Глава 2
Артемиус Вольдемарович покинул Хвойную на следующий же день. На плечи Андрея легла ответственная задача – встретить прибывающих их разных точек страны людей и разместить их. Конечно, он был не один, ему должен был помогать Владислав Максимович, честно выполнявший свои обязанности, но доверие Андрея Глоковцын так и не заслужил. Что-то в нем было такое, что полковнику не нравилось, но пока он не мог понять, что именно.
Постепенно количество людей в деревне росло. Первые дни их было всего несколько десятков, а через неделю набралось порядком полторы сотни. Одни приезжали целыми семьями, но в большинстве своем прибывали поодиночке.
Очень много людей разочаровались в условиях пребывания и поэтому поспешили вернуться к комфортной городской жизни. Артемиус Вольдемарович писал Андрею, чтобы тот постарался уменьшить количество уезжающих и тем самым сохранить движущую силу.
Андрей решил провести общее собрание, чтобы разъяснить обстановку. Место было выбрано в клубе. Через полчаса зал был полон – можно было начинать речь.
Андрей поднялся на сцену и принялся говорить:
– Минуточку внимания. Я понимаю ваше недовольство, но этого требует время. Наберитесь терпения…
– Да сколько можно уже ждать, – не дал договорить Андрею крепкий мужчина. – Мы приехали в какую-то глушь и еще должны что-то ждать?!
Последовали волнения на всех рядах. Ситуация начала выходить из-под контроля.
– Подождите, – старался перекричать толпу Андрей. – Подождите. Никто вас здесь удерживать насильно не собирается. Но вспомните, ради чего вы сюда перебрались. Разве вы хотите продолжать жить так, как жили? Разве вы не хотите перемен?
Народ замолчал. Воцарилась тишина. Андрей теперь мог спокойно продолжать:
– Через несколько месяцев наши общие цели осуществятся в реалии. Это большой срок, но лучше немного подождать, чем пребывать несколько лет в неизвестности и страдать из-за этого. Скоро мы окажемся в Иркутске, и уже тогда вы сможете ощутить все радости жизни.
– А если на нас нападут правительственные войска? – обратился к Андрею все тот же мужчина. – Мы от них палками и камнями отбиваться будем, да?
– Не волнуйтесь, вы в полной безопасности здесь, – пытался продолжать усмирять толпу Андрей.
На этот раз его уже не слушали. Толпа была взволнована не на шутку. Страх перед вооруженными правительственными войсками был сильнее пропагандистских речей.
– Тихо! – раздался громкий мужской голос где-то позади Андрея. Все устремили свой взгляд на сцену. На ней показался Владислав Максимович. Он поднял согнутую в локте руку (видимо, чтобы на него все обратили внимание) и, убедившись, что народ утихомирился, продолжил: – Есть у нас оружие. Пусть ко мне подойдут семь коренастых мужиков.
Из зала поднялись на сцену семь мужчин, включая и того, кто противостоял Андрею. Компания удалилась из клуба, но через сорок минут вернулась. Шесть человек несли три увесистых зеленых ящика. Замыкающим был мужчина, который нес на плече противотанковый гранатомет. Возглавлял же эту группу все тот же Владислав Максимович. Он показал мужчинам, куда положить эти ящики. Сам же поднялся на сцену и встал рядом с Андреем.
– Посмотрите. Вы видите эти ящики? – он подошел к одному из них и открыл деревянную крышку. Глоковцын вытащил из него АКС-74У41 и быстро дернул затворную раму. Послышался характерный звук. – Здесь лежит партия автоматов Калашникова. Их здесь пятнадцать штук.
Он подошел к следующему ящику и также открыл его, взяв оттуда пистолет Макарова. Глоковцын ловко перезарядил его и произвел щелчок выстрела.
– Здесь двадцать образцов пистолета Макарова.
В третьем же ящике оказались магазины сразу для двух видов оружия.
– Ну а это, – и Владислав Максимович не без усердия поднял гранатомет, – это на крайний случай. Еще вопросы есть?
