Жизнь прожить – не поле перейти

Паша понял беспокойство Ани и сказал:

– На очередной танец я приглашу твою маму. Как думаешь, согласится она потанцевать со мной хотя бы один танец? Ты не возражаешь, посидишь это время пока одна?

– Попробуй, может тебе удастся ее развеселить, – ответила Аня.

После небольшого антракта в зале опять заиграла музыка. Паша вместе с Аней подошли к ее матери. Та удивленно вскинула глаза, вопросительно уставившись на дочку, потом на ее кавалера, пытаясь понять, что они от нее хотят.

Паша, набравшись храбрости, обратился:

– Елена Николаевна, разрешите пригласить вас на этот вальс.

Чувствовалось, как она колеблется, борясь со своей обидой на мужа и всех других. Но при просящем взгляде Ани, и ожидающего ее решения Паши, она сдалась, даже улыбнулась какой-то виноватой улыбкой и встала, готовая удовлетворить их просьбу. Прямо с места, довольный и улыбающийся Паша, закружил ее в вальсе. Танцуя, она искоса поглядывала на своего будущего зятя, сначала украдкой с какими-то извинительными, в то же время строгими, проблесками в ее глазах. Потом она, словно оттаявшая принцесса, все более расцветала в довольной улыбке, ее движения станови- лись все уверенней и уверенней, послышалось ее подпевание в такт музыки. Это, вдруг, ожившее состояние матери Ани, подстегнуло Пашу, и он закружил ее с еще большим воодушевлением. Аня, видя это, стояла, улыбаясь, хлопала в ладоши. Постепенно в кругу они остались вдвоем, но Елена Николаевна не видела этого, она полностью была увлечена танцем. К Ане подошел отец и, приглашая ее на танец, сказал:

– Поддержим их?

– С удовольствием, – ответила она, уже протягивая руку к его плечу, пританцовывая.

Теперь в кругу кружились две пары, отец с улыбающейся дочкой, и не менее довольная мать Ани с женихом своей дочери.

Маргарита Семеновна увидела опять приближающегося к ней того же мужчину, назвавшегося Геной. Это имя сразу ей запомнилось, так же звали ее покойного мужа. Подойдя, он, улыбаясь, протянул ей руку, приглашая снова на танец. Она встала, и они пополнили площадку танцующих родственников. Танцуя, она увидела около себя и своих сватов – Анатолия Ивановича со своей женой Мариной Григорьевной, медленно передвигающихся и о чем-то беседующих. Оказавшись рядом, они мило улыбнулись им обоим. Вдруг она услышала слова своего партнера, обращенные к ней, который стал говорить с какой-то извиняющейся улыбкой, старающийся все время смотреть ей в глаза:

– Рита, насмелюсь так назвать вас по старой нашей дружбе, вы не узнаете меня, неужели я так сильно изменился, сильно постарел, наверное, за эти годы?

– Нет, по-моему, я вас увидела в первый раз только сегодня и здесь. В других местах я бываю редко, а вот в школе постоянно. А вы что, знали меня? Я что-то вас совсем не помню, – отвечала Мар-гарита, выбирая свободное и тихое место для беседы.

Уже сидя рядом, он продолжил:

– Увидев вас здесь, я тоже сначала не признал. Но в вас было многое мне знакомого – ваша улыбка, знакомые движения, и это запомнившееся ваше имя, ведь Рита, это не особенно распространен- ное имя у нас. Я стал вспоминать, где я вас видел раньше, мысли витали, но вспомнить не мог, потом, вдруг, вспомнил, что это же Рита из Самарканда. Я не ошибся? Я же тоже детдомовский, в одну и ту же школу с вами ходили, только я был старше вас, и учился в классах, опережая вас на два года. После седьмого класса я попал в ремес- ленное училище, в вечернюю школу ходил. Отработал немного, потом в армию забрали. Служил недалеко отсюда, отслужив, больше в Среднюю Азию я не вернулся.

