– Может дашь мне свой номер, я позже позвоню. Сегодня позвоню даже.
– Ладно, дам.
– А вообще, ты сейчас типо домой едешь уже?
– Ну да. Номер-то куда запишешь? Запомнишь что ли?
Ты передал ей свой мобильник.
– А пойдём сейчас прогуляемся, зайдём куда-нибудь?
Она записала тебе номер и отдала мобильник.
– Куда пойдём?
Казалось, ей было всё неприятнее и неприятнее общаться со мной. Но я заметил как она всё больше и больше старалась скрыть руки, которые уже и так были невидны. А она всё равно пыталась их спрятать куда-то глубже подмышки, дабы они там растворились. Ей было неловко, что с ней знакомятся. Знакомятся с такой вот уродиной, как с обыкновенной девушкой. Она, возможно, хотела этого знакомства, и это желание, если оно и было, потерялось в неловкости.
– А для начала куда глаза глядят, там посмотрим.
– Ну пойдём.
Мы вышли на следующей остановке.
– Можешь, кстати, не прятать от меня руки, – сказал я.
Даша промолчала. Скорее всего, твои слова только сильнее пристыдили её.
Я чувствовал превосходство, как чувствуют превосходство все нормальные люди перед теми же инвалидами. У меня есть независимая от меня власть над ней.
– Пойдём, пожалуй, вот сюда? Как тебе? – Я указал на бар, где горела вывеска: «Живая музыка».
– Пойдём, – кротко ответила Даша.
В баре приятным голосом пела девушка:
«…And last night you were in my room
And now my bedsheets smell like you
Every day discovering something brand new
I'm in love with your body
Oh I oh I oh I oh I
I'm in love with your body
Oh I oh I oh I oh I …»
Подошла официантка.
– Добрый вечер. Что-нибудь закажете?
– Я буду пиво, давайте вот это. – Даша указала на название в меню. – Оно ведь тёмное?
– Да, – ответила официантка.
– Мне вина пожалуйста вот этого. – Я указал так же на название в меню. – Прямо всю бутылку можно.
Официантка ушла.
Я хотел отвлечь её от самой себя, поэтому начал говорить:
– Допустим, по улице идёт мужчина в женской одежде. На улице день, людей ни много ни мало. Не важно. Вот как тебе кажется, через сколько в его сторону пустят первый упрёк? Через сколько его ударят?
– Да, наверное, сразу же. Но я бы не стала.
– Хорошо, и я не стал бы. Но мы же знаем, что это произойдёт. И почему мы должны считать время до первого упрёка? ПОЧЕМУ МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ЭТО ПРОИЗОЙДЁТ? Вроде наши люди вполне безразличны ко всему обыденному, или к зверствам и ненормальностям, происходящим на регулярном уровне. К бомжам на лавочках, например. К наркоманам, в принципе, например. К человеку, решившему быть таким, каким он хочет, не нарушая закон, – почему не безразличны? Почему принято считать стандартное, обычное – абсолютным? Я скажу: «Я не хочу заводить детей. Я не хочу заводить семью». Всем будет плевать, безусловно. Но я буду не прав, без суда и разбирательств. Я буду деградант, подобно наркоманам и бомжам. Ведь продолжение рода не обсуждается, как не обсуждается наличие имени или фамилии.