Народ в зале оживился. Всем захотелось поближе рассмотреть содержимое ящиков и лично потрогать настоящее боевое оружие.
Андрей просто молча наблюдал за всем этим. Он понимал, что сейчас его никто слушать не будет. Глоковцын устремил все взгляды на себя, а его решительные действия успокоили разъяренную толпу.
– Когда мы получим оружие? – раздавались возгласы из разных точек зала.
Глоковцын посмотрел на Андрея и, увидев, что последний никак не реагирует, произнес:
– Оружие мы всем дать не можем. Получат же его лица, которые заслужат доверие с нашей стороны. Сейчас его получат военные. Основная же партия придет позже, и тогда каждый из вас сможет себя защитить.
Народ отнесся к такому решению на удивление спокойно, видимо осознавая, что эти меры делаются ради всеобщей безопасности. Собрание было окончено, поэтому в основном все разошлись. Остались лишь несколько военных, которым вручили автоматы. Среди них был и Никита Соснов, который настоял на том, чтобы ему выдали пистолет.
Ящики отнесли обратно в амбар, а на двери повесили увесистый замок. Ключ хранился у Владислава Максимовича. На этом настоял Артемиус Вольдемарович.
Но остальные члены лагеря не пребывали в бездействии. Андрей обучал их простым приемам рукопашного боя и умению обращаться с оружием. Стрельбе он, к сожалению, не мог их научить, потому что каждый патрон был на счету. Может, это было и к лучшему.
Уходить стало значительно меньше людей, чем раньше. В основном покидали территорию лагеря люди, которые приехали сюда семьями. Андрей и Владислав никак этому не препятствовали. Видимо, они понимали, что эти семьи будут лишь тяжелой ношей для реализации сложного плана.
Так прошло три недели с того момента, когда Андрей впервые приехал в Хвойную. Население сейчас насчитывало около семидесяти человек. Последние дни никто не уходил из деревни, и это радовало всех. Это означало, что остались только самые стойкие и верные своему делу. Несмотря на маленькую численность, этой команды вполне хватало для обороны Хвойной в случае внезапного нападения.
Была середина апреля. Снег уже начинал подтаивать на некоторых открытых местах. Порой можно было увидеть пробегающих лесных обитателей. В основном это были волки и лисицы. Иногда можно был заметить и кабанов. Но близко к Хвойной дикие жители не подходили. Все они придерживались определенной дистанции и с любопытством наблюдали за людьми.
В один солнечный день Андрей с Костей прогуливались вдоль небольшой речки. Солнце ярко озаряло своими лучами окрестности. На деревьях начали появляться первые маленькие листочки, которые приятно шуршали на ветру.
Они отошли от Хвойной на километр.
– А куда мы идем? – спрашивал Костя, уже порядком уставший от продолжительного путешествия.
– Скоро увидишь. Потерпи, чуть-чуть осталось.
Они прошли еще несколько сот метров и оказались на лесной опушке. Там стояла старенькая лавочка, построенная еще прошлыми жителями деревни. Костя присел на лавочку для передышки.
– Мы пришли? – спросил Костя.
– Да, – коротко ответил Андрей, доставая из кобуры пистолет. – Подойди ко мне.
Костя поднялся и приблизился к отцу. Тот дал ему в руки пистолет.
– Видишь, во-он там блестит консервная банка, – Андрей указал в даль опушки, где в двадцати метрах от них действительно стояла банка. – Попробуй в нее попасть.
– Но это невозможно! – проговорил Костя. – Она слишком далеко.
– Попробуй, – Андрей подошел ближе к Косте, взял его руки в свои и помог навести прицел на банку. – Просто сконцентрируйся. Сними с предохранителя. Дыши ровно. А дальше все пойдет легко. Давай.
Он отпустил руки. Костя прицелился. Сердце мальчика от волнения заколотилось сильнее, и ему показалось, что весь лес слышит это биение. Он медленно вдохнул, потом также медленно выдохнул, на мгновение зажмурил глаза и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел. Пуля пролетела совсем рядом с банкой и застряла в стволе вековой сосны.
