Очередная пауза.
– Один раз мы с Катрин поругались. Было какое-то недопонимание.. Но я стал расстраиваться, зная о своём запасном плане – я мигом решил предстать перед Бетт. К тому времени я уже серьёзно приноровился, рисуя большие портреты, и вот, стоя перед её дверью, с большим, обёрнутым в раму, полотном в руках, я ждал этого волнительного момента..
Том набрал воздуха в грудь и прикрыл глаза рукой.
– Рассказывай, Том. – Алиса потянулась к нему, взяв за руку.
– Она жила с отцом. Не знаю, кто это был, но дело в том, что я услышал, как кто-то подходит к двери, с той стороны. Я сильно волновался. Но никто не открыл. Я позвонил в дверь ещё и ещё, но ничего не происходило. Тогда я всё понял.
Докурив косяк, он положил его в пепельницу.
– Я оставил портрет около мусорного бака и больше не являлся туда. Через несколько дней меня выгнали из «Олдстеда» за вторую драку. Ни Катрин, ни Бетт я больше не видел.
Она смотрела на него с диким прищуром, будто бы хотела сожрать его заживо, прямо здесь. Странно, что он не замечал этой особенности в ее взгляде раньше. Подул тёплый-тёплый ветер, однако Алиса, отвлекшись, скукожилась. Сделав еще один затяг, намного глубже, чем последние несколько, Том привстал с кресла, на которое сам того не осознавая когда-то сел, вальяжными шагами приблизился к девушке и нагнулся к ней, чтобы поцеловать. Затем нежно засунул ей в губы самокрутку, оставив до ее окончания лишь один затяг, ухватил ее на руки и понес в сторону кровати, куда через несколько шагов сильно бросил. Надо бы уточнить, что парень сильно удивился своей силе, ведь физически, как он считал, не являлся обособленным. Алиса же, в свою очередь, не подавала признаков болезненности ощущений. Более того, когда Том приблизился к ней, распластавшейся по кровати, она обхватила его туловище ногами, и удивительным образом повалила рядом с собой. Затем она встала, быстро закрыла балкон, зашторила весь вид из окон, и опьяненной походкой пошла зажигать свечи, что стояли на полках у каждой из стен.
В полумраке Том наблюдал за ней – за ее манерой движений, станом, грацией ходьбы. Она двигалась, слегка раскачиваясь, но при этом всегда координированно рассчитывала шаги, приземляясь только лишь на носочки, словно балерина.
Придав комнате легкое освещение, она повернулась к кровати, где лежал Том, и, плавно приближаясь к нему, с игривым, интригующим взглядом стала развязывать поясок халата. Возможно, до того, как Том принял траву, он стал бы всячески избегать возможности наблюдения за ней, однако стоит заметить, что, действительно, это его раскрепостило. Он чуть привстал, опершись локтями на матрац, и с интересующимся выражением лица стал следить за двигающейся фигурой Алисы. Когда та наконец развязала халат, он мгновенно упал с ее узких плеч, обнажая прекрасное боди черного цвета. Оставаясь лишь в паре шагов от своего зрителя, Алиса бросилась на парня, схватив его за запястья и раскинув их по кровати. Полностью отдавая инициативу девушке, Том решил просто наблюдать за ее последующими движениями.
Оказавшись сверху, миссис Дойл впилась в его губы. Она целовалась страстно, то и дело кусая его. Томас даже не пытался сопротивляться ее настойчивому языку, что то и дело искал ключ к языку партнера.
Время текло медленно. Неизвестно, сколько они обменивались слюной, казалось бы, Алиса насытилась. Том открыл глаза и увидел ее, восседающую на нем, словно наездница на своем верном скакуне. Её взгляд передавал дикость и безумие. Томас понял, что этого ей мало.
– Теперь разденем тебя.
