Золоту – жизнь, человеку – смерть

– Не слышал. Кто он?

– Отсталый ты человек в искусстве и науке, Вася, и как тебя царская семья такого безграмотного приютила. Наверно влюбилась в тебя царевна Мария. По внешнему виду не видать. Не краснеет, не бледнеет, когда тебя видит, но уважает. Очень вежлива к тебе, добром и лаской тебя не обходит и другие тоже.

Василий покраснел от слов Ковалевского, но Украинский перебил разговор Петра и сказал:

– Мы долго вдвоем наблюдали, как ты себя ведешь в царской семье, как они к тебе относятся и пришли к выводу, что-то неуловимое нами, незнание твоей жизни не дает нам разгадать тайну, которой ты владеешь.

– Эту тайну знает профессор и его жена. Вернемся в Петербург, пойдем к профессору, он вас и посвятит во все тайны моей жизни. Он меня определил в Царское село, ему эту тайну и знать.

– Дай бог, Вася, чтоб твои слова сбылись. Мы с тобой находимся не в Петербурге и не перед домом профессора, а на краю русской земли. Сюда царь ссылал своих сыновей, да люд беглый сюда селился. Вот где мы живем.

Пришла повариха, пригласила на чай. Подала на стол ореховый торт, сметаны, жареного мяса и бутылку самогона.

– Это за упокой души моего младшего.

Ковалевский берет бутылку, разливает: – Ну, еще по одной. Вы что, мать, не выпьете?

– Да! Я сейчас принесу стакан.

– Принесите заодно и письмо, где пишут, что ваш сын погиб.

– Возьмите, пожалуйста, – повариха подает ему письмо.

Ковалевский вынимает из бокового кармана такое же самое письмо. Смотрит на адрес, сверяет дату на штампе конверта и разворачивает его.

– Что, ты колдуешь, Петя, зачем тянешь лямку, говори, что у тебя, ведь мать ждет, что хорошего скажешь.

– Вы почерк сына знаете?

– Знаю, сама учила писать и читать, когда ходил в школу. Много получала писем, когда уехала из Петербурга сюда в Тобольск.

– Произошла, мать, ошибка, погиб не ваш сын, а однофамилец, ваш сын жив и здоров.

Она берет письмо, слезы не дают ей читать.

– Прочти, Вася, что он там, мой единственный, пишет.

– Он не единственный, живы и старшие. Вы только успокойтесь, а я вам прочту письмо.

– Спасибо вам, ребята, утешили мою душу. Живы мои соколики. Вы говорили, что скоро я вам не нужна буду, может, отпустите меня домой. У меня есть деньги, может, доеду домой.

– Из Свердловска быстрее доберетесь домой, а туда поедем вместе. Готовьтесь к отъезду, отправим не сегодня-завтра.

– Значит скоро! Завтра у меня день рождения, приготовлю торт. Придете сюда или стол накрыть в вашем кабинете?

– Лучше здесь. Лишнюю посуду, ложки, вилки тоже упакуйте, при отъезде все заберем. Медную и металлическую посуду отдавайте Василию, он отнесет красноармейцам, они быстро блеск наведут, они предупреждены.

– Лучше все это я сделаю сама.

– Не успеете.

Василий носил красноармейцам посуду, они ее скоблили и натирали песком и мелом до блеска.

– Такую уборку мы делали только перед большими праздниками, белили в доме, мыли полы, скоблили деревянные лавки, натирали медную посуду мелом до блеска.

Красноармейцы принесли несколько ящиков: «Это от начальника охраны, сюда велено складывать лишнюю посуду, ложки, вилки».

Вышла на прогулку вся семья Николая II. Они медленно шли по тротуарам губернаторского дома. Царь Николай II прогуливался с сыном, а мать, Александра Федоровна, с дочерью. За прогулкой из окна наблюдал Василий, уже давно прошло время прогулки, но ни один из часовых красноармейцев не приказал гуляющим войти в дом.

Царевна Марья набросила лежавшую на плечах шаль на голову, ей стало холодно. Царевич, сидевший в кресле около беседки, проговорил: «Что-то стало прохладно».

