– Если генерал зовёт, то по-любому придется идти. Может, он просто познакомиться хочет.
Вечером того же дня мы явились в дом к Денцову. Это был частный дом, который охранял военный караул с собаками – немецкими овчарками. Нас всех тщательно обыскали перед высоким синим забором, а затем пустили на территорию, равную, пожалуй, футбольному полю. У генерала здесь был свой дом (хотя свой или не свой никто не спрашивал) с прогулочными дорожками, прудом, беседками и детским городком. Мы были не одни – у Денцова была довольно веселая вечеринка, на которую пришло, по моим скромным подсчетам, примерно 30 человек.
Хоббита звали Денис Лобный, он был личным адъютантом у генерала. К нему здесь относились как к секретарше, разве что за задницу не щупали. Зато каждый важный человек считал своим долгом что-нибудь ему поручить, а затем отругать за плохо выполненную работу или неумение работать вообще. Денис проводил нас в беседку, где жарили шашлыки. Стол был уже накрыт – водка, вино, соленые томаты и зелень, много хлеба, кетчуп, вареная картошка и так далее. От вида этих яств у нас всех мгновенно потекли слюнки. Юра, Ваня и Костя тут же хлопнули по стопке. Ваня закусывал зеленым луком, Юра и Костя запивали томатным соком. Я пока воздерживался, меня куда больше привлек лаваш, в который можно было завернуть шашлык. Валерия попросила Юру налить ей вина. Кажется, они очень быстро расслабились и обрадовались возможности отдохнуть. Я же наоборот, напрягся. Аркадия я не видел. Молча поедая шашлык, я мысленно готовился взять ещё, пока дают, но тут пришел хозяин дома. Он был уже хорошенько пьян, а значит исключительно общителен, щедр и любвеобилен. В этот вечер он любил всех, кроме тех, кто не пьет. Поэтому его первым боевым заданием стало напоить меня как можно быстрей. Я поначалу отказывался, но под давлением коллектива все же дал слабину и выпил водки.
– Мэр-пьяница!
Генерал рассмеялся и с чувством выполненного долга прилип к Юре. Выяснилось, что ему очень импонируют журналисты (наверное только те, кто на его стороне). Он считал нас (а ему незачем было объяснять тонкости нашей организации) кем-то вроде интеллигенции, поэтов или артистов. Видимо, генерал очень много общался с людьми себе под стать – военными, чиновниками и бизнесменами. Мы же для него были как глоток свежего воздуха, как возможность прикоснуться к прекрасному и творческому. Поэтому сегодня он нас очень любил. Он расспрашивал Юру о его работе, положив ладонь с короткими пухлыми пальцами ему на плечо, потом приставал к Валерии, подливая ей вина. А когда она отказывалась, предлагал ей перейти на шампанское или продолжить в бане. Валерия мастерски отбивала его тонкие ухаживания, но от вина она стала сильно шумной, поэтому когда Денцов предложил ей пойти танцевать, она незамедлительно согласилась.
Также я не видел здесь Матвея Александровича. Хотя этому я и не удивился, учитывая его мрачную репутацию. Наверное, в такое время он летает по округе и пьет кровь крестьянок. Позже появился Аркадий, который рассказал нам, что Денцов нас очень любит и приглашает в любое время на поле боя. Если надо что-то снять – он все организует. Даже пострелять даст, если очень попросим. Аркадий был немного не в своей тарелке. Сразу видно, это было не его общество. Он допил своё вино из пластикового стаканчика и ушел куда-то в темноту.
Юра, Иван и Костя направились в сауну с каким-то полковником, его любовницей и какой-то шишкой из МВД. Так что я остался один у стола и делал то, что мне нравилось – ел. Я успел съесть две порции шашлыка в лаваше с овощами, запил все это яблочным соком, попробовал картошки с укропом. Потом, от скуки, выпил красного вина из пакета и заел его бутербродом с колбасой. К этому моменту еда уже не приносила никакого удовольствия, но и добираться в гостиницу самостоятельно я очень боялся. В городе работал извоз, но про него ходили разные слухи. Тебя могли ограбить, убить, увезти куда-то в лес, завербовать или ещё что-нибудь похуже. Поэтому я долго наворачивал круги вокруг стола, пока не замерз и не решил зайти в дом, посидеть в тепле.