С этими словами она пересела с пояса ему на бедра, позволяя привстать и снять джемпер, что в условиях происходящего казался Тому шубой. Он, повинуясь, с ее помощью, снял со своих плеч все, оголяя пред ней собственное тело по пояс. После нескольких поцелуев и касаний, Алиса, внезапно, соскочила на пол, но, как оказалось в последствии, это произошло не случайно. Она встала перед ним на колени, все также интригуя Тома собственной улыбкой, которая лукаво скрывала замысел девушки. Однако Алиса не стала томить, и решительно взялась расстегивать его ремень.
Это было апогеем эйфории. Том почувствовал, как бьется его собственное сердце. Ощущая себя выступающим на какой-либо сверхважной конференции, со значительной аудиторией, глупцом, что не подготовил собственный доклад, и, соответственно, пытающимся выкрутиться. Но не получалось.
Закончив с ремнем, Алиса расстегнула пуговицу джинсов, и медленно, улыбаясь во весь рот, предчувствуя, Тому казалось, что это так, собственный успех, приспустила с парня джинсы, но тут же остановилась:
– Я совсем забыла.
Она оторвалась от интересующей ее области тела Тома, и переключилась на свое собственное. Сняв сначала левую, затем правую лямку своего белья, девочка оголила себя по пояс.
Апогей эйфории? Нет. Том ознакомился с еще большей величиной этого ощущения.
Он сидел перед ней, и чувство власти постепенно наполняло его руки. Алиса смотрела на него, бросая вызов его желанию, и в то же время ощущая в нём собственного хозяина. Ее глаза были полны детской наивности и нерешительности. Как странно. В момент всё изменилось. Но Том чувствовал, что именно она всему виной. Выставив перед ним свою идеальную грудь, она в миг превратилась в жертву домогательств и насилия, ничем не сопротивляющуюся нападавшему. И Томаса это устраивало.
Он встал перед ней, в полуспущенных штанах. Она видела его желание. Небольшим кивком Том дал ей знак, что можно начинать. Увидев этот жест, Алиса сорвалась с цепи.
Этот прилив удовольствия когда-нибудь сможет закончиться? Том зажмурил глаза, не желая ориентироваться ни на чем, оставаясь сконцентрированным только на ее движениях. Полностью доверив ей себя, он чувствовал, что не проиграет.
Это продолжалось бесконечно. Все-таки решившись лицезреть собственным глазами то, что она делает с ним, Том опустил взгляд. Она заметила это, и, широко раскрыв свои невинные глаза, начала стараться еще больше. Том набирал терпение благодаря ее взгляду, изначально слишком болезненно реагируя на некоторые ее движения, но спустя какое-то время, он перестал нервничать и лишь наблюдал за ней.
Безупречная власть, эпицентр похоти и безумия, разврата и стыда. Все было в ней. Она – причина всех войн и панацея от любых болезней. А в данный момент она была в его руках.
Собрав в руке её волосы и натянув их, он стал синхронизировать движения таза с ее головой. Алиса, слегка постанывая, то и дело останавливалась, чтобы захватить недостающий ей глоток воздуха. Постепенно усиливая свой ритм, Том уже чувствовал приближение финала. Ускоряясь, он начал забывать обо всем на свете, преподнося волю собственному инстинкту.
Однако, не достигнув пары мгновений до окончания, Алиса в миг остановилась, освободившись от его уз, привстала, облокотилась на Тома и повалила его на кровать. Вытирая края губ от липкой слюны, она наблюдала за ним. Ее грудь, идеальный третий размер, вздымалась от учащенного тяжелой работой дыхания.
Том посмотрел в потолок. Он повержен ею. Сражен в неравном бою, где изначально был жертвой, и лишь из-за хитрости своего соперника возомнил себя богом, владыкой, что в итоге погубило его.
В этот момент он почувствовал, как Алиса раздела его окончательно. Затем девушка ступила на кровать и уселась чуть выше пояса парня.
Не-е-ет. Игра еще не проиграна. Все только начинается.