Александра Федоровна подошла к мужу, посмотрела на его посуровевшее лицо и тихо сказала: «Это наша последняя прогулка».

Он сделал кивок головой, потом также тихо ответил:

– Да.

Царевны подошли к матери, взяли ее под руку.

– Давай, мама, пройдемся так, как ты нас водила в Царском селе.

Они взялись за руки и пошли снова вдоль дома, потом обратно.

Царевич посмотрел на светлое голубое небо, сказал:

– Здесь небо ничем не отличается от нашего. Оно такое же прекрасное, как жизнь, так же ярко и нежно светит солнце..

Император и самодержавец России последний раз поднимался вверх губернаторского дома, а сзади него шла его семья. Их увезут на суд и предадут земле-матушке без суда и следствия.

На углу дома лесника по улице Ангела, от которого хорошо просматривался дом губернатора, стояли трое: Фуголь, Соловьев и Корженев. В это время к дому губернатора подъехало несколько машин, которые въехали во двор. В каждом тупиковом переулке и на улице, на котором стоял дом губернатора, появилось большое количество солдат. Люди, увидев солдат, убегали домой. После многих обысков и арестов, при появлении красноармейцев жители закрывали ставни окон, запирали ворота и двери домов.

Не доезжая метров двести до дома лесника, подъехала машина с солдатами. Солдаты сошли с машины и перекрыли дорогу. Люди шедшие в направлении к дому губернатора, остановились, солдаты просили часик подождать, пока улица не освободится, а кому некогда, идти домой по параллельной улице.

Услышав спасательный ответ, что можно от солдат уйти, пешеходы уходили и прятались в ближайших домах.

– Нужно проследить, куда поедут машины, будет ли возможность по дороге напасть на конвой, сопровождающий царскую семью.

Послышался лошадиный топот. Шесть всадников спустились вниз и поехали в глубь тайги.

В те времена дом лесника стоял почти на окраине города, и с его северной стороны его окружило огромное количество возвышенных мест, на которых стояли ветряные мельницы. Чуть ниже протекала речушка, которая впадала в реку Тобол. На ней стояла водяная мельница. Дальше шла тайга. В густые заросли тайги мало кто заходил, большей частью женщины и дети ходили собирать лесные орешки вниз по реке Тобол. Здесь лес был не такой густой, меньше диких зверей, больше густой травянистой растительности и грибов.

Подъехав к водяной мельнице, Соловьев засвистел, в ответ на его свист выехало из густых зарослей два всадника. Они помахали руками, и наша шестерка поехала в сторону девственного леса.

Выехали на поляну, на ней стояло три сотни всадников с винтовками и саблями на боку. Чуть дальше соснового бора стояло несколько тележек с пулеметами.

Из трехсот человек, стоявших на ярко освещенной солнцем поляне, 60 человек были готовы к захвату дома губернатора. Двести сорок всадников были людьми полковника-анархиста, которому было дано задание провалить операцию.

– Господин полковник, ваши люди готовы к штурму?

– Да!

– Постройте их с правой стороны.

Полковник приказал всем строиться, люди майора стояли в стороне.

– Дайте ваш план захвата дома губернатора.

Полковник развернул карту, путь лежал через сильно укрепленные позиции красноармейцев.

– Вы сами поведете солдат, господин полковник?

– Как прикажете! Готовь сам лично.

– А это чьи бойцы? – показал майор на своих людей.

– Капитан Лемиш, готовьтесь к выполнению захвата.

В ту сторону, откуда приехала шестерка, двинулось триста всадников, впереди них ехал полковник со своими командирами.

– Господин капитан, вас просит командир.

Лемиш подъезжает к майору, Фуголь вынимает письмо и дает ему читать.

Лемиш читает письмо, его лицо становится злым и красным.

– Вот предательская сволочь, разрешите, я его прикончу.

– Скачите к ветряным мельницам, станьте со своими людьми в глубоком яру. Когда начнется бой, полковник, со своими командирами, бросив солдат, будет убегать мимо дома лесника в спасительный ров, а оттуда в тайгу.

Соловьев вынул из сумки пакет и дал капитану.

– Вскроете, когда полковник будет в ваших руках.

