Наградная тема
В новогодние праздники родственник пригласил меня посетить его предприятие типа КООП «ХлебПромРесурс». Одно название чего стоит.
Не люблю такие мероприятия, но этому человеку отказать не смог. Дело в том, что мелкого хозяйственника уходящей эпохи на фоне общего угасания провинции раздувает от ЧСВ и гордости за свою жизнестойкость, Типа вон как мы, дескать.., не то что в соседней деревне… Если быть честным, ничего интересного в подобных экскурсиях зевака не почерпнёт, – будь уверен. Однако от меня хозяин заведения реакцию всё же ждал. Восторженную реакцию! Он то и дело пытался угадывать мысли по глазам и стремился сказать что-то на опережение. Коллегами по цеху, видимо уже изрядно преуспели в хвалебных речах. Любят они восклицать, и друг другом восхищаться. Кукушка хвалит петуха, потому что хвалит он кукушку. Ну да ладно, главное, что они вообще еще есть, как самостоятельное предприятие. – пойду прогуляюсь.
На лобном месте в зале совещаний приметил доску почета, оформленную в серпастом стиле и щит: «Наши ветераны». Улыбнулся. Даже пошутил, помню, – дескать, зачем эти пережитки грамотовручения?
– Может, – говорю, – у вас тут и Позорный столб имеется? товарищеские суды и всё такое?
Плохая шутка, оказалось. Зря Я так. Хозяин в своей драповой кепке был настолько потрясён, что брови у него заползли под козырёк.
– Ты что? – осёкли меня главбух и какой-то проходящий мимо дядька с усами (незнаю откуда взялся), – это чуть ли не самое главное, – сказали они назидательно.
Спорить не стал, а просто втянул шею.
Зачем раздражать лишний раз. Тем более, судя по возрасту, каждый из них сам в явном ожидании попасть на этот стенд. Ночами, наверное, не спят.
Знаю, что голос автора не должен затмевать сюжет, но всё же оступлюсь и расскажу, что думаю на сей счёт. Дело в том, что во всём этом функциональная составляющая крайне ничтожна. Условные почести, не подкрепленные материально, нужны только для низкосортного пафоса. Предприятия, где делают деньги, от подобных вещей отказались давно, не говоря уж про передовые государства в целом. Не хочу, чтобы кто-то путал с более современным понятием «лучший работник месяца» в Макдонадце, и на всякий случай сделаю ремарку. Номинация Лучший работник имеет финансовое приложение, и призвана стимулировать производительность труда на основе соперничества, а Стена почета придаёт лишь героический оттенок работе на благо неизвестно кого или чего. На мой взгляд, все эти регалии «заслуженный», «герой» и «ветеран» нужны были в безденежном прошлом, когда предприятия были социалистической собственностью. Присваивали их вместе с перечнем льгот, которые государство обязывалось исполнять посредством других своих организаций. Предусматривался некий бартер. Передовик труда? – вот вам путёвка в профилакторий. Учитель года? – полагается бесплатный проезд на автобусе и похлёбка в столовой погуще… Много вариаций в этом случае.
В нашем же настоящем, работник трудится на частника. Обеспечить государственные плюшки частник не имеет полномочий, а поощрить деньгами не имеет желания или возможности. Придание героизма трудящемуся без доплат попахивает обманкой. Планово-экономические приёмчики в капиталистическом мире.
Тема пустых наградных листков не обошла меня и в родном департаменте.
Не успел остыть от раздумий, на исполнение поступило требование Ассоциации профсоюзов о добавлении в общий перечень почётных званий заслуженного работника дорожного хозяйства. Основанием товарищей (именно это слово, да) выступало слезное повествование, что дорожник есть отдельная прекрасная профессия, и ей не подобает прозябать в имеющихся категориях «строителей», «транспортников», или хуже того каких-то там «коммунальщиков». Инициаторам хотелось детализации, как это? например, сделано на министерском уровне. С меня же требовалось разложенное по полочкам официальное заключение.
Я угодил в интересное положение: для отработки вопроса на совесть правильным было расширить задачу и подвергнуть заведённый порядок критике, в то же время опыт подсказывал что усложнять себе задачи – не моя задача. Не о том спрашивали и не то начальство поручало. При этом тупо согласиться с профсоюзами, чтобы не утруждаться лишний раз считается крайне недозволительным, потому что если служащий согласен, то он должен мотивировать свой «одобрямс» и ещё ловко объяснить: почему этого не было предпринято раньше, и кто уснул за рулём?