Андрей поднял голову выше, чтобы лучше увидеть потенциальную мишень. Банка все также продолжала стоять. Костя тоже посмотрел и расстроился, что не смог попасть.
Андрей, увидев огорчение Кости, похлопал его по плечу и проговорил:
– Давай-ка попробуем еще разок.
Он снова взял сына за руки, но на этот раз не отпустил. Они заново прицелились.
– Не закрывай глаза, когда стреляешь. Дыши ровно и сосредоточься на цели. Давай!
И снова раздался выстрел. На этот раз пуля насквозь прошила тонкую жесть и уронила банку в траву.
– Ну, вот мы и попали, – проговорил Андрей, подходя к банке, чтобы поднять ее с земли. Он заново установил ее и устремился обратно к Косте. – Теперь попробуй сам.
Костя проделал в третий раз все операции. Прицелился и, ненадолго задержав дыхание, произвел выстрел. Цель была поражена, и в банке появились еще две дырки.
– Молодец! – похвально произнес Андрей. —
Ворошиловский стрелок!
Костя был доволен проделанной работой. Он еще раз посмотрел на то место, где располагалась банка, а затем направился к отцу и протянул ему пистолет.
– Оставь его при себе, – проговорил Андрей, садясь на корточки перед сыном. – Теперь я знаю, что ты сможешь за себя постоять. Используй его лишь в крайнем случае и никому не показывай. В магазине еще осталось пять патронов.
– Но зачем он мне? – удивился Костя тому, что ему доверяют такое оружие. – Нам грозит опасность?
– Не знаю, сынок, – с какой-то грустью проговорил Андрей. – Я уже в этом мире ничего не знаю. Оставь его у себя. Сейчас уже ни на кого нельзя надеяться.
– А как же ты?
– Не волнуйся, мне выдадут новый. Про этот пистолет никто не знал, потому что он наградной. Да и не стрелял я из него ни разу до этого.
– Хорошо, пап. Спасибо, – Костя обнял отца за шею. Андрей так же крепко обнял сына в ответ. Так они и стояли, обнявшись, несколько минут.
– Теперь домой? – проговорил Андрей. – Скоро обед будет.
– А может, для начала на речку? – Костя отдалился от отца и пробежал несколько метров. – А то сегодня жарко.
– Ну хорошо, – сказал Андрей. – Но только недолго!
Но Костя уже не слушал его, а бегом бежал по склону к блестевшей на солнце речке.
Глава 3
В связи с появлением в стране экстремистской организации выборы президента пришлось отложить на неопределенный срок. Константин Михайлович предпринимал все попытки обнаружить ее местоположение, но все усилия оказались напрасны. Был полностью обследован юг страны. Поиски велись и в Форосе, и в Краснодаре, и в Ростове-на-Дону, и еще во многих российских городах, но они не дали никакого результата.
Игорь Владимирович как раз руководил одной из поисковых операций. После двух недель безуспешных поисков начальство вызвало его в штаб.
За недолгое пребывание на юге России Игорь успел порядочно загореть и даже несколько омолодиться. Седые волосы вместе с усами теперь еще ярче стали выделяться на фоне темной кожи.
Перелет из Севастополя в Смоленск проходил через Москву, поэтому к Константину Михайловичу он смог прибыть лишь через пять часов, что на один час позже, чем планировалось.
Уже в Смоленске Игорь шел по знакомому коридору. Константин Михайлович ожидал его у себя в кабинете.
– Присаживайся, Игорь Владимирович, – проговорил он входящему Игорю, указывая на кресло. – Какие новости?
– Ничего, – коротко ответил Игорь.
– Как ничего?! – спросил Виноградов и даже поднялся со своего места. – Мы две недели не можем найти кучку каких-то преступников?! Ситуация в стране становится все напряженнее, а все наши службы молчат?!