Рядом со мной присел седовласый мужчина в хорошем костюме. Судя по его словам, ему было уже за 50, но выглядел он на 40. Он был в хорошем настроении, и ему хотелось поговорить. Он все время держал в руке стеклянный стакан с виски.
– У меня тут был бизнес, небольшой ритейл, но пришлось все активы перевести. Я теперь все деньги держу в Швейцарии, у меня там небольшой отель, три звездочки, ничего такого. Все друзья уже в Лондоне, а мне там не очень нравится. Я там не чувствую Европу, а вот Италия или Швейцария – это другое дело. Но времена, конечно, сейчас тяжелые. У меня дети сейчас живут в Италии, я их вижу раз в месяц, все время на ногах, все время с кем-то выпиваю, чтобы от них что-то получить, печень уже не та.
– Как в таких условиях делать бизнес? А?
– Для бизнеса нужна предсказуемость действий властей, а у нас ее нет. Я имею ввиду всю страну, а не только регион. А как вы оказались тут?
– У меня с сыном Денцова совместный бизнес, небольшие доли в одной строительной фирме в Краснодаре. А вы?
– А я мэр.
– Очень приятно. А что, тут есть мэр? И как вы управляете городом?
– Я тут недавно, ещё осваиваюст.
– Понятно. Но ведь вся власть, как я слышал, все равно у военных.
– Да, конечно. Я вообще раньше в аэропорту работал, багаж размещал.
– Неплохая карьера.
– Согласен.
– Будете в Швейцарии, я вас приглашаю в свой отель, отдохнёте от… суеты.
– Спасибо.
Мой новый знакомый ушел куда-то ещё, а я твердо решил уйти с этой вечеринки. Я уже собирался придумывать наименее опасный способ передвижения, вспоминая самые эффективные приемы в драке с цыганами, если вдруг встречу бандитов, но тут я увидел, что Аркадий идет к своей машине. Я попросил его подвезти меня до гостиницы, он согласился. Кажется, неохотно.
Некоторое время мы ехали молча, но потом я спросил:
– А вам можно за руль? Вы же пили.
– А ты тут гаишников много видел? Сейчас можно почти все, особенно если у тебя есть «корочки».
– А раньше было не так?
Аркадий помолчал, а потом рассмеялся.
– Почему вы решили уйти с праздника?
– Да какой там праздник, просто жируют по-тихому. Тошно.
Машина немного вильнула, из-за чего я, на всякий случай, проверил свой ремень безопасности.
– Я тут думал о нашем деле, – начал Аркадий. – Знаешь, чего нам не хватает?
– Чего?
– Образа врага. Не просто сепаратов, а настоящего… Че Гевары или Саддама Хусейна,
понимаешь?
– Понимаю, персоны.
– Да, точно. Нам нужен кто-то, кого мы могли бы назвать главным врагом народа, как Обаму, понимаешь? Вот бы такого найти.
– Есть у меня один на примете.
– Да? Кто?
Аркадий так посмотрел на меня, что забыл про дорогу.
– Я слышал про одного лидера сопротивления, у него позывной «Папа Джон».
– «Папа Еж»? – не расслышал Аркадий. – И кто такой?
– Папа Джон, – ответил я. – Я слышал, что он тот ещё зверь, знаете. Говорят, это он эту войну начал. Мне там солдаты на военной базе рассказывали. Говорят, что он – мощный мужик, рукой детский череп может раскроить, всегда ходит с большим ножом и всё за собой сжигает, чтобы никому не досталось.
– Круто, круто, круто! – завопил Аркадий и стал бить ладонью по рулю. – Офигеть! Вот кто нам нужен! Отлично! У нас есть злодей! Я завтра набросаю план действий, сценарий в основных лицах, с Юриком обсудим, а там – разгуляй! Это ж класс! А он русский рэп слушает?
– Не знаю, – ответил я и задумался, что это за глупая кличка «Папа Джон»? Как это
пришло мне в голову? Нет бы что-то страшное, типа «Черный Скорпион» или «Огненный
тигр». Нет! Надо было какую-то глупость сморозить!