Ссылка на плач заявителя малопригодна, т.к. не несет в себе четких доводов и оснований. Если соглашаемся на детализацию, – думал Я, – следующим шагом будет логический вопрос – «докóле детализируем?». Если берешься за уточнение профессии, тогда выделяй мостовиков, тоннельщиков, аэродромщиков и т.д. Стоит только начать…
Более простым был вариант дописать один из параграфов закона, дающего разъяснения «кого следует считать настоящим строителем», путём специального уточнения, что дорожник – это строитель. Любая из раскладок провоцирует множество вытекающих вопросов, на которые не найти готовых ответов… А действовать нужно тонко, «не нарушая структуры скрытой явленности», – как однажды выразился наш министр культуры.
Раздумья нахлынули. Надо было определиться с направлением. Руководство, на которое всегда удобно пенять в подобных случаях, как назло, четкой позиции не имело, да и вообще с несвойственным ему безразличием держалось подальше. Решил сделать ответ-перевёртыш.
Версия «ЗА» опиралась на факты различия профессий: прикинул в ней виды работ, которые делают дорожники; сопоставил их со строительными. Процесс напоминает игру «найди сто отличий». Ключевой деятельностью, выделяющей дорожников из категории «строители» удалось обнаружить только содержание объектов транспортной инфраструктуры. Зыбкое «ЗА» получилось у меня – «скудная мысль, раздутая словами», называется. Хотел отзеркалить тезисы из подобного обоснования всеобъемлющего Минтранса, да ничего не нашел. Совсем не ясно как они обосновывали и доказывали у себя на самом верху? Хоть звони и проси дать списать.
Вот профсоюзы… предложили, а ты думай тут.
В версии «ПРОТИВ» заложил мысль, что сложно оценивать заслуги именно регионального уровня в то время как дорожная деятельность не предполагает разбивки по почвенному признаку. Работы осуществляются через госзакупки без требований к прописке, а сами дороги в регионе не все, собственно говоря, и принадлежат-то ему (например, федералка – это общегосударственная собственность). Организации, которые привлекаются к выполнению работ, являются частными, поэтому признавать заслуги их сотрудников перед какой-то конкретной государственной территориальной единицей не совсем корректно.
Равнение на Минтранс, которым нас пыталась убедить Ассоциация профсоюзов тоже не годилось, потому что Министерство охватывает масштабы всего государства и ему чуть проще в этом плане. И даже если поступить аналогичным образом, то потребуется копировать не только звание, а и льготы, следующие за ним (федеральные регалии имеют практическое применение в отличие от местных: скидка на коммунальные платежи, бесплатный проезд на автобусе и т.д.).
Просто добавить номинацию не получится. Маленький шаг навстречу породит массу проблем, а возможно даже перестройку огромного механизма.
Изложить мысль в пару слов не так сложно, гораздо труднее правильно наложить её на государственный бланк и согласовать со всеми Умами. Документ – это не просто мнение, выраженное эзоповым языком – это ещё определенный формат, подгонка под который требует обязательной сноровки. Подготовка заключения отняла много эмоциональной энергии, поэтому по окончании дня разболелась голова и Я рано уснул. Ближе к рассвету приснился советский милиционер на асфальтоукладчике.
На удивление, руководству Департамента понравился вариант №2 (отказной), и у меня даже блеснуло в глазах от такого разворота событий. Все подписали с удовольствием, а потом пару дней даже цитировали некоторые мои формулировки в своих сочинениях.
Об окончании эпопеи, однако, говорить ещё было рано т.к. впереди был Аппарат губернатора, от которого всегда можно ждать чего угодно. Запуск на согласование из Департамента наверх даёт лишь небольшой перекур от надоевшей задачи. Называется: взять побольше и кинуть дальше, чтобы отдохнуть, пока летит.
Отправил, жду…
Пришла пятница. Как известно, в плановых учреждениях пятница – самый тяжелый день, ибо надо закрыть вопросы, тянувшиеся всю неделю, и доложиться начальству. В этот день на меня свалилось много: весеннее обострение, активность высокого руководства, внезапное уменьшение количества сотрудников в отделе и похмельный синдром. Температура росла весь день, а вечером мне в приёмной почти дословно передали содержание только что состоявшегося разговора правительственного начальника с нашим руководителем.
