Венчур. Риск ради добычи

21-й день. Странный

В кафе на первом этаже отеля две влюбленные парочки завтракают и смотрят новости, в которых показывают репортаж о железной дороге «Новый шелковый путь» протяженностью тринадцать тысяч километров.

– Видели? – гордится Шан. – Китайцы проложили дорогу до Испании.

– Транссибирская магистраль больше ста лет была самой длинной в мире, – говорит «русский американец».

– А теперь впереди всех Китай! – торжествует Шан.

– Кианг, ты поедешь со мной в предсвадебное путешествие из Владивостока в Питер? – улыбается Антон. – Поезд едет семь дней.

– Я предпочла бы свадебное из Иу в Мадрид по «Новому шелковому пути».

– Ладно, я подумаю, все равно дорога через Москву.

– Я тоже хочу побывать в Москве и в Петербурге, – говорит Шан. – Кто бывал в этих городах, рассказывают, что там замечательно и с каждым годом становится все лучше.

– Не без помощи таджиков, – вставляет Руслан. – В Россию много наших приезжает, там полно рабочих мест.

– В России в десять раз меньше людей, чем в Китае, а территория больше, – улыбается Кианг. – Так не совсем честно получается.

– Люди любят теплый климат, – отвечает Антон. – Вот китайцы живут в основном там, где теплее – это видно на карте плотности населения. Холодные провинции Китая и так мало заселены. А Россия – северная страна. Две трети ее площади находится в зоне вечной мерзлоты, много гор, болот и солончаков. Для комфортного жилья остается не более десяти процентов земли. В Сибири климат суровый, температура минус пятьдесят не редкость. В таких условиях мало кто хочет жить. Люди зарабатывают там, а потом уезжают в теплые южные города.

– А, вон оно что! Поэтому вы теплый Крым присоединили? – язвит Руслан.

– Крым присоединила Екатерина вторая еще в восемнадцатом веке после столетий набегов, разбоев и насилия над русскими со стороны крымских ханов, превративших полуостров в рассадник разбоя, – спокойно возражает Антон. – Ежегодно оттуда совершались грабительские набеги на русские земли. Ты, наверное, в курсе, что тюрки продавали плененных казаков, женщин и детей в Константинополе, куда съезжались работорговцы со всей Европы? Только завоевав Крым, Россия-матушка защитила свое население от беспредела ханов. А сейчас жители полуострова просто вернулись в русский мир – в свой дом.

– После Крыма еще что-нибудь будете возвращать? – спрашивает Шан.

– Не что-нибудь, а кого-нибудь. Россия возвращает не территории, а людей – русских в основном – вместе с их землей, в которой покоятся их предки, землей, на которой они родились, вместе с домами, где жили, с предприятиями, которые построили и на которых трудились. Возвращаются русские, которых унижают, те, кого когда-то не спросили и по печальному недоразумению отделили…

– Значит, на очереди Донбасс, – предполагает Руслан.

– Сначала надо узнать у людей, которые живут там, с кем они хотят быть, провести референдум.

– У нас с Тайванем подобная история, – с пониманием продолжает тему Кианг. – Если американцы поставят у ваших соседей свои ракеты, большого конфликта не избежать.

– Да, получится зеркальное отражение прошлых Карибских событий.

– А что сейчас было бы, если бы тогда Хрущев с Кеннеди не договорились? – спрашивает Руслан.

Антон пожимает плечами.

– Сейчас ракеты помощнее и побыстрее, чем тогда, – продолжает нагнетать Руслан. – Значит, и кризис будет посильнее…

– Если соседи забудут, что Киев – историческая часть русского мира, и захотят отдать свою территорию под плацдарм для натовцев, согласен, у России будут проблемы.

– А что сделает Кремль, – интересуется Кианг, – если Пентагон попытается ставить ракеты у российской границы?

– Ликвидирует…

– Пентагон или ракеты? – спрашивает Шан.

– Границу!

Руслан ведет «Ли Ван» по запруженным автомобилями шанхайским улицам. Сидя с Антоном на заднем сиденье, Кианг рассказывает об интересных местах, мимо которых они проезжают. Машина останавливается у офиса юридической фирмы, Кианг выходит, а друзья едут в банк с автоматическими ячейками. Антон без эксцессов берет из кейса пять пачек долларов.

Друзья ждут Кианг на веранде кафе неподалеку от юридической фирмы и так же, как другие посетители, коротают время, уткнувшись в смартфоны.

