БОРЬБА
Слабое руководство
Слабый начальник – это всегда печально. Пугливый и не имеющий своей позиции человек не должен занимать ответственных постов, но на службе такое сплошь и рядом. Структура власти предполагает НАЗНАЧЕНИЕ на ответственный пост, и их назначают. Если орган власти возглавляет безволевой представитель человечества (а таким здесь проще и легче), то подчиненным приходится туго. Когда начальник не хозяин, у работника появляется много начальников. Управлять его делами пытаются все, и это изматывает. Услужить каждому, держа равнение на своё сверхлояльное руководство – дело то ещё.
В нашей области, после долгих перестановок кадров, руководителем строительного департамента был поставлен человек не по кумовству. С этого началось его укрупнение, запутывание и погружение в болото. С робкой покорности боязливого начальника орган власти плавно становится самым работящим и ответственным за всё на свете. Речь здесь идёт не о реальной власти, а об ответственности за её несостоятельность в целом.
Последние несколько лет каких только полномочий нам не добавили и чего только не вменили: аварийное жильё с вытекающим из него переселением граждан, ЖКХ перетекающее в жилинспекцию, госстройнадзор, архитектуру, дороги со всеми видами транспорта и пр. и пр. На смирного осла, как говорится, двое садятся.
Каждая такая сцепка была чревата последующими расширениями полномочий и так до бесконечности. Трудно теперь даже вообразить, какой из вопросов может нас обойти стороной: везде мы соисполнители или вообще самые крайние.
Важно заметить, что укрупнение – это не просто объединение ведомств во что-то крупное, это добавление функций от одного ведомства другому без реального увеличения его штатной численности: 1+1=1.5, вот как оно работает. Кроме такого «укрупнения», органа удачными хитрецами всячески подменяются понятия, и щекотливые вопросы загоняются под нашу слабохарактерную юрисдикцию. Кто согласен, на том и едут.
Дорожная деятельность сама по себе не простая: в ней переплетается множество вопросов от имущественных до безопасности дорожного движения и социального благополучия. При желании, к отрасли можно привязать чего угодно и особую изобретательность для этого проявлять не придётся.
Так и делается. Гидротехнические сооружения (дамбы) и набережные, чтобы упростить кому-то задачу, с лёгкой руки были названы ДОРОГАМИ и стали нашей головной болью. Именно дорожники стали отвечать за огромный пласт хозяйства, который находится в плачевном состоянии и норовит каждую весну стать причиной бедствий.
Размещение вертолётных площадок для нужд экстренных служб по указке изящных умов были ловко переведены в разряд площадок для отдыха автомобилистов и включены в состав дорог. Дорожники, которые ничего не смыслили в этих делах были вынуждены разбираться с новой для себя сферой и ещё долго ломать голову над тем, как это всё втиснуть по закону в «дорожные работы». Какими бы не были хотелки верхов и какой бы не была мышиная возня, законы есть законы – формальности должны быть соблюдены. С этим строго.
Реконструкция областного аэродрома (лётного поля) каким-то чудом перекинулась на аэровокзальный комплекс и, как следствие, в полномочия дорожников. Не успели мы разобраться в вертолётных площадках и лётных полях, как пришлось осваивать премудрости промышленного гражданского строительства. Перечить у нас не принято.
Городские дворы и придомовые территории, «в целях упрощения процедуры благоустройства» (официальное основание), были щедро приписаны к дорожной инфраструктуре. Такой же асфальт, такой же бордюр – чего мудрить? От названного «упрощения» получилась такая схема, что её до сих пор не способны понять даже мы сами. Реконструировать силами областного Управления автомобильных дорог городской двор, находящийся в собственности жильцов, да ещё и за счёт федеральной субсидии – это ещё тот ребус.
Логика такая: всё, что хоть чуть-чуть походит на дороги или располагается вблизи неё – должно быть вменено дорожникам. Даже автозаправочные станции со своей внутрихозяйственной деятельностью плавненько вошли в нашу епархию. Я и сам не сразу заметил, как это случилось. Дорожники вразрез своему прямому функционалу и здравому смыслу стали вести подробную учётную деятельность по каким-то кемпингам, АЗС и СТО. Будто по хитрому умыслу некого гения была проведена череда обязательных управленческих тренингов под красивым названием «Региональные команды». Наших «горе-руководителей» втянули в ещё большее количество вопросов, в том числе во взаимодействие с бизнесом. С того всё и началось. Да и говорящее название «объекты ДОРОЖНОГО сервиса» сыграло в таком деле не последнюю роль.
