Золоту – жизнь, человеку – смерть

Прошел бурный февраль. На улицах еще оставались следы февральской революции. На стенах висели плакаты и афиши призывающих к свержению монархии. На каждом перекрестке стояли часовые, иногда останавливали прохожих и проверяли, нет ли оружия. Подъехали к дому профессора, на стук вышел сторож дома.

– Профессора нет дома, как уехал в деревню, с тех пор и не вернулся, – ответил подъехавшим всадникам.

Узнав сотника, он улыбнулся, открыл ворота и разрешил заехать во двор.

– Я слышал, что вы служите при дворце, нынче таких, как вы, хватают на улице и бросают в тюрьму.

– Нам нужно попасть к Милюкову. Это рядом, но дом охраняется, а сам Милюков уезжает рано и приезжает поздно домой.

– Нынче таким, как он, опасно ходить одному по улице. Жена жаловалась, что последние дни он не приходит домой, а спит в рабочем кабинете.

– Пошли, ребята, тревожные времена. Одни говорят, скинули царя, другие – нет. Сколько развелось разных партий, и все рвутся к власти. А как у вас там, в Царском селе?

– Пока все на месте, но царица ходит в подавленном состоянии. В последнее время не разрешают выйти за пределы царского села. Мы не свободные и не арестованные.

– Кто вам нужен? – спросил еще раз хозяин дома.

– Друзья профессора Милюков или Гучков.

– Попробую вас свести с поварихой дома Милюкова. Она каждое утро приходит в лавку еврея, берет продукты и успевает приготовить завтрак хозяину, если он спит дома.

Утром рано они подошли к лавке еврея. Женщина дворник со своими двумя маленькими детьми подметала около дома. Увидев постоянного покупателя, она низко поклонилась и пропустила его.

Девочка узнала сотника.

– Мама, мама, это тот дядя, который нас спас от голода.

Женщина подошла к сотнику.

– Вам здесь долго оставаться нельзя. Здесь часто бывают патрули, они всех, кто бывает здесь, отправляют в тюрьму.

– Сейчас я вас к нему домой свожу. Милюков в доме, зажегся огонек. Иногда они не приходят за продуктами, я сам им отношу.

Женщину позвали, она зашла в лавку и вышла с полной корзиной, вслед за ней – сторож.

– Хозяин дома. Пошли, пока никого нет на улице.

Николай взял у женщины корзину, Василий взял меньшую на руки.

Милюков вышел в столовую, взял у Василия письмо от царицы и стал его читать. Пока Милюков читал письмо, повариха накрыла стол. Сели завтракать. Милюков некоторое время молчал, но с большим аппетитом кушал.

– Ешьте хорошо, у вас дальняя дорога, а в эти тревожные дни не всегда удается во время пообедать и поужинать. Письмо передадите царице и скажите, наши люди обеспокоены за судьбу империи, за жизнь самой императрицы и ее семьи. Мы предлагаем ей выехать в Англию, как можно скорее. На фронте нет общего руководства, солдаты бросают оружие и уходят домой. Даже нас, где мы заседаем, некому охранять, назревает новая революция. Жизнь царской семьи в опасности. В голос еще никто не кричит, чтобы арестовать царскую семью. Но за углами в темных закоулках об этом только и говорят. Пусть царица позаботится о себе и своей семье. Ваша сотня боеспособна или, может, разбежались казаки?

– Все в сборе, с хорошим боевым духом, но хотят домой.

– Вот видите, даже ваши казаки и те заразились революцией. Хотят домой! А кто будет защищать отечество? С кем останется наш царь-батюшка, вы подумали об этом?

На фонарях погасили огни, подмели улицы, и ранние труженики спешили домой. Только за углом дома Милюкова стояла женщина с двумя детьми.

Из дома Милюкова вышли двое, и только они сравнялись с фонарем, где должны были переходить на вторую улицу, она послала за ними девочку.

– Там уже стоят патрули и вам не пройти.

Они взяли детей на руки, и пошли вслед за женщиной. Прошли мост и оказались на окраине города. Сторож подвел к ним лошадей. Николай несколько раз поворачивался и видел, как женщина оставалась на месте и долго смотрела им в след.