Обычно невозмутимый Антон резко меняется в лице:

– Офигеть! Булат пишет, что янки выследили Абу Бакра аль-Багдади, и он подорвал себя поясом шахида. А на следующий день взорвали машину с Джафаром!

– Плакали наши пятьдесят лимонов!

– Зато справедливость восторжествовала! – Антон копается в интернете. – Что бы ты делал с такой суммой?

– Половину хотел отдать отцу на научные изыскания. Сам поехал бы в кругосветку на восемьдесят дней, и за это время придумал бы, куда их инвестировать.

– Вот, нашел новость, послушай. «В Афганистане погиб наркобарон Джафар аль-Катари – главарь ИГ на севере Афганистана. Пока никто не взял на себя ответственность за взрыв его машины. Среди противников аль-Катари – правительство, талибы, конкуренты по наркобизнесу и спецслужбы нескольких стран».

– Бахром будет доволен, – вспоминает командира Руслан. – Я тоже рад! Слава Аллаху, от этого шайтана мы отделались.

– Надеюсь…

– У тебя сегодня встреча на заводе, инженер. Ты потащишься туда и увеличишь этим вероятность нашего ареста. Уверен, что тебе это вообще нужно? Или просто хочешь произвести впечатление на Кианг?

– Я обещал Булату заняться продвижением патентов, мы с ним три года занимаемся этим устройством. Идея-то замечательная… теоретически. А на «Тесле» смогут провести настоящие испытания. Нельзя упускать такую возможность – другого момента может и не подвернуться.

– В таком случае, когда пойдешь на встречу, мне лучше остаться в машине. Если они тебя раскусят, то вызовут полицию, и тебя запросто могут арестовать. Если я останусь на свободе, то хотя бы найму тебе хорошего адвоката.

– Спасибо за заботу, Гедонист.

Дождавшись Кианг, Руслан звонит риелтору Чану. Тот уже условился с нотариусом и выслал Шан адрес его конторы. «Братья» и Кианг едут оформлять аренду квартиры.

Оставив «Ли Ван» на парковке, они направляются в бизнес-центр, у входа в который висит внушительный список множества расположенных в нем фирм. В фойе арендаторов поджидает элегантно одетый Чан с довольной улыбкой на холеном лице.

Вместе они поднимаются в офис. Чан заходит в один из кабинетов и возвращается с нотариусом – солидным мужчиной в строгом деловом костюме и в галстуке. Нотариус на ходу читает многостраничный договор и, поздоровавшись, приглашает в комнату для переговоров. Все усаживаются за стол, нотариус просит показать документы, Чан и Кианг отдают свои паспорта.

Нотариус сличает фотографии с оригиналами:

– Ну что ж, с документами все в порядке, остается только приложить чек об оплате.

– Арендаторы хотели бы рассчитаться наличными, – говорит Чан.

– Тридцать шесть тысяч, – подтверждает Руслан.

– Это ваше право, – невозмутимо произносит нотариус.

Кианг выкладывает из сумочки на стол три с половиной пачки долларов. Чан, не вскрывая упаковки, небрежно кидает их в портфель, нотариус придвигает к нему документы.

– Подпись на договоре – здесь, а вот здесь – о получении денег.

Чан расписывается и отдает ключи от квартиры Кианг. Она, пролистав объемный договор, написанный на китайском, вопросительно смотрит на «братьев». Те кивают и показывают на авторучку. Не читая, Кианг подписывает договор. Нотариус ставит печати, прощается и уходит. Довольные арендаторы и Чан выходят на улицу.

– Сегодня мы с женой заберем свои вещи, и завтра можете въезжать, – заверяет арендодатель. – Был рад знакомству, передавайте привет Джену и Шан.

– Ты знаешь Шан? – удивлен Руслан.

– Хотел бы познакомиться. Джен рассказывал, что она сексом лечит лучше любого доктора.

Заметив растерянность на лице Руслана, Чан понимает, что ляпнул лишнее, и торопливо прощается:

– Все, ребята, пока, меня ждут.

Он машет рукой и исчезает за углом.

Кианг торопится замять неприятную тему:

– Завтра надо будет составить список необходимых покупок в квартиру, и мы с Шан займемся благоустройством.

– Надо, чтобы телевизоры были в каждой комнате, – поддерживает Антон.