Есть претензия по обслуживанию в кафе – мы тут как тут – разберёооомся! Возникли вопросы о недостаточном количестве СТО вдоль трассы – срочно к нам, дорожникам, нет розетки на АЗС? – куда дорожники смотрели? – срочно доклад обо всём и тысячу объяснений прокуратурам…
Даже органы внутренних дел не остались в стороне от этого процесса: весовой контроль, фиксация нарушений правил дорожного движения и общественного порядка стали считаться дорожной деятельностью под ореолом строительного департамента. Во как. Мероприятия осуществляются по программе «безопасность дорожного движения», значит напрямую относятся к нашему ведомству.
Масштабы такого безумия лично меня уже настораживают, хотя человек Я как известно наплевательский. Процесс стал закономерным и ему нет конца. Инженерные коммуникации, освещение, съезды и примыкания, благоустройство даже набережных, – всё туда, в дороги.
Ну а что, когда-то же во времена развитого социализма оборонная промышленность выпускала пылесосы, почему бы подобными вещами не заняться и Строительному департаменту?
Коллеги из смежного управления стонут от поручений, связанных со всякими агрофермами, рыбно-фанерными заводами и площадками под индивидуальную жилую застройку. Они, как и мы, скоро не вытянут репку.
Где-то особо приближённые руководители с фокусническим проворством избавляются от сомнительных обязанностей, а наш «скромняга» всё благородно принимает на свой на наш счёт.
Неизвестно до чего может дойти такое творчество и во что обернуться. Когда-то мы будем отвечать за всё здесь, причём отвечать предстоит без возможности влиять на ситуацию – на правах евнухов.
Купила хозяйка холодильник, а для этого ей понадобилась кухня в доме, дорога от магазина до крыльца, транспорт и электричество. Всё, что связано с этой покупкой должно быть неотъемлемой его частью! Все, кто недоволен дорогой или перебоями в электричестве – вопросы к домохозяйке.
Да, так. Точно.
Передача полномочий
Госслужба – это борьба, которая ведётся за тёплое безопасное место. Толкаются локтями не только служащие, но и ведомства. Власть не просто вертикаль со строгим подчинением, она ещё и сложная конфигурация воюющих племен.
Есть хорошее слово, характеризующее такую обстановку, – «оппортунизм». Термин обозначает следование своим интересам, в том числе обманным путём, а ещё это методология, которая применяется для сохранения или принятия для себя выгодного положения. В общем, очень подходит.
Однажды пришло время оптимизации всех государственных структур, в том числе федеральных. На фоне таких перемен произошло множество событий и междоусобиц.
Первой в ходе сокращения подсуетилась Полиция. Как обычно и принято, она пошла по пути переброски полномочий на другие ведомства. Чтобы правильно уменьшить себе объём работы, она без всяких стеснений протолкнула «удобные» поправки в закон. Вполне методично инспекция перестала иметь отношение ко многим делам. В частности, фотовидеофиксация, выписка по ним штрафов, весовой контроль и согласование различных схем по новым правилам игры отошли к владельцу инфраструктуры.
Автодор не смел возразить против принятого на высшем уровне страны решения, но и не растерялся в сложившейся ситуации. Вместо препирательств и отнекиваний правопреемник без стеснений извлек максимум выгоды для своего хозяйства. Дорожники словно освободились от лишних зависимостей: теперь не обязательным стало считаться с органами правопорядка в своих решениях. Были убраны все «лишние», знаки, которые ухудшали пропускную способность шоссе, и служили кормушками для ДПС. Запрещающие знаки «40» были по-хозяйски заменены на «рекомендуемая скорость». Ликвидировались многие места для разворота и сомнительные выезды о которых ранее «хлопотали» наши местечковые князьки… Федералки в наших краях словно освободились от всего лишнего, они вновь стали главными коридорами и опорной сетью! Надо признать, что картина от таких мер даже улучшилась. Участники транзитного движения вздохнули с облегчением и уверовали в чиновничью разумность. Плохо было только гаишникам и нам – местным властям.
Полиция оказалась совсем несогласной с таким порядком вещей, и даже забила общественную тревогу.