Капитан отдал честь и поехал догонять своих. Он путался в мыслях. «Что за чертовщина, ехал спасать самого царя-батюшку, а тут сам чуть в болоте не утонул. Теперь узнай, кто свой, а кто чужой. Он пощупал за пазухой пакет и подумал: а что за откровение ожидает меня при вскрытии пакета?».

VIII ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Полковник анархист-меньшевик, готовивший штурмовые отряды, получил из Петербурга пакет от временного комитета государственной думы.

Секретарь Брянский извещал, что на заседании комитета государственной думы Родзянко и Керенский выступили против восстановления в России монархии. В связи с эти комитет постановил назначить полковника Брянского советником в Тобольске по делу реставрации монархии в России.

Родзянко и Керенский возлагают большие надежды на его большой опыт разведки и дипломата. Он является тем человеком, который готовит штурмовые отряды.

В ближайшие дни, как будет возможность, надо будет дать толчок к восстанию монархистов. На штурм губернаторского дома, в котором находится вся семья Николая II, они бросят свои силы. Здесь их будут ждать красноармейцы, извещенные о штурме.

С этого дня с возрождением монархии в России будет покончено, и его Величайшее превосходительство вывезут в Екатеринбург, где большевики постараются учинить над ним суд.

Таким образом, в России исчезнут по воле большевиков и монархисты и сам монарх.

После штурма губернаторского дома полковнику велено прибыть в Петербург для исполнения своих прямых обязанностей.

Брянский ехал во главе штурмовиков. Впереди стояли ветряные мельницы. Он подозвал к себе командиров штурмовых отрядов, еще раз уточнил путь и время.

– Пошли с нами, босс! Во славу нашего императора.

Впереди стояли разведчики и проводники. Разделились на три части. Полковник с сотником были в центре нападения. Осталось 15 минут до штурма. Мимо ветряной мельницы прошли со своими всадниками Соловьев и Корженев, за ними двигались тачанки с пулеметами.

Брянский насчитал у Соловьева половину всех тачанок. Что за чертовщина, кто ему разрешил взять лишние тачанки.

Сотник смотрел на злющего полковника.

– Господин полковник, вы успокойтесь, скоро начнется бой и от вашей оперативности зависит исход боя, а вы зря тратите энергию.

– Что случилось?

– У Соловьева лишние тачанки, они должны быть с нами. Наши все на месте.

– Господин полковник, я последним пришел от ветряной мельницы, когда все вы укрылись.

– А откуда тачанки появились у них? Они же приехали сами, без тачанок?

– Стояли в яру, около мельницы.

Начался бой. Полковник с сотником, оголив клинки, повели конницу в бой.

Красноармейцы стреляли и убегали, прячась во двор. Проезжали тачанки по улице, расстреливали тех, кто не успел спрятаться. Трупы лежали на дороге, под забором.

Брянский выскочил на прямую улицу, ведущую к дому губернатора. Он видел, как с трех сторон к дому скакали его люди. Из дома Корнилова выехала конница красноармейцев, из тупиковой улицы выбегали красноармейцы и окружали его людей. Красноармейская конница появилась и со стороны булочной.

«Но где Соловьев и Корженев?»

Вместо них появились рабочие отряды. Полковник развернул коня и поскакал вниз к ветряным мельницам встречать в условленном месте сообщников. Бросив на произвол своих солдат, он двинулся в глубь тайги. Еще сто метров и они в безопасном месте.

Выехав на освещенную солнцем поляну, они остановились. Полковник слез с коня и подошел к старой сосне. Он снял свою полковничью форму, переоделся в крестьянскую одежду, то же самое сделали его спутники.

Отъехав метров сто, они были окружены конницей Соловьева.

– В чем дело, капитан, дайте нам дорогу. А где Соловьев?

– Обыскать! – скомандовал капитан.

У старой сосны стояло три крестьянина. Перед ними сидел на коне капитан, он вынул пакет из своей полевой сумки, медленно извлек из него лист бумаги и начал читать.

– За измену и трусость в деле восстановления монархии, за предательство и уход с поля боя при штурме губернаторского дома, по постановлению комитета восстановления монархии полковника тайной полиции монархиста-меньшевика Брянского и его пособников-командиров расстрелять.