Включив звук навигатора погромче, насупившийся Руслан молчит всю дорогу до завода «Теслы», а на вопросы отвечает односложно.

В административном здании завода Антона и Кианг встречает молоденькая секретарша и провожает в конструкторский отдел. В переговорной их уже ожидают трое специалистов, на столе лежат распечатки патентов и чертежи. Конструктор представляет сотрудников, они все говорят по-английски и готовы выслушать Антона.

Глубоко вздохнув, он начинает:

– Как вы знаете, электроны проходят по графену практически без сопротивления. Плотность тока в графене в миллион раз превышает плотность тока в меди. На этом физическом явлении и основано наше устройство. Если вас оно заинтересовало, могу рассказать более подробно, а если вы уже ознакомились с ним, готов ответить на ваши вопросы.

– Мы делаем попытки применять графеновые композиты в прототипах новых аккумуляторов, – со знанием дела кивает конструктор. – Учитывая, что Нобелевскую премию за графен получили именно русские, мы внимательно рассмотрели ваше устройство и патенты, обсудили и понимаем, что это полезное для нас изобретение. Но текущая цена на данный композитный материал, к сожалению, делает его использование нерентабельным.

– Хотя я только представитель авторов патента, – объясняет Антон, – я в курсе, что один из венчурных партнеров «Роснано» наладил опытное производство композита. Его цена сейчас высока из-за ограниченного объема изготовления и высокого спроса. Полноценная производственная линия достроится в течение года, и тогда цена композита резко упадет.

– Насколько я понял из описания патентов, изобретатели старались увеличить мощность движка, а нам важнее надежность. Поэтому их устройство вряд ли нам подойдет. У патентообладателей есть опытное устройство?

– Есть один образец, и они согласны предоставить вам данные о его тестировании, если вы примете положительное решение по этому проекту.

– Сейчас использование вашего композита в серийной продукции нам невыгодно. Но если стоимость этого материала, как вы предполагаете, уменьшится, мы готовы рассмотреть сотрудничество с авторами патента. Хочу заметить, что работа пойдет гораздо эффективнее, если они станут лично принимать участие в тестировании двигателя с их устройством.

– Я думаю, об этом можно будет договориться.

Один из сотрудников, посматривая на распечатку с расчетами, говорит:

– Мы заложим расходы на испытания устройства в исследовательский бюджет на будущий год. Они составят около миллиона юаней и потребуют три месяца работ. Если в ближайшее время не появится что-либо более интересное, мы свяжемся с правообладателями.

– Чем быстрее вы примете решение, – блефует Антон, – тем больше шансов, что три патента и устройство достанется именно вам.

Кианг не совсем понятны некоторые технические термины, но она, поглядывая на собеседников, внимательно следит за беседой.

Поговорив еще немного, Антон оставляет конструктору имейл Булата, и парочка покидает здание. Руслан, поджидавший в машине неподалеку, подъезжает и забирает коммерсантов. Антон отправляет Булату сообщение: «Встречался, поговорили неплохо, перспективы есть. Но ты всегда старался увеличить мощность движка, а им важнее надежность. Нужно сменить приоритеты».

***

В отеле Руслан замечает, что Шан целый вечер переписывается с кем-то в телефоне. Оставшись с ней наедине, он не сдерживается:

– Кто такой этот Джен?

– Он жил в Макао в нашем отеле, крупно играл.

– Ты сегодня случайно не с ним встречалась?

– Я ходила по магазинам. Ты ведь сам предложил нам заняться шопингом, купить новую одежду вместо оставленной в коттедже.

– Не многовато ли у тебя знакомых? – раздраженно замечает Руслан.

– Луис, объясни, а что в этом плохого? – Шан поднимает брови, всем видом показывая, что крайне удивлена допросом бойфренда.

– Наверное, ничего…

– Или ты хочешь ограничить мою свободу?

– Извини, Шан, но для меня ты слишком свободна.

– Ну, были у меня с ним неделю лирические отношения. Но не при тебе же! Ты до меня тоже не был девственником. Так чего ты взъелся?

– Ты с первого взгляда очаровала меня своей улыбкой. Но я не только американец, я еще еврей и таджик, у которых свое понимание женской свободы… У нас не ценят женщин, которые не могут отказать…

– Значит, вашим мужчинам можно иметь много бывших любовниц, а женщинам такое запрещено? Почему так?