– Как же так? – возмущалась она в фуражках и при погонах.
Всюду начал подниматься вопрос о выходе ситуации в регионе из-под контроля. Переполох нарастал. Все «наши» в поисках выхода начали усердно читать закон и искать в нём для себя хоть какие-то инструменты для воздействия на непослушного собственника дороги. По этому поводу инициировалось крупное совещание с участием первых лиц.
Для местных властей положение обрисовывалось крайне невыгодным:
– Бюджет терял большие деньги, собираемые ранее со штрафов;
– Сократилось количество остановок и мест для разворота, что коснулось многих автобусных маршрутов. Перепробег автобусов сказывался на стоимости проезда;
– Запрет «опасных» выездов на теперь уже скоростные магистрали усложнил жизнь населению пригорода, в числе которых оказались именитые представители.
Решать это всё предстояло именно нам – местным органам власти. Система была не готова к значительной перестройке под новые правила и поэтому начала защищаться. Сплотилась целая коалиция против непроницаемого Автодора.
Настал день областной комиссии по БДД, которая всегда у нас кстати. Докладчик за докладчиком лили воду и рассказывали то, что рядовому слушателю лучше не знать:
– Недобор в бюджет области составит за год более миллиона миллионов, – читал по листочку маститый финансист, вытирая пот со лба.
– Расходы, связанные с изменением автобусных маршрутов и перестройкой прилегающей сети дорог, требуют не-не-незамедлительного – кхм – к-капиталовложения, – заикаясь от волнения говорил наш директор департамента. Он выворачивался из шкуры, подбирал нужные слова и постоянно кашлял. Такие удручающие речи явно давались ему не легко. Суммы, которые Я пересчитывал долгий месяц, он так и не отважился произнести. Что-то промямлил про автобусные остановки и на том затух, как влажный костёр.
Представитель инспекции в погонах неустанно и пафосно зачитывал свои предположения о вероятности роста аварийности и призывал федерального собственника дорог образумиться. Полицейское пустословие лилось рекой и подкреплялось нашим местным чиновничьим цинизмом.
Между тем, аргументы, которые приводились в ходе заседания нельзя было использовать против собственника дорог официально. Требовались публичные факты, а не рассказ о том, как из-за действий одной власти станет труднее жить другой… Чтобы закрепить решение под протокол нужно обозначить что-то общественно значимое и при этом точное. Факты должны быть безупречными.
Уже после комиссии, верстая стенограмму, мне поручили подобрать «правильную» статистику аварийности и надавить на безопасность дорожного движения. Забота о гражданах всегда благой мотив. Обратившись за цифрами в дорожную инспекцию, Я хлебнул пустоты. Оказалось, что в связи с оптимизацией, они ведут упрощённый учёт – фиксируют только ДТП с пострадавшими. Теми сведеньями, что располагают гаишники недостаточны, и ими нельзя оперировать. Ожидаемое, и даже желаемое нами ухудшение ситуации на расчётах не подтверждалось, – и тут хоть завыворачивайся.
Проворным начальством, в устной форме, было велено подогнать нужную статистику. Что, мне вас учить работать, – возмутился один из пузанов, выпучив глаза. У таких всегда всё просто.
Подставляться никому не хотелось. Подлог – очень рискованный шаг т.к. в случае принципа и эскалации конфликта между ведомствами информацию обязательно проверят, и кому-то будет несдобровать. Опасно! Поэтому переписка затянулась месяцы. Когда гаишники несли вопрос на областную комиссию, они думали воспользоваться авторитетом губернатора. Предполагалось поймать змею чужими руками.
Должен признать, что поставленную задачу Я не выполнил и статистику подделывать отказался (допрыгаюсь когда-нибудь). Из-за проявленного «упрямства» дело провалилось, но Полиция не успокоилась. Она пошла на подпольный способ воздействия. Каждое ДТП теперь стало фиксироваться с дорожными условиями. Дорожники указывались в протоколах виновниками всех несчастий, которые только можно притянуть «за уши», а пустяковые случаи раздувались до неимоверных размеров. Тему облюбовали наши местные репортёры и примкнувшие к ним блогеры. Одобренный верхами объект для травли – всегда радость для масс-медиа.