– Кажется, я начинаю вспоминать. Вы жили во втором крыле нашего здания. Можно, мы перейдем на «ты»? Так вот, ты играл нападающим в футбольной команде нашего детдома. Ты еще был таким долговязым, худым и почему-то всегда в какой-то полосатой куртке. Если бы ты не напомнил, я бы тебя не узнала ни за что. А как ты оказался здесь в нашем городе, да еще здесь, на торжестве этой свадьбы? – говорила Рита.

– Пути господни неисповедимы. Это долгая история, но я расскажу о главном. Отслужив в армии, мне удалось поступить в институт, окончил и получил направление сюда. Мы учились вместе с Анатолием Ивановичем, теперь сватом вашим, в одном институте, и даже все пять лет спали в одной комнате общежития, по распре- делению и сюда вместе попали, и сейчас вместе продолжаем рабо- тать. По старой продолжающейся дружбе он меня и пригласил на это торжество. У меня такое ощущение, что в тебе я родственницу на- шел, – отвечал Геннадий.

– А почему ты один, где твоя семья? – задала она вопрос.

Он смолк на минуту, видно было, что ему трудно говорить, потом собрался и ответил:

– Мне в семейной жизни не повезло. Познакомился с хорошей девушкой, уже здесь, в этом городе, женился. Жили мы с ней неплохо, но долго у нас не было детей. Уже подумывали взять из детдома, и вдруг она забеременела, мы не могли дождаться, когда у нас появиться ребенок. Но этому было не суждено сбыться. Роды у нее были тяжелыми, ребенок родился мертвым, и она не выдержала, умерла. Сердце у нее оказалось слабым. Так я остался опять один. С нами жила теща, а потом осталась и со мной по моей просьбе, недавно тоже похоронил. Жениться второй раз не смог, вот и живу бобылем. У меня неплохая трехкомнатная квартира, в хорошем месте города, а кому она нужна, мне и кухни одной хватает, но в которую тоже не всегда хочется заходить и готовить себе что-то покушать.

– Извини, я ничего не знала о твоей семейной жизни, – прогово- рила она, поняв, что эти напоминания ему тяжелы.

– Рита, а ты больше никого не встречала из наших ребят, детдомовских? – спросил он.

– Меня же в детском доме, после долгих поисков, нашла моя тетя, сестра моей матери, и забрала к себе. Но, живя у нее, мы не теряли связь с Геной Потаповым, наверное, помнишь его. Мы были одногодки, вместе под бомбежку при эвакуации попали и оба там же родителей потеряли, потом вместе в партизанском отряде оказались, откуда нас самолетом вывезли и в Самарканд отправили. Он тоже после семилетки в ремесленное училище попал, потом тоже армия, вернулся сюда, мы и поженились. Тоже недолго продолжалось наше счастье. Родился у нас ребенок, вон видишь, какой вымахал, но видел Гена его всего два года. Пошел на рыбалку, попал в какие-то заброшенные рыбацкие сети, запутался и утонул. Вскоре умерла моя тетя, и я тоже осталась одна с маленьким Колей. Зарплата у нас в школе у учителей младших классов, как ты знаешь, маленькая, вот и мучились, живя, в постоянной нужде. Сейчас сын в институте учится и по ночам подрабатывает грузчиком на железнодорожной станции. Я стала вести две смены, теперь нам легче. Но, вдруг, как видишь, он еще на первом курсе жениться надумал. Он полюбил свою одно- классницу, я возражать не стала, девушка у него хорошая. Как-нибудь вытянем, – пространно отвечала она, делясь наболевшими пере- живаниями, думая, что такое может понять только человек сам хлеб- нувший на протяжении жизни немалого горя.

Он на некоторое время призадумался, видимо переваривая только что услышанное о ее не простой жизни, и желая вывести ее из грустного состояния, сказал:

– Да, пришлось и тебе хлебнуть горя, врагу не пожелаешь. Рит, как бы не сглазить, но выглядишь ты довольно молодо, словно не пережила всего этого за эти годы. Сегодня же свадьба твоего сына и дочери моего самого близкого друга, хватит нам думать о грустном. Пойдем, потанцуем? Имеем же мы права повеселиться.

