Где прячется бытие и возможна ли термодинамика бытия?

Так вот, не то же ли самое происходит с нейронами (или их ансамблями) нашего мозга в моменты инсайтов, озарений, интуиций, вдохновений и т. д., то есть в моменты созидания нашим мозгом устойчивых комплексных структур, каковыми, конечно же, являются идеи. В такие моменты мы «видим» объекты-сущие не по отдельности, а во взаимосвязанности их между собой. И «видим» мы их мгновенно, а в первый момент «видим» в форме «сгустка» смысла. Причем – и это самое парадоксальное! – «видим» не только уже имеющиеся в нашем представлении объекты (исходные сущие), которыми мы манипулировали совсем недавно на логическом уровне (то есть на этапе рефлексии-1), но и «видим» – как «видим» дырку от бублика – то сущее, которого мы еще не «видим», но которое должно присутствовать в этом комплексе в качестве внове создаваемого искомого сущего, по образцу которого и по определенной технологии в дальнейшем должно быть изготовлено подручное средство (в процессе этапа рефлексии-11).

Об этом же, о когерентном поведении микрочастиц в неравновесной системе, Пригожин пишет и в статье «Будущее не определено».

«Что касается механизма необратимости в термодинамических системах, то он очень прост: это возникновение корреляций, связанных с возрастающим количеством частиц, отсюда – коллективные феномены, позволяющие поставить в соответствие фазовым изменениям то, что принято называть «диссипативными структурами». (Там же, стр. 166).

Спрашивается, что как не идеи являются комплексными «диссипативными структурами», возникающими вдали от равновесного состояния нашего мышления? Чем больше мы углубляемся в проблему, в ее суть, чем большее количество нейронов мы активируем и чем больше «тропинок» образуют взаимосвязываемые нейроны, тем больше вероятность того, что они начнут спонтанно и когерентно между собой сообщаться, «видеть» друг друга на дальних расстояниях и образовывать взаимосвязи, соединяющие наши представления об отдельных объектах в устойчивые комплексы, поименованные нами идеями.

Далее по пунктам изложим те признаки, которые вполне могут свидетельствовать о том, что инсайтное явление идеи (из бессознательного) в наше сознание является следствием спонтанного возникновения в структурах нашего мозга когерентно настроенных нейронов или их ансамблей.

1. Можно считать, что спонтанно-внезапный характер возникновения идей есть первый признак появления бифуркации и последующего, – а скорее всего одновременного – когерентного взаимодействия отдельных («думающих») участков мозга друг с другом. Самоорганизация этих участков (ансамблей) находит свое выражение в спонтанности возникновения устойчивых комплексов-идей уже на физиологическом уровне соединения нейронов нашего мозга. И поскольку самоорганизация приводит к упорядочению ранее «разрозненных» нейронов в некий внове возникший ансамбль, значит, этот ансамбль имеет пониженный уровень энтропии по сравнению с ранее «не организованными» нейронами, а также по сравнению с нейронами соседних участков мозга. (Они-то, последние, как можно предположить, – правда, с достаточно большой натяжкой – и «вытесняют» внове образованный низкоэнтропийный ансамбль из бессознательного на уровень сознания, но уже в виде вполне сформировавшегося смысла идеи).

2. Вторым признаком появления устойчивых взаимосвязанных нейронных структур-ансамблей является то, что – как в случае образования идей, так и в случае образования физических, химических и т. д. «диссипативных структур» – возникают они в целостном, законченном виде. (Идеи – в своем целостном смысловом выражении). Идеи, как и, положим, ячейки Бенара, химические часы и т. д., не возникают в половинчатом или каком-то другом частичном виде. Сама Природа этих образований не позволяет им несовершенство своего вида. (И не в этом ли заключен сам исток Красоты: именно спонтанность явления идей и понимания их нового, ранее незнакомого нам целостного смысла воспринимается нами как явление Прекрасного).