– А что вы хотите услышать? – спокойно беседовал с исполняющим обязанности президента Игорь. – Они действуют разумно и не проявляют себя до времени.
В этот момент Константин Михайлович резко повернулся к Игорю и сильно ударил по столу кулаком:
– А на кой черт тогда вы нужны, – уже совсем разбушевался Виноградов, – если не можете обеспечить безопасность страны?!
Он опустился в кресло и схватился за голову. Спустя несколько секунд Константин Михайлович нажал кнопку вызова секретарши, чтобы та принесла ему рюмочку валерьянки.
Он быстро опустошил содержимое принесенной рюмки и откинулся в спинку кресла. Спустя несколько минут он уже спокойно продолжил вести диалог с Игорем.
– Что Вы тогда выяснили? Может, родственники у них есть какие-нибудь? Ну хоть кто-то же должен о них знать?
– Я же Вам рассказывал о…
– Об этой тетушке Андрея Дмитриевича? Нет его там на юге. Про-сто е-го там нет, – отчеканил Виноградов, стуча указательным пальцем по столу. – Ох, что же мне со всем этим делать?
Несколько минут они молчали. Константин Михайлович думал о чем-то своем, Игорь же просто ожидал очередных вопросов.
– Хорошо, – прервал молчание Виноградов. – Продолжим поиски. В конце концов с этим надо что-то делать. Подключим еще больше людей.
– В каком районе?
– В центральной России начнем, а там на Урал и Сибирь выдвинемся. Где-то же они все-таки засели. Ах да, – и он посмотрел на Игоря. – Вам положен небольшой отпуск. Как Вы на это смотрите?
– Спасибо, Константин Михайлович, но я вынужден отказаться. Нужно довести дело до конца.
– Уверены? Ну, как хотите. Можете быть свободны, – и он принялся смотреть в окно. – Хоть бы датчик на ком-то из них был, – рассуждал он вслух.
Когда Игорь услышал это словосочетание, то в голове у него возникла одна хорошая мысль. Он вдруг развернулся в сторону Константина Михайловича и проговорил:
– А сколько длится отпуск?
– Неделю. А что, уже передумали?
– Да, я возьму. А то правда, что-то работа утомила.
– Заявление отошлете моему секретарю, я подпишу, как только смогу. С сегодняшнего дня можете заниматься своими делами.
– Спасибо, Константин Михайлович. Разрешите идти?
– Идите.
Виноградов снова ушел в свои мысли, а Игорь быстро устремился в аэропорт. Он очень спешил сделать то, что пришло ему в голову в кабинете Константина Михайловича.
– Мишка, – позвонил он своему водителю. – Сможешь к Домодедово подъехать? Оттуда сразу в ЦПКГ. Срочно! – последние слова он произнес в командирском тоне. Того требовала служба.
Через несколько часов Игорь прибыл в тот самый подмосковный городок, где начиналась их совместная с Андреем работа над проектом. Михаил подвез его к центральной поликлинике. Он бегло взбежал по ступенькам и с размахом открыл главную дверь. Не теряя ни минуты, Игорь направился в кабинет главврача.
На его счастье, главврач был на месте и перебирал какие-то документы.
– Разрешите, Виктор Степанович?
Виктор Степанович был порядком удивлен появлением Игоря, но пригласил войти. Главврач поправил очки в роговой оправе и приготовился слушать генерала.
– Что Вы хотели, Игорь Владимирович? – спокойным голосом проговорил Виктор Степанович, закрывая папку с документами и отодвигая ее от себя.
– Помните, я к Вам приводил одного пациента несколько месяцев назад? Его имя Андрей Дмитриевич Лобанов.
– Одну минуточку, – главврач поднялся с кресла и направился к шкафу со стеклянными дверцами. Немного покопавшись, он вытащил оттуда маленькую папку с отчетами. Полистав ее, Виктор Степанович действительно обнаружил там записи об Андрее Дмитриевиче. – Да, был у нас такой пациент. Здоров, никаких отклонений нет, аллергических реакций тоже не выявлено. Что Вы хотите узнать о нем?