Она подумала и боевито ответила:

– Пошли, тряхнем стариной, не всегда же нам плакать.

И они тоже присоединились к танцующим парам. Через какое-то время музыка замолкла, и всех гостей снова пригласили к столу. К матери подошел Коля и спросил:

– Мам, ты что-то стала, вроде как, взволнованной, это видно по твоему лицу, что-то случилось?

– Не поверишь, я встретила бывшего своего детдомовца из Самарканда, и звать его, как твоего отца, Геннадием. Ну и вспом- нили кое о чем, такое не забывается. Он, оказывается, давний друг твоего тестя, Анатолия Ивановича, – ответила мать.

– Вот новость, действительно интересно, встретились через столько-то лет, да и в этом нашем городе. Просто невероятно, – прого- ворил, с удивлением, Коля.

Подошедшая Таня, услышав последнюю фразу Коли, заинтриго- ванно спросила:

– Что это за невероятность такая, или я ослышалась?

– Нет, не ослышалась. Здесь на нашей свадьбе мама встретилась с бывшим своим детдомовцев, другом твоего отца, звать Геннадием, – ответил Коля.

– Да, я знаю его, он у нас часто бывает, звать его Геннадием Александровичем. Они с папой вместе работают, он, если я не оши- баюсь, является директором какого-то крупного СМУ, – проговорила Таня и побежала к отцу сообщить эту новость.

Вскоре к ним подошли вместе с Таней Анатолий Иванович и Марина Григорьевна. Теперь усевшись рядом, бывшие детдомовцы стали выяснять детали их пребывания в Самарканде, когда, кто и куда, из знакомых им обоим, уехали. От этих воспоминаний все притихли, уж больно свежи еще были невзгоды войны и первые послевоенные годы для этого поколения людей. Выпили еще раз за счастье молодых, пожелав им долгой совместной жизни, за ожидаемых деток.

Некоторые гости под сильным хмельком, некоторые не очень, стали собираться домой, прощаясь с молодыми и их родителями. Подали автобусы, из которых уже выкрикивали, звали, кто с ними по пути, торопили опаздывающих. Молодежь, как всегда, не торо- пилась, вызывая упреки старших. Но вот автобусы тронулись. Раздался свист и крики опаздывающих, их подобрали и снова трону- лись. Для матери Коли и ее подруг Анатолий Иванович распорядился подать легковую дежурившую машину. Уже было поздно, зная, что Аня соби- рается ехать домой с родителями, Паша решил вернуться со своей матерью. Провожая Маргариту Семеновну, Геннадий Александрович, выбрав момент, тихо и как-то загадочно сказал ей одной, что у него к ней есть серьезный разговор. Попрощавшись с молодыми и сватами, подружки, а с ними и Паша уехали. На другой такой же машине поехали домой молодые и Анатолий Иванович с женой. Вслед за ними отъехала машина с Аней и ее родителями.

Высадив всех, автобус довез Степу и Нину до ее тети, жившей в небольшом поселке на окраине города. Степа, пожелав ей всего хорошего, вернулся в город, выйдя, где-то по пути.

Так закончилась долго готовящаяся свадьба. На завтра все гости, кто смог прийти, были снова приглашены, но уже на квартиру гостеприимных родителей Тани.

Собрались вновь только во второй половине дня. Здесь теперь были самые близкие. Опять молодежь – Степа с Ниной, Паша с Аней, и старшее поколение – Маргарита Семеновна, Галина Сергеевна, Геннадий Александрович и какая-то другая пара, вчера не присутство- вавшая, и как потом стало известно, родственники Марины Григорь- евны, задержавшиеся в пути на самолете из Барнаула, прибыли только сегодня утром.

