заревым старшим. Искать, где находится царская семья, надо другим путем. Только член чрезвычайной областной комиссии Украинский выведет на верную дорогу.

Во что бы то не стало, нужно найти средство, чтобы больше бывать с Украинским. Может начальник депо, его старый приятель, поможет нам сблизиться.

Нужно разузнать, что нужно сегодня екатеринбургским чекистам, предложить или организовать по этому делу новую артель. Дело стоит больших средств и не стоит скупиться в достижении цели.

Леонид медленно шел по улице, через час он должен быть в ночном клубе. Через полчаса, здесь на дороге, встреча с Соловьевым.

Соловьев стоял около магазина, ожидал майора.

– Наши уже в городе, – сказал Соловьев.

– Вы уверенны, откуда такие данные?

– Пройдемтесь немного, и вы увидите сами.

Прошли метров двести и увидели в условленном месте, что сотник рисует скульптуру Ермака.

Вокруг бегали мальчишки и кричали: «А он на картине, как живой».

Подходили взрослые, смотрели картину и с простым человеческим любопытством спрашивали:

– Сколько стоит картина по нынешним временам?

– От всего сердца улыбка и картина – ваша.

Многие пытались улыбнуться, но той человеческой, душевной улыбки не было.

– Тяжело смеяться в такие дни, – говорили, качая головами, старики.

– Тяжело и картину рисовать, когда нет вдохновения! Дайте мне его и я нарисую любого из вас.

Подошла студентка.

– А мне можно выиграть картину, я слышала, вы ее продаете за чистосердечный смех.

– Вам отдам за вашу милую улыбку.

Девушка рассмеялась, ее глаза широко открылись, улыбка проползла по лицу. И вдруг она помрачнела и тихо заплакала.

– Когда не доедаешь, разве смеяться будешь.

И она отбежала к своим подругам, стоявшим в стороне.

Сотник, заметив майора, громко сказал:

– Если нет покупателей, я ухожу домой.

– А вы, девушка, не желаете купить картину?

– Вы нечеловеческую цену просите за нее, господин художник.

Подруги ушли, а девушка стояла, вытирала слезы.

Сотник подошел к девушке, поднял ее спадающие на лоб волосы, взял у нее из рук платочек и вытер появившиеся слезы.

– Вам грустно и тяжело. Могу я чем-нибудь вам помочь?