– Это я и без Вас помню. Там должна быть информация о препарате, который Вы ему вводили. Название сейчас не вспомню…
– Секундочку, – на этот раз Виктор Степанович более подробно просмотрел информацию по Лобанову. – Да, действительно. Ему вводили препарат ЭР-НСС-007. Правда, здесь указано, что вводилась только половина дозы.
– Вот, точно, – Игорь Владимирович оживился. – Скажите, могу ли я проверить действие этого препарата на практике?
– Вы хотите выследить Лобанова через спутник? – Виктор Степанович искоса посмотрел на Игоря.
– Именно так.
– Что ж, пройдемте со мной.
Виктор Степанович поднялся со своего места и быстрым шагом направился сначала к выходу из кабинета, а затем пошел по коридору. Игорь следовал за главврачом. Вскоре оба приблизились к самой дальней комнате коридора. На двери кабинета располагалась небольшая табличка.
«Вход только по разрешению главврача», – прочитал Игорь.
Виктор Степанович открыл дверь. Внутри кабинета вместо привычных медицинских аппаратов и принадлежностей находилось много электронного оборудования. Здесь располагались и мониторы, и странные и непонятные кнопки, кое-где лежали переплетенные друг с другом провода. Внимание Игоря привлек один большой монитор, на котором полноценно отображались все регионы Российской Федерации.
Пока Игорь изучал обстановку, Виктор Степанович вводил различные данные в один из компьютеров, поминутно поглядывая на записи в папке. Скоро он закончил с этим и подошел к основному монитору.
– Пожалуйста, – он немного отошел от экрана, чтобы дать возможность Игорю поближе взглянуть.
Игорь подошел, но никаких изменений не увидел. Виктор Степанович, поняв, что генерал пребывает в замешательстве, в несколько раз увеличил картинку на экране. Теперь была лишь видна Восточная Сибирь.
Теперь Игорь, хоть и не сразу, увидел близ Иркутска маленькую красную точку. Он посмотрел вопросительно на главврача, и тот положительно кивнул головой. Тогда Игорь уже самостоятельно увеличил изображение. Масштаб карты стал еще меньше, а видимая картинка больше. Точка стала значительно дальше от Иркутска и теперь мелькала где-то в лесу.
«Вот ты и нашелся!», – проговорил про себя Игорь.
– Как я могу портативно его отследить?
– Есть у нас одна вещичка, но произведена всего лишь пяти экземплярах на страну. Два из них сейчас находятся здесь, – Виктор Степанович залез в один из ящиков стола и достал из него подобие спутникового телефона, но только большего размера.
Он передал устройство Игорю.
– Не зная, зачем Вам это, я бы не доверил устройство такого рода.
– Я всегда уважал Вашу проницательность, Виктор Степанович.
Они вышли из кабинета.
– Если Вам еще что-нибудь понадобится, – сказал Виктор Степанович, поворачивая ключ в замке, – обращайтесь. Поможем, чем сможем.
– Спасибо, Вы уже и так помогли достаточно. Как надолго хватает этой штуки?
– Питание происходит за счет солнечных батарей, поэтому не сядет, можете быть в этом уверены.
После разговора с главврачом Игорь вышел из ЦПКГ и направился к машине, около которой бил баклуши водитель.
Когда он уже выезжали из города, Михаил спросил у Игоря:
– Куда едем, товарищ генерал-майор?
Игорь не сразу услышал вопрос, поэтому сначала никак не отреагировал, но чуть позже произнес:
– Адрес Сергея Павловича помнишь?
– Так точно, товарищ генерал-майор. Как же не помнить! – и он улыбнулся во весь рот.
Глава 4
Постепенно каждый житель Хвойной освоил на базовом уровне уроки стрельбы.