Маргарита Семеновна, вчера озадаченная Геннадием Алексан- дровичем, с нетерпением ожидала обещанного его разговора, впадая в различные догадки, хотя по его глазам видела своеобразную заинтересованность собой. При создавшемся удобном случае, оказав- шись вдвоем, Геннадий решился и произнес давно приготовленные и обдуманные слова:

– Рита, выходи за меня замуж. Я один и ты теперь практически будешь одна, вдвоем нам будем комфортнее. Ты мне нравишься, – увидев ее изумленные глаза, смущаясь, он продолжил, – только сразу не говори, нет, подумай обстоятельно. Я же, наберусь терпения, подожду. Пообщаемся, привыкнем, друг к другу, тогда и вынесешь свое окончательное решение.

В это время кто-то вошел в комнату и не дал им поговорить. Стали входить и другие, усаживаясь за стол. Она почувствовала, как у нее загорели щеки, выдавая ее волнение, она могла предположить многое, но о таком и думать не могла, собственно, и не мечтала. Она вышла на балкон немного охладиться и подумать в тишине. Коля, заметив ее неадекватное состояние, последовал за ней, спрашивая:

– Мам, тебе плохо? У тебя что-то щеки горят.

– Коля, ничего все в порядке. Это от радости, вспомнилось кое-что. Иди, садитесь за стол, я сейчас приду, подышу здесь немного свежим воздухом.

За столом она оказалась рядом с Геннадием. Посидели, погово- рили, молодые встали и ушли к себе в комнату. Кто-то негромко запел, его поддержали. Потом, вдруг Анатолий Иванович, как только смолкли обра-щаясь к Маргарите Семеновне и Геннадию Алексеевичу, не то просто от себя или по согласию с другом, стал говорить:

– Прошу сразу извинить меня, если я скажу что-то невпопад. Смотрю я на вас моя добрая сваха Маргарита Семеновна и на тебя мой старый друг, Геннадий Александрович, хорошая вы пара, не настало ли время вам тоже объединиться и жить вместе?

Все притихли, посматривая на обоих. Геннадий Александрович, смущаясь, но с улыбкой ответил:

– Мы этот вопрос рассмотрим немного позже, хотя, честно го-воря, я «за». Анатолий Иванович, ты нам зубы не заговаривай, лучше наливай, рюмки и бокалы уже давно высохли. Не зажимай, пожалуйста, такие торжественные мероприятия часто не бывают.

Теперь засмеялись все дипломатически найденному быстрому выходу из щекотливого положения Геннадием Александровичем.

– Ну, ты и хитер Геннадий Александрович, всегда найдешь дипло- матический ход. Вот и на работе так же, поймать его трудно. Ладно, давайте еще раз выпьем, теперь только за нас стариков, чтобы нам долго жилось и иногда находить поводы чаще встречаться, – предложил тост Анатолий Иванович.

После обеда попрощавшись с молодыми, гости стали собираться домой. Коля, подойдя к матери, сказал, что они с Таней придут к ней завтра. Проводить сваху пошли всей компанией без молодых. Долго не могли остановить такси, все проносились мимо заполненными. Наконец, один остановился. Открыв дверцу машины, и усаживая Маргариту Семеновну, Геннадий сказал:

– Нам по пути, я провожу тебя.

Сам сел рядом, помахал рукой оставшимся, и скомандовал водителю ехать. Уже в пути, обращаясь к спутнице, он предложил:

– Если не возражаешь, заедем ко мне домой, квартиру посмот-ришь, оценишь, как я живу, конечно, со скидкой на холостяцкую мою жизнь за многие годы?

– Ненадолго, не отпуская такси, согласна, – ответила она.

Квартира у Геннадия была просторной, а по сравнению с ее, она казалась хоромами. В комнатах стояла новая дорогая мебель, выделялись большие мягкие кресла, паркетные полы были застланы добротными коврами, книжный шкаф заполнен книгами. Паразитель- но для нее, больших размеров была кухня с соответствующим гарнитуром, в составе которого были и газовая плита, холодильник, посудомойка, в середине стоял большой стол со стульями без спинок, но с вращающимися сиденьями. Все было убрано, чисто и совсем не было похоже, что здесь живет одинокий мужчина.

– Геннадий, у меня квартира по сравнению с твоей и по величине, и по интерьеру несопоставима. Мне просто неудобно приглашать к себе посторонних людей. У нас все старенькое, – обходя вместе с ним квартиру, говорила она.