– Потому что ключ, который открывает много замков, – хороший ключ. А хороший замок – это тот, который можно открыть только одним ключом. – Руслан показывает указательный палец. – Помнишь, позавчера в галерее Пит рассказывал о картинах импрессионистов, каждая из которых стоит миллионы? А неотличимые от оригиналов копии совсем дешевы. Почему?

– Ну, оригинал – это что-то настоящее и единственное, – подумав, отвечает Шан, – а копии – это подделка, их можно нарисовать сколько угодно. Богачи платят и за уникальную картину, и за свое превосходство над другими коллекционерами.

– Ну так вот, когда у мужчины есть женщина, которая принадлежит только ему, он гордится ей, как обладатель подлинника картины. Но если мужчина узнает, что его женщину надо сравнивать не с бесценным оригиналом, которого ни у кого нет, а с жалкой подделкой, ему становится очень досадно.

– Я – уникальная и оригинальная!

– Не сомневаюсь… Ладно, пойду посмотрю новости.

– Спокойной ночи.

– Тебе тоже.

Угрюмый Руслан, захватив подушку с одеялом, идет в гостиную, бросает их на диван, устраивается перед телевизором и включает новости агентства «Синьхуа».

22-й день. Скверный

Проснувшись от яркого солнечного света, Руслан нехотя встает, плетется в ванную, умывается и снова ложится на диван, отрешенно уставившись в потолок гостиной.

Заходит подавленная Шан и садится в кресло:

– Мне ночью было скучно без тебя. Не хмурься, Луис. Честное слово, у меня с Дженом вчера ничего не было.

– А если бы и было, ты никогда бы не призналась.

– Я виновата, извини. Надо было предупредить тебя, что меня пригласил на обед старый знакомый, который помог найти хорошую квартиру.

– Я так и понял… Не сказала, значит, хотела скрыть.

– Только не ревнуй, мне не нравятся ревнивцы.

– А мне не нравятся слишком добрые девушки, которые никому не могут отказать. Ночью я порылся в инете и нашел статью одного ученого. Послушай… – Руслан берет планшет и читает: – «Ревность заложена в человеке на уровне основного инстинкта для сохранения вида. Племена древних людей, в которых пары не обладали чувством ревности, вымерли от венерических болезней».

– Как будущий врач, я считаю, что после изобретения контрацептивов ревность стала рудиментарным чувством.

– Поэтому я злюсь не на тебя, а на свои таджикские гены, которые достались мне от суровых предков с их моральными устоями. И эти гены не позволяют рассматривать в качестве невест девушек слабых на передок.

– И что прикажешь делать девушке, которую парень охмурял весь вечер, произвел неотразимое впечатление, а потом заманил ее в свой дом? Подавлять вспыхнувшее влечение, зажаться и терпеть? Женщина не всегда способна игнорировать свои гормоны – она ведь тоже человек!

– Лишь бы не ведьма!

– Несчастных ведьм истребили еще в средние века.

– Умом современных девушек я, конечно, мог бы понять, но мне мешают рудиментарные основные инстинкты. А тебе как будущему врачу, наверное, будет интересна и другая гипотеза в той статье. – «Американский таджик» продолжает читать на планшете: – «У стадных животных упадок сил при инфекционных болезнях выбран эволюцией как примитивный метод уберечь стадо от эпидемии. Угнетенное состояние выгодно не больной особи, а стаду. Для популяции сохранение стада всегда важнее жизни отдельной особи. Инфицированная вирусом или бактериями и ослабленная реакцией собственного организма, особь приносит себя в жертву ради здоровья родного стада. Хищники – это убийцы для несущей патоген особи, но эффективные врачеватели всего стада. Если иммунитет не справляется с вирусом, то лихорадка убивает не патогены, а их носителей. В этой беспощадности заключено одно из условий и успех естественного отбора».

– Я слышала, что хищники – санитары природы, – усмехается Шан. – Но как будущему врачу мне непонятно, как они без градусника и медицинского образования могут отыскать в стаде больных?

– Легко! Нападая, стая хищников вынуждает стадо бежать. Старые, слабые и больные выбиваются из сил и отстают. Вот такой простенький фильтр. Хищники тоже кровно заинтересованы в сохранении стада – источника их питания.

– К чему ты клонишь, Луис? – хмурится Шан и принимает вид страдающей мученицы: – Скажи честно, ты ищешь оправдание для себя, чтобы отфильтровать меня?