Шла уже середина апреля. Возором с момента приезда Андрея в деревню так и не появлялся. Владислав Максимович постепенно перенимал лидерские позиции, что не могло ускользнуть от полковника. Андрей понимал, что роль свою, видимо, уже сыграл. Авторитет Глоковцына активно возрастал. Хотя последний и вел себя дружески по отношению к Андрею, тот понимал, что это неискренне.
Но вот однажды, когда Андрей сидел в своем доме после очередных учений, а Костя гулял на улице, в дверь постучали. Андрей, ожидая увидеть Глоковцына, нехотя отправился открывать. Он был порядком удивлен, увидев на пороге дома Артемиуса Вольдемаровича.
Возором с обычным и, как всегда, серьезным лицом перешагнул порог. Казалось, что он был чем-то озабочен.
– Добрый день, Андрей Дмитриевич. Не возражаете, я остановлюсь у Вас ненадолго?
Не дождавшись ответа, он устремился в глубь помещения, попутно сняв шляпу и повесив ее на крючок. Андрей пошел за Возоромом. Последний сел на стул, ожидая, что Андрей последует его примеру. Тот так и поступил.
– Чай будете? – из вежливости предложил Андрей.
– Нет, спасибо, я быстро, – ответил Артемиус Вольдемарович, перекинув ногу на ногу. – Я пришел сообщить Вам, что к нам выдвигается группа под руководством Шумова.
Андрей был удивлен и принялся слушать еще внимательнее.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно, – он легонько стукнул тростью об пол в знак своей убедительности. – По моим расчетам, они прибудут сюда через три дня. Пока что известно об этом мало. Отряд состоит приблизительно из пятнадцати человек. При себе имеют оружие. Из техники, предположительно, одна грузовая машина.
– То есть намечается вооруженное столкновение?
– Все возможно. Надеюсь, Вы смогли обучить наших «прихожан» урокам ведения боя?
– За тот небольшой промежуток времени они выучили достаточно. Единственное, что они не проходили на практике, так это настоящую стрельбу. Я настоял на экономии патронов, в связи с их ограниченным количеством.
– Это правильно. Все правильно.
Артемиус Вольдемарович поднялся со стула и переместился на лавочку, стоящую у стены.
– А насчет патронов не волнуйтесь. Один мой британский знакомый уже направил к нам посылку. Она будет во Владивостоке через пять дней. Поэтому Ваша задача заключается лишь в том, чтобы отбить атаку этой группы.
Андрей прикусил нижнюю губу и почесал лоб. Ему еще никогда не приходилось вступать в боевые действия на практике. Стрелять по мишеням на полигоне – это одно дело, а вот по настоящим людям – уже совершенно другое.
– Ну, хорошо, не буду вас больше грузить информацией, – проговорил Артемиус Вольдемарович и поднялся с лавочки. – Вы, кажется, хотели предложить выпить чаю. Можно мне чашечку?
Возором скинул с себя пиджак и остался в одной жилетке.
Через несколько минут они сидели за столом и попивали бодрящий, свежезаваренный чай. Андрей не смотрел на Артемиуса Вольдемаровича, а устремил взгляд в окно. Тот же наоборот исподлобья изредка поглядывал на Андрея.
Артемиус Вольдемарович хотел расслабиться после тяжелых дней пребывания в Иркутске, поэтому старался вывести Андрея на бытовой разговор. Постепенно это у него стало получаться. Андрею тоже требовался собеседник для разговора по душам, потому что местные поселенцы не могли составить ему должную компанию.
– Скажите, Артемиус Вольдемарович, – спрашивал
Андрей, – что же Вас все-таки заставило ввязаться во все это?
– Что ж, с превеликим удовольствием, – Возором отпил из чашки и принялся рассказывать занимательную историю. – Я уже рассказывал Вам ранее, что мой предок служил офицером в царской армии. В тот день, когда случилась Февральская революция, он находился на фронте, поэтому весть о ней дошла до него чуть позже. Стоит отметить, что он был отменным офицером и хорошим командиром, поэтому солдаты относились к нему с должным уважением. В то время, когда в других частях царила дезорганизация и разложение, в его части был полный порядок. Михаил Евграфович потерял за это время много своих товарищей из-за самосудов над офицерами. А все из-за демократизации армии! Под его руководством все еще продолжались попытки продвинуться дальше и удержать хрупкие позиции перед немецко-австрийскими войсками.