– Это не главное. Главное для меня, это твой положительный ответ. Я буду ожидать столько, сколько ты скажешь, – как бы отвечая ей, напомнил Геннадий.

– Договорились – я думаю, а ты ждешь. А сейчас проводи меня, таксист, наверное, заждался, – улыбаясь, проговорила она.

Провожая бывшую свою детдомовку, Геннадий Александрович не мог понять, ни по глазам, ни по поведению ее отношения к себе, но чувствовал, что ей интересно было встретиться и узнать, как живет знакомый по детдому. Со дня смерти жены прошло достаточно много времени, но ему пока не попадалась женщина, к которой бы снова загорелся бы интерес, были мимолетные влечения, но они быстро гасли и женщины все менее и менее его интересовали. Увидев Риту на свадьбе ее сына, вспомнил ее и совсем маленькой девочкой в детдоме, и уже в сформировавшемся возрасте, школьницей старших классов. Теперь же, вновь встретив и узнав, что она свободна, давно живет без мужа, у него появился сначала просто интерес к ней, который как-то уж быстро сменился на давно уже забытые чувства, стал постоянно думать о ней. О своих чувствах он не постеснялся высказаться, боялся, что она отвергнет их, а она только заявила, что будет думать, вселив в него надежду. Машина давно скрылась, а он стоял у своего подъезда, продолжая думать в возбужденном состоянии, его сердце учащенно билось и он снова, как бы, видел ее перед собой, потом встрепенулся и, посвистывая, пошел к себе.

Так конкретно поставленный вопрос Геннадием, застал Риту врасплох. Он сразу понравился ей, но от сделанного им предложения она пребывала в раздирающих ее противоречиях, – между такой запоздалой возможностью изменить уже привычный образ жизни и целесообразностью такого изменения. Эти противоречивые мысли не покидали ее ни на минуту, в них она пока не могла самостоятельно разобраться, но зарождающиеся чувства, а может и интерес, и даже какое-то любопытство, толкали ее дать положительный ответ. С кем-то советоваться в таком щепетильном вопросе, безнадежное дело. Здравомыслящий человек, советуя что-то, будет исходить из практи- ческой целесообразности, которая при ее теперь одиночестве, если пренебречь даже чувствами, будет в пользу положительного ответа на вопрос Геннадия. О своих чувствах он высказался, остается проверить свои, но для этого нужно время. Отъезжая на машине, она хотела повернуться, посмотреть еще раз на него, но пересилила себя. Потом она никак не могла объяснить своего поступка, согласившись поехать к нему, просто взглянуть на его условия, в которых он живет, и всего на несколько минут, и поймала себе на мысли, что не это ее интересовало, ей просто хотелось побыть подольше с ним. А машину не отпускала, потому что боялась остаться сейчас здесь у него надолго, и не просто остаться. Завтра к ней домой придут Коля с Таней, может быть и родители снохи. Ей надо подумать, что приго- товить на обед. Она стала перебирать в памяти, что ей следует доку- пить на рынке. Машина уже остановилась около ее дома, но она, занятая своими мыслями, не замечала этого, продолжая сидеть заду- мавшись, пока водитель не напомнил, что они приехали.

Друзья Коли и подружки Тани еще продолжали оставаться у них в комнате. Послушав музыку, поговорив, посмотрев на время, тоже все собрались уходить. Аня решила сегодня пригласить к себе Пашу, тем самым проверить, не изменилось ли отношение к нему ее матери. В этом вопросе она хотела ясности. Степа пошел провожать Нину. Таня с Колей, проводив друзей, пошли в дом.

Таня, вышедшая в гостиную комнату, невольно стала свидетель- ницей разговора родителей в кухне. Мать спрашивала отца:

– Есть какие-нибудь сдвиги в твоем сватовстве?