Том чувствовал ее тепло, чувствовал, что на ней уже ничего не осталось. Алиса зависла над ним, обдавая его тело невероятно приятными касаниями и поцелуями, Том в свою очередь ласкал ее плечи, грудь, спину. В один прекрасный момент она выгнулась перед ним, и резким движением тела Том приблизил свои губы с ее окоченевшим от возбуждения соском. Схватив его губами, Том будто младенец, впервые вкусивший молоко матери, рефлексивно обдавал его языком, кусая снова и снова. Алиса вздрагивала от этих мгновений, то и дело восполняя недостаток воздуха рывками губ.
Теперь его черёд быть хозяином.
Томас ухватил ее за задницу, слегка приподнял и переложил на кровать. От внезапности произошедшего Алиса слегка испугалась, вскрикнув, но тут же поняла, что к чему. Алисиа Анна Дойл оказалась обезоруженной.
Широко раздвинув перед ним свои длинные ноги, она передала ему право распоряжаться ее телом в любом замысле. Вытянув руки к изголовью кровати, жертва молча смотрела на экзекутора и ждала начала пыток.
Том, возвышаясь над ней, одной рукой схватил ее за шею, и а другую поднес к ее мокрым губам. Прощупав их мягкость, он медленно, но настойчиво засунул указательный и средний палец ей в рот, а девушка, в свою очередь, безукоризненно, не сопротивляясь, начала их обсасывать. Увлажнив что было задумано, Том вытащил их, и, проведя от шеи жертвы, по груди и животу, и остановился на филейной части девушки. Улыбаясь, чувствуя азарт, он вонзил в неё свои пальцы. Алиса вскрикнула.
Постепенно увеличивая интенсивность введения, Том наблюдал за девушкой, строго контролируя ее шею. Пассия стонала, извивалась и дергалась, ощущая судороги и спазмы в своем теле. Она не могла симулировать – Том чувствовал, как бешено бьется ее сердце, с какой силой пульсирует кровь в ее артериях на шее. И, не дожидаясь нескольких мгновений до оргазма Алисы, он вынул мокрые пальцы из девушки.
Затем, не давая ей времени передохнуть, впился в ее щель губами.
Это было так забавно. Том никогда раньше не позволял себе такого. Но её реакция заставляла не останавливаться ни на секунду.
Алиса вертелась из стороны в сторону, но Том крепко держал ее шею, не позволяя ускользать от него. Партнер пыталась сопротивляться, сильно сжимала его запястье держащей руки, но осознав, что это бесполезно, попробовала расслабиться, однако ее организм этого не разрешал. Алиса трогала его за руки, вела их к собственной груди, заставляя слегка отвлечься от шеи, сковывание которой не вызывало хороших чувств. Однако эти рефлексы ею частично контролировались – девушка осознавала, что весь смысл секса – во властвовании и унижении. И она повиновалась.
Но вдруг ее мучения прекратились. Шея была отпущена. Она открыла глаза, что во время всей процедуры не могли наблюдать за происходящим, и увидела перед собой Тома. Он стоял перед ней на коленях, держа ее раздвинутые бедра, и пристально смотрел на девушку.
– Ты точно этого хочешь? – спросил её Том, нагнувшись перед ней и расставив руки по обе стороны от ее головы.
Она отчетливо слышала дыхание Томаса, видела, как с его груди на ее тело падают капли пота. Наблюдая за его сердцебиением, она заметила тенденцию, изначально ведущую к повышению пульса, затем к последующему ослаблению. Это происходило от её молчаливых касаний, которыми она пыталась донести до Тома всю свою любовь. В знак согласия она обхватила его пояс своими ногами, придвинулась вплотную ягодицами к его бедрам, приобняла его за шею и притянула к себе.
Говорить о величине волнения и переживаний Тома нет смысла, ведь итак понятно, что парень, уже будучи на пределе, вставал на финишную прямую, где и находился тот самый запретный плод. Но его не волновало ничего, кроме самой Алисы. Он хотел преподнести ей все те чувства, что она вызвала у него с самого первого момента их встречи.
Аккуратно, дабы не сделать ничего лишнего, а уж тем более не нанести ей боли, Том нащупал место проникновения, и медленно опустил туда то, что нужно. Держа одной рукой Алису за затылок, и таким образом обхватив ее голову, другой рукой он нежно помогал ей выгибать спину. Она всхлипывала, постанывала, будто в свой первый раз.