Позже Деникин написал ему, что следует покинуть фронт, дабы не потерять полностью офицерский состав, который еще мог пригодиться. С болью в сердце Михаил Евграфович покидал своих солдат на Румынском фронте. Мы отступали и проигрывали очередную войну. Это было понятно всем.
В Петрограде он пробыл несколько недель, а позже тогдашний генерал Алексеев разрешил ему уйти в отпуск на месяц. Именно после этого Михаил Евграфович впервые за четыре года встретился со своей семьей. Дочка его уже заметно выросла. Ей шел семнадцатый год. Это были последние спокойные дни его жизни в кругу семьи.
Арест Деникина и Корнилова в августе семнадцатого его немало насторожил, хотя к последнему он относился лишь с армейским уважением, но не более. Генерал Алексеев к тому времени уже ушел с занимаемого поста, поэтому на фронт Михаила Евграфовича никто не гнал. Сам он тоже не спешил оказаться в ожесточенных боях, понимая бесполезность своей активности без поддержки основных армейских сил.
Наступил октябрь. Свершилась рабоче-крестьянская революция. Большевики сместили Временное правительство и начали усиливать свое влияние по всей стране.
Михаил Евграфович понимал, что оставаться в Москве опасно как для него, так и для всей семьи, поэтому он принял волевое решение перебраться на юг: туда, где влияние большевиков было не настолько сильным. Новым местом жительства для семьи Строгановых стал Кавказ.
Вскоре из заключения выбрались Деникин с Корниловым. Последний был назначен главнокомандующим Добровольческой армии. Смерть Корнилова в 1918 году во многом подорвала дух армии. Его место занял Деникин. С этого момента началась и карьера Михаила Строганова в качестве руководителя Белого движения на юге России.
Михаилу Евграфовичу выделили конную дивизию. Бои продолжались с переменным успехом два года. Большевики все больше распространялись на территории бывшей Российской империи. Последние силы Белого движения сосредоточились близ Крыма и на Дальнем Востоке.
Положение Белой армии становилось катастрофическим. Находились люди, которые начали обвинять Деникина в военных просчетах и стратегических ошибках. Его обвинили практически во всем. Конечно, Деникин сильно переживал по этому поводу, поэтому в двадцатом году передал свои полномочия Врангелю, а сам оставил Крым и выехал на английском корабле в Лондон.
Покинуть Родину он предложил и моему предку. Михаил Евграфович посчитал позором оставить свои части на волю судьбы, но у него самого была семья, которая должна была находиться в спокойной обстановке, а не рядом с фронтом.
Поэтому он попросил Деникина об одной услуге, а именно: эвакуировать его жену и дочь в Лондон, где они смоги бы начать новую жизнь. Сам он отказался уезжать, хотя Деникин и предлагал ему.
Жена и дочь Строганова благополучно прибыли в Лондон через две недели после отплытия корабля от берегов Крыма. Там их приютил у себя один по тем временам влиятельный местный бизнесмен. Он был очень добрым человеком, поэтому семья Михаила Евграфовича быстро освоилась на новом месте.
Шли месяцы. Вестей от мужа не было. Дочери Лизе исполнилось двадцать лет, и к ней начал приглядываться один из племянников бизнесмена. Он оказывал ей разные знаки внимания, а она в свою очередь отвечала ему взаимностью.
Михаил Евграфович прибыл в Лондон в 1922 году. За время Гражданской войны он сильно постарел и поседел. Тело его было исхудавшим, а глаза выглядели уставшими и потускневшими. Остатки Белого движения разбросало по всей стране, и было уже бессмысленно противостоять Красной армии. Это была третья война, которую проиграл мой прапрадед. Он писал в своих дневниках, что ему постоянно не везло по жизни и что остались у него только две радости: жена и дочь.