– Трудно сказать, но по Геннадию видно, что наша сваха заин-триговала его. Да иначе не могло и быть, всего два дня прошло, как увидели друг друга. Но надо же такое совпадение, они росли в одном и том же детдоме и оказались после более двадцати лет, в одном городе. Он ее узнал, хотя и не сразу, и это через столько-то лет. Видимо она ему еще там приглянулась, а она его не узнала. Значит, ее интересовал другой Гена, Колин отец. Только потом, после напомина- ния Геннадия о пребывании в детдоме Самарканда, она вспомнила его, – делился своими суждениями отец.

– Они подходят друг другу. Я, считаю, им лучше объединиться. Тем более по Геннадию Александровичу видно, что она ему нравиться, он даже как-то преобразился за это время, помолодел что ли, повесе- лел, – проговорила мать.

– Может, ты поговоришь с ней по-женски, посоветуешь, что ей мыкаться-то одной, да и молода она еще, рано в старухи записы- ваться, – слышался голос отца.

В кухне раздался какой-то хлопок, вроде что-то упало, мать воз-мутилась неуклюжестью отца, тот, решив больше не мешать жене, затопал в комнату. Таня, не желая, чтобы отец знал, что она невольно подслушала их с матерью разговор, быстренько шмыгнула в свою комнату, чуть не сбив с ног Колю, оказавшегося около двери. Тот посторонился и вопросительно посмотрел, не понимая, что заставило ее, буквально, влететь в комнату. Она закрыла плотно дверь и полу- шепотом начала говорить:

– Коля, я невольно стала свидетельницей разговора между свои- ми родителями, но не знаю, говорить ли тебе об этом, он, кажется, касса- ется твоей матери.

– Если уж начала, то говори. Надеюсь, это не сплетня какая ни будь очередная? – ответил Коля.

– Нет, это не сплетня. Как я поняла, Геннадию Александровичу понравилась наша мама, и он горит желанием предложить ей руку и сердце. Как тебе такая новость? – спросила Таня.

– Новость действительно неординарная, просто сногсшиба- тельная. Где мама, где Геннадий Александрович, что между общего, кроме как воспитывались в одном детдоме в Самарканде, – задумчиво говорил, пораженной новостью, Коля.

– Наоборот, по словам моих родителей, у них обоих много положительных качеств, между ними большое сходство и они друг другу подходят, – дополнила Таня.

– Дети в большинстве случаев негативно относятся к повторному браку родителей, хотя это не совсем правильно. Вот и у меня возникли противоречивые чувства – будет ли маме лучше, или хуже, заинтриго- ванно говорил, Коля. Потом добавил, – я практически не знаю этого Геннадия Александровича, но с виду он порядочный мужик, так что я, видимо, возражать не буду. Если все сложится нормально, пусть остаток жизни мама поживет по-человечески, она заслуживает этого. По характеру она добрая, справедливая и отзывчивая женщина. Она будет хорошей женой. Нам остается только пожелать ей счастливой жизни. Завтра будем у нее, смотри, не проговорись, пока рано. Если надо, она сама скажет, – сделал заключение Коля.

Оказавшись у матери Коли дома, сын с невесткой все ожидали, скажет ли им мать о своем отношении к своему бывшему детдомовцу, в связи с услышанным разговором родителей Тани, но напрасно.

На другой день, снова за столом у родителей Тани, обедая теперь только своей семьей, без гостей, говорили о многом, о работе отца, о погоде, о предстоящем отъезде в Москву, о коротких каникулах после первого семестра, но на интересовавшую тему Таню с Колей, разговор так и не зашел, поднимать его молодые не решились.

Каникулы завершались, московские студенты собрались в дорогу. Вчера проводили Нину. Уезжала она в подавленном состоянии, поняв, что Степу она потеряла безвозвратно. Сегодня уезжали Коля с Таней, Степа и Аня, их провожали всей большой компанией – родители ребят и девушек, и Паша. Перед самым отходом поезда, когда все родители вышли из вагона, Аня, выбрав момент, расцеловалась на прощанье с Пашей. Он выпрыгнул из вагона уже на ходу поезда, набиравшего скорость. С вокзала он добирался один, обдумывая последние дни, проведенные с Аней. Ему опять вспомнился какой-то неприветливый взгляд на себе матери Ани, не предвещавшего ничего хорошего. «Может, потому-то Аня и стремилась к новым таким близким отношениям со мной, чтобы поставить свою сердобольную мать перед фактом случившегося, считая, что другого пути у нее нет», – рассуждал он.