К капитану подъехал Соловьев.

– Господин полковник, данное постановление не подлежит обжалованию, примите приговор также спокойно, как вы спокойно предали своих людей.

На второй день ниже города Тобольска со дна реки рыбаки вытянули три трупа. Полицейский, осмотрев трупы, со следователем составили акт: «погибли случайно при перестрелке отряда красноармейцев с монархистами».

Рыбаки вырыли могилу и предали тела земле. Подошла старая монахиня, прочитала молитву за упокой души, вторая монахиня нарвала полевых осенних цветов и возложила на могилу.

Только старая колдунья Мотря, где жил полковник, после ухода рыбаков и монахинь, подошла к могиле, окропила его, окрестила и горько заплакала.

На старость Мотря осталась одна и ее жизнь, угасавшую с каждым днем, в последние дни поддерживал ее постоялец, плативший за ночлег в три раза больше других. Он называл ее не госпожа Мотря, а матушка. Не требовал тепла в своей комнате, а говорил, что, матушка нет дровишек, завтра мои ребятишки привезут.

Утром рано рыбаки подошли к могиле неизвестных и увидели на ней полусидевшую женщину, с широко раздвинутыми руками, с букетом цветов и с поникшей головой. Она спала вечным сном. Царство небесное, пусть земля ей будет пухом.

Рыбаки вырыли рядом вторую могилу и схоронили Мотрю. Позвали тех же двух монахинь совершить погребальную церемонию над усопшей.

Вечером рыбаки вытащили сети, собрали рыбу, повесили сети на просушку, пришли их жены, принесли мужикам водку и закуску. Выпили за упокой души.

Целую неделю рыбаки не появлялись на этом месте. Приплыли на девятый день, на могилах стол крест со свеже окрашенной деревянной изгородью. На могиле усопших была надпись: «Друзьям детства, любившим отечество, предавших Родину». На второй была надпись: «Спи спокойно, мать родная, в гробовой темнице, смерть тебя забрала у могилы сына-подлеца».

Вечером пришли жены помогать сушить сети своим мужьям, молча посмотрели на надписи на могилах, перекрестились, а соседи бабы Мотри поставили на ее могиле полное закуски блюдце с рюмкой и бутылку водки.

– Спи, моя княжна, ты всю жизнь ждала своих, и только твой младшенький прилег рядом с тобой.

Старик-рыбак карпов смотрел на свою старуху, стоявшую около могил. У него не было своих детей и при каждом жалостливом поступке бабы он срывался. У нее от первого брака было две дочери, которых воспитал в любви и уважении. От него она не родила, а бабы, с которыми он любезничал, говорили, что «он бесплоден».

Дед Юрий поднял стакан в сторону могилок, где стояла его баба, и громко сказал: «Дорогие братья и сестры, я не знаю, кто лежит в этой могиле, где стоит моя баба, но я выпью за их упокой души, пусть земля им будет пухом».

– Ты знаешь, кто здесь лежит, но твои мозги высохли, они пропитаны зеленым змием, похмелись и вспомни бывшую каторжанку, подобранную нами двадцать лет назад. А рядом в могиле лежит ее младший сын.

Старуха подошла к рыбакам и рассказала следующую историю.

1 марта 1881 года молодые парни-революционеры вышли из дома. Среди них был молодой князь, имевший жену и трех детей. Революционеры вышли на дорогу, где должен был проезжать царь Александр II.

Князь был начеку. Когда Александр II проехал, он дал знак своему сообщнику, тот передал товарищам.

Революционеры казнили царя Александра II, но их здесь же и поймали. Князь убежал.

Ревнивая жена князя ежедневно переодевалась в мужскую одежду и следовала за мужем. Она знала все дома, где бывал ее муж, но ни в одном из них она не нашла у мужа любовницы. А в этот день она увидела, как он убегает, а полицейские гонятся за ним. Она догоняет его, срывает с него плащ, толкает в сторону, надев его плащ на себя. Пробежала метров сто, как ее настигли полицейские. Ее привели в полицейское отделение. Ни один из участников не признался в ее участии в убийстве царя. Но она убегала и была схвачена.