Скоро Елизавета вышла замуж за Вильгельма – так звали племянника бизнесмена. С этого дня она стала Елизаветой Михайловной Возором. В этом браке у них родился сын Александр – my grandfather. У него – сын Вольдемар. И это древо пресеклось на мне.
Закончив довольно продолжительный рассказ, Артемиус Вольдемарович смочил горло горячим чаем.
– У Вашей семьи очень интересная история. Но откуда у Вас такая ненависть к нашему действующему правительству?
– Но-но, – поспешил поправить Андрея Возором. – Я никогда не испытывал ненависти к российским властям. Я полюбил свою прародину всем сердцем, в отличие от моего отца, который бы с радостью пожелал разрушить вашу державу. Просто за сто с лишним лет вы допустили множество ошибок, которые я желаю исправить, а нынешние власти не дают этого сделать.
In Great Britain мой прапрадед познакомился с Робертом Сесилом – тогдашним заместителем британского министра иностранных дел. Он был одним из инициаторов договора между Францией и Англией о разделе Советской России на сферы влияния. Само convention42 создавалось в 1917 году – сразу после Октябрьской революции, – но воплощения в жизнь не получил0. Британцы и французы спонсировали Белое движение, за счет чего оно и смогло противостоять так долго. Но даже это не помешало советам захватить всю власть.
Конечно, всему офицерскому составу пришлось в срочности покидать Родину, дабы на них не обрушился гнев большевиков. У многих офицеров к тому же были семьи, которые точно бы подверглись репрессиям.
Несмотря на провал соглашения, Роберт Сесил продолжал развивать эту мысль, хоть теперь и почти полностью измененную. Теперь ставилась задача низложить советское правительство. И стоит отметить, что это почти удалось. Михаил Евграфович после всего того, что сделали большевики со страной, не мог оставаться в стороне. Но он любил свое Отечество, поэтому не желал полного уничтожения страны, о чем вскоре заговорили многие политики.
Вторая мировая война снова прервала эти планы. Теперь врагом номер один становилась фашистская Германия. В это время Михаил Евграфович тайно присылал помощь Красной армии для борьбы против нацистов. Сам он уже не мог участвовать в этой войне вследствие своего возраста, а вот его внук Александр проявил желание попасть на фронт. В период с 1944 по 1945 он достойно защищал мир от фашистов.
В 1949 году Михаил Евграфович умер. Перед самой кончиной он смирился с задачей устранить большевизм в России. Внук его тоже не грезил этой идеей. После боев с советскими солдатами он не мог в них видеть врагов. Александр выучил русский язык и владел им на довольно высоком уровне.
Но время шло. Наступила эпоха холодной войны между США и Россией. Не сложно догадаться, на чьей стороне была Великобритания. В это время рос мой отец Вольдемар. Политическая пропаганда сильно повлияла на него. Он холодно относился к Советскому Союзу и попросту не желал мирового господства СССР. Мой дедушка, конечно, этому воспротивился, но отца было уже не изменить. Он наотрез отказался от русского языка и всего того, что связывало его с нашей прародиной.
Меня же, в основном, воспитывал дедушка. Отец пропадал на работе так же, как и мать. Дед привил мне любовь к России, хотя отец и не был доволен таким решением. К тому же в это время была еще жива Елизавета, моя прабабушка, которая уже плохо видела и слышала, но не потеряла умения грамотно излагать мысли. Она мне рассказывала о вашей культуре, традициях, обычаях и прочее.
Ее не стало, когда мне было девять лет. Через год от рака скончался и мой отец.
Вы думаете, к чему я вам поведал такую длинную историю? Просто я увидел запущение, в котором оказалась ваша страна. Экономические кризисы, антидемократия, голод, разруха – все это вам принесли большевики. Не спорю, что они во многом поспособствовали развитию страны, но какой ценой!
– То есть вы пожелали бы вернуть монархию?
– Ни в коем случае! Я выступаю за демократизацию страны.