Таким образом, если идеи, как мы полагаем, есть устойчивые «диссипативные структуры» и если эти структуры в результате флуктуаций и бифуркаций являются только в своем целостном виде, то это значит одно: они не могут возникать в незавершенном виде; иначе, они принадлежали бы тогда к сфере Хаоса, а не Порядка. Вот и получается, что образование когерентных комплексных структур (ансамблей), как можно предположить, характерно не только для физических, химических и других открытых систем нелинейной динамики, но и для ментальной системы нейрофизиологических образований нашего мозга в процессе продуктивного мышления, того мышления, которому свойственно отстраняться от обыденного, равновесного состояния и проникать в саму суть проблемы. А последнее, как правило, способно привести к спонтанному возникновению идеи, смысл которой предлагает нам механизм разрешения этой проблемы.

3. Чуть далее мы снова вернемся к вопросу о том, какие факторы свидетельствуют о наступлении момента когерентного поведения нейронных структур нашего мозга. А сейчас, в связи с тем, что абзацем выше мы затронули проблему Красоты, отметим еще один, третий признак, свидетельствующий о совместном поведении нейронных структур при инсайте, озарении, интуиции и т. д. И заключается он в следующем. Если процесс продуктивного мышления сам по себе доставляет нам удовольствие, то спонтанное явление идеи в наше сознание, как правило, приводит нашу психику в состояние некоторой эйфории. И это, скорее всего, говорит о том, что при инсайте происходит массовое движение-соединение нейронов в какие-то достаточно целостные и устойчивые взаимосвязи, те взаимосвязи, которые на последующем этапе развертывания смысла идеи – на этапе рефлексии-11 – мы уже можем не только проявить, но и зафиксировать в какой-либо знаковой форме. Именно спонтанное интеллектуальное удовольствие, удовольствие от понимания внове явленного смысла интеллектуальной новизны есть главное свидетельство того, что наше продуктивное мышление достигло того результата, к которому оно стремилось, может быть, в течение достаточно длительного времени.

Более того, интеллектуальное удовольствие есть та приманка, на которую безошибочно «клюет» наше продуктивное мышление. Сотворение новизны и удовольствие неразрывны в своем психофизиологическом единстве. Они взаимодополнительны в своем проявлении. Можно даже с определенной долей уверенности утверждать: чем больше у человека проявлена – может быть от Природы – взаимосвязь получения интеллектуального удовольствия с восприятием новых смыслов, тем более продуктивным может быть его собственное мышление. Потому что желание получать удовольствие данного типа провоцирует человека – может быть, даже на бессознательном уровне – к продуцированию новых смыслов (то есть к творчеству), и наоборот.

4. Но кроме трех вышеизложенных признаков есть еще один, четвертый признак того, что спонтанное возникновение идеи, – ощущаемое нами как инсайт, – является следствием когерентного поведения большого числа объединенных в разветвленную сеть нейронов нашего мозга. Я бы назвал этот признак признаком лицезрения «топографической карты». Почему так – будет ясно далее. Суть этого признака вытекает из того, что на сознательном (логическом) уровне получение интеллектуальной новизны невозможно. Сознание, без участия бессознательного, не способно осуществить столь сложный процесс взаимосвязывания в единое целое едва намеченного (на этапе рефлексии-1) комплекса сущих, да к тому же, комплекса с достаточно проблематичными свойствами сущих и взаимосвязями между ними. Более того, мы уже знаем, что наше сознание – без участия бессознательного – не только не может создать нечто новое, но и не способно «своими глазами» увидеть что-либо интеллектуально новое, ранее неизвестное нам.

Да, действительно, мы можем понять, положим, суть и новизну теории относительности Эйнштейна или принципа неопределенности Гейзенберга. Но мы можем понять это только в том случае, если нам это кем-либо будет разъяснено или мы сами поэтапно разберемся с этим по существующей литературе по данному вопросу. Что же касается понимания той новизны, которую мы создаем сами, то наше сознание, всецело опирающееся на логику, не может нам ее «разъяснить», поскольку не оно является ее создателем. Оно, сознание, как мы уже давно установили, в принципе не способно ее, интеллектуальную новизну, создать, потому что логическое мышление оперирует только тем, что ему известно на сознательном уровне. А из механического (логического) «смешения» известного (старого) создать нечто неизвестное (новое), минуя бессознательное, невозможно. И поскольку создателем ее (новизны) всегда является наше бессознательное, то оно и «разъясняет» суть этой новизны нашему сознанию. Причем, разъясняет весьма оригинальным способом: в процессе рефлексии-11. То есть в процессе раскрытия смысла внове явленной нам идеи, наше сознание, если можно так сказать, «расшифровывает» то новое, что ему предоставило бессознательное в готовом и целостном виде, в виде сгустка смысла, явленного нашему сознанию на допонятийный этап мышления. Как «оракул не вещает, но показывает», так и бессознательное не диктует суть (смысл) сотворенной им новизны, но демонстрирует ее. Сознанию остается только правильно понять и оформить, то есть изложить то, что предоставило ему бессознательное.