Осудили на пожизненное заключение, ее отправили в Сибирь, откуда она убежала и ее подобрала семья рыбака.

Князь Брянский вернулся домой через три месяца, когда утихла волна преследования революционеров. Его встретила с плачем старая няня Анна Карповна. Она знала об участии князя в заговоре, знала, что его жена разделила его участь

Князь обнял старушку няню и пошел вместе с ней в детскую. Дети спали. Он нежно поцеловал, погладил их по головкам, вышел из детской и зашел в свой кабинет. Следом за ним шла его няня. Князь молча сел в кресло, а по его лицу катились слезы, он плакал молча.

К нему подошла няня и нежно погладила его по голове.

– Она тебя спасла, а себя погубила. Графиня была любящая жена, пойдите князь, узнайте, где она, и помогите ей.

Наследник Александра II сурово расправился с убийцами его предшественника. А те, кто пытался их защитить, ссылался в Сибирь. И только 36 лет спустя князь Брянский нашел свою мать. Их счастье длилось со дня приезда в Тобольск царской семьи и окончилось со дня отъезда.

Ковалевский помог Василию сложить в деревянный ящик все картины и рисунки. Царевна передала через повариху чемодан, в котором было несколько костюмов, рубашек и постельные принадлежности, куда он сложил оставшееся свое скромное богатство.

Вошел Украинский в веселом настроении, выбритый, чисто одетый, в руках держал такой же чемодан, какой царевна подарила Василию, только коричневого цвета, и саквояж.

– Я готов к отплытию, а вы, дорогие мои?

– Мы тоже, – был ответ.

– Тогда пошли.

Он взял чемодан Василия, связал чемоданы вместе, положил их на плечо и вышел. Вслед за ним пошли Петр с Василием. Во дворе у них вещи забрали солдаты и понесли к стоявшим подводам, привозившим лес. Через некоторое время появилась повариха со своим узелком, а вслед за ней выносили кухонную утварь.

Одна из подвод подъехала к подъезду, сложили в нее вещи. Потом подъехала еще одна. Через некоторое время пришла бричка с четырьмя гнедыми лошадями, посадили в нее Николая II с Александрой Федоровной. Минуты две спустя вышла заплаканная царевна в сопровождении врача, села в середине, между отцом и матерью. Кучер натянул вожжи, лошади затопали и вышли за ворота.

Красноармейцы стояли около открытых ворот пока последняя подвода с лесорубами не скрылась.

Никто не провожал царскую семью в дорогу, и не было охраны, кроме красноармейцев, сидевших в одежде крестьян на повозках.

– Вот мы и в пути, – повернувшись назад, сказал Ковалевский Украинскому и Василию. – Наш долгий путь будет нелегок, но так безопаснее, кто подумает, что царская семья была вывезена так просто?

Через часа два царевича увезут в городскую больницу, он будет жить в одной комнате с врачом. А еще час позже губернаторский дом будут штурмовать анархисты-меньшевики и монархисты. Отряды рабочих-большевиков встретят их как положено, они их ждут со дня ареста их мелких отрядов. Сегодня большевистский комитет города перекроет все пути к отступлению людей Соловьева и Корженева. Наконец мои товарищи узнают их истинные лица.

Майор, проводив Соловьева и Корженева, взяв из их отряда шесть добровольцев с прапорщиком Луковицей.

Около дома губернатора шел бой, с тупиковой улицы выехало несколько тачанок с пулеметами. Красноармейцы, окружившие анархистов, снова спрятались в домах.

Следом за тачанкой выскочило шесть всадников, и под прикрытием шквала огня пулеметов ворвались в дом губернатора. Прапорщик вбежал на второй этаж. Все комнаты были пусты. Он быстро спустился вниз, вскочил на лошадь, а в это время тачанки, сделав круг, возвращались назад.

Той же дорогой вернулся прапорщик Луковица назад, он остановил взмыленную лошадь около майора.

– Господин майор, дом губернатора пуст.

– Догоняйте своих, – ответил майор.