Первое время балансодержатель просто погряз в письмах, предписаниях и штрафах, не успевая объясняться. Ведущий персонал вместо основной работы занимался писаниной, судебными тяжбами и публичными опровержениями. Натиск как раз выпал на его долю. Выход нашёлся классический: чтобы не останавливать конфликтную точку на себе, она была ловко смещена в сторону подрядчика (от верхов к низам). Ответ за «несостоятельность» уже понесли простые работники лопаты и лома – люди в оранжевых жилетах. Как говорится, паны дерутся – у хлопцев лбы трещат.
В этом месте наступил щелчок т.к. подрядчиком по несложной коррупционной схеме выступает монопольное областное предприятие, находящееся под протекцией первого лица области. Дальнейшее давление оказывало расточительный эффект для своей же казны.
Эта история о том, как порочные связи оказались на пользу рядовому водителю.
Комиссионное обследование
Ежегодно мы отправляемся на одно увлекательное мероприятие, именуемое комиссионным обследованием автомобильных дорог. Несмотря на то, что уже давным-давно имеются специальные лаборатории на колёсах, считывающие и обрабатывающие характеристики дороги чуть ли не автоматически, от рулеточно-реечного способа до сих пор не отказались. Обследование подразумевает пятидневный круиз на микроавтобусе в компании должностных лиц из разных ведомств и организаций. В комиссию включается как можно больше людей, кроме женского пола. Кстати, давно замечено: там, где чуть-чуть погрязнее, холоднее или требуется принятие решений, женщина – большая редкость.
В выезде, о котором идёт речь, участвуют балансодержатели дорог38, транспортники, отвечающие за автобусное движение, дорожники (те, что содержат трассу), и даже от Полиции сотрудники в фуражках – есть!
Для меня это радостное событие т.к. есть возможность уехать подальше от офисной мути и пообщаться с людьми без галстуков. В силу того, что коллектив получается разнородным, диалоги ведутся на различные темы; кто на что горазд и кто чем болеет…
Первый день обычно напряжённый и очень ответственный. Мы изучаем не только техническое состояние дорог, но и присматриваемся друг к другу. Иногда, конечно, состав команды остаётся неизменным с прошлого года, и мы все вроде как знакомы, но всё же наблюдательность и настороженность по первости на высоте. Многие ещё не переключились на новый лад после повседневной междоусобицы. Напряжение формирует дисциплину и бдительность.
Фиксируется каждая неровность, изучается правильность расположения дорожных знаков, идёт бурное обсуждение того, как было бы лучше, все решения тщательно взвешиваются. Изначально, совместный организованный выезд на местность был придуман для того, чтобы включить коллективный разум, но со временем он стал формальностью, которая необходима для распределения ответственности между ведомствами и чиновниками. В случае чего, громоздкий протокол с кучей подписей – очень хорошая защита для каждого из нас, потому что «решение принято коллегиально, и я тут ни при чём…»
Не было такой явной конфронтации между ведомствами, грызни и препирательств. Комиссия доезжала до первого крупного дорожного кафе и уходила в загул
Когда-то в начале двухтысячных (как давно это было) такое обследование проводилось гораздо проще – люди доверяли друг другу. Они по 3 дня угощались в трактире у Михалыча, а в это время от дорожного мастера, по факсу, приходили дефектные ведомости. Вот жизнь.
Теперь процесс вместе с нашим ничтожным существованием несколько усложнился. Отдых участники мероприятия позволяют себе только вечером, после первых 600 км пробега. Автобус останавливается в придорожной гостинице, где все усталые расходятся по номерам, звонят жёнам, и помолившись засыпают. Именно такая официальная версия.
На самом деле, дальше всё как у людей – соединенные столы в большой комнате, хмель и гомон. Трезвенники обычно не находятся. Заметил, что мероприятие, несмотря на всю весёлость характеров, продвигается с присущей осторожностью. Даже бутылки приобретаются более мелких размеров (эту хитрость мне пояснили тем, что если люди со стороны увидят огромный винт, то подумают, что пьянка, а если неприметный шкалик – не придадут значения).
У недавно ещё хмурых молчунов развязываются языки. Мы становимся болтливыми как итальянцы. Кто-то пьянствует, ощутив краткосрочную свободу от семьи и начальника, кто-то хочет побыть дураком соотнести себя с миром и испытать чувство живой радости. Интересно.
За вечер многое можно узнать о ведомстве, с которым периодически взаимодействуешь и о понимании жизни сотрудников в нём «как человеков», а не представителей власти. Если всё идёт ровно, то каждый из нас обзаводится хорошими знакомствами. Конфликты – редкость.