Было предложено проверить меня на психическую адекватность, а людей, пропустивших такое письмо, на профпригодность. В качестве обоснования шло много оскорблений с обзывательствами. Ругался, говорят, так, что «хоть святых выноси». Мой шеф, выслушав критику, опасливо спросил: «А какой бы Вы текст хотели видеть?», тем самым дав понять, что мы напишем любое удобное для Его Сиятельства заключение-с. На это от 60 летнего самодура поступила чёткая инструкция: «Не надо поддаваться на провокацию всяких умников. Вызовите, – сказал он, – активиста к себе и объясните, что писать подобные обращения не следует. Работать надо с населением! Работать! а не слюнтяйство разводить».
Информацию рекомендовалось донести через одного из штатных начальников родом из Средней Азии, т.к. он наиболее близок к заявителю по языковому признаку, и всё равно ему заняться нечем.
Ну что тут скажешь? Современный деловой подход. А Я тут разошелся, – тьфу ты.
Мигранты
Мне наконец-то доверили интересное дело – поручили заниматься согласованием квот на привлечение иностранных работников для целого строительного сектора. Хоть что-то серъёзное за последние несколько лет – даже глаза блеснули.
Миграционная политика – сфера чрезвычайно сложная, и даже удивительно, как такого «гения» как Я вообще подпустили к ней, – ну да ладно.
Выглядит оно примерно так: работодатели обращаются в департамент труда и занятости населения с заявкой об имеющейся потребности в иностранных работниках, а тот в свою очередь, отрабатывает их с нами (профильными ведомствами) и выносит вердикт. Государство как бы комиссионно – чиновничьим способом – принимает решение одобрить работодателю иностранца или нет.
В те далёкие времена Я ещё не смирился со своей незатейливой функцией, а когда считал себя правым, то даже напирал, не боясь лихо. Неосведомлённость придавала решительности. Мне было ещё невдомёк, насколько госслужащий зажат в манёврах и как любая инициатива здесь бесплодна. Ходил, помню, отстаивал свою точку зрения, вступал в полемику, что-то пытался. Со стороны это наверное походило на болванство или диалоги с неодушевлёнными предметами… Как ещё не выперли, не знаю?
По отлаженной до меня схеме сделал запросы в те предприятия, которые заявились на квоту. От них я ожидал разумного объяснения почему специалисты именно тех специальностей должны быть из Средней Азии, а не откуда-то ещё. В ответ получил обычные «крокодильи слёзы» от каждого из предприятий о том что жить последнее время стало чрезвычайно трудно, и последней надежде на дешёвую рабсилу.
В идеале требовались аргументы о незаменимости таких работников, например из-за экзотичности их профессии. Понимаю, вьетнамский повар для восточного ресторана, например, или инженер-технолог по инновационному бетону, но здесь: «…жить плохо – помогите сэкономить на зарплате…».
Ворох одних и тех же пустых писем, на которые нельзя опереться. Если выбирать только по ним, то надо одобрить либо всем либо отказывать тоже всем. Фильтрация заявок без дополнительных критериев не представлялась возможной.
Собравшись с мыслями, Я полез на этот вымазанный салом ярмарочный столб.
Для обоснования позиции, которую, похоже, никто до меня здесь не отстаивал, надо было хорошо подготовиться и всё обдумать. (Быть подкованным, как говорил отец)
Начал с цифр. Сопоставил потребность в кадрах с данными по общей безработице и прозябающим без дела студентам-стройотрядовцам. Информация, которой предстояло оперировать, должна иметь точность без каких-либо домыслов, поэтому запросил всё как положено – у компетентных органов. Интересно получилось: согласно расчётам, либо цифры у нас напрочь все лживые вместе с компетенцией государственных органов, либо имеющимися трудовыми резервами можно не только закрыть вакансии, но и ещё поделиться специалистами с соседними республиками.
Может быть в самой специфике работы заложен дьявол? Полез дальше, изучил вакансии работодателей, а именно: график, сложность и прочие особенности. Профильный департамент по труду вместе с работодателями причину отсутствия интереса у местного населения к работе объяснил низкой оплатой труда и потерей престижа специальностей.
Оказывается всё очень просто, и как только Я сам не догадался. Внезапно, без взаимосвязи с чем-либо, понизилась заработная плата, а профессии стали малопривлекательными… Никаких причино-следственных связей. Никаких…
Где-то давно ухитрились «сэкономить» на специалистах из Средней Азии и внесли тем самым дисбаланс, а теперь остаётся только заполнять созданный вакуум, и ещё больше уничтожать собственный рабочий класс. Какой уж тут престиж?