Дождавшись, пока скрылась шестерка, майор спустился к оврагу. Навстречу ему вышли два лесоруба.

– Можете ехать, господин майор, на вашей улице тихо, подвода с дровами стоит у развилки.

К полудню в дом Вали вернулся майор. Увидев груженую телегу, заезжающую во двор, Валя вышла из дому, впереди нее выбежали дети.

– Почему вернулись, дядя Леонид, что случилось? А я думала, вы уже далеко отсюда.

– Не всегда задуманное сбывается, а в жизни человека все случается. Отдохну день-два и в дорогу.

Майор не отдыхал, а усиленно со своими людьми пытался узнать хоть что-то о семье Романовых, но пока безрезультатно.

Вместе со всеми придворными уехал и Василий. Несколько раз Валя бывавшая около дома губернатора, но не встретила ни одного знакомого красноармейца. Отряд рабочих-большевиков ушел вместе с членом Уральского облисполкома Ковалевским и членом областной чрезвычайной комиссии Украинским.

Рабочие-большевики честно выполнили свой долг, они усыпили бдительность всех, кто готовился к освобождению царской семьи, и увезли их по приказу Голощекина в Екатеринбург.

«У меня хоть маленькая, но есть надежда», – подумал майор и двинулся вместе с Соловьевым, и Корженевым и со своим маленьким отрядом в Екатеринбург.

Вокруг Тобольска и Екатеринбурга начались мятежи. Белогвардейцы объединялись против большевиков.

Пять дней двигался отряд майора, на шестой их остановили белогвардейцы. Полковник Зарев имел две сотни сабель, он спешил на соединение с чехословакскими мятежниками.

– У вас, майор, маленький отряд, но в своем оснащении он стоит дороже, чем мои две сотни. Присоединяйтесь ко мне, будете моим заместителем. По дороге к чехословакам я думаю увеличить в десять раз свой отряд, мне нужен опытный помощник.

– У меня, господин полковник, особо важное задание, мне непременно, во что бы то не стало, нужно попасть в Екатеринбург. Если бы вы мне сказали, что поможете осуществить и выполнить возложенное на меня задание, я бы согласился.

– Во имя кого и чего вы так спешите в Екатеринбург?

– Господин полковник, я выполняю задание Милюкова и Гучкова.

– Значит вы монархист. Вы стоите за возрождение монархии. Я преклоняюсь перед вами за вашу преданность царю и отчеству. Вы возвращаетесь из глубинки и не знаете, что все члены государственной думы арестованы. Еще раньше Родзянко и Керенский распустили комитет спасения монархии.

– А откуда, господин полковник, вы черпаете силы на борьбу с большевиками?

– Сейчас каждый хочет защитить свое гнездо. Нет такой единой партии, которая объединяет нас. Каждый дерется за себя. У большевиков есть своя партия, свой вождь и имя ему Ленин. Мы, имеющие в несколько раз сильнее армию, чем большевики, не имеем своего вождя. Вот почему мы терпим поражение.

Родзянко и Керенский были против монархии. Они добились отречения царя от престола, но не смогли установить Республику, они побоялись быть республиканцами. Россия потеряла монархию, а вместе с ней веру в царя. Народ остался без веры. Безверие нас толкает в пропасть. На полях сражений погибают лучшие сыновья отечества и не знают за что.

Ваши два кумира Милюков и Гучков – ярые монархисты – тоже испугались и побоялись восстановить на трон Николая II.

Вся государственная дума проголосовала за арест семьи нашего государя, когда на заседании Михаил Владимирович вынес этот вопрос. Он же был противником выезда царской семьи в Англию и он же не подписал разрешения на выезд. У вашего Милюкова и Гучкова была возможность самим вывезти царскую семью за пределы России. Они побоялись это сделать.

– Они сидят в тюрьме, господин полковник.

Зарев посмотрел на майора, улыбнулся, потом спросил:

– А вы давно из столицы?

Со дня ареста царской семьи, я все это время шел по его следам.

– И где вы его след потеряли?

– В Тобольске он был в том году, а сейчас не знаю.

– Вы спешите в Екатеринбург, значит, он должен быть там. У вас точные данные. Вы своим людям верите?