– Если станешь меня обманывать, придется…

– У вас что, в Таджикистане не как везде? Женщине запрещено ошибаться? Ну дал маху человек, поругай его, поколоти в конце концов! Если не хочешь научить суженую уму-разуму, значит, ты ее не любишь.

– У нас про такое говорят: «Бьет – значит любит», – смеется таджик.

– Выходит, не желает расставаться, а хочет просто повысить IQ суженой бытовым методом. Ты не пытайся наводить здесь чужеземные порядки! У нас с древних времен по этому поводу консенсус: мужики учат баб кулаками, а мы их – сковородами! Если бы все пары из-за мелких проступков разбегались, то люди уже давно бы вымерли. Так что притормози со своими радикальными примерами решения маленьких конфликтов и не порти демографию!

Солнечные лучики, пробиваясь сквозь шторы, светятся на стене яркими пятнами. Антон просыпается от звука вибрирующего телефона. Он аккуратно снимает с себя руку спящей Кианг, берет телефон и выходит в гостиную.

На экране снова идет стрим с камеры телевизора – по коттеджу по-хозяйски расхаживают пятеро вооруженных агентов в куртках Наркоконтроля. Антон звонит Руслану и просит его немедленно спуститься в бар отеля.

Друзья устраиваются в дальнем углу бара, и Антон показывает видео. Глядя на агентов, столпившихся вокруг стола перед открытым чемоданом, поникший Руслан напевает в миноре:

– Пятнадцать человек на сундук мертвеца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому.

– Эти церемониться с нами не станут.

– Серьезные ребята… С каждым днем наше положение становится все хуже. Петля затягивается…

– Не паникуй. Им непросто будет найти нас в метрополисе, где двадцать пять миллионов жителей и куча приезжих, – ободряет друга Антон. – У нас есть еще варианты спрятаться и отсидеться. Как говорится, вода дырочку найдет.

– Главное, чтобы дело не дошло до выбора между плохим и очень плохим вариком – тюрьмой в Таджикистане или застенком в Китае.

– В шахматах положение фигур, при котором любой ход ведет к ухудшению позиции, называется цугцванг. А не ходить нельзя – получишь поражение по времени. Но жизнь предоставляет гораздо больше возможностей с неплохими шансами на спасение.

– И лучшая из них – тикать отсюда, пока не поздно.

Днем новоселы с объемными сумками входят в просторный холл высотки и, показав консьержу ключи, поднимаются на тридцать восьмой этаж. Друзья, оживленно переговариваясь, осматривают тщательно прибранную квартиру. Руслан и Шан выбирают спальню, Кианг с Антоном любуются видом из окон. Неожиданно раздается звонок в дверь, на экране домофона – незнакомый мужчина. Руслан становится сбоку от двери. Звонок звучит все настойчивее, «братья» в замешательстве.

– С вашим бизнесом вы долго в Китае не протянете… – Кианг решительно идет к двери. – Кто там?

– Я управляющий домом, – слышится суровый голос из домофона. – Если вы арендовали данную квартиру, я должен быть в курсе.

Кианг открывает дверь:

– Заходите. Мы с Чаном заключили договор аренды.

– Чан сам арендует эту квартиру, – возмущенно сообщает управляющий. – С его стороны это незаконная переуступка прав. Договор надо заключать с владельцем, а не с арендатором!

– Заключим с владельцем… – обещает Кианг.

Управляющий, слегка успокоившись, кивает:

– Очередной платеж через две недели. До этой даты вы обязаны принести мне новый договор с собственником квартиры. Если будут вопросы – я на первом этаже.

Незваный гость уходит и все переводят свое внимание на Шан. Встревоженная, она звонит Джену.

– Он отключил телефон… Дрянь!

– Ну и что ты теперь скажешь? – упрекает ее Руслан.

– Я в шоке… – Шан потрясена. – Я хотела помочь.

– Своим дружкам ты точно помогла! – не сдерживается Руслан. – Или, может, ты с ними в доле?

– Луис, думай, что говоришь! – вмешивается Кианг.

– А ты чего впрягаешься? Или ты тоже с ними заодно?

– Ну вот…

Пытаясь найти Джена, Шан говорит с кем-то по телефону, а возмущенная Кианг поворачивается к Антону:

– Ты тоже считаешь, что Шан замешана в афере?

Тот спокойно отвечает:

– Я считаю, что нельзя обвинять без доказательств.