Вдохи в унисон, капли пота на ее коже, тепло девушки, которое Том ощущал, и самое главное, её доверие – делали Тома в этот момент самым счастливым человеком. Но самым замечательным он считал приобретение этого опыта – сильнейшие чувства в его жизни. И всё сделала она. Просто появилась в его мире и перевернула его.
Касаясь спины Тома, целуя его щеки, шею и уши, она дарила ему себя. И в свою очередь Том пообещал защищать свою любовь.
Приближаясь к кульминации, ощущая конец физического совокупления, Том воспрянул над своей пассией, окончательно раскрепощая либидо. Теперь язык тела говорил сам за себя, окончательно сдвинув право разума управлять им. Чувственность и нежность пропала, заменившая их жестокость вершила над девушкой свое правосудие. Алиса кричала, в который раз испытывая оргазм, а Томасу было мало.
Он собирался излить плоды своих стараний на живот девушке, но та, заметив его подготовку, прижала его к собственному телу, подав сигнал, что можно все.
Пронзительный стон, и тела расположились по обе стороны кровати, скрывшись под одним одеялом.
Главa 8
Зайдя в гостиную, Том осмотрелся. Здесь было всё по-старому, неизменно, разве что отсутствовал когда-то разбитый стол. Не желая больше находиться в этой комнате, Том резко вышел, оставив Марвина за собой.
Чувствовался запах гари. Томас поднимался по лестнице, за ним шёл офицер, пара медэкспертов, Тодд и Додсон. Том хорошо знал этот этаж, но показывать, что он способен тут ориентироваться, не собирался.
Аккуратно ступая в якобы незнакомое пространство, он осмотрелся. Попав в холл третьего этажа, Томас чуть не наступил на незаметные капли крови, что прятались на фоне тёмного паркета. Кровавые следы простирались от кабинета Алисы в противоположную сторону дома – туда, где была ванная комната.
– Аккуратно, говоришь, работали? – Том оглянулся на офицера. – Следы идут от той комнаты к противоположной части. Их там меньше.
Он прошёл к началу видимого следа.
– Снимите кровь с ручки, с двери. Она тут повсюду. Ещё на перилах, вот здесь.
Сама дверь в кабинет Алисы была приоткрыта. Тому потребовалась куча усилий, чтобы преодолеть порог и попасть на место преступления. Осматривая дверь, Том заметил сильную вмятину на уровне чуть ниже его собственного плеча. Он не придал этому значения на момент обнаружения лишь потому, что собирал силы на вход в это помещение. Но перед самым входом его остановил Марвин:
– Сразу говорю, стреляли из вот этого – он был при задержанном.
Напарник протянул Поулсону окровавленный изнутри пакет с пистолетом Макарова, который Додсону передал ожидающий их фотограф. – Думаю, ты сам всё понимаешь.
– Руки у этого Карла тоже в крови?
Марвин молча кивнул.
Просторный кабинет миссис Дойл напоминал небольшую библиотеку, где половина площади стен были заняты книжными шкафами, кое-где висели картины и портреты-фотографии. Лишь оконные рамы во всю ширину внешней стены – классическая обстановка консультирующего психотерапевта. В просторном помещении стояла небольшая пелена дыма, тянущаяся от пары почерневших стеллажей. Половина письменного стола, а за ним и стул тоже сгорела. Два кожаных кресла около камина, что находился справа от входа. Рядом в углу небольшой сервант. Том редко посещал это место, так как оно не подходило для основной терапии Алисы.
У порога кровавых следов было ещё больше, но Том не стал обращать на это внимание, выискивая среди доступного взгляду её тело.
– Нашёл, – вслух пробормотал Поулсон.
Том не верил своим глазам. Он вновь видел её. Только теперь уже бездыханное лицо, что когда-то выслушивало его монологи. Пустые, открытые глаза, в которых не было ни страсти, ни сострадания. Томас аккуратно, медленно ступал на окраплёный паркет, приближался к пока ещё тёплому телу, хозяйка которого смотрела в пелену бежевого потока. Она всё также великолепна.