Правда, иногда создается такое впечатление, что бессознательное, действительно, нам диктует. Но это только потому, что то, что нам предоставлено бессознательным, настолько четко изображено, что нашему сознанию не составляет особого труда сразу же оформить в какой-либо знаковой системе то, что ему «выложило» бессознательное. Кроме того, в данном случае столь успешному восприятию и оформлению этой внове явленной новизны способствует достаточно высокая степень предварительной проработки данного вопроса нашим сознанием еще на этапе рефлексии-1, то есть на этапе собирания материала, анализа и построения возможных гипотез решения поставленной задачи.

И у меня даже создается такое впечатление, что при раскрытии и фиксации смысла только что явленной нам идеи (на этапе рефлексии-11) мы следуем нейронной «топографической карте», выложенной в нашем мозге в виде некоторой сети, состоящей из нейронных узлов-сущих, соединенных между собой нейронными (метафизическими) связями. И все это мы можем зафиксировать только сразу же после явления идеи в наше сознание. При малейшем отвлечении на какое-то время от вида этой «топографической карты» когерентно настроенных нейронов вся картина может распасться и стереться из нашей памяти, а вернее, «улетучиться» из нашего сознания. И происходит это, скорее всего потому, что либо разрушается сама структура когерентно настроенных нейронов, либо «стираются» нейронные (метафизические) взаимосвязи между нейронными узлами-сущими. А без них любая идея ничто – груда кубиков, не сложенных в какую-либо значимую фигуру. И об этом свидетельствует тот факт, что сразу же не зафиксированную, только что мелькнувшую в нашем сознании новую идею через некоторое, даже самое короткое время, нам практически уже невозможно вспомнить. Но мы можем в какой-то степени восстановить всю картину («карту») – и то в достаточно редких случаях – только в том случае, если в нашей памяти сохранились какие-то ключевые слова, символы, знаки, непосредственно относящиеся к смыслу внезапно явившейся и так же внезапно потерянной идеи. В противном случае, мы должны постоянно, не отвлекаясь на что-либо другое, держать в сознании эту картину (развертывая ее смысл), чтобы потом сразу же зафиксировать ее. Именно поэтому данный признак мы могли бы назвать признаком постоянного лицезрения вида «топографической карты».

И не лишним было бы здесь заметить, что наше следование виду «топографической карты» в процессе раскрытия смысла идеи в наибольшей степени заметно в том случае, если наша идея относится к области технического изобретения. Эта «наглядность», скорее всего, обусловлена тем, что и свойства, и взаимосвязи в комплексе сущих, входящих в эту идею, нам достаточно хорошо известны и у нас нет каких-либо трудностей в раскрытии ее смысла.

И здесь, уже на основе собственного опыта, мы можем сказать, что внове созданная интеллектуальная новизна (идея) может быть удержана в сознании только в том случае, если наше внимание (умственное усилие, созерцание) будет постоянно сосредоточено на ее смысле до тех пор, пока мы не зафиксируем его. То есть, для того чтобы сохранить этот новый смысл, мы должны его сначала привести в соответствие с определенным набором знакомых нашему сознанию слов, знаков, терминов, понятий. Только после этого мы можем выразить этот смысл и поместить его в память. Можно сказать, что сфера нашего сознания, то есть сфера активного манипулирования – здесь и сейчас – объектами, образами, знаками и т. д. не обладает тем, что мы называем памятью. Именно поэтому на уровне сознания, то есть на уровне того, чем мы оперируем на данный момент, мы не можем удержать внове созданный бессознательным смысл в течение достаточно длительного времени. Ему просто нет там «места». А если он вдруг является, то тут же «отстраняет» из поля нашего видения все то, о чем мы ранее думали. (Иными словами, суть текста данного абзаца в том, что то, что только что выдало нам бессознательное, не может быть помещено в память. Для того чтобы оно оказалось там, необходимо оформить его в знаках какой-либо ранее знакомой нам знаковой системы).