Александра Федоровна не ожидала такого быстрого возврата, первые ее посланцы не вернулись и узнать о их судьбе ей не удалось. Она только догадывалась, что они не дошли до моста, были схвачены и отправлены в тюрьму.

– От кого? – спросила царица.

– От Милюкова, письмо было написано до нашего прихода.

– Он что-нибудь говорил?

– Да! Спрашивал о моей сотне, смогу ли я вас в случае опасности защитить?

Царица облегченно вздохнула. Если бы Милюков передал содержание письма устно на случай уничтожения или потери письма, их нужно было казнить во имя спасения империи.

Они вышли во двор. Николай пригласил сотника выпить с ним за удачу.

По дороге они встретили обеих царевен, делающих обеденную прогулку. Аннушка и Мария пригласили обоих пройтись с ними по парку.

Под ногами хрустел снег, медленно падали снежинки на землю. Аннушка подставляла ладошки и ловила их, они таяли на ее белоснежной коже и капельки воды скатывались в полусогнутую ладонь.

– Что вы делаете, царевна? – сказала подошедшая графиня. – Не дай бог, заболеете.

Она вынула носовой платок и вытерла ей руки.

– Вы вся горите, у вас температура, вам нужно в постель.

– Мы только из дома и поэтому вам кажется, что у нас температура, мы только прогуляемся и вернемся.

– Сегодня морозно, можно простыть, вы гуляйте, а я пойду, закажу чай. После прогулки приглашаю вас чашку чая и вас, сотник с Николаем, тоже.

Они переглянулись друг с другом. Что-то нужно графине от них.

За столом сидела одна графиня, она ожидала возвращения с прогулки своих племянниц и доверенных людей Александры Федоровны. Разливала чай сама. В доме не было служанок, они пошли в погреб наводить порядок.

Девочки попили чай и ушли в игровую комнату. Мария села за рояль и стала играть. Аннушка села около окна и стала вышивать. Мария играла Шопена, потом музыка затихла. Аня посмотрела на Марию, она плакала.

– Что с тобой, сестрица? – спросила Аня.

– Ты что, Аня, глухая или притворяешься, что не слышишь. За каждым углом только и говорят «Долой монархию», «Пора повесить царя с царицей».

– Не плачь, Мария, говорят давно, но дела делаются долго, может что-нибудь отец придумает.

– Ничего он не придумает. Вчера я слышала, что его хотят заставить отречься от престола.

– Ты не выдумала это, Мария?

– Нет, Аня, я была в своем уме, и это слышала из уст преданных нам людей.

– Молчи и терпи, не расстраивай маму.

Девочки обнялись и прижались друг к другу, сидя на диване. Так их и застала мать.

Милюков на заседании государственной думы выступил за конституционную монархию. При его выступлении все члены государственной думы молча слушали его выступление. Всех интересовал только один вопрос, кто из членов думы положит конец войне. Все выступающие говорили за войну до победного конца. Милюков вопрос о войне обошел стороной. Зазвонил колокольчик, председатель государственной думы Родзянко известил о перерыве. Заседание думы продолжится в три часа дня.

К Родзянко подошел Керенский Михаил Владимирович. «Во время обеда я хочу уточнить некоторые детали вчерашнего с вами разговора. Подберите доверенных людей, подготовьте манифест об отречении Николая II от престола и пошлите их в Могилев».

– Не успеем, большевики вырвут у нас инициативу. Монархия всем надоела, а вместе с ней и сам Николай.

– Он уехал в Могилев и забыл, что у него кроме армии есть еще и мы, перед которыми он в долгу. Все это время мы старались как-то сгладить напряженную обстановку. Февральские события показали ошибочность наших взглядов.

– Вчера заседал временный комитет государственной думы и не сегодня-завтра он объявит свое решение.

– Вы сами за монархию или против? – в упор спросил его председатель. Керенский спешил, сколько раз он настаивал на преобразовании монархии в республику. К его словам были все немы и глухи.