Нравится мне такая картинка мироустройства. Государство продаёт природные ресурсы, а для внутренней работы приглашает работников из тёплых стран. Местное население сидит на субсидиях и господдержке, не желая трудится за даром.
Квоты, которые, якобы, доверили мне, ничто инное как ещё один инструмент для орудования Администрации в рыночной среде. Одним одобение и помощь, другим отказ с «пустословными доводами». Всё на махинациях, и не подкопаться…
Без умных книжек известно, что любое протекционное вмешательство номенклатурщика пораждает коррупцию и бардак. Как толко в дело вклинивается государственный человек, жди изящных форм, централизации всех сфер жизнедеятельности и плановой экономики.
Даже если исключить личную заинтересованность чиновника, работает он без особой деликатности, внимательности и интереса. Тем более в нашем-то мире, где служащий только и следует за направлением мысли своего руководства как флюгер за ветром. Любого подлеца наш брат с лёгкостью выдаст за «надежду экономики», и таким же образом, вполне правдиво загубит всякое здравое начинание. Когда приоритеты расставляет служащий, то по команде начальника будет что угодно.
Долго размышлял над задачей, и решил пойти опасным путём…
Заручившись нужными формулировками и цифрами Я подготовил очень хороший, сбитый, материал. В своём заключении предлагал отказаться от квотного регулирования и решать вопрос задействованием трудовых резервов региона. Предлагалось не вмешиваться в процесс и не калечить своими согласованиями рынок труда. Позиция была чщательно подкреплена фактами, но вызвала большое сопротивление. Пó носу получили многие и тех, кто одобрил или попросту пропустил эту «ахинею» наверх. Утверждение о том, что государству лучше воздержаться, трактовалось чиновничьей ленью. Сторонников позиции оставалось всё меньше и меньше.
На каждом этапе мне приходилось сталкиваться с одним и тем же вопросом: «А кто ж улицы убирать будет?». Слышать фразу приходилось не от бизнесменов, приследующих свой узкий интерес, а от высокопоставленных столоначальников, действующих от лица государства.
Заместитель губернатора по финансовой части написал своей рукой на моём письме: «Время не пришло, вопрос не назрел, условия и атмосфера не благоприятствуют». Это было заключение высокого руководства на моё заключение. Stop maсhine… Ответствующих на это уже не нашлось, и Я сам устал тоже…
Дополнительно, среди персонала была проведена разъяснительная работа; в шутку сказали, что если не уймёмся со своими иностранцами, то сами останемся без гражданства.
Как же хотелось от всей своей чернильной души прокомментировать, что у нас действительно с уборкой улиц беда, и все мы обречены на смерть в мусоре, потому что это уникальная работа и выполнить её наш соотечественник принципиально не в состоянии. Тогда Я ещё плохо осознавал, насколько поток мигрантов, как и прочие потоки, в принципе, является неприкосновенным. Органам же власти с бесконечной армией клерков отведена роль создания видимости деятельности и кропотливая возня с перестановкой местами слагаемых, а эффективность – дело пятое, и не наше. И вообще, думать не служащих прерогатива… Только стараться! – это всё, что мы можем.
История не закончилась моей пустяковой драмой. В скором будущем она вернулась в виде фарса. Курс национальной денежной единицы настолько просел по отношению к мировым валютам, что платежеспособность отечественного работодателя за иностранную рабочую силу упала в разы. Вышло так, что поток гастробайтеров сам по себе убавился пропорционально курсу валюты.
В связи со сменой ситуации, в Аппарате губернатора вспомнили про моё неудачное заключение и поручили приспособить тезисы из него для отчётов о проделанной работе. Требовалось выставить факт отсуствия гастробайтеров в выгодном свете, как заслугу. В лучах пропоганды это выглядело как оздоровление экономики и картины в целом.
В дальнейшем Я оказался более покладистым и старался следовать за обстоятельствами. Боевой дух вышел из меня, как воздух из проколотой шины.
Как пишут в объявлениях про котят, – «к лотку приучен»…
Санаторий
Шла осень 2016 года.
Как сейчас помню, на Яблочный Спас было дело.