Именно поэтому нашему сознанию – на уровне логики – самой Природой не дана способность творить новизну. Оно может только споспешествовать ее со-творению, со-творению вместе с бессознательным, то есть, в «со-авторстве» с ним. И в связи с тем, что сознанием (его лучом) можно выхватить некоторый объект известной ему действительности и использовать его в своих рациональных операциях – речь идет об исходных сущих – все то, что не находится в области данного манипулирования, мы могли бы назвать – и назвали – тем Хаосом (Ничто-сущим), который нам известен, но которым мы не пользуемся на данный момент времени. Но в любой другой момент сущие из этого Ничто могут быть выхвачены тем же лучом нашего сознания и использованы для комплектации какой-либо идеи и создания нового смысла-Истины. По сути дела сфера Ничто (Хаоса) – это, в основном, сфера памяти, то есть сфера того, что пока еще не задействовано – здесь и сейчас, – не привлечено лучом нашего сознания к процессу либо создания новизны, либо просто обыденного мышления.

Столь краткий срок жизни – буквально какое-то мгновение – явленной в наше сознание и еще не зафиксированной идеи, можно объяснить только тем, что внезапно возникшая комплексная структура совместно настроенных нейронов нашего мозга есть (сама по себе) весьма недолговечное «существо»: она исчезает, если мы сразу же не зафиксировали ее, положим, в словах знакомых нашему сознанию, то есть не «скопировали» «карту» и не поместили в память. Недолговечность ее вполне оправдана со стороны Природы нашего мозга, потому что не будь этого «стирания» «карты», наш мозг был бы забит этими когерентно возбужденными нейронами и не смог бы достаточно эффективно исполнять свою основную функцию – создавать новизну или просто быть готовым к восприятию чего-то для нас неожиданного. Нейроны должны постоянно восстанавливаться и всегда быть готовыми к образованию новых когерентных структур-идей. В этом и состоит предназначение человека продуктивно мыслящего в системе соци-ума.

Но все же у нас остаются не проясненными два вопроса:

– во-первых, за счет какой «энергии», за счет какого вида «управляющего параметра» мы можем удерживать в нашем сознании, – хотя и недолговременно – еще не зафиксированный смысл внове явленной идеи;

– а во-вторых, какой «энергией» обусловлено спонтанное возникновение самих когерентных структур нашего мозга, образование которых мы связываем с инсайтным явлением идеи в наше сознание.

Что касается первого вопроса, то есть вопроса кратковременности удержания смысла идеи и той «энергии», которая способна это удержание осуществить, то ответ наш достаточно очевиден. И вытекает он из экспериментальных обоснований теории самоорганизации материи Пригожина. Если в эксперименте Пригожина с образованием ячеек Бенара мы снизим силу воздействия «управляющего параметра», а именно, потока тепла, подводимого к нижней плоскости, то исчезнут сами ячейки, то есть исчезнут структурированные конвективные макропотоки движения молекул жидкости. Вот точно также, скорее всего, исчезают структурированные образования – то есть когерентно настроенные структуры нейронов, «проявленных» в виде инсайтного смысла идеи – как только мы перестанем направлять поток умственной энергии в виде нашего «со-средоточения на исконном сосредоточении» (Гераклит-Хайдеггер), то есть на поддержание и раскрытие смысла идеи.