Возобновившаяся учеба в институте и университете, и пятиднев- ная в течение недели ночная все же тяжелая работа по разгрузке вагонов, постоянное недосыпание постепенно затушевывали так активно и весело проведенные первые студенческие каникулы. Все, еще вчера волновавшее и будоражившее сознание, уже воспринима- лось в прошедшем времени.

Степа на разгрузку вагонов стал ходить один, без Коли, его не отпускала Таня, да и не было ему уже нужды. Родители Тани их обеспечивали с головой. Теперь обновки появлялись не только Тане, но и на ее муже. Они часто стали ходить в театры, на концерты отечественных и зарубежных знаменитостей, и питались не в студен- ческой столовой. Степа стал стесняться к ним часто заходить, приду- мывая оправданья. Зная о стеснении Степы, Таня с Колей постоянно выговаривали ему на этот счет.

Месяца через два Коля получил от матери пространное письмо, думая, что сын и невестка еще не в курсе взаимной заинтересован- ности ее и Геннадия Александровича, решилась подробно описать свои сомнения и желания по сделанному им предложению. Она просила его мнения по столь деликатному вопросу, не смеяться над этим. Мать хорошо владела пером и Коля, читая ее письмо, невольно прослезился, что нельзя было утаить от Тани. Не откладывая в долгий ящик, он решил сегодня же позвонить ей по телефону, зная, что она будет волноваться, не спать ночами, дожидаясь его ответа. Мать, по его расчету, должна быть еще в школе.

Он быстро оделся и побежал на телеграф. Его сразу соединили, и он услышал взволнованный голос матери. Успокаивая мать, он говорил, что советует поступать, как подсказывает ее сердце, но рас- сматривает этот вопрос положительно, считая Геннадия Александро- вича хорошим человеком, по крайней мере, так отзывается о нем Таня и ее родители, и что он с ними согласен. В конце он уже слышал весе- лый и довольный голос матери, поняв, что она для себя этот вопрос уже давно решила, только хотела выяснить его отношение к этому.

«Теперь и у меня будет отец, и, главное, моя мать будет пристрое- на. Ведь до этого она ничего, кроме постоянной нужды и забот, не видела, может теперь поживет, как живет большинство людей», – выходя из дверей телеграфа, думал он.

В середине недели мать прислала телеграмму, приглашая на сва- дьбу, назначенную на воскресенье. В ней же приглашала и Степу с Аней, написав, что, если смогут приехать и есть желание, пусть приезжают. И вот их опять встречают родители и Паша на машинах, Анатолий Иванович на своей, и Геннадий Александрович на своей. Обе новые, сверкающие свежей краской. Опять небольшой ужин у родителей Тани, а потом по домам.

Свадьба, состоялась на квартире Геннадия Александровича. Приглашены были все его знакомые по работе и близкие соседи. Были тосты длинные и короткие, танцы и песни. Здесь старались обратить на себя внимание еще двое одиноких импозантных мужчин, теперь уже друзей Геннадия Александровича, находящиеся в том же возрасте, а он тактично, шутя, выступал сватом к Ольге Ефимовне за Ивана Григорьевича и Галине Сергеевне за Романа Алексеевича, призывая последовать в этом вопросе за подругой.

Таня кое-что узнавшая через мать, говорила Коле:

– Если так будут разворачиваться события, то нам скоро, незапла- нированно, придется приезжать сюда, на такие же торжества снова, еще два раза.

– По таким случаям можно приезжать постоянно. Я смотрю, как светится моя мама, она помолодела лет на десять, глаза ее горят счастьем. О таком она, видимо, и не мечтала. Дай-то бог ей счастья, на которое она рассчитывает, – произнес Коля.

Уходя со свадьбы, два друга, Степа и Паша уже были знакомы со своими будущими папашами, еще не зная, свершиться ли это, и как скоро это будет, но прощаясь, шутя, называли их между собою отцами.