Аркадий довез меня до гостиницы и уехал по пустым ночным дорогам к себе – он жил в хорошей квартире в доме, где жили все начальники или важные люди, включая даже пару местных, кто сохранил былой авторитет или был полезен.
Я зашел в гостиницу и увидел на стойке регистрации Лену.
– Привет. Где все?
– Так ночь на дворе, я одна.
– Понятно.
– А что у вас происходит? Слышно какие-нибудь новости?
– Новости мы не берем, мы их сами придумываем. Так что реальных новостей я даже не знаю. А у вас как?
– Нормально.
– У тебя есть семья?
– Да, родители, они в деревне живут. Я у них давно уже не была, не могу выехать. Даже не знаю, как они там…
– А что за деревня?
– Черново.
– Я, если получиться, что-нибудь узнаю про нее.
– Спасибо. А как вы можете придумывать новости?
– Не знаю, не знаю. Можем и всё.
Я вернулся к себе в номер и плюхнулся на кровать. В эту ночь мне ничего не снилось,
и слава богу.
Глава 10: Родина
В детстве я мечтал о том, чтобы можно было умирать и воскресать по желанию. Например, вы не можете уснуть или вам предстоит долгий перелет на самолете – тогда вы совершаете самоубийство, а через определенное время, как по будильнику, вы просыпаетесь. Я представлял, как вышибаю себе мозги, лёжа в кровати, чтобы с утра проснуться отдохнувшим. Правда, в самолете такого бы не получилось, слишком мерзко, но в магазинах продавали бы на такой случай цианид – тихо и быстро. А вот если бы я не успел поставить таймер, то умер бы навсегда. Жаль, что такой штуки до сих пор не изобрели, а то я бы легче переносил ничем не занятые, но всё равно напряженные и гнетущие будни в перерывах между съемками.
Мы отправились в детский сад «Родина», чтобы снять сюжет о том, как продвигается ремонт в учреждении. В машине у водителя, который также был моим «охранником» на заднем плане и поэтому всегда носил костюм, по странному совпадению, играл какой-то блатняк про Родину. Лирический герой только что вышел из тюрьмы, а транспорт за ним не пришел, поэтому он должен преодолеть много километров пешком по тайге в старых ботинках и телогрейке, вдыхая запах сосен и болот. К моему удивлению, мужчина совсем не был расстроен сложившейся ситуацией, а наоборот, он уверенно шел по дороге и восторгался красотой русского севера.
Садик функционировал: там были дети, воспитатели и родители, которые даже в этой ситуации умудрялись устраивать детям какое-то нормальное детство. Они облагородили двор, починили игровую площадку, все вместе прогуливались с детьми, чтобы в случае угрозы быстро их спрятать в подвале. Я вошел в образ…
Мэр Евгений Кудряшов неумело вылез из машины, осмотрел реконструируемые помещения, периодически указывая рукой куда-то в воздух, пообщался с «подрядчиком», который успевает сдать объект в срок, а также поговорил с заведующей, которая от души поблагодарила мэра за помощь с ремонтом.
В одном из коридоров МЧС свалило несколько ящиков с медикаментами и другим гуманитарным грузом. Видимо, это была благодарность за содействие в организации съемок. Осматривая территорию детского сада, Евгений Семенович заметил, что в заборе есть дыра, которая ведет к частному хозяйству, а там будка с собакой.
– Извините, – обратился он к подрядчику. – А можно дыру заделать, а то детей, не дай бог, собака покусает. Не порядок!
Подрядчик немного «завис» и растерялся, ведь в сценарии этого не было. Он тупо осмотрелся по сторонам, а потом ответил.
– Хорошо, сделаем.
Юра и Костя на секунду переглянулись. Кудряшов пошел дальше, чтобы пообщаться с мамами и их чадами. Костя все это снимал, но звук не записывал.
– Как вы поживаете? – спросил он у одной из матерей. Её сын в синей куртке играл в песочнице с другими детьми.
– Нормально.
– Как вам детский сад?
– Хорошо, – ответила женщина. Другие мамы смотрели на них подозрительно. Одна из них даже забрала свою дочь и ушла.
– Главное, чтобы детям было где играть. Я отдам распоряжение, чтобы тут ещё одну горку поставили, современную и безопасную.