Прекрасным днем, когда пейзажи уже приобрели особую выразительность, а у людей традиционно начали обостряться хронические заболевания, нас с коллегой Артемкой отправили на выездное совещание по одному щекотливому вопросу. Ехать до точки нужно было около часа, и мы наслаждались поездкой, рассказывая различные небылицы из серии «не может быть». Суета осталась там, в офисе. Дорога – это единственное место, где можно отключиться от задаваемого дураками такта и ритма.
Даже водитель нам на удивление попался не сердитый и не заполошный.
Суть выезда состояла в том, чтобы разобраться в противоречивой ситуации на местности и со всеми заинтересованными ведомствами подписать бумагу.
Один сообразительный директор умирающего от рыночной экономики санатория придумал, как можно уменьшить расходы предприятия, сэкономив на транспортной развозке. Чтобы дважды в день не запускать свой внутренний автобус в город он инициировал смену маршрутов общественного транспорта. Предполагалось запустить проходящие автобусы в этот аппендицит (подъезд к санаторию).
Вообще, при запуске автобусного маршрута, есть два сценария развития событий:
1.Не исправляем дорожную ситуацию, подписываемся под очевидным нарушением и запускаем под свою ответственность автобус – авось пронесёт.
2.Делаем всё как положено. Долго, нудно и мучительно идём к заветной цели, утопая в переписке.
Положение вещей было неприятным для нас, как представителей власти, тем, что на территории санатория, по абсурдному стечению обстоятельств, проживало несколько семей. Давным-давно, при советской власти, жильё предназначалось для сотрудников заведения, но со временем в ходе приватизаций, куплей продаж и прочей возни, оно приобрело более независимый статус. Ныне жительствующие не желают зависеть от развозки какого-то чуждого им предприятия, и это их полное право – требовать регулярное транспортное сообщение от государства. Не поспоришь. Пассажиропоток хоть и ничтожный, но есть, и по букве закона жители должны быть обеспечены автобусом.
Предприниматель знал, на что нужно давить, – на наше неправомерное бездействие, и он давил. На самом деле директор заведения широко зевал на тех бедолаг, которых выдавал за жертв, благотворительностью там и не пахло. Безразлична ему так же и учесть 2,5 тыс. человек, живущих далее по трассе, которым по предложенной схеме придётся тратить лишние 10 минут к каждой поездке. Директор декларировал широкий жест, преследуя свой узкий интерес. «Кукушкины яйца», – как обозвал его намеренье мой коллега Артём, обтирая об асфальт штиблет от приставшей грязи.
Кроме увеличения маршрута автобуса и, вероятно, стоимости проезда не радовали и сами дорожные условия: дорога узкая (4,5 м), разъездные карманы отсутствуют, а сам поворот с основного тракта к профилакторию просто опасен. Действующие нормативы по обеспечению БДД не позволят совершить заезд автобусу. Потребуется не мало дорогостоящих мероприятий, чтобы сделать всё как положено.
Даже разворотная площадка находилась на территории самого предприятия за шлагбаумом, что тянуло за собой массу сопутствующих проблем. Получалось, что жители всей окрестности будут вынуждены транзитом посещать режимный объект. Нарушаются требования по соблюдению его внутренней безопасности (в т.ч. антитеррору). Скользкой выглядела тема по дальнейшему обслуживанию площадки (освещению, уборке снега с окурками и ремонту покрытия). Объект не относится к государственной собственности и рассчитывать на бюджетную поддержку в отношении его – сомнительное предприятие. Ещё неизвестно, что выгоднее: открывающиеся перспективы или имеющаяся внутренняя развозка.
Конечно, в случае прямой команды сверху все эти нюансы стали бы незначительными. При желании, определили бы лиц для подписания «притянутого за уши» протокола и под их ответственность запустили опасный маршрут. Все дорожные работы можно выполнять нелегальными окольными путями, по отработанной десятилетиями схеме. Всё это реально, если надавить. Для выслужливости здесь творят ещё и не такое.
В нашем случае перед поездкой особых указаний не давалось, никого предварительно не расстреливали, поэтому работать можно было в штатном режиме, без шор на глазах и не рваться. Начальство безразлично поручило поздороваться, провести совещание, и ничего не обещать. Следуя заветам, мы деловито ходили с поднятыми воротничками и умничали.
– Ой, шеф, я Вас вижу!
– Аналогично!39
По приезду обсудили проблему с руководством и вежливо повесили её в воздух, под протокол. Все участники охотно подписались под «пустышкой».