– Я, Михаил Владимирович, свои взгляды и убеждения так быстро не меняю. Мои люди против монархии.

– Тогда действуйте в интересах России, мы должны спасти наше отечество.

Вечером в зале государственной думы состоялось вечернее заседание. Родзенко требовал отречения от престола Николая II.

Гучкова и Грекова уполномочили стоять за конституционную монархию. Царю предлагалось отречься от престола в пользу сына Алексея с назначением Великого князя Михаила Александровича в качестве регента.

Николай II из Могилева спешил в Царское село. Он получил письмо, в котором его ставили в известность, что готовится государственный переворот с отречением его от престола.

Поезд медленно продвигался вперед, не было свободного пути, новые эшелоны солдат прибывали на фронт и ими были забиты пути. По дороге не было воды и топлива. На многих станциях ему отказывали в воде, в угле, в движении вперед. Было опасно выходить из вагона, повсюду царил хаос. Медленно шел поезд к Царскому селу.

Основные ключевые посты были заняты восставшими. Родзянко спешил спасти монархию путем отречения царя от престола.

Нужно ослабить революционную волну рабочих. Если мы успокоим или хоть на малое время ослабим революционный дух рабочих, мы сможем победить.

Гучков и Греков выехали на встречу навстречу царю. Они везли ему манифест об отречении.

Николай II спокойно встретил Гучкова и Грекова. Они изложили цель своей поездки и от имени государственной думы вручили манифест. Прочитав манифест, он спросил, кто его составлял.

– Шульгин, ответил Греков.

– Похвально, я в его способностях не сомневался.

– Вы подпишите сейчас манифест или нам подождать?

Царь кивком головы дал им понять, чтобы оставили его.

Греков ходил взад и вперед по перрону, он думал, что может сейчас царь новое придумать и когда, наконец, он подпишет манифест.

Подали поезд. Начальник станции вышел на перрон, к нему подошли военные и показали на царский поезд.

– Путь свободен. Я могу отправить поезд!

К военным подошли Греков и Гучков.

– Все в порядке, можете отправлять, манифест подписан.

С вокзала Гучков поспешил в дом князя Путятина, где собрались все члены Временного комитета государственной думы и члены нового Временного правительства с Великим князем Михаилом Александровичем.

Все ждали с волнением Гучкова. Он развернул лист бумаги, выровнял согнутые в кармане концы.

«2 марта 1917 года царь Николай II отрекся от престола в пользу брата Михаила».

Все в зале встали, стало тихо, только было слышно, как бьют настенные часы, извещая о начале и зарождении новой эпохи в России.

Утренние газеты напечатали манифест. А в зале государственной думы снова заседали члены Временного комитета государственной думы. Юристы Набокова и Нольде, по приглашению Великого князя Михаила Александровича, составили новый манифест об отречении его от престола.

Новый царь пробыл во главе империи всего сутки. Набокова, ставя точку в манифесте, после его окончания, сказала Нольде: «С Михаила Русская династия царей началась, с Михаилом она и кончилась».

Потом поставила число и месяц – 3 марта 1917 года.

– Мария, это правда, что отец просит Временное правительство разрешить ему выехать в Англию?

– Да, это правда, Аня. Английский король Георгий, двоюродный брат нашего отца, знает об этом.

– Аня, а если нам не разрешат выехать. Ни в одной стране, где произошли революции, ни один монарх не уехал…

– Перестань, сестра, раньше времени хныкать.

– Мария, отец говорит, что особая армия генерала Гурко, III корпус графа Келлера и командир гвардейского ковалерийского корпуса хан Нахичеванский скоро прибудут в Петербург.

– Аня, а может нам поговорить с сотником и Николаем, пока нет за нами особого присмотра, убежать отсюда. Мне сотник сказал: «Тебя хоть сейчас я вывезу и спрячу, где никто тебя не найдет». Может, рискнем, сестра, а когда в стране утихнет революция, мы сможем вернуться сюда.

– Ты думаешь с сотником убежать или с Николаем. Сотник женат, имеет жену и детей. А Николай гол как сокол, где он тебя спрячет, и есть ли у него друзья.