– Да! Верю! Они преданы, как никто другой.

– Потому вы убежали из Тобольска, что они вас предали?

– Меня никто не предавал, господин Зарев.

– Вас предали те люди, которые предали и меня в семнадцатом. Имена этим людям – борьба за власть. Они вам все принесут в точности, сами смоются, а вы держитесь.

– Сейчас победит тот, кто организует сильную партию и с помощью партии возьмет власть в руки.

– Вы спросили меня, господин майор, где сидят члены Государственной Думы. Как только их всех арестовали, я убежал из Петрограда. Если б я не убежал, меня бы тоже посадили вместе с ними.

– Монархисты сегодня не в моде, но я присягал на верность царю и отечеству. Я, полковник Зарев, дворянского рода, даю вам обещание, что вы и ваш маленький отряд будет в Екатеринбурге. Но помощи от меня не ждите в деле освобождения царя или спасения монархии. Сегодня у меня одна цель. По весне захватить корабль и выйти в моря Северно-Ледовитого океана и доплыть до Франции. Перед войной моя жена заболела, и я ее отвез во Францию. Там и мои дети.

По дороге в Екатеринбург полковник Зарев вошел в маленький городок. Из всех достопримечательностей была городская церковь и две мельницы.

Зарев злился, в городе он не мог пополнить свой отряд продуктами питания. Здесь раньше побывали отряды красноармейцев, а перед вступлением в город отряда Зарева, побывал бандит Мыськин.

Старые лесники, хорошо зная тайгу, обещали провести отряд Зарева и помочь уничтожить Мыськина.

Полковник позвал майора.

– Послушай, майор, мы здесь сидим без хлеба и хорошей одежды, а вор и разбойник Мыськин находится в ста верстах отсюда в сторону Екатеринбурга. Поймать и повесить обещают вот старые лесники, он уже много деревень сжег и разграбил. Два дня и он в наших руках.

– Сколько у них сабель? – спросил майор у охотника.

– Около двухсот.

– Орудие, пулеметы есть?

– Орудий нет, есть пять пулеметов.

– Где пять, там и десять.

– Вы нам не верите, господин майор?

– Поверю, когда проверю.

Они склонились над картой, и лесники показывают путь, по которому движется банда Мыськина.

– Мыськин выбирает богатые деревни, ограбив крестьян, он исчезает, а потом появляется вновь. Но он движется в сторону Екатеринбурга. Следующая деревня, которую он ограбит, это будет здесь, и седой старый охотник показал на карте деревню.

Майор положил на карту линейку.

– Если двинуться прямо 50 км справа от деревни Каменка идут бедные села. Захватив Каменку, он будет двигаться вперед и чуть слева, разграбляя деревни.

– Даю вам пять разведчиков, кто из вас их проведет?

– Я знаю хорошо здесь дороги, это мой участок, а это мой сын. Берите любого одного из нас.

Утром Зарев покинул городок и отправился следом за бандой. Капитан выделил пять человек в разведку и пошел со стариком самой краткой дорогой навстречу банде. В подмогу дал ему Зарев сотню своих солдат.

Когда у Зарева окончательно созрел план захвата банды Мыськина, он подозвал к себе помощника, бывшего агента тайной полиции Екатеринбурга Вякина.

– Пойдешь со своей сотней вместе с майором Фуголь, вы оба майоры и думаю, по дороге сдружитесь. У него особые дела в Екатеринбурге, а ты город хорошо знаешь. Может, сговоритесь в дороге. А при встрече с бандой Мыськина будь внимателен, следи за ним. Береги свою сотню, толкай его вперед.

Разведчики ушли, вслед за разведчиками сотник послал своих людей.

– Николай, ты спешишь попасть домой в свой Екатеринбург. Будь добр, не рвись вперед, там впереди не город твоего детства, а бандит, разъяренный, как зверь и хитер. Ты мне много помогал в Тобольске, послужи и здесь малость. Нас толкают в лоб Мыськину. Нужно уничтожить его, а своих людей сохранить.

– Но мы можем уйти, не встревая в бой. Мне нужен майор Вякин, то, что мне нужно сделать, он мне поможет.