– Кто она? – холодно спросил Том.
Он чувствовал ненависть. Злоба порождала в его голове самые жестокие умыслы расправы над виновным. Поулсон медленно прикоснулся к её шее, нащупал лимфоузел рукой и ждал биения. Но ничего не происходило. Перед ним лежал труп с огнестрельным ранением в грудь.
– Алисиа Анна Дойл, первого марта пятьдесят пятого года рождения. Родилась в Калгари, штат Альберта. Отец, Гарольд Фредерик Дойл – довольно-таки известный, в узких кругах, психиатр, умер тридцатого октября в восемьдесят пятом от инфаркта, причём от второго..
Том разглядывал тело Алисы – на ней было всё тоже самое, что и во время их первой встречи – изначально белоснежная, теперь уже грубо окровавленная блузка, короткая юбка, тёмные чулки. Её поза соответствовала позе падения после выстрела. На мятой блузе Том заметил явные, в количестве пяти-шести, отпечатки непонятно женских или мужских ладоней, в районе талии, слева, и на правом плече. На шее у Алисии, под волосами, тоже были кровавые пятна. Испачканы были и ноги, и юбка.
– ..отмечено, что много пил. Жена, то есть мать Алисии, Анна Кулиш, ничем не занималась, кроме как реабилитацией собственного мужа и воспитанием дочери. Через год после смерти мистера Дойла – умерла от рака, который был обнаружен за пару недель до её смерти..
Марвин оборвал протоколиста.
– Дом был изначально её отца?
– Да, достался ей по-наследству от матери. Алисиа пошла по стопам отца, занимаясь психотерапией и консультированием больных. В семьдесят втором году поступила в Конион, институт в Вашингтоне, медицинский факультет. С того же года активно практиковалась в Мерси-Плэйс, окружной психиатрической клинике. После окончания успешного обучения приобрела одну из самых ранних за историю нашей страны лицензий на консультирование, открыла собственный кабинет..
Внезапно в голову Тома пришёл тревожный сигнал:
– Она делилась с муниципалитетом всеми своими клиентами? Кому-нибудь сообщала о списках, прошедших через неё?
– Наврятли, – вступил Гордон.
– Нет, к этому её никто не обязывал.
– Думаю, документацию о всей практике можно найти здесь. – Додсон указал на стеллажи. – Но местами здесь пепел.
Том подозрительно посмотрел на них, перерывая у себя в голове все воспоминания, связанные с Алисой – могла ли она законспектировать что-либо о нём? Если это будет обнаружено, дело передадут другому следователю. Чрезвычайно важно было узнать, что пострадало во время пожара, и Том уже мысленно продумывал осмотр материалов Алисы, неторопливо растягивая время у тел.
– Эм, я продолжу – участвовала на всевозможных саммитах и конференциях, где изначально набрала грантов, но оставила медицинскую сторону психиатрии, обратившись к нестандартным методикам. Кстати говоря, на одной из международных конференций в Вашингтоне, в семьдесят восьмом познакомилась и с её нынешним мужем, Коди Беном Хамфри. В том же году вышла замуж, сразу после получения победы в нескольких номинациях своим проектом.
– Это каким? – спросил Марвин.
– Использование психо-активных веществ в комбинировании с нормальной терапией и гипнозом. В частности, псилоцибинов, а также экстрактов для галлюцинаторных снов. Её работа «Осознанный сон как метод регулярной терапии» в последствие получала международные премии.
– Наркоманка? – переспросил Марвин.
– Нет, ни одно освидетельствование не подтверждало употребление ею каких-то запрещённых веществ.
Том дал фотографу запечатлеть положении Алисы, и наклонился к ней – засунув пару пальцев в рот, он ощупал язык, внутреннюю сторону щеки, зубы, проверил подвижность челюсти. Глаза Алисы были слегка приоткрыты – на них ещё поблескивали склеры. Зрачки были нормальной величины.