Евгений Кудряшов пожал руку представителю подрядной организации, ещё раз похвалил за ремонт, пожелал всем дальнейших успехов, а затем подошел к своей команде.
– Ты чего? – спросил Юра.
– Мы уже закончили? – спросил я.
– Да, всех записали, так что можно сворачиваться. Подход хороший получился, убедительный.
– Как думаешь, если меня не изберут, горку сломают?
– Ты совсем умом поехал?
– Да так, забей.
Вечером Аркадий решил собрать срочное совещание в телецентре. Он, знаете, любил собирать совещания. Так как других дел у него не было, он все время работал и ждал того же от других. Примерно в пять часов, когда Юра сдал сюжет о детском садике, мы все собрались в ньюсруме. Костя жевал бутерброд с колбасой, Иван и Валерия пили растворимый кофе. Аркадий попросил Илью принести ему маркерную доску. Илья поставил ее так, чтобы всем было видно. Аркадий взял маркеры и начал что-то писать.
– Мы будем снимать сюжет про пиццу? – спросила Валерия, взглянув на флипчарт. – Нет, – ответил Аркадий. – Это Папа Джон, а не «Папа Джонс». Мы будем обсуждать нашу стратегию.
– Я что-то пропустил? Кто такой Папа Джон? – спросил Юра.
– Папа Джон, товарищи, – это наш Усама Бин Ладен, только русский. А значит, он круче во всем: борода чернее, глаза злее, сердце полно ненависти и взрывчатки. Я сначала подумал, что кличка у него недостаточно страшная, всяко не «Костет» или какой-нибудь «Кровавый клык», но потом меня осенило – его финансируют капиталисты с Запада! Поэтому у него такая кличка – Папа Джон. Как Дяд Сэм, только Папа Джон. Получается, что он – агент иностранного влияния, который за американские деньги воюет против русских патриотов и насилует русских баб. Иногда. Когда у него стоит. А так он импотент.
– И что нам с ним делать?
– Я объясню: Папа Джон – злой партизан, который возглавляет армию сепаратов, но мы будем его дискредитировать в СМИ. Даже если он будет побеждать, все всё равно будут к нему плохо относиться, потому что мы ему такую репутацию сделаем, что мало не покажется.
– А кто он такой? – спросила Валерия.
– Я точно не знаю, но говорят, что он служил в армии, потом работал в ЧОПе, потом стал бандитом, а потом, когда война началась, сколотил свой отряд из отморозков и боевиков. Он был одним из тех, кто «раскачивал лодку», кто ненавидел наше правительство, пенсионеров и бюджетников, митинги устраивал, провокации. Оппозиционер, короче. Потом, как я уже говорил, стал бандитом и анархистом.
– И импотентом, – оддержал беседу Юра. – А как он выглядит?
– Катя нам найдет фотографии, может, какие-то профили в социальных сетях.
– А как же Монарх? – уточнил Юра.
– С ним я ещё не знаком, но мы обязательно его найдем. Он будет у нас за Брюса Уиллиса, а Папа Джон – за того немца из «Крепкого орешка». Надо будет ещё настоящее имя Джона узнать, скорее всего, Женя какой-нибудь, но тоже под вопросом. Не важно, я вас представлю, поедем на передовую, там всё организуют. Обернёмся за один день, я думаю. А если что, Денцов нас разместит в казармах. Мне бы не хотелось там оставаться на ночь, так что в наших же интересах всё сделать быстро и качественно.
У меня в голове вдруг возник женский голос: «Уважаемые клиенты, для быстрого и качественного предоставления услуг…». Итак, погрузившись в машину, мы поехали поближе к полю брани, чтобы снять сюжет о том, как Папа Джон захватил какой-то город, всех там поубивал, а теперь наша армия его освободит и всех спасет. Аркадий сел рядом с водителем и развернул на коленях досье.