Николай Хомич уехал вслед за разведчиками. Проехав несколько верст, лесник дал сигнал оставаться.

Около маленькой речушки стояло несколько домиков. Лесник знал почти все отдаленные хутора. Навстречу им ехали крестьяне. Лесник остановил их и спросил:

– Куда едете?

– На рыбалку.

Засмеялся.

– Не до смеху сегодня, ребята, ваших соседей бандит Мыськин сжег, забрав в домах, что было.

– Это неправда, позавчера я был у них и только вчера вернулся.

– Пошли, если не веришь, – сказал лесник.

Он подвел крестьян к стоящим около речки разведчикам, около них лежал его кум раненый.

– Кум, что случилось, почему ты весь в крови?

– Как только ты уехал, на наш хутор напала группа головорезов из банды Мыськина. Они хотели за счет нас пополнить запасы продуктов.

– Ты знаешь, кум, что сейчас в лесу много разбойников, и мы все продукты спрятали, они ничего у нас не нашли. Забрали бандиты из дома отца, вывели из всех домов людей, привязали к дереву и давай в него стрелять. А стрелять они умеют хорошо. Я не выдержал и вот с этой винтовки по ним. Уложил половину, пока они очухались. Один из них оглянулся, а его товарищи уже мертвые лежат. Хуторяне – старики, женщины и дети в лес, а мы, у кого было оружие, за ними. Недалеко от вашей деревни они наткнулись на своих, вот здесь меня и ранило. Спасибо, подъехали люди лесника, а то быть бы мне на том свете. Наши подбирают оружие и лошадей, они скоро нас догонят, а мы поспешили к вам предупредить о банде.

Услышав выстрелы, Николай Хомич поспешил на выручку разведчикам. Бандиты ожесточенно сопротивлялись. Из полсотни банды Мыськина осталось в живых двое.

Они подняли руки и вышли из-за деревьев.

Николай Хомич, посоветовавшись с разведчиками, разрешил им идти в ближайший хутор, а он, как только крестьяне соберут оружие, догонит их.

– И сильно тебя задели, кум?

– На недельки две хватит с гаком.

– Не окажется твой гак длиннее двух недель, вон сколько крови потерял.

Крестьяне положили раненого, развернули лошадей и поехали домой.

Через полчаса подошел Николай Хомич с крестьянами из соседнего хутора.

Крестьянские дети известили, что второй отряд банды Мыськина находится в соседнем хуторе. Как разграбят людей, двинутся сюда.

Николай Хомич собрал всех мужчин хутора, кроме мужчин пришли дети и женщины.

– Зачем пустили женщин и детей?

– Это женщины охотники, их сыновья или мужья погибли, сами промышляют в лесу, хотят помочь уничтожить банду.

– Дорогие хуторяне, храбрые охотники, сегодня у нас печальный день, банда Мыськина в соседнем хуторе, нам нужно поспешить на выручку ваших соседей. Пока они заняты грабежом, мы их на месте преступления настигнем. Старики, женщины и дети, которые пришли к нам на помощь с оружием, останутся охранять хутор.

– Их в несколько раз больше, чем вас.

– К нам на помощь придут жители близлежащих хуторов.

Узнав, что около сотен бандитов в соседнем хуторе, Николай Хомич послал майору донесение и попросил обойти хутор с другой стороны.

Бандиты ограбили всех жителей хутора, а молодых парней связали и забрали с собой.

Николай Хомич подошел к хутору, когда банда его покидала. Крестьяне с соседних хуторов просили разрешения напасть на банду и не дать им выйти из хутора.

Только ознакомившись с обстановкой и подготовившись к бою к Николаю Хомичу подошел майор Фуголь.

– Подошли вы во время, господин майор, сейчас мы их встретим.

– Дай команду не стрелять, пусть выйдут из деревни, там их встретят мои ребята, а вы ударите сзади. Хутора жалко! Сожгли!

Грабители прошли мимо лежащих в густом кустарнике крестьян, был слышен крик и плач женщин. Шедшие грабители впереди колонны были встречены сотней майора. Сзади крестьяне стреляли вслед ушедшим бандитам.