Два долгих года коллеги из транспортного цеха пользовались документом и добродушно отказывали на все попытки вернуться к рассмотрению вопроса. Каждый раз излагалась сказка про белого бычка и обещали, что улучшение дорожных условий будет предусмотрено в перспективный период, в случае увеличения финансирования дорожной отрасли в целом. Отговорка работала, положение вещей вполне устраивало Штирлица40
На днях случилось непредвиденное. В наш маленький и тесный кабинет заскочила взъерошенная начальница (очень коварная и эмоционально зависимая женщина). Почему-то она резко изменила своё мнение к происходящему и сведя брови приступила задавать глупые вопросы: «На основании чего, почему, кто?». Тон был далеко не деловой и тем более не дружелюбный. Её плутоватость не раз ставила меня в дурацкое положение, что-то подсказывало об очередной угрозе.
Дверь распахнулась так властно, что многие дрогнули. Захотелось очутиться где-нибудь в безопасном месте, хоть в кроватке среди игрушечных кукол, хоть в бабулином погребе с картошкой, только не здесь.
Разговаривать о таких делах и перепираться не было совсем никакого желания. К тому же рабочее время вышло, а коллектив уже побежал по коридору в сторону дома (это как школьный звонок с урока в самый подходящий момент). Продемонстрировал безразличие к теме, засобирал вещички, переобул ботинки. Годы службы научили контролировать ситуацию, меньше стал поддаваться провокациям. Пауза она всегда лучше, чем горячка. А там, глядишь, само рассосётся.
На сей раз отступиться (даже временно) тётка не собиралась. Её неподдельный энтузиазм выдавали трясущиеся губы и боевая стойка в дверях. Она так-то, если честно, по жизни зловеще выглядит, а здесь вообще разбушевалась не на шутку. Было понятно, что дело для неё не ждёт никаких отлагательств – вынь да положи. За окном кто-то понял, что такой тон совсем не подстать наступающим сумеркам – зажегся свет, сипло залаяла собака.
Чем вызвана смена декораций с этим санаторием? – завертелось в голове. Может позвонил кто? Неужели повторно ехать на место, прилюдно объясняться и вписываться в «мерзость»?
Да и «фасон уроним!», – как говорил один небезызвестный персонаж.
Не безопасно это всё… Мнение начальника, каким бы оно утверждающим и эмоциональным нéбыло, не является константой – на него нельзя законно опереться. В протоколе появится моя, именно моя фамилия. Начальница явно хочет порешать задачу не своими руками. Знаю Я её методику работы: увертками, хитростями и окольными путями. Теперь не отвяжется, пока всю кровь не выпьет. Перегруппировался, собрался с мыслями:
– Уважаемая, у нас есть протокол комиссионного выезда. Чего трясти воздух? Если нужно, поедем повторно и рассмотрим тему по новой; послушаем, что скажут «все», – будет протокол – будет и автобус.
Обещаю начать завтрашний день именно с этого внезапно острого вопроса, и только в том нахожу временное убежище. Таймаут.
Эх ё-моё. И спорить-то здесь бессмысленно. Абсолютно! Диалог не построить с ней на аргументах. Я сообразительный начальник, а ты некомпетентный дурак – вот как он будет выглядеть. Делай как Я тебе говорю и подписывайся. Не люблю таких вот экспрессий в конце рабочего дня. Оставшийся вечер лежит какое-то чувство незавершенности на душе, потом сон плохой. Состояние как перед экзаменом.
Пробежался трусцой по морозцу до парковки. Завел автомобиль, сел ждать прогрева двигателя. Бррр, зябко.
Сейчас выкурить бы сигаретку в честь трудового подвига. Целый день осилен, шутка ли. Плохо, что не научился курить, сейчас бы пригодилось. Однако, нервы съёжились. Неужели цель её достигнута? Гоню мысли прочь, стараюсь не замыкаться.
Склонился вперёд и увидел небосвод, на котором в невообразимой дали отчётливо виднелся лунный диск. Он как закреплённый на небосводе лаз в другой мир, через который к нам, в темноту, едва пробирается свет. Жизнь наконец-то остановила суматошный свой и бессмысленный бег и оказалась прекрасной. И такая на душе приподнятая ТИШИНА, тишина, беспорочная, творчая. И не нужно будто ничего больше.
Чёрт, куда меня несёт?