– Мне прислали досье из Москвы на Папу Джона, – начал он. – Судя по документам, о нём известно немного. Он, видимо, был организатором и идеологом сепаратизма в Сибири. Организовал здесь группировку под названием «Сибунт» – Сибирский бунт. Семьи нет. Фотографий мало, а те, что есть – плохом качестве, будто снимали на старую «Нокию». Но нам это даже на руку, Катя всё найдет и сделает в лучшем виде. Нам уже нашли и проинструктировали пару политологов, которые расскажут всё об истоках движения «Сибунт», его анархистских идеях, разлагающих молодежь, и о политической ангажированности Папы Джона, который получает американские деньги.
– А как настоящее имя Папы Джона? – просил я, потому что мне это досье было интереснее всех. Кажется, когда в Москве получили запрос от Аркадия на информацию о главаре сепаратов по кличке Папа Джон, то решили, что плохо сработали. И чтобы прикрыть свою задницу, они состряпали это досье. По-другому я это объяснить не могу. Разве что Папа Джон реально существует. – Можно посмотреть?
– Нет, это «Совершенно секретно». Но зовут его Эдгар Помелов.
Хм, звучит чуть лучше, чем «Евгений Кудряшов». Интересно, а у ФСБ и коллег Аркадия из Москвы одни и те же креативщики?
Когда мы высадились на сырую землю, нас уже поджидал генерал Денцов. Он был в хорошем настроении и резиновых сапогах. В воздухе стоял дым, пахло гарью.
– Что-то вы поздно, журналюги! – рассмеялся генерал. – Мы уже тут закончили. Вы все бои пропустили, ха-ха!
– Ебаный дрон! – Аркадий нахмурился.
– Костя, поснимай пока, что есть, – отправил оператора на задание Юра.
– А где тут церковь? – робко спросил Илья.
– Поздно Богу молиться, сынок! – отрезал Денцов.
– Блядская сила! И что нам теперь делать? – спросил Аркадий.
– Не знаю, но снимать в городе пока нельзя. Там сейчас тяжелая техника подойдет, надо проверить, где снайперы, где мины, а то мало ли.
Аркадий посмотрел на дымящийся город.
– Слушайте, но если в город нельзя, то можно хотя бы вон по тому зданию долбануть из танка?
– По какому?
– Да вон по тому дому, девятиэтажке. Чуть-чуть.
– А если там есть кто? – вмешался Юра.
– Да нет там никого! Кто там чего забыл!? – крикнул Аркадий. – Ну как?
– Ну, сейчас вызову. Вы только камеру включить не забудьте! Да пленку вставить! – Денцов снова рассмеялся и подошел к танку. Пока он объяснял танкисту техническое задание, Юра заметно нервничал.
– Блин, мы, конечно, это снимем, но это какая-то жесть, если честно.
Денцов постучал молодого казахского танкиста по каске в знак одобрения, а затем вернулся к нам.
– Сейчас будет! Готовьте шарманку.
Костя занял позицию и включил камеру. Юра отошел подальше. Илья приготовился фотографировать. Денцов скомандовал в рацию: «Огонь!». Через секунду раздался оглушительный взрыв, от которого я даже пригнулся. Вот только на здании этот выстрел никак не отразился. Когда дым рассеялся, оно стояло целое, как и раньше.
– Вот блядь! – дальнейшую речь генерала я не могу передать дословно, поскольку там был один сплошной мат. Досталось и танкисту, и снаряду, и солнечному Казахстану, и даже сборной России по футболу.
После приступа горячки, Денцов приготовил второй залп. Костя снова запустил камеру, направив ее на здание.
– Огонь! – крикнул Денцов.
На этот раз выстрел достиг цели. Снаряд врезался в здание в районе седьмого этажа, оставив после себя облако дыма и разлетающиеся осколки. Зрелище было пугающее, но отвести взгляд было невозможно.
– Класс, – порадовался Аркадий. – Хоть не зря приехали.
Пока остальные ушли записывать солдат, мы с Ильей пошли искать местную церковь, чтобы Илья мог сделать несколько снимков. Время было не самое подходящее, середина дня, но другого шанса могло и не представится.
– Как ты тут оказался? – спросил я.
– Да так, работал на газету, которую в метро раздают, знаешь, бесплатная такая.
На краю города, возле почтового отделения, мы нашли небольшую часовню из красного кирпича. Она была огорожена, но почти вся ограда была разломана.
– Я смотрю, ты серьезно относишься к своей работе, – заметил я, когда Илья фотографировал часовню под разными углами.