– Мы не обговорили еще план побега, но сотник мне сказал, что наша песенка спета, нас все предали, даже дяди и те от нас отвернулись.

– Не может быть, чтоб Великий князь предал отца, такие, как он, сами погибнут, но на предательство не пойдут.

– Великих осталось у нас мало. Давай вместе подумаем, как бежать. Сотник был на английском корабле и говорил с капитаном о нас. Давай думай скорее.

– Вчера сотник снова встречался с Милюковым, он ему сказал, что скоро нас посадят под домашний арест.

– Сам сотник боится, что при нашем аресте и его могут взять, на всякий случай он упросил своих казаков в случае опасности его прикрыть.

– Что это значит, я не знаю, но догадываюсь, что мама и папа нам правду не говорят. Давай сотника снова пошлем к профессору, пусть он узнает из первых уст о нашей судьбе.

– Отец сидит в своем кабинете, мать занята только царевичем. Мы предоставлены сами себе.

– Пошли к сотнику, он сидит в парке.

Они вышли из дворца и направились в парк. Сотник рисовал солдата. Другие сидели на скамейке и смотрели на его работу. Анна толкнула сестру за руку.

– Давай пройдем мимо к дровяному складу, сотник догадается, что мы его там будем ждать.

Они встали около кучи дров, отсюда хорошо было видно сотника и солдат. Дорисовав солдата, он сложил краски, карандаши в ящичек. Сначала пошел по тротуару, потом, свернув за угол Дворца, пошел прямо к ним.

Аня сильно волновалась, как долго его нет, почему он не торопится, в былые времена давно был бы здесь.

Сотник пришел вместе с Николаем . Аня набросилась на него и начала в истерике кричать: «Предал, а обещал все сделать».

Потом подошла к нему, обняла за шею и заплакала.

– Извини, сотник, я уже ничего не могу с собой поделать. В последние дни перестала собой владеть. Мы согласны бежать, если есть хоть маленькая возможность. У Временного правительства есть наши люди, они тебе помогут нас укрыть.

– Кто из вас согласен сегодня уехать? Я еду в казарму, могу взять с собой. Спрячу у моей знакомой, она имеет маленький домик на окраине города и двое детей. Там вас никто не будет искать.

Ни о чем не договорившись, они разошлись. Вечером сотник узнал, что Временное правительство издало указ об аресте царской семьи, поспешил сказать об этом Анне.

Анна выслушала его молча и хотела уйти.

– Не уходи, безголовая, – сказал сотник. – У меня в дровяном сарае сидит девка с виду как ты, очень похожа. Уговори родителей взять ее к себе, а тебя отпустить. Профессор сказал, что вас отправят в Сибирь, и навряд ли вы сможете оттуда вернуться живыми.

Почувствовав серьезную опасность, Аня взяла сотника за руку и повела в свою спальню. Через некоторое время туда пришла Александра Федоровна. Она внимательно выслушала сотника, посмотрела на стоявшую белую от испуга дочь, сказала: «Во всем воля божья. Я в это смутное время, не имея другого выхода, доверяю вам судьбу моей дочери. Если нет у вас возможности вывезти ее из России, вывезите из дворца, а там пусть сама ищет себе дорогу».

Мария отказалась от побега.

– Приводите свою знакомую в спальню моей дочери, я велю ее помыть и переодеть.

– Она справится с этим сама. Ознакомьте ее с дворцом, а принарядиться, как Аннушка она, наверняка, сумеет.

Сотник со своим чемоданом и Аннушкой вышли из дворца. Никто их не останавливал, никто не интересовался ими. Оба вышли со двора, направились к дровяному складу, потом на лужайку. Царевна позировала полулежа на зеленой травке, кушая сочное яблоко.

Вышла из дома служанка и позвала Аннушку домой. Она прошла, весело смеясь, мимо солдат и скрылась в замке.

Через четверть часа два всадника покинули Царское село.

На окраине города в одном из трущоб они остановились, к ним подошла женщина, помогла сойти с лошади и повела в дом.

– Она не такая бедная, как вы говорили, сотник. У тебя там много красивой одежды, что ее нам на много лет хватит менять на продукты.