Закончился и второй семестр, студенты разъехались в строй- отрядах по многим областям страны.

Несколько раз, зная, что к жене придут ее подружки, Геннадий Александрович звонил своим одинокими товарищам, и как бы, между прочим, говорил им об этом и они находили повод зайти. Это для них был повод пообщаться с приглянувшимися им дамами. О цели их визита сразу догадалась жена и по секрету выложила свои догадки своим подружкам. Те замечали их заинтересованность собою, а теперь и утвердились в этом. Их встречи после этого стали более частыми и переросли тоже в предстоящие свадьбы. Брак Коли и Тани оказался на редкость заразительным, он продолжился объединением сначала одной пары, а потом и еще двух. У Паши появился отец Иван Григорьевич, работавший главным инженером на одном из заводов города, у Степы Роман Алексеевич, заведующий крупной автобазой. Свадьбы состоялись с разницей в неделю, когда Паша и Степа вернулись из стройотрядов, из других городов.

После свадьбы Иван Григорьевич настоял, чтобы Паша пере- шел жить тоже к нему, в его просторную квартиру. Паше выделили одну из комнат. Степа, тоже последние дни до отъезда в Москву, жил на квартире нового папаши, в отведенной для него комнате. Оба папаши настояли также, чтобы бы Паша и Степа посвятили все свое время только учебе и не ходили больше на ночные разгрузки вагонов, говоря этим, что будут обеспечивать их потребности в деньгах

Иван Григорьевич определил Пашу на курсы водителей, и в выходные дни сам дополнительно обучал его правилам вождения. К своему удивлению он обнаружил, что его новый сын довольно хорошо водить машину. Он поинтересовался, где пришлось Паше так уверенно научиться управлять автомобилем, и был удивлен, узнав, что тот умеет водить не только машину, но и самоходный комбайн. С интересом выслушал рассказ о работе трех друзей на комбайнах в пригородном совхозе. У Иван Григорьевича была служебная машина, собственную же, которая постоянно стояла в гараже, он отдал в пользование Паше, предварительно подготовив его к сдаче экзаменов на получение прав.

Так неожиданно, в течение года, круто изменилась жизнь трех друзей и их, постоянно нуждающихся в деньгах, матерей. Только ощутив новые условия жизни, они поняли, в каком они нищенском положении до этого жили. К жизни в новых условиях, конечно, тоже без особого блеска и какого-то особого шика, но при полном и достаточном обеспечении, когда можно позволить многое, о чем раньше и мечтать не приходилось, привыкали с особым интересом, постоянно сравнивая со своим недавним положением. Матери трех друзей, выходя замуж, желали покончить с одиночеством, но все же преследовали, пребывая в противоречиях, какие-то и материальные выгоды, но теперь, ощутив ласку своих мужей, все более и более привязывались к ним. Не веря себе, ощущали, как загораются в них давно угасшие чувства. И это было видно по ним, они как-то заново расцвели, в глазах у них появились отблески счастья, и этим, не стесняясь, они делились между собой при встрече. Зародившееся знакомство через ребят в школе, незаметно переросло тоже, как и у их детей, в дружбу, а теперь укрепляющуюся еще через дружбу своих мужей. Привыкшие жить скромно, они радовались любому подарку мужей и еще более их постоянному к ним вниманию, старались, в свою очередь, сами во всем им угождать.

На культурные мероприятия, включая походы в театры, на кон-церты звезд, они старались теперь попадать вместе, все три пары.

Со времени расставания после первого семестра и свадьбы Коли с Таней, Паше и Ане ни разу не пришлось встретиться. Не приезжая домой, Аня, как и Паша, поехала в стройотряд, а, вернувшись, сразу же по горящей туристической путевке, взятой для нее родителями, уехала за границу. Из-за границы приехала, когда уже начались занятия в институте. Выбрала время, приехала домой на один день с надеждой встретиться с Пашей, а он с отчимом на машине на два выходных дня уехал на рыбалку.