«Как ни странно, она была готова к этому»
Затем Томас осмотрел волосы. Они были неопрятно уложены, будто её только что хватали, таскали за них. Где-то на прядях проглядывались пятна уже запёкшейся крови. После Томас пригладил волосы, рассматривая кожу головы с разных сторон:
– На затылке имеется припухлость, хотя изначально мы увидели её с головой на бок, к окнам. – Том осмотрел пол вокруг трупа. – Это её не изначальное положение, она сама выгнута, смотрите на растяжение пятен крови на полу – кто-то таскал её из стороны в сторону примерно на пятнадцать-двадцать сантиметров. Может быть её приподнимали. А может, запинались…
Оставив голову, Том заново пробежался по кровавым пятнам на её теле, остановившись на центральном месте ранения – большому, чёрно-красному пятну ровно по средь груди Алисы. Это пятно давало начало полоскам того же цвета, что тянулись вниз, к полу, наполняя пространство паркета под собой.
«Кровь жидкая – она умерла быстро и бесстрашно»
Том не стал расстёгивать блузу Алисы. Ещё раз просмотрев все пятна, он остановился на руках – у запястий были видны небольшие посинения, после нажатия на которые синева не пропадала. Затем Том вернулся к шее и попробовал проделать подобное на интуитивно-прикинутых местах – и действительно, за волосами, под пятнами крови, был еле заметный, будто отпечаток обхвата ладони. Не став расстегивать блузу Алисы, Том привстал и отошёл от неё на несколько метров – как раз приблизившись ко второму трупу. Достав пистолет, он пытался мысленно спроецировать настоящую точку выстрела, но так и не смог.
– Я должен быть уверен что никто из вас, инвалидов, не повредил тут что-либо, – Том косо и со злобой смотрел на офицера.
– Сэр, мои люди…
– Не лги мне!
– Успокойся, Том! – Марвин встал между офицером и агрессивной позой Тома. – Келвин, как именно вы всё потушили?
Офицер начал метать глаза из стороны в сторону, пытаясь оправдаться перед детективами.
– При таких домах в каждом санузле должны иметься «порошковые». Барри и я держали задержанного на прицеле, а Фил побежал искать ванну. Нашёл он её, кстати, по кровавым следам, что в том коридоре. Прибежал и начал тушить. Делал, естественно, неправильно, я взялся ему помочь, в этот момент задержанный рванулся к этой девице и практически полностью лёг на неё. Так как руки у него были зафиксированы, он просто лёг на неё и толкал, что-то бормоча. Но мы сразу схватили его, он ничего не успел сделать.
«Ублюдок»
– Выйдите все, – приказал Том.
Марвин разочарованно посмотрел на напарника и развёл руки.
– Осмотри ванную.
Как только комната освободилась, Томас ещё раз попробовал спроецировать позицию стрелявшего.
Очередная бесплодная попытка, и Том сидит у кресла, где с простреленной головой лежал неопознанный, второй труп.
– Мужчина, лет тридцати, со светлыми волосами, прямыми чертами лица, аккуратными бровями и скулами, негустыми светлыми ресницами, глаза закрыты. Рост около ста восьмидесяти-восьмидесяти пяти сантиметров. Находится в положении сидя, напротив убитой. В голове имеется сквозное пулевое отверстие предположительно от найденного пистолета Макарова, а именно у виска, перпендикулярно другому. Кровь с входного, как и с выходного отверстия, струится по щеке, к шее, падает на светло-жёлтую, не заправленную рубашку, ворот, видимо был сдавлен его светло-зелёным галстуком, который был сильно оттеснён, а верхние две пуговицы…отсутствуют.. – Томас спросил себя. – Где пуговицы?
Он внимательно осмотрел шею неизвестного. Никаких признаков насильственных касаний. Затем детектив пристально осмотрел все поверхности, попадающиеся на глаза, выискивая две сиреневые пуговицы от рубашки убитого.
«Очевидно, что он силой пытался освободить шею, дыхание..»