Сотник улыбнулся, подошел к Аннушке.

– Больше ничем тебе не могу помочь. Хорошо, что мы сегодня ушли, с сегодняшнего дня вся твоя семья будет находиться под домашним арестом. А я, как художник и ваш слуга, отпущен домой на три дня. У нас с тобой целых три дня, за эти дни мы должны найти корабль, чтоб ты могла выехать за границу. Не выходи из дома, сиди и жди меня. Если меня долго не будет, придет Николай. Постарайся хорошо поспать, завтра у нас будет много работы.

Сотник пришел в казарму, там были солдаты и матросы. Они показывали постановление Петербургского Совета о передаче сотни казаков на охрану мостов на Неве. Увидев сотника, казаки встали, отдали честь

– Вы сотник, – спросили приехавшие.

– Да! Я сотник особого казачьего отряда. С кем имею честь говорить?

– Мы из Петроградского Совета. Возьмите постановление и ознакомьтесь с ним. Постановление не подлежит обсуждению. В случае отказа ваша сотня снимается с армейского довольствия. Мосты охраняют матросы. Но у них нет лошадей. В городе много развелось разбойников, воров, жуликов, разной сволочи. Новой власти нужно помочь навести в городе порядок.

– Окажете нам такую услугу?

– С какого времени?

– В шесть вечера первая десятка должна быть у моста.

– Кто из ваших людей будет с ними?

– Я.

– А мне можно с вами походить по набережной? Сколько живу здесь, дальше казармы не бывал.

Сотник выехал из казармы вместе с отрядом моряков. Он объехал все знакомые места, где раньше встречал иностранных моряков, сегодня их нигде не было.

На набережной было тихо. У причала стояли корабли. После издания приказа об аресте царской семьи, запретили морякам иностранных судов сходить на берег. Боялись побега.

Матросы упросили сотника объехать Невскую заставу. На окраине порта стоял небольшой одинокий корабль.

– Этот старый хрен еще не уплыл, ведь я ему сказал, чтоб он поскорее убирался отсюда, – сказал матрос-комиссар.

– Другого места нет. Мы были у него на борту, там все в ажуре. День-два, и он окончит ремонт, потом уйдет.

Сотник присмотрелся внимательно. Этот корабль он видел неделю тому назад на погрузке, капитан свой человек.

Здесь были привязаны лодки. Посмотрев на замки, сотник, пришпорив коня, поехал назад, за ним поехали остальные.

– Куда спешишь, сотник? Почему убегаешь?

– Не выношу морской сырости. У меня на родине сухая земля, а здесь около моря, то снег идет, то дождь. Капризная погода.

Как только стемнело, сотник взял лодку, посадил в нее Аннушку и поплыл к кораблю. На корабле лодку заметили сразу. Сотник подошел к капитану.

– А, это ты, художник? А я думал, что ты шутил, когда хотел свою сестренку отправить в заморские края, а ты это всерьез, и что прикажешь мне с ней делать?

– Пошли, капитан в каюту, поговорим.

– А документы на выезд есть?

Сотник вынул бумаги и передал капитану.

– Все правильно, но почему такая спешка, через неделю будет наш пассажирский и заберет ее.

– Она в это время должна быть дома.

Вошли в каюту. Капитан пригласил сотника сесть, налил по рюмке водки.

– За хорошую дорогу, чтоб не было шторма, капитан.

– А тебе счастливого возврата. Небось, боишься своего комиссара, может прихлопнуть. Зря боишься, может все образуется.

– Возврата, капитан, не будет, все решено и безвозвратно. Убегать нужно, капитан.

Сотник положил на стол деньги и вышел, моряков упросил занести вещи сестры в каюту капитана, затем спросил:

– Когда отправляетесь?

– Проверим моторы и сегодня в море. Мои старые кости чувствуют, как приеду домой, здесь будет шторм.

– Буду ждать, боцман, шторма, когда он начнется, помолюсь за благополучный конец вашего плавания.

– Ты правильно понял меня, сотник. Тебя ждут, удачи тебе. Возвращайся скорее, через час здесь будет проезжать патруль.