Последующие дни обычно более развязанные: тревоги постепенно уходят на задний план, в общении уже допускается хула. Остановки делаются всё реже, а общество приобретает некую беспечность. Какая дорога? если есть дела поважнее. У меня вон начальник, например, сволочь несусветная… – нужно об этом обязательно всем сообщить. Пожилой коллега рассказывает историю о своём путешествии по Индии и про буддистского мастера. Сейчас он договорит, и водитель расскажет пошлый анекдот про «подобный» случай – скучать не приходится.
Из-за сопутствующего пьянства иногда получаются казусы. Например, в фотоотчёте отмечается пластиковая рюмка, которая аккуратно устроена в рейке-кондор. На картинке мы краснощёкие ведём свои измерения, а в инструменте «инструмент»… У руководства на такие дела глаз намётан – им только дай пошутить. Однажды пришлось прямо в правительственной приёмной перешивать отчёт, чтобы не дискредитировать комиссию.
Последний день тоже напряжённый. Перед возвращением в душные офисы следует очухаться от дорожной пыли и привести все мысли в порядок. Не плохо бы пока все на одной волне проговорить возникшие спорные моменты. От нарастающей тревожности, последний участок дороги обследуется ещё дотошнее первого.
Интересное наблюдение: по иронии судьбы, качество первого и последнего участка лучше тех, что обследуются в середине. Состояние комиссий и дорог это конечно не связанные между собой вещи, но всё равно как-то символично.
Зимники
Известный путешественник Алексей Коровин пересёк несколько континентов в своём путешествии от Харькова до Сиднея. Он много где побывал на своём жёлтом мотоцикле, но покорить северные города моей Родины ему так и не удалось. Распутица.
Наш регион в числе прочих находится в очень неблагоприятных геологических условиях для транспортной инфраструктуры.
Коренной свободолюбивый народ селился вблизи рек и озер – поближе к природным богатствам и подальше от власти с её податью, инквизиций и репрессиями. Болотистая местность по сей день плохо поддаётся освоению. Непроходимое «Заболотье» охватывает 23 крупных населенных пункта области. Название «Заболотье» никогда не нравилось ни мне ни его жителям, но оно является официальным, – и поэтому буду использовать как есть. Кроме этой реально недоступной территории, в губернии еще около 300 населенных пункта с ограниченным доступом к общей сети дорог. Часто дети не могут добраться до школ, а рожениц везут на гусеничных тракторах до большой земли по 30-40 км. Скорее всего люди там сохранят свою самобытность до изобретения телепорта.
Чтобы хоть как-то сопротивляться естественному порядку вещей, областное Правительство ежегодно поручается прокладывать до Заболотья зимние дороги. Несмотря на свою временность, объём работ по ним очень велик. Для зимника совсем недостаточно прохода ржавого автогрейдера после очередного снегопада, он требует более ответственного и дорогостоящего внимания.
Дело в том, что где есть «дорога», там автоматически появляется требование к её безопасности, а когда дело касается БЕЗОПАСНОСТИ, там сразу зарождается бюрократия со всеми вытекающими. Не буду вдаваться в качество именно наших зимников, но, как показала практика, за последние 5 лет ни один из них в эксплуатацию как положено не вводился. Более временных дорог устраивалось, содержалось и жирно оплачивалось из бюджета, но не принималось в эксплуатацию. ГИБДД с МЧС всячески уклонялись от ответственности за «такое» и всеми возможными методами придирались, оставляя «безопсность» на совести дорожников. Если есть желание, то причин в отказе можно найти всегда великое множество – что и происходило.
Чтобы ввести объект в эксплуатацию, нужно его выполнить качественно, а с этим у нас всегда проблемы. Одно цепляется за другое, второе выходит из третьего, а четвёртое – на авось или невозможно по закону. Сделать «как положено» не так-то просто, как кажется.
Только решение вопроса с землёй способно выступить таким кошмаром, что, если подходить к нему по регламенту, можно потратить всю свою никчёмную жизнь. Казалось бы, и земля государственная, и зимняя дорога планируется казённой, но нет – так нельзя. Закон запрещает что-то городить без землеотвода, даже временное, и не важно в какой глухомани это происходит.