Том осматривал каждый уголок, аккуратно, не касаясь следственно-важных мест, однако нигде эти пуговицы не удавалось найти. Тогда он решил вернуться к осмотру трупа.
Мужчина сидел в развалистом положении, прямо «вглуби» кресла, будто бы Томом действительно был приостановлен сеанс психотерапии. В карманах штанов у человека было лишь несколько долларов, ни ключей, ни документов при себе у него не имелось. Осмотрев позицию погибшего, Том ощупал его подмышечные впадины, проверив температуру, осведомился о подвижности челюсти и состоянии ротовой полости.
«Хладнокровен. Он будто погиб первее, чем Алиса»
Открыв веки незнакомого, он увидел нормальной ширины зрачки, ровно как и у Алисы.
В голове у Тома сразу встала ситуация – подозреваемый, а именно Карл, перед глазами у Алисы держал на прицеле данного гражданина, что являлось попыткой запугать потенциальную жертву, затем, добившись, выстрелил, изнасиловал девушку и просто-напросто убил.
«Это он испачкал одежду Алисы кровью, либо её, либо этого человека»
Вероятнее всего, вся кровь на Алисе была именно её, так как голова неизвестного была практически не повреждена – лишь пара струек крови тянулась по шее к груди – его Карл практически не касался.
Том осмотрел руки человека – сами по себе худощавые кисти, уже в свободной позе раскинутые по обе стороны от кресла, однако, так раскидывают руки те, кто только что держался за кресло всеми силами. Прижатые страхом дула люди после получения смертельного свинца обволакивают опору, принимая приблизительно похожий вид. Но Том чувствовал, что человек испытывал не страх, а нечто другое. Похожее. Может, сильную тревогу? Будто ситуация зависела от его выбора, и он предопределял своё будущее. Но, если это так, почему тогда человек мёртв?
«Бред..»
Том оторвался от осмотра трупа и вновь прикинул положение преступника. Пройдя к началу комнаты, где были помечены следы задержанного, он, имитируя движением рукой управление пистолетом, «вошёл» в комнату, держа на прицеле сначала первое кресло, где предположительно находилась Алиса, затем мгновенно переместив дуло в сторону второго, где сидел вероятнее всего консультируемый человек.
Том аккуратно, держа обе цели под дулом, приблизился к окнам и занавесил их, как и было изначально, тем самым обеспечив тёмную обстановку в светлое время суток. Затем, всё еще мечась перед первой и второй целью, он всё-таки остановился на сидящем спиной к окнам мужчине, который, скорее всего, не старался вступать в диалог с вооружённым, так как, скорее всего, был сильно напуган и не мог ничего предпринять.
«Алиса знала его. Она пыталась говорить с ним»
В мыслях Том позволил Алисе привстать, приблизительно представляя, что она пытается сказать своему знакомому на столь внезапное появление. В ответ на это, Том принял ту позицию, откуда был сделан тычок, затем выстрел в голову погибшего. Наверное, они ещё какое-то время поговорили о чём-либо, но это никак не помогло бедолаге, что принял несколько грамм свинца в нервное сплетение у себя на виске.
После воображаемого выстрела, Том перевёл прицел на следующую потенциальную жертву.
«О чём же ты вёл разговор, что тебя заставило убить невинного человека.. Или так уж он был невиновен?..»
Том стоял около пары минут в этом положении, всё еще окунувшись в полость своего воображения. Алиса стояла напротив и что-то говорила ему.
Вдруг что-то ударило Тому в голову. Именно в тот момент, когда он пытался заново описать у себя в голове фигуру девушки.
«Он хотел её, и она отдалась лишь в надежде на то, что сама останется жива»
Том видел справа от себя письменный стол, обгоревший наполовину из-за устроенного подозреваемым пожара. Стол был свободен от бумажного мусора и вполне подходил для совокупления.
Ещё раз осмотрев обгоревшую поверхность, Томас вернулся к телу Алисы – юбка была слегка приподнята и сильно измята, чулки были надеты кое-как, но с нижним бельём всё было в порядке. Томас не стал оголять таз Алисы, дабы убеждаться или опровергать свою гипотезу. Присев около обгоревшего стола, рядом с которым валялся использованный порошковый огнетушитель, Томас задумался. Осматривая копоть на столе и под ним, он обнаружил нечто интересное..