Царица завела девушку в спальню.

– Почему ты согласилась остаться вместо моей дочери?

– Меня попросил об этом сотник.

– А знаешь ли ты, что тебя могут лишить жизни вместе с нами?

– Меня сотник подобрал умирающую на дороге от голода. Он мне сказал тогда, если хочешь много еды и красивой одежды, согласись быть царевной Аннушкой. Сотник дал мне денег и отвел за город в неизвестный мне квартал. Там я и назвалась царевной Аннушкой. Мне было там хорошо, ко мне обращались все «ваше Величество, царевна Аннушка». У меня была крыша над головой, хорошая пища и много чудаковатых друзей. Но это длилось недолго. Пришел сотник за мной и привез меня в домик около дровяного склада. Однажды меня увидели солдаты и спросили, кто я.

– Царевна Аннушка.

Они весело засмеялись, низко мне поклонились и ушли, а подслеповатая бабка Фекла, напросилась меня отвести ко двору, разрешила проводить до дровяного сарая. Старуха вернулась домой, а я, оббежав сарай, спряталась в доме, где меня нашел сотник.

– А ты и правда похожа на мою дочь. Что будешь делать, если узнают всю правду?

– Скажу, заставили, и мне поверят. Вас все равно увезут в Сибирь.

– Откуда ты все царские секреты знаешь?

– Об этих секретах говорят все уличные мальчишки, а они-то вездесущие, все знают. Господа только подумают, а они уже говорят.

Вошла графиня. Она подошла, поздоровалась с Аннушкой.

– Что ты, Аннушка, дома сидишь, пошла бы, хоть немного погуляла, а то сидишь дома, так и затосковать можно. А где твой сотник?

– Уехал к своим казакам. Говорит, окончилась наша казацкая свобода. Забирают их на охрану мостов.

– Значит, он больше не будет здесь.

– Возможно.

– Уходят наши верные люди из нашего замка.

Вышла графиня. Царица Александра Федоровна набросилась на девушку с криками.

– Как ты могла, оборванка, таким тоном разговаривать с графиней.

– Ваше Величество, по нашему уговору, я ваша дочь, и вы должны меня не ругать, а во всем помогать и защищать меня от моих ошибок. Чем меньше у меня будет ошибок, тем больше времени я продержусь здесь, тем безопасней будет бегство вашей дочери царевны Анны.

– Мама, прикажите подать мне что-нибудь поесть, страх, как хочу попробовать царскую еду.

Царевна похлопала в ладоши, вошла графиня.

– Что желаете, Ваше величество?

– Пусть накроют стол. Пригласите царевну Марию к столу.

– А где Анна Выборова?

– Она уехала. Во Дворце идет разговор, что все жители Дворца находятся под домашним арестом. Вход и выход из Дворца ныне разрешается только членами Временного комитета государственной думы.

– А вы меня ругали. Я вам спасаю вашу дочь, а вы кричите. Как покушаю, пойду знакомиться со своей сестрой Марией. Вы мне в этом поможете. Царевна Аннушка говорила, что она знает о ее побеге, а сама бежать отказалась.

Сели за стол, царица взяла кусочек торта и выпила чашку чая. Тоже повторила Аннушка. Александра Федоровна молча смотрела на Аннушку .

– Почему не ешь, ведь ты хотела есть.

– Я и сейчас хочу. Отошлите графиню, я поем.

Графиня ушла. Аннушка взяла тарелку, выпила сначала жидкость, потом гущу. Налила полный бокал чая, положила несколько кусочков сахара, размешала ложкой, макнула палец в чай.

– Пальчики оближешь, – сказала она и залпом выпила весь чай. – А больше ничего нет?

– Ты съела так много и еще просишь кушать, у тебя хороший аппетит. Тебя не надо уговаривать: «Скушай, Аннушка, кусочек».

– Научится Аннушка кушать. Это здесь много всего, а где она сейчас, там все дают в норме. Наелся, не наелся, а больше нет.

Александра Федоровна заплакала.