Когда нет земли, объекта на бумаге тоже быть не может, и поэтому завести официально статью расходов под «непонятно что» (на корчёвку пней, рубку деревьев, рекультивацию земель и пр.) без ухищрений невозможно.
Чтобы ХОТЬ КАК-ТО прокладывать зимники, деньги на них закладывали в раздел «содержание дорог». Надо заметить, что эта бюджетная строка является одной из самых коррупционных в дорожном хозяйстве, потому что отследить выполнение работ крайне сложно. По сговору между заказчиком и подрядчиком средства могут уходить как на государственные нужды, так и в карманы.
Получалось, что комплексного подхода не было: правительство области невнятно финансировало временные дороги (в обход нормальной схемы), дорожники работали «как бог на душу положит», а приемная комиссия просто не подписывала акт, и всё.
При подготовке одной из своих стандартных «отписок» населению, Я нечаянно увидел в документах интересное наложение областного зимника на муниципальную автомобильную дорогу. Всё как надо там у них – реестровый номер, протяженность, ширина и тип покрытия. Явно не опечатка. Получается, что область для перекрытия плеши в инфраструктуре, мучительно тратится на временный зимник и не ведает, что под ним уже есть дорога, на которую она кстати тоже несёт расходы. Лёгкое недоумение поселилось в голове, зачесалось в копчике. Как же это так? Напоминает случай с двумя управляющими компании в многоквартирном доме, когда они обе требуют платы с жильцов, и игнорируют друг друга.
В этот раз решился копать глубоко и как можно шире. Лучше уж мне по собственной инициативе разобраться в деле и подготовить защиту, чем потом объясняться за «нецелевое использование средств» перед счётной палатой. Я как представитель областного ведомства, в таких передрягах обычно всегда крайний.
Оказалось, что ситуация сложилась не в следствие чьей-то глупости или халатности – она умело срежессирована. Муниципальщики пошли на жульство, чтобы побольше получить денег из общего бюджета для своих нужд. Ложно увеличив протяженность своей сети дорог, сельские администрации вполне обоснованно смогли отстаивать у департамента финансов повышенные транши и распоряжаться прибавками на своё усмотрение.
Проверять наложения никто не удосуживался т.к. это не входит ни в чью из компетенций, – и провинциальные коллеги этим успешно пользуются.
Чем дальше Я погружался в расследование, тем удручающей казалась картина. В некоторых местах поверх уже существующей дороги устраивался местный зимник, а по нему повторно прокладывался областной. Тройное финансирование! А состояние маршрута такое, что Я каждый раз вынужден извиваться змейкой, чтобы подобрать для жалобщиков красивые слова
Казалось бы, ничего критичного в ситуации нет, но хаос состояние небезопасное.
Потревожив осиное гнездо, Я запустил плохой процесс. В идеале, нужно было привлекать следственные органы и умывать руки, но наш областной департамент предусмотрительно оставил сор в избе. По правилу «хороших парней» мы даже своему высшему руководству не доложили о случившемся.
Было принято робкое решение уведомить муниципальные власти об имеющемся беспорядке и проинформировать о своём намерении отказаться от зимников.
Не знаю, какой результат ожидался от такого «безупречного» поступка. В действительности, он спровоцировал игру в кошки-мышки. Чтобы не взваливать на себя ношу ответственности за кошмарный объект дорожного хозяйства, местные власти примитивнейшим образом последовали нашему примеру и исключили его из своего перечня имущества – не хотите вы, тогда и мы не станем. Нет ВАШИХ зимников – нет и НАШИХ дорог. Произошел обратный переход хода.
Поскандалив, пришлось вернуться к прежней схеме. Каждый год муниципалитеты, перед самой защитой бюджета нагло включают себе в реестр дорог фиктивные строки и просят у департамента финансов деньги, а мы всё понимаем, но боимся чего-то с этим поделать. Имея статус администратора всей дорожной отрасли региона наше ведомство не в состоянии самостоятельно пресечь очевидное баловство.
Всё бы так и шло как попало, но произошло совсем неприятное. В результате неудачных торгов, потеснили одного прижившегося к государственной кормушке подрядчика. У него отобрали работу и поэтому тот начал яростно сутяжничать во все инстанции. Как водится, посыпались жалобы с деталями, начались расследования и проверки. Видимо, в ходе такой нервной переписки, на проблему всё же было обращено внимание.