– А мне этот проект самому нравится, уж лучше, чем воронки от бомб снимать, да трупы на улицах. Тут есть хоть что-то красивое. Я этим проектом как бы оправдываю свое здесь присутствие. Остальное меня не очень интересует, хотя кадры со взрывом дома у меня неплохие получились. Я уже так три церкви снял. Не уверен, что все они были разрушены этой войной, скорее, предыдущей, но все равно получилось неплохо.
Рядом с часовней был небольшой пруд, где водились, в основном, лягушки. Они так громко квакали, что от этого шума негде было скрыться. Когда мы вернулись назад, то увидели, что наша команда, а также генерал со своими людьми уже продвинулись немного вглубь города. Мы поспешили их нагнать, а когда нашли, то увидели, что Аркадий и все остальные стоят кругом мрачные.
– Эй, что случилось? – спросил я.
Вместо ответа, Аркадий отошел в сторону и начал материться. Вперед вышел Юра. – Кажется, мы убили Папу Джона.
– Твою мать! – кричал Аркадий, но затем успокоился.
– Как убили? – недоумевал я.
– Военные говорят, что взяли «языка», а тот говорит, что у его командира был позывной «Папа Джон». Имя командира он точно не знает, но его командир лежит вон там, посреди улицы, мертвый, как диско.
Я не стал слушать дальше. Я прямиком направился по улице туда, куда указал Юра. Посреди дороги действительно валялось мертвое тело человека в спортивных штанах с полосками, бронежилете, с автоматом в одной руке и полной обоймой для перезарядки в другой. Все его лицо было в саже или грязи, а спина кровила после попадания шрапнели. Вокруг были только обломки от баррикад, мусор и стрелянные гильзы. Я медленно присел на одно колено рядом с телом, чтобы рассмотреть лицо поближе. Его глаза были закрыты, борода вся в грязи, под телом валялись солнечные очки. Ровно между полосами пешеходного перехода.
– Это и есть Папа Джон? – спросил Илья, стоя у меня за спиной.
– Наверное, – ответил я и поднял его очки.
– Надо сфотографировать. Для истории.
Илья наклонился над телом, чтобы щелкнуть разок-другой. Наверное, это был просто мужик с позывным «Папа Джон», который, к тому же, был чьим-то командиром. И теперь он мертв.
Ожидания Аркадия не оправдались повторно, когда на дворе стемнело, а мы так и не успели выехать. Учитывая, что езда по проселочной местности по ночам могла стоить нам жизни, нам пришлось остаться в гостях у Денцова, который пригласил специально для нас ансамбль песни и пляски. Я не стал спрашивать, откуда он его взял, потому что, кажется, именно с ним я летел сюда из Москвы. Наверное, они ездили по воинским частям, чтобы устраивать концерты.
Вечером в палатке для нас накрыли стол. Каждому в пластиковой тарелке выдали порцию гречки с тушенкой, огурец, много хлеба и зеленого лука. В подарок от генерала Юра получил армейскую флягу, до краев наполненную водкой. Разумеется, генерал тут же начал его спаивать.
Аркадий, смурной как черт, старался держаться от всех подальше, уткнувшись в свой планшет, который удивительно долго держал зарядку. Ансамбль «Любава», в это время, распевал народные песни, частушки, затем песни военных лет, от «Катюши» до моей любимой – «Двух Максимов». Ночью стало холодно, и всё больше людей собиралось вокруг большого костра, который поддерживали солдаты. Там же стоял и Аркадий.
– Знаешь что, – обратился он ко мне.
– Что?
– У нас будет свой Папа Джон, с бородой и братвой, ещё круче и злее.
– Он же умер.
– Это не проблема. Кого это когда останавливало? Мы просто будем продолжать снимать про него сюжеты. Так даже лучше. Мы сами будем решать, где он и что делает. А то реальный Папа Джон реально мог устроить нам подлянку, а тут уже не получится, – кажется, Аркадия знобило.
На следующее утро нам нашли какого-то командира, который очень неохотно, только под страхом получить от Денцова палкой по голове, согласился сказать нам на камеру, что какой-то «Папа Джон» скрывается от беспощадного правосудия в лесах.