– Где, ты, моя доченька, кто тебя пожалеет, кто тебя накормит?

«Аннушка» встала перед ней на колени, вытерла слезы и проговорила:

– Не плачьте, матушка, лучше быть живой и здоровой там, чем здесь под домашним арестом ждать, когда увезут в Сибирь.

– Сотник сможет к нам сейчас прийти, или нет?

– Лучше бы он уехал куда-нибудь подальше. Говорят, кто поедет с нами в Сибирь, назад не вернется.

– Аня, я могу ему передать весточку от вас и непременно, чтоб он арестованных сопровождал в Сибирь.

– У вас много друзей, они надежны, и можно на них положиться.

– На сотника и майора надеюсь, они не подведут.

– Где ваши большие вельможи, которые отирали здесь свои сапоги.

– Они сбежали.

– Нет, многие из них вам верны, как и прежде. Вас изолировали от всех, Вы находитесь в клетке.

– Замолчи.

Они встали и пошли искать Марию.

Сотник поздно ночью вернулся к своим казакам. Караульные, увидев сотника, открыли ворота и впустили во внутрь.

– Час тому назад вас спрашивал какой-то старик. Говорит, я профессор, и мне нужно непременно сегодня увидеть сотника. Как приедет, пусть поворачивает лошадь прямо к нему домой.

– Мосты уже развели, нет дороги, утром, как только мосты встанут на место, буду у профессора.

Василий снял с седла узелок, в нем было сало, огурцы, колбаса и бутылка водки.

– Возьмите, перекусите, а меня поднимите чуть раньше обычного. Если приедет посыльный с заставы, буди немедленно, для остальных меня нет.

Сотник уснул быстро, а казаки уселись полукругом, вскипятили в котелке чай, выпили по рюмке, вытянули жребий, кому идти спать, а кто стоит на часах.

– Буди сотника. Колокол известил, мосты опускают. Пусть скачет к профессору.

Сотник вскочил, умылся, переоделся. Ему принесли начищенные до блеска сапоги. Поставили чайник.

– Позавтракайте, господин сотник, дорога хоть и не далекая, но опасная и придется ли вам где-нибудь перекусить.

У профессора были Милюков и Гучков. Они всю ночь ждали сотника. Уснули только тогда, когда профессор сказал, что он не приедет – мосты разведены.

Ждать утром было опасно, могли наскочить матросы и спросить, что члены государственной думы делают у профессора.

Увидев сотника, они снова зашли в дом.

– Вам нужно немедленно ехать в Царское село. Сегодня будут издан указ о лишении свободы Николая II и его семьи.

– Они это уже знают и готовы его принять. Если бы вы мне предложили какой-то план спасения семьи Николая II, я бы с радостью туда поехал.

– Вы можете организовать им побег? – спросил Милюков.

– Я могу вечером вывезти их из Царского села и привезти в Петроград, а вы сможете их отправить за границу?

– Это вопрос времени. На него я не смогу ответить сейчас.

– Передайте, господин Милюков, своим единомышленникам, что завтра это будет невозможно.

– Сегодня семья Николая никому не нужна, а если вы издадите указ об его аресте, она будет принадлежать тюрьме.

– Что вы говорите, сотник? Побойтесь бога.

– Я не против Бога, я за него и царя. Сегодня он ничейный и никто не вправе спрашивать, куда он идет, куда едет, с изданием вашего указа он будет принадлежать закону. А закон это тюрьма. Независимо домашняя или государственная.

– Завтра в Царском селе будет майор, ваш дядя, быть и вам там. Не удастся сегодня отправить семью царя за границу, попробуем чуть позже. Нам нужны там свои люди.

– Во дворце я не сотник, а художник.

– Возьмите постановление Временного совета, что вам разрешается быть с царской семьей до ссылки.

– Его увезут в Сибирь?

– Возможно, сотник. Сегодня ситуацию контролируют большевики, приходится с ними считаться. Время от времени будете получать наши инструкции.

– Кто заменит меня? Моя сотня со вчерашнего дня охраняет мосты. Помощник матроса наш человек, а комиссар – матрос. На случай спасения семьи Романовых я должен сам распоряжаться своей сотней, а не матрос.

