К осени дедушкин отрезок жизни приобрёл вид совершенный, ибо время сместило его к самому краю, где его сердце уперлось в точку Б и перестало отсчитывать. А проще говоря, он умер.
Дедушка лежал на постели в окружении капельницы, врача реанимации, его помощницы и своих близких, которые надеялись проложить отрезок за точку Б.
Наконец, вмешательством дефибриллятора дедушка Миша вернулся в обыкновенные четыре измерения и открыл глаза, осмотрел присутствующих несмысленным взглядом и понял, что произошло.
– Не отрезок, – прошептал он. Нерасслышавшие его близкие прильнули к нему, как помидорные кусты к земле, и прислушались. – Это не отрезок. Это луч.
И он улыбнулся как ни в чём ни бывало и снова вернулся туда, откуда возвращаться не принято, кроме тех редких случаев, когда принято возвращаться.
Но его внуки, связанные дедушкиной любовью воедино и, пусть не умом, а сердцем, понимающие его математические метафоры, на всю жизнь получили прививку от той тоски, которую испытывает человек, взирающий на свою жизнь, как на короткий отрезок. Не отрезок это вовсе, а луч, конца у которого нет. И за точкой Б нет ни ширины, ни длины, ни глубины, ни времени, а есть только любовь – пятое измерение, без которого невозможна ни жизнь на Земле, ни то, что после неё.