– И мы его обязательно найдем. Этот бандит получит по заслугам, – командир поставил уверенную точку.
– Хорошо, спасибо, – сказал Юра и убрал микрофон.
– А где меня покажут?
– Пока нигде.
– А, хорошо, а то я даже не знаю, что сказать. Может, не надо?
– Да вы не волнуйтесь, все согласовано.
Немного успокоившись, утерев пот с верхней губы, командир ушёл прочь. Юра и Костя сложили аппаратуру. Мы погрузились в машину. Аркадий фотографировал разрушенный город на свой планшет, а потом подошёл ко мне и спросил:
– Ты бороду отрастить можешь?
– Наверное, – ответил я. – А что?
Аркадий молча сел на сиденье рядом с водителем, достал бутылку воды, положил планшет на колени и ушёл в себя.
Глава 11: Подарок
Сегодня мне 41 год, меня зовут Эдгар «Папа Джон» Помелов, я сижу на каком-то старом школьном мате в комнате с голыми стенами, следами от пуль и флагом фашистской Германии за спиной. На мне мешковатая зеленая солдатская куртка, украшенная лентой с патронами, а также с нашивкой на груди в виде изображения американского флага. Под курткой – футболка с изображением листочков марихуаны и радуги. На футболке висят солнечные очки. На ногах – камуфляжные штаны и берцы. В руках – автомат Калашникова. Передо мной стоит видеокамера на треноге.
Вот так Аркадий представлял себе Папу Джона и его сепаратистское движение Сибунт. Сюда бы ещё Коран, бутылку «Джонни Уокера» и какие-нибудь эротические журналы – и картина была бы полной.
– А это не перебор? – спросил я у Аркадия.
– Нет, в самый раз.
– А откуда ты взял нацистский флаг?
– Один приятель из министерства здравоохранения одолжил.
– Света мало, – заметил Костя.
– Так и должно быть! Картинку мы потом сожмем для эффекта любительской съемки на телефон. Но с антуражем.
– Да как я сделаю так, чтобы одновременно в плохом качестве и с антуражем! Тут надо что-то одно.
– Сделай и всё!
Борода у меня ещё не достигла нужной длины, но и так было нормально. Мы на время забыли про Евгения Кудряшова и сосредоточились на Папе Джоне.
– А мне с американским акцентом говорить?
– Нет, ты же русский! Тебе американцы только деньги дают. Надо бы ещё на заднем фоне открытый чемодан наличных…
– А это не перебор?
– Да, наверное.
– Так может мне на английском говорить? Чтобы мои спонсоры меня понимали. Да и мировое сообщество тоже.
– Интересная мысль… мы потом субтитры сделаем на английском. Хотя… Давай два варианта попробуем, а там посмотрим. Я сейчас на планшете набросаю на английском что-нибудь. И автомат повыше держи, а то он с камуфляжем сливается. Кто их такими делает? Неудобно же.
Юра заболел, поэтому на съемки пришла Валерия, которая считается у нас не только монтажером, но и режиссёром. Однако, учитывая как Аркадий тут всем усердно руководит, ее присутствие и не требовалось. Она стояла в дверном проеме, жевала жвачку и предлагала идеи, прекрасно зная, что Аркадий их отвергнет, но ей просто хотелось его побесить.
– А может ему балаклаву на голову надеть?
– Нет же! В балаклаве он будет похож на исламиста, а нам такие аллюзии не нужны.
– Здесь как в школе – лучше без религии.
– А может он тогда показательно кого-нибудь казнит?
– Пока для этого рановато, но идея неплохая.
– Да, только нужно что-то реально крутое придумать – типа он скормит пленника акулам или сам его съест. Обваляет в панировке и съест. А потом, такой, кости будет обгладывать да причмокивать: «Ммм, вкусное мясо, хотя детское мне нравится больше».
– Помолчи уже! – Аркадий, кажется, понял, что она его просто подкалывает.
– А вот это уже точно перебор.
Илья присел рядом, чтобы сфотографировать мой профиль. Я улыбнулся и помахал ему рукой.
– Тебе идет, – сказал он.
– Спасибо.
– Потом футболки с тобой сделаем.
Аркадий посмотрел на часы.