Наверное, там, за куполом, происходит что-то невообразимо интересное или важное, – продолжился ход мысли, – может быть даже царит чистейшая Истина, или хотя бы просто всё глобально по-другому. Какое оно, наше Мироздание? Точны ли наши о нём знания и предположения? Я на мгновение попытался вообразить Непостижимое, но изнутри словно что-то укусило, заставив вернуться к своим санаториям и тёткам.
Не на долго меня хватило.
Как говорится: завтра на охоту, надо курки взвести.
Выход из положения по-умному? – вот чего вопрошала тревожная моя сущность.
По дороге домой, остановившись «на красный» возле высокого бетонного забора с колючей проволокой. Я всегда его разглядываю, пока таймер светофора отсчитывает свои долгие 105, 104, 103… На обколотой штукатурке можно разглядеть материки, силуэты мультяшных персонажей, а по настроению и опостылевшую вековую разруху. В радиоэфире играла какая-то бурда, прервав которую глухой старческий голос, будто из автомобильной печки, индивидуально для меня, произнёс: «Радио Дача». Как озарённый вспомнил, что у начальницы неподалёку от санатория (а может даже и через такой же тюремный забор) есть дача.
Неужели совпадение?
Даже ужин сегодня не так интересен – в первую очередь интернет. Официальные сайты подсказывают, что две недели назад в здравнице сменился директор. Вот в чём дело! – ай да мадам… Теперь можно и поесть…
Главное не забывать о завтрашнем дне. Если не сгруппироваться вовремя, паутина разрастётся и выпутываться будет сложнее.
Прокручивал вариант сходить к ещё более высокому начальнику, у которого нет личных интересов в этом вопросе и поискать его протекции. Так сказать, вступить в сепаратные переговоры. Может он проявит некоторую объективность и стойкость во мнении? Для него наше «ангельское» создание, как и Я сам, является таким же подчиненным и, соответственно, мои доводы могут оказаться сильнее. А если они прозвучат из его уст, то могут перевесить её хитрость. Для беседы надо, как полагаю, собрать побольше данных. Вопрос требует наглядной раскладки в картинках, диаграммах и цифрах. Неплохо бы просчитать стоимость мероприятий и риски. Так себе идея если быть предусмотрительным: она подразумевает прыжки через голову, манипуляции и даже конфликт. Можно навлечь на себя большой гнев, а то и карьеру загубить.
Поутру Я минут 15 сидел задумавшись и ничего не делал; никто не отвлекал и совсем затих телефон. Со ржавого отлива окна меня любопытно грустно разглядывал воробей. Живность редко посещает этот проём в тени. Мой покойный дядюшка, познавший Настоящее лагерное счастье, говорил, что воробей – предвестник свободы.
Пока грел себе мозг, осенила одна мысль: есть возможность не выносить проблему наверх, а уладить её, не выходя за пределы своих полномочий. Под стать оказался ненавистный мне же способ ловушек и лисьих троп. Надо запроситься у этого самого заведения как положено, официально. Если они такие вумные и заботливые о гражданах, пущай предоставят Государству для разворота автобуса свою площадку, расположенную на территории у основного корпуса. Только в запросе нужно тонко описать все риски такого решения, чтобы не горячились там от радости. Подвохом на подвох.
Если ребята осторожные, то официальный ответ Я вряд ли от них дождусь. Из одной заботы о людях под таким не подписываются. В случае согласия, директору будет предъявлено 100500 вопросов из других ведомств, в том числе от спецслужб. Начальница не станет оказывать на своего знакомого давление и тем самым подставлять его, а безответный запрос в адрес санатория послужит моим временным укрытием.
Если санаторное руководство публично откажет и призовёт нас действовать без втягивания его в проблему, то подставит свою покровительницу. Нужно будет действовать как положено: строить за областные деньги свою (государственную) разворотную площадку с разработкой проекта, отводить землю и вырубать лес. Потребуется обязательный заход к губернатору с объяснениями, разъяснениями и трепетом. Всё это не минует персоны самой начальницы (простым давлением на подчиненных здесь не отделаться).
Ко всему прочему, имеется некоторый бюрократический препон, мешающий резко направить деньги на свежий объект. В связи с антикризисным поручением главы государства, не рекомендовалось приступать к новым объектам до завершения ранее начатых. Такие (новые) стройки не могут начинаться без серьёзного на объяснения и личного расположения [к кому следует].