Ввиду важности употребленного нами словосочетания «со-средоточение на исконном сосредоточении», поясним его смысл и историю его возникновения. В лекциях по Гераклиту¹⁷ (1943 г.) Хайдеггер в результате анализа ряда фрагментов (32, 112, 45, 72, 108, 41, 115, 50, по Дильс-Кранцу) из его сочинения и исходя из этимологии слов, употребляемых досократиками, приходит к тому выводу, что у Гераклита подспудно можно обнаружить наличие не одного, а двух логосов. Один из них, Логос, принадлежит самому бытию и является его истиной. Другой же – логос – является принадлежностью человека и его души. Причем, Логос самого бытия интерпретирован Хайдеггером как «исконное сосредоточение», которое всегда присутствует «вблизи» человека, но которое замечается им лишь в редких случаях (а по большей части избегается им). Что же касается логоса самого человека, то предназначение последнего состоит, во-первых, в том, чтобы заметить наличие всегда присутствующего Логоса, а во-вторых, как можно точнее понять и выразить его смысл, его истину. Причем, средством такого понимания и последующего выражения является «со-средоточение» логоса человека на Логосе самого бытия, то есть

на самом «исконном сосредоточении».

Вот каким образом видится Хайдеггером один из вариантов перевода 50-го фрагмента (ДК) Гераклита.

«Если вы не только меня слушали, но в по-слушании внимали самому «Логосу» (исконному сосредоточению), тогда есть настоящее знание, которое заключается в том, чтобы, сосредоточившись в себе, средоточить присутствование единственно-единого всё единящего (то есть присутствие исконного сосредоточения)». (Там же, стр. 455).

То есть, «сосредоточившись в себе» посредством собственного логоса, можно получить «настоящее знание», которое преподносится нам самим Логосом как «исконным сосредоточением». «Сосредоточение в себе» – это то умственное усилие, энергия которого способна удержать – правда, всего лишь на короткое время – в поле нашего сознательного видения (то есть нашего внимания, а по-другому, созерцания) внове образовавшуюся структуру идеи в виде ее смысла. Как только мы ослабляем наше внимание, ослабляем энергию «сосредоточения», то распадается «топографическая карта» когерентно настроенных нейронов (или их ансамблей), а вместе с этим забывается и исчезает сам смысл идеи. Иначе говоря, отвлечение нашего внимания от самого «сгустка» смысла и процесса раскрытия его содержания (рефлексия-11) сразу же ослабляет или даже перенаправляет энергию «управляющего параметра», то есть умственного (интеллектуального) усилия на другой объект. А если нет такой энергии, направленной на удержание смысла идеи в сфере нашего сознания-внимания, то недавно образовавшаяся структура тут же распадается, как тут же распалась бы структура Солнечной системы, не воздействуй на нее гравитационная сила (как «управляющий параметр»), в первую очередь, самого Солнца.

Здесь, на последнем примере, в наглядном виде мы понимаем следующее: как гравитация создает и удерживает в постоянстве такую комплексную «диссипативную структуру», как Солнечная система, так и наше умственное усилие (созерцание) способно создать и удерживать какое-то время такую комплексную «диссипативную структуру», как смысл идеи в виде когерентно настроенных ансамблей нейронов нашего мозга. Разница лишь в том, что гравитация – величина постоянно действующая, в то время как наше умственное усилие может сохраняться – на достаточно высоком уровне интенсивности – лишь недолгое время. И этого времени, – а вместе с ним и интенсивности нашего умственного усилия («управляющего параметра») – нам должно хватить на то, чтобы успеть раскрыть смысл идеи и зафиксировать его. Далее, на основе данного раздела, в Части 111 мы покажем аналогию между спонтанным возникновением идеи на ментальном уровне нейронов нашего мозга и спонтанным возникновением ячеек Бенара на физическом уровне молекул воды. И это даст нам повод к тому, чтобы заключить, что:

– как на физическом уровне макрочастиц (Солнечная система),

– как на уровне физических микрочастиц (ячейки Бенара),

– так и на уровне живых микрочастиц в виде нейронов нашего мозга (идеи)

возникновение новизны осуществляется одинаковым образом – посредством образования комплексных «диссипативных структур». Другими словами, методология возникновения новизны (бытия) аналогична на разных уровнях материи: физической, социальной, ментальной и т. д., что и является демонстрацией и подтверждением идеи И. Пригожина.