– Так, давайте уже за работу! Чем быстрее закончим, тем быстрее вы увидите сюрприз!
– Какой сюрприз? – спросила Валерия.
– Это сюрприз! Я приготовил для вас один особенный подарок. Если будете хорошо
работать, я вам его вечером подарю. Хорошо? Все готовы?
– Хорошо, я готов, – скомандовал Костя.
– А если плохо? – спросила Лера, но Аркадий промолчал.
Я сначала прочистил горло, а потом начал:
– «Мы, гордое движение Сибунт, выступающее против русского мира, готовим для…» Черт! Не «готовим», а «принесем», – поправил Аркадий. – Давай ещё раз, только более грозно, знаешь, сурово.
– Хорошо. «Мы, гордое движение Сибунт, выступающее против русского мира, принесем вам демократию. Мы готовы воевать до последней капли крови, будь то…»
– «Вашей или своей».
– Да, точно. Сначала?
– Нет, давай с того же момента, потом смонтируем.
– Достаточно грозно?
– Да, нормально, можно даже ещё немного.
– Ок. «Мы готовы воевать до последней капли крови, вашей или своей. У нас достаточно взрывчатки, чтобы сравнять с землей целые города, а также деревни. Наш путь – это путь насилия и жестокости», – я прервался, потому что Аркадий подал мне знак. – Что такое?
– Не сутулься, автомат повыше держи. Можешь его иногда в воздух поднимать, грозно так.
– «Мы будем убивать ваших сыновей, пока вы не оставите нам богатства этой земли, ее недры, ее черную кровь. Нам нужны ее леса, ее поля, ее реки».
– И моря, – фыркнула в углу Лера.
– Да дырка же ты от хуя! – выругался Аркадий.
– Ладно, простите.
– Можешь уйти, если что-то не нравится. А то веди себя тихо, стой там и молчи!
– Так, что там дальше… «И мы не остановимся, пока не будут выполнены наши требования, а наши друзья в Москве, среди которых есть известные телеведущие, юристы и журналисты, не станут лидерами общественного мнения, появляясь на оппозиционных телеканалах».
– Нормально, как считаете?
– В конце чего-то не хватает, – отметила Лера.
– Чего?
– Ну там: «Сибирский бунт не остановить», или типа того.
– Точно, сойдет. Давай, скажи так, – подхватил Аркадий.
– Хорошо. «Сибирский…»
– Выше автомат.
– Хорошо. «Сибирский бунт не остановить».
– Неплохо. Хотя с акцентом смотрелось бы лучше. А какой в Сибири акцент?
– Сибирский, наверное, – ответила Валерия.
– С английским надо ещё поработать. Ты с планшета видишь?
Аркадий встал рядом с камерой и показал мне экран своего планшета. На нём был текст на английском, который он увеличил многократно, чтобы было видно. Я кивнул. Он приспособился перелистывать страницы пальцем, чтобы я читал текст, как на суфлере.
– Ок. «Май комрадз. Лет ми спик фор ю. Ви вил кил рашен ворлд, антил ви тэйк аур лэнд, аур вотер, аур форест. Ви нитрализейшн эври нэйшн фор оил энд мани. Сибериан бунт из ноу криминалити. Ви ар пэтриотс оф аур мазерлэнд. Килл рашенз форева».
– С этим надо поработать, – Аркадий почесывал подбородок. – Может, в Москве на переозвучку отдадим, актёра наймем профессионального. А так неплохо. Может, и так сгодится.
– Так я переодеваюсь?
– Давай, поедем в телецентр. После того, как мы все смонтируем, я, как и обещал, устрою вам сюрприз.
Аркадий целый день говорил нам про этот сюрприз и этот подарок. Мы уже начали строить теории о том, что это будет: чемодан денег, путевка в Крым, золотые кубки, ужин в шикарном ресторане, яйца дракона.
Вечером все мы, кроме Юры, который болел, собрались вместе перед входом в гостиницу. Мы сели в машину и поехали за таинственным сюрпризом. По дороге до площади Ленина, я впервые заметил, что нас трясет. В Нижнем Новгороде я привык к неровностям, но тут они были какие-то другие. Наконец, мы прибыли к месту назначения и вышли у драмтеатра.