– То есть и ты считаешь, что Шан замешана, но доказать вы ничего не можете. По-вашему, и я с ней заодно?

– Кианг, прошу, не приписывай мне того, что сама нафантазировала. И вообще – не заводись.

Руслан нервно рулит «Ли Ваном», прорываясь сквозь уличные пробки.

– Чтоб ты понимал, Антон… Когда в Макао Шан в самый первый раз принесла завтрак, я умышленно в прихожей оставил на виду бумажник с пачкой баксов. Она и клюнула… Или оскорбилась моей дешевой уловкой и решила преподать иноземцу китайский урок хитроумия. Возможно, они с Кианг сговорились раскрутить нас. Да все они одинаковые! – Руслан от досады бьет по рулю. – Я их насквозь вижу!

– А адвокат с детективом тоже подставные?

– Такие же, как риелтор с нотариусом! За косарь баксов здесь полно желающих изобразить кого угодно. А позавчера Шан втайне от меня встречалась в ресторане с каким-то мужиком. Я проследил за ними… Может, как раз аферу с квартирой и планировали.

– Мне все же хочется верить в порядочность Кианг, – признается Антон с тяжким вздохом.

– У нее на счете наш выигрыш в казино – сто двадцать восемь косарей! Не удивлюсь, если наши леди изобразят обиженок и свалят.

Припарковав машину, братья по несчастью поднимаются в нотариальную контору.

Руслан показывает клерку за стойкой ресепшен подпись и печать на договоре:

– Где кабинет этого нотариуса? Мы с ним здесь встречались вчера.

– Такой нотариус в нашем штате не числится. А кабинет можно снять за пятьсот юаней в час.

***

Мокрый лежит на нарах в одиночной камере, тоскливо разглядывая потолок. Слышится лязганье затворов, тяжелая дверь со скрипом открывается и в камеру входят двое полицейских. Надев на заключенного наручники, они выталкивают его в длинный коридор, ведут мимо вереницы металлических дверей и заводят в комнату для допросов.

Вскоре туда входит Ян Вэй, усаживается напротив Мокрого и из-под очков пристально смотрит на него:

– К тебе лично, Фенг, я отношусь с пониманием, даже где-то с сочувствием. У меня нет цели засадить тебя за решетку и этим сломать жизнь тебе, твоей жене и сыну. Все люди стремятся заработать побольше, но способы выбирают разные. Ты выбрал лихую жизнь, и этого уже не изменить. Моя цель – сделать так, чтобы молодежь не становилась на криминальный путь, чтобы все знали, что опцией к такому пути прилагается небо в клеточку. Это могло бы притормозить тех, кто хочет нарушить закон. Но для наглядных уроков нужны реальные примеры сурового наказания тех, кто несет несчастье другим. Таким примером можешь стать ты, причем на всю оставшуюся жизнь. Очень полезное для общества дело… Не так ли?

Фенг с непроницаемым лицом слушает инспектора.

Выдержав паузу, Ян Вэй обещает:

– Но, если поможешь следствию, этим полезным примером вместо тебя станет, например, твой босс. Таким образом мы с тобой можем повлиять на снижение общего уровня преступности. Вот такая социология. Выбирай…

Мокрый, опустив голову, молчит.

Инспектор поднимает ставки:

– Фенг, я понимаю твои опасения, поэтому наша встреча не записывается. Это не по протоколу, но прокурор позволил. Янки очень просили узнать про прекурсор, который ваша банда поставляет Джафару аль-Катари для очистки героина. За океаном из вашего зелья кто-то делает жесткий коктейль, из-за которого на выходе слишком много трупов от передоза. Вы все загремите по максималке. А если посотрудничаем так, что даже судья не догадается, ты получишь пожизненное, но посидишь всего год. Затем мы сымитируем твою смерть и спрячем тебя с семьей где-нибудь на севере под другими именами. А можем и в Америку отправить, DEA будет не против. Лепилы сделают вам такую пластику, что себя не узнаете. Года тебе хватит, чтобы придумать себе новое занятие?

Мокрый по-прежнему хранит молчание, и инспектору приходится блефовать, солгав об арестах:

– Позавчера в Афганистане на машину Джафара свалилась бомба. Поэтому вчера в Сянгане и в Калифорнии нам с DEA пришлось срочно прятать в надежных местах больше сорока твоих коллег, видимо, пожизненно. Один спаниель из таможни остался под домашним арестом. Так что через пару дней сделка с тобой может стать не интересной. Говори, или я пойду. Надо еще встретиться с твоим дружком из Калифорнии… Рыщет где-то по Шанхаю.