Итак, наша способность удерживать в сознании еще не зафиксированный в тех или иных знаках внове явленный смысл – это не есть приобретаемое нами (положим, в результате тренировки) свойство нашего ума; наоборот, это свойство самой Природы нашего продуктивного мышления. Новизна (идея), еще не обретшая своего словесно-знакового одеяния – дитя недолговечное, а лучше сказать, мгновенное. (Именно в этом смысл строки Алена: «она (новизна) живет лишь мгновение»). И длительность этого «мгновения» определяется тем временем, в продолжение которого мы способны своим «сосредоточением» удерживать в сознании вид явившейся нам – всего лишь на миг – «топографической карты» когерентно настроенных нейронов, и в то же время подыскивать слова, знаки, образы, символы, адекватно выражающие смысл внове явленной идеи.

Вот здесь, через Хайдеггера, через, можно сказать, проницательный перевод 50-го фрагмента идея «сосредоточения» Гераклита самым неожиданным образом перекликается с идеей Пригожина о самоорганизации живой материи (в данном случае нейронов), материи, генерирующей ментальную «материю», то есть мысль. Можно даже сказать, что идея Гераклита не столько перекликается с идеей Пригожина, сколько находит нейрофизиологическое подтверждение в когерентном поведении нейронов, самоорганизующихся в комплексы (структуры-идеи), ощущаемые и понимаемые нами как новые смыслы, требующие, особенно на первых порах, «сосредоточения» нашего ума, то есть предельного концентрирования нашего внимания на внове явленном смысле. И это внимание не должно нами ослабляться до тех пор, пока мы не выразим и не зафиксируем этот смысл в знакомых нашему сознанию словах, образах, метафорах, символах и т. д.

Как видим, именно здесь философия (онтология, теория познания, психология восприятия, биосемиотика и т. д.) находит свое отражение в физиологии взаимодействия нервных клеток нашего мозга. Или можно сказать по другому: физиологический процесс спонтанной самоорганизации нейронов имеет выход на ментальный уровень создания идеи, и далее на онтологический уровень бытия. И где как не здесь может, и должен, проявить себя междисциплинарный подход к проблеме возникновения новизны?

Понадобилось 2,5 тысячелетия для того чтобы в очередной раз убедиться в том, насколько был прозорлив Гераклит, – а вместе с ним и древнегреческая мысль – в своем проникновении в саму сущность Бытия. Ведь только «сосредоточение» на «исконном сосредоточении» является той плацентой, в лоне которой можно взрастить – раскрыть и оформить, то есть «спасти», по Аристотелю-Хайдеггеру – новую мысль. Отсутствие сосредоточения данного типа не дает возможности пробиться ростку нового смысла сквозь асфальт обыденного и рассеянного тут и там существования. А самим зародышем являются, как можно себе представить, те когерентно настроенные образования нейронной живой материи, которые способны спонтанно самоорганизовываться в макроструктуры, дающие о себе знать последовательностью возникновения следующих феноменов:

– во-первых, инсайта (интуиции) и спонтанного появления чувства удовольствия-удивления;

– во-вторых, понимания смысла внове образованной структуры (идеи);

– в-третьих, раскрытия содержания этого смысла;

– и, в-четвертых, фиксации этого содержания в терминах, (символах) какой-либо знакомой нам системы (текст, формула, таблица и т. д.).

Итак, мы попытались ответить на вопрос, за счет какой энергии мы можем удерживать в нашем сознании еще не зафиксированный нами смысл спонтанно явленной нам новой идеи. И, как оказалось, такой энергией является энергия «сосредоточения», того умственного сосредоточения, которое является бергсоновской длительностью в ее творческой ипостаси, отождествляемой с Бытием. Ведь длительность как непрерывный поток сознания, раскрывающего смысл явившегося «сгустка» идеи, это и есть «сосредоточение» Гераклита или созерцание платоновского Сократа¹⁸ (см. речь Алкивиада из диалога «Пир»), простоявшего сутки напролет в состоянии сосредоточения на смысле (если не на потоке смыслов или потоке бифуркаций) идеи, внезапно пришедшей ему на ум.