Я уже свыкся с мыслью евнуха в этом процессе и вот забегает радостный Раз-два и озаряет нас светом.
– Всё бросай, – говорит он, не скрывая волнения, – и как можно быстрее готовь письмо на муниципалитеты о передаче полномочий по всем зимним дорогам. Больше это будет не наш вопрос! – и налил себе чаю.
Он вздохнул так, будто весь груз проблемы на нём ехал все эти годы верхом, а сейчас настала пора избавиться от него.
Дальше был восторженный рассказал, о том, какое сейчас бурное получилось совещание и каким молодцом оказался наш славный директор. Оказывается, он наконец-то осмелился донести суть вопроса до заместителя губернатора и теперь успех нам обеспечен.
– Пишем за подписью заместителя губернатора! – подчеркнул он, задрав палец к верху.
– Да хоть от имени Святого Петра! – разозлился Я. Что писать-то? Вопрос вроде уже играл не один раз за последние годы. Какую текстовку только не направляли. Барахтались, барахтались, а теперь закрепим решение в одночасье благодаря жирной подписи?
– Конееечно! Решение приняли на самом верху… Для убедительности он ещё раз воспользовался хвалебными речами о всём нашем руководстве и структуре в целом.
Чего только не наговорит человек в состоянии эйфории.
Письмо не сложное по задумке, но ход его предусмотрен через верх, поэтому пять строк пришлось сочинять четыре дня. Переставляя буквы и переходя от одного согласующего к другому Я не терял надежд.
Продукт, произведённый нашим департаментом, вызывал омерзение, но он имел все нужные подписи и тем вселял хоть какое-то спокойствие. Оставалось главное действующее лицо, росчерка пера которого мы обычно ждём с замиранием сердца. Согласование какого-нибудь никчёмного письма вызывает больше восторга чем зачёт по сопромату в академии.
Когда результат нашего труда видит тот самый подписант (аппаратный чиновник), он начинает соображать, что сильно погорячился, отдавая своё указание. Распоряжение, как всегда, примут под козырек, но что будет, если муниципалитеты не справятся с зимниками? Отвечать-то ему… Чего они там понастроят за свои ничтожные гроши и со своими специалистами? Передача полномочий тем, кто никогда этим не занимался – рискованное решение. Нормальным выходом могла стать хотя бы передача вместе с объектами и финансирования на них, но денежные вопросы не входят в его прямые полномочия. Так уж принято у нас, что хозяйство и деньги на него идут не в одной связке. Чтобы привязать деньги к зимникам надо идти к губернатору за резолюцией, штурмовать казначейства, доказывать очевидное и утопать в переписке. Один только поход к Его Превосходительству может вылиться в столько бед, что пожалеешь.
После недолгих раздумий мне было велено переложить текст грозного письма на бланк родного департамента. Вопрос вернулся на тот же уровень, с которого он и начинался. Кроме бессмысленного витка бюрократии ничего не произошло.
Оглашение проблемы на совещании добавило только забот и только мне. Мало того, что возникло официальное обязательство по бесконечной переписке с муниципалитетами, так ещё предстоит отчитываться по ней наверх. Замгубернатора должен быть в курсе!
Диалог областного департамента с многочисленными муниципальными властями может складываться разному. От оппонентов можно ожидать как полного безразличия, так и бурного негодования с кучей возражений. Взаимосогласие и консенсус между ними (равными по статусу) – большая редкость. Тактика ответчика зависит от положения и характера главы. Чем смелее и увереннее себя он чувствует, тем больше ему плевать на доводы всяких ведомств, подобных нашему.
Первым отозвался некий резкий в своём поведении глава. Он позвонил мне, что уже выглядело странным и настораживало! Диалог получался совсем не по чину. Либо человеку вообще без разницы с кем разговаривать, либо цель звонка заключается в разведке и прощупывании сил… Глава уже как 15 лет управляет одним из наиболее проблемных районов с населением 25 тыс.человек, основная часть Заболотья как раз попадает на его долю. Вспыльчивый и эмоциональный дядька, надо заметить – с таким тяжело оставаться в рамках светских условностей. Он может начать с деловых вопросов в строгом тоне, а потом отпустить шутку ниже пояса или даже вставить острое словцо. В зависимости от напряженности разговора он часто переходит с «вы» на «ты» и обратно. Нужно быть начеку.