Но Фенг так и не произносит ни слова.

– От тебя много не требуется. Просто подскажешь, где нарыть улики против твоего босса, – Ян Вэй встает. – Через два дня заеду еще разок. Но знай, я не стендапер, так что выступать перед тобой с монологами не намерен. Будешь молчать – больше не увидимся.

Не теряя надежды на сделку, инспектор очень медленно подносит руку к красной кнопке. Увидев непоколебимость арестанта, вызывает охрану и уходит.

***

Поздно вечером «братья» возвращаются в снятую квартиру, каждый держит в руках по охапке роскошных цветов. У Антона – букет из двадцати розовых пионов, а у Руслана – из двадцати желтых хризантем. Но дарить цветы некому – Кианг и Шан в квартире нет. Бедолаги заглядывают в шкафы подруг – вещей тоже нет.

– Интересно, бывают на свете женщины без закидонов и капризов? – разочарован в прекрасном поле Руслан.

– Не унывай! Подарю тебе шикарную телку с искусственным интеллектом – один раз надуешь и живи всю жизнь припеваючи.

– Ты уже обещал блондинку на день рождения. Так что с тебя уже две…

– Гедонисты все такие любвеобильные?

– Большинство!

Брошенные «братья» безуспешно пытаются связаться с подругами по телефону. Достав из холодильника по бутылке пива, кинутые кавалеры садятся в кресла у журнального столика перед большим окном, за которым видны подсвеченные разноцветными прожекторами небоскребы делового центра.

– Что ж, прощайте, узкоглазые леди, прощай, наш выигрыш! – сокрушается Руслан. – Где же вы теперь, унесенные ветром сто двадцать восемь тысяч? На двоих у нас осталось только четыреста косарей…

– Не слишком ли тебя волнуют деньги?

– Наоборот. Они меня успокаивают… Но я больше не хочу участвовать в их женском лохотроне. Напомни, как там звали твою чуду-юду? Кинг или Конг?!

– Досадно. Вот сука! – злится Антон. – Я, признаться, для нее готов был на многое…

– Древняя восточная мудрость подтверждается, бесплатный секс обходится дороже! – раздосадованно трет голову Руслан. – Кстати, я ночью прочитал в инете про ревность соображение, которое подходит и для тебя с твоей фурией. Ваша бурная лямур вспыхнула, потому что вы оба брошенные и обозленные. Два одиночества объединились, чтобы своей страстью отомстить кинувшим вас партнерам. Скажи честно, было желание, чтобы бывшая узнала о твоем романе с китаянкой?

– Было! – признается Антон. – Но быстро прошло. Лену стало жалко, захотелось, чтобы ей повезло, чтобы была счастлива.

Друзья печально разглядывают в окно ночной Шанхай.

– Чета я по Душанбе заскучал…

– А мне чета на родной завод захотелось…

– Я готов был рисковать за пятьдесят лимонов зелени. А так… безопаснее будет дома. Но я вижу, братан, ты не сильно переживаешь кидалово.

– Обидно, конечно, что ушла… Надеюсь, на старости лет все равно буду вспоминать милую китаянку с благодарностью за то, что успел испытать с ней чудесные моменты. – Антон декламирует с тоской:

– И пока я наслаждался,

Пал туман, и оказался

В гиблом месте я.

И огромная старуха

Хохотнула прямо в ухо,

Злая бестия.

– Кто сказал? – задает Руслан традиционный вопрос.

– Не сказал, а спел. Высоцкий.

– Скинь трек, послушаю.

– Найди сам, «Две судьбы» называется… Если бы я не переоценивал себя, не стал бы лезть так высоко. Тогда мог бы и предугадать, что рано или поздно она уйдет. Кианг – успешная бизнес-леди, а я – простой инженер.

– Инженеры бывают разные… Илон Маск тоже инженер. А если будешь недооценивать себя, продешевишь.

– Да я понимаю… Вот только все чаще задаю себе вопрос, какого Маска я тут делаю?! Спокойной ночи…

Размышляя, Антон в ванной чистит зубы и переходит в спальню. Он еще раз набирает номер Кианг, но никто не отвечает. Тогда он пишет ей сообщение: «10».