А вот ответить на второй вопрос, какой энергией обусловлено спонтанное возникновение самих когерентных («диссипативных») структур нашего мозга, выступающих в качестве нейрофизиологических образований, проявлением которых является инсайтное (интуитивное) ощущение рождения нового смысла – так вот, ответить на него мы не можем. Здесь тайна самой Природы нашего продуктивного мышления. Мы лишь можем предположить, что «движущей силой» является все те же наши интеллектуальные усилия, которые мы проявляем в процессе многочисленных попыток разрешить интересующую нас проблему на этапе рефлексии-1. И чем интенсивнее наши усилия, чем глубже мы проникаем в саму суть проблемы, и чем в более неравновесное состояние мы ввергаем отдельные структуры нашего мозга, тем вероятнее возникновение бифуркаций и комплексных когерентных (диссипативных) образований на нейрофизиологическом уровне, идентифицируемых (образований) нами как инсайтное возникновение идеи. Но каков механизм процессов образования самих комплексных и достаточно устойчивых структур нашего мозга – устойчивых на весьма короткое время – этого нам неизвестно. (Мы говорим об их устойчивости в том смысле, что, будучи зафиксированными, они, эти смыслы, могут быть помещены в память, и в случае необходимости извлечены нами оттуда).

Правда, нам теперь стало ясным одно положение. И заключается оно в том, что образование «диссипативных структур» сопровождается интенсификацией того процесса, который обеспечивается «управляющим параметром». (В случае возникновения ячеек Бенара интенсифицируется процесс теплообмена). Как мы уже знаем в процессе продуктивного мышления «управляющим параметром» является энергия умственного усилия (в джоулях) на этапе рефлексии-1 или «сосредоточения» на этапе рефлексии-11.

И если мы правы в том, что причиной образования идеи является возникновение в структурах нашего мозга сети («карты») когерентно настроенных нейронов, то нам ничего другого не остается как предположить, что целью возникновения последних является интенсификация нашего умственного усилия. (Как и «целью» образования ячеек Бенара является интенсификация теплообмена между нижней и верхней пластинами, ограничивающими слой расположения этих ячеек. Но об этом более подробно в следующем абзаце). И эта интенсификация, во-первых, происходит на бессознательном уровне, а во-вторых, не проходит бесследно: результатом ее является возникновение того, что мы назвали идеей.

Для подтверждения аналогии между возникновением идеи и образованием физических «диссипативных структур» вернемся к Пригожинским ячейкам Бенара. Если «управляющим параметром» в процессе образования ячеек Бенара является подводимое тепло, то при достижении того состояния, когда они (ячейки) возникают, интенсифицируется именно процесс теплообмена между нижней и верхней пластинами (за счет возникновения упорядоченных конвективных потоков). То есть, «целью» образования когерентных макроструктур является, как можно полагать, не образование самих геометрически оформленных в шестиугольники конвективных потоков, а интенсификация теплообмена посредством этих потоков. (Поясним: в момент образования ячеек, при постоянном потоке тепла, подводимого снизу, интенсификация проявляется в том, что уменьшается разность температур между нижней и верхней пластинами). Проще говоря, образование упорядоченных структур служит трансформатором перевода потока тепла (как «управляющего параметра») с одного уровня интенсивности на другой, более высокий. И этот перевод осуществляется за счет подключения внове возникшей кинетической энергии движения упорядоченных потоков. И у нас нет никаких сомнений в том, что эта последняя (энергия) образовалась за счет когерентного поведения циркулирующих макромассивов микроскопических частиц воды.

Возникновение когерентного поведения микрочастиц подобно фазовому переходу пара в жидкость, то есть конденсации. Если парообразование, то есть переход из более упорядоченного состояния (жидкости) в менее упорядоченнное (пар) осуществляется с поглощением тепла жидкостью, то конденсация, то есть переход из менее упорядоченного состояния (пара) в более упорядоченное (жидкость) происходит с выделением тепла. Вот точно также переход от менее упорядоченного состояния слоя жидкости в более упорядоченное (то есть в состояние, в котором возникают когерентно настроенные ячейки Бенара), происходит с интенсификацией процесса передачи тепла как «управляющего параметра». Вот только не лишним было бы знать: интенсификация ли энергии «управляющего параметра» является «целью» Природы или образование самих диссипативных структур. Что касается процесса продуктивного мышления, то знание того, что в нашем мозге образуются какие-то структуры – в виде комплекса (ансамбля) взаимосвязанных нейронов – нам как бы ни к чему, а вот возникновение идей посредством создания этих структур для нас имеет большое значение, значение, можно сказать, фундаментальное, метафизически-онтологическое.