Стоило покопаться в документах Алисы. Он надеялся, что его имени там нет. Но время поджимало.
Том подошёл к двери и, раскрыв её, впустил только Марвина:
– Что там, по следам?
Марвин неуверенно посмотрел на Тома, вздохнул и начал:
– Мы все пришли к мнению, что все следы были оставлены этим русским.. Может сам посмотришь?
Томас шагал из стороны в сторону, взявшись руками за бока.
– Слушай внимательно.
Он остановился около трупа Алисы.
– Гордон обязательно должен проверить поочерёдно кровь здесь, – Томас взял прядь чёрных, испачканных багровой кровью, волос, – с блузки, – указал на пятна, скрашивающие белизну одежды, – с юбки. Затем посмотри сюда – на обеих запястьях, а также за шеей, под теми же пятнами – собирающиеся синяки. Надави, чтобы убедиться.
Марвин слушался напарника.
– Затем встань и отойди, ещё раз осмотри её тело и пятна вокруг, а также на её одежде.
Додсон пристально осматривал всё то, на что указывали голубые перчатки Тома.
– Её ведь двигали, Вин. Падение после выстрела было не последним. Скорее всего, её изнасиловали и до, и после убийства.
Том одёрнул её юбку, обнажая криво надетые чулки.
– Вроде, всё нормально.
– Я строю гипотезу вокруг изнасилования. Если это так – то оно запланированное, результат долгих и томительных ожиданий, а соответственно ограничений. Тот, кто убивал, знал и уважал её.. Об этом уж позже, теперь следующий.
Том встал на первоначальную позицию стрелявшего, справа от кресла с убитым мужчиной, спиной к окнам.
– Наш мужик высокий, а подозреваемый, скорее всего, не выше самой Алисы, ведь так?
Марвин кивнул.
– Смерть этого мужчины была доказательством его намерений – изначально этот русский попадает в дом, заведомо зная, где находится Алиса и где её кабинет, я думаю, ты догадался об этом по следам – он шёл именно сюда. Убийца знаком с ней, с этим домом, возможно, её пациент, может быть и бывший, не был остановлен тем фактом, что в доме может присутствовать кто-либо ещё, к примеру слуга, или же другой клиент. Есть и такая вероятность – он планировал застать именно эту встречу. Но, опять же, если он страдает манией, то после внезапного психоза его врятли что-нибудь остановило.
Томас указал рукой на дверь.
– Он плечом выбивает дверь кабинета – вмятину видно, и можно соотнести с его сто семьдесят пять сантиметров ростом. Возможно, он чуть даже подпрыгнул. Выставляя пистолет на видное ему кресло, где находился этот пациент, убийца ждёт реакции психотерапевта. Не думаю, что они долго разговаривали, так как рубашка на трупе мужчины совсем сухая, волосы не засалены. Убийца держит под прицелом в основном мужчину, так как лишь он представляет для него возможную опасность – и в то же время его жизнь может понадобиться для манипуляций Алисой – скорее всего, именно этого он и ожидал. Думаю, надо по-подробнее узнать об отношениях между ними, так как кульминацией сегодняшнего события становится устрашение неприступного консультанта убийством другого пациента, затем изнасилование. Но оставлять просто так было нельзя, «не в правилах», и убийца доделывает своё дело, возможно повторно насилуя миссис Дойл. Что-то здесь есть, чего не рассмотреть с первого взгляда.
По лицу Марвина было видно, что рассказ Тома его туго смутил, и детектив всеми силами пытается связать перечисленное.
– Я даже смею предположить, что то, нынешнее, аффективное состояние он себе заработал лишь в момент, когда осознал, что убил её. Скорее всего, он был просто влюблён в своего психотерапевта. Если он истерик, нарцисс, он не мог долго переживать её отказы, и пошёл на крайние меры – и именно поэтому он не смог убить себя.