– Мы об этом позаботимся, твои казаки будут иметь связь с тобой. Сейчас отправляйся на Нарвскую заставу, там от комитета большевиков получишь разрешение на право проживания в Александровском замке. Спеши, сегодня Керенский поедет на свидание с царем, тебе нужно быть там.

Николай II передал через Керенского еще раз прошение на разрешение ему выехать в Англию. Временное правительство отклонило просьбу Николая. Был издан приказ об ускоренном формировании поезда для отправки царской семьи в Мурманск. Были разногласия, под каким флагом должен двигаться поезд. После многих споров решили вывезти под японским флагом под прикрытием Красного креста. Многие монархисты добивались встречи с Николаем II. Ежедневно десятки людей были на приеме у царя. Комиссар Мстиславский устал от надоедливых посетителей. Среди всех охранявших Царское село и Александровский дворец не было ни одного солдата и офицера хорошо знавшего жизнь во дворце. Среди записей в караульской дворцовой книге часто встречались одни и те же лица. Мстиславский начал искать знакомые фамилии.

Леонид Фуголь, прибыл сотником. Майор, участвовал в Германской войне, награжден тремя крестами. Часто бывал при дворе, использован, как рядовой офицер.

Среди дворцовых людей никто его не знал, слышали, что приехал с сотней казаков.

В Александровском замке, в ее библиотеке работал профессор. Целыми днями он сидел за книгами и только вечером одиноко бродил по тротуарам дворца.

Мстиславский хотел выдворить старика из замка, но исполком, откуда он был сюда направлен, запротестовал. Это светило науки не только России, а многих стран. Раз это светило бывает часто здесь, он должен слышать о сотнике.

Профессор вышел из своего кабинета и вслед за ним пошел комиссар.

– Господин профессор, я ищу сотника, не могли бы вы мне подсказать, где его найти.

– Сотник охраняет на Невской заставе мосты. Спросите комиссара Невской заставы.

– Спрашивать можно и неделю, а мне он нужен сегодня. Нет у меня хорошего помощника, знающего все вокруг.

– Не могу вам, комиссар, точно утверждать, знает ли он местность, но угольный и дровяной склады были его рабочим местом. Его сотня заготавливала дрова для Царского села.

Свозите меня комиссар домой, а я по дороге вам покажу сотника.

Василий собирался идти на встречу с профессором, после встречи он должен поехать в Царское село, собрался уже выходить, увидел в окно, что к нему шли профессор с незнакомым военным.

Познакомившись с Мстиславским, он дал ему слово, что завтра будет в Царском селе.

Комиссар уехал, а они с профессором пошли к нему домой.

– Комиссар – человек слова, что сказал, то и сделал. В последние дни на территории Александровского дворца становится все меньше приезжих людей. Пока допускаются только члены государственной думы, думаю, что в скором времени и они будут лишены права бывать здесь.

– Великого князя не видел уже неделю, а его брата – больше. Родственникам запретили общаться с царской семьей. Был у своего товарища, он сказал, что поезд под японским флагом готов. Не сегодня-завтра государя и его семью отправят.

– Будет ли у вас возможность спасти императора по дороге?

– Думаю, профессор, что мы уже упустили такую возможность, мне кажется, что тот, кто возглавляет спасение Николая II, уже сам не хочет его спасать.

– Вы можете это доказать?

– Не все можно говорить, это может повредить мне и тем, кто мне верит.

– Что-то вы, сотник, в последнее время перестали верить в правое дело.

– Я привык из критических ситуаций выходить сам, без посторонней помощи. И если вы хотите остаться живыми, профессор, если дорога вам ваша честь ученого, оставьте это дело. Займитесь наукой. Если останусь жив, навещу вас. Идите домой и не возвращайтесь во дворец.

VI НА ССЫЛКУ В СИБИРЬ

Во дворце остался только царь со своей семьей. Одних увезли в тюрьму, а других отпустили по домам.

Поезд двинулся на Восток под усиленной охранной. Командир Кобылинский с сотником осматривали вагоны.