Глава 18. Разговор по душам.
Минуты или скорее часы ожидания стали утомлять, несмотря на оживленную беседу старого некроманта и молодого демона черного огня. Сначала Крит допытывал расспросами Занкара, но настала его очередь выступать в роли рассказчика. Он охотно отвечал на все вопросы некроманта, ведь они были о его мире и о людях. Было так приятно вновь вспомнить чудесный земной мир и человеческую жизнь, отбросив его изъяны и боль от утраты всего этого. Крит наслаждался тем, что воспоминания рождали в его душе чувства и эмоции, при этом он не испытывал дискомфорта. Ранее человеческое нутро и сущность демона всегда боролись: холод и мрак окутывал проблески любви, когда охотник был рядом с Мирой или придавался воспоминаниям. А сейчас чувства были полноценными, но не было рядом той, с кем он мог бы их разделить – такая злая ирония. Крит надеялся, что Грегориана скоро выпустят из зала суда, и он сможет с ним поговорить, всё рассказать и узнать о минувших событиях, а главное – как и когда они наведаются в Орден, чтобы спасти Миру. Треск замка и скрип двери оправдал его надежды…
Услышав этот звук, демон и некромант переглянулись и вскочили со своих мест. Они вышли в холл перед залом суда, где уже стояли Грегориан и Ривардо. Крит отметил, что лицо его наставника стало ещё печальнее, Ривардо же был в напряженной задумчивости.
– Как всё прошло, уж больно долго совет принимал решение, – первым тишину нарушил Занкар, опередив Крита.
– Мы принимали его вместе, хотя их вердикт мне не по нраву, – с грустью ответил Грегориан.
– Что насчет Ордена? Вы говорили о нем? – быстро спросил Крит.
– Ага, это и заняло большую часть времени, – зевая, произнес Ривардо.
– И что? Совет признал в нем врага, они будут бороться с ним? – охотник сверлил взглядом то Ривардо, то Грегориана.
– Ого, бойкий у тебя парень! – подметил колдун, затем подключился серафим, – нет, касательно них Андемор ничего не предпримет, Мортенес предпочел сохранить нейтралитет касательно них, чего мы тоже не разделяем (Ривардо кивнул).
– Но Орден… – более напористо начал Крит, но резкий взгляд Серафима заставил его помолчать, намекая, что они поговорят об этом позже. Крит повиновался и сменил тему:
– Какой тогда был первый вердикт, чего ещё с чем ещё вы не согласны?
– Меня решили изгнать из города и запретили здесь появляться, если стражи у ворот хоть краем глаза заметят меня, значит я стану врагом, – после небольшой паузы ответил Грегориан.
– Я предполагал это, – вздохнул некромант, – чтобы пресечь распространение слухов, Мортенес решил избавиться от предмета таковых. Не очень умно, по-моему.
– Гхм, гхм, – перебил Ривардо, указывая на Рагнора, неподвижно стоящего у двери, – давайте продолжим в другом месте, к тому же каждая минута на счету, мне ещё предстоит дипломатическая миссия в ад, – он сверкнул своими пламенными глазами, все остальные кивнули в знак согласия и направились к лифтовой площадке.
– Куда мы отправимся теперь? – спросил Крит своего наставника, пока они шли по коридору. Грегориан призадумался, но Ривардо ответил за него.
– Могу предоставить свои апартаменты. После моего прибытия нужно будет собрать всех членов Инсектума, пока меня не будет, ты мог бы оповестить их. Грегориан слегка поклонился в знак благодарности и согласия, но колдун того не заметил, снова погрузившись в свои думы.
– Спасибо вам, – поблагодарил Крит и вновь обратился к своему наставнику, – значит, теперь тебе нету дороги в город, неужели они станут драться с тобой?
– Станут, а что им ещё остается, – грустно сказал Грегориан. Охотника удивило, что он принял эту новость так близко к сердцу. Казалось бы, что дорогого может быть в Наксамаре для падшего серафима, хоть и пробыл он тут приличное время. Возможно, скитальческая жизнь тяготила Грегориана, ведь, как понял Крит, постоянного дома у него не было, если не считать убежище в людском мире.
– Но зачем, некроманты же тебя не одолеют, – недоумевал охотник.
– Боюсь, одолеют, я же не стану использовать свою силу и показывать истинный облик в городе у всех на виду, тогда старания совета кончатся крахом.
– Всё равно бессмысленное решение. Даже Некрос, постоянно копавший под тебя, сам не смог обнаружить правды, никто бы в городе не узнал тебя, – возмутился Занкар, Грегориан лишь пожал плечами, – кстати, Шенон не появился? Серафим и колдун покачали головами, а Занкар снова неоднозначно вздохнул. Они уже стояли на подсвеченной платформе, когда Грегориан заявил:
– Пора мне снова скрыть своё лицо, – он протянул руку за пазуху и достал свою тёмную металлическую маску. Серафим плавно приложил её к лицу, и она слабо засветилась оранжевым цветом. Затем тёмно–оранжевые полосы энергии очертили контур шлема, плотно прилегавший к голове, после чего полностью образовали металлические пластины. Лишь короткие пряди седых волос торчали из-под затылка. В завершении Грегориан накинул свой объемный капюшон, полностью поглотивший его голову, оставив вместо лица и маски черную дыру.
Крита тем временем терзал вопрос, как же теперь они поступят с Орденом Света. Если совет предпочел оставить всё как есть, значит ли это, что Инсектум сложит руки? На их помощь он хоть как-то рассчитывал, но главное, что Грегориан теперь был с ним, падший ангел сдержит обещание, надеялся Крит. Вроде Ривардо тоже был не согласен с этим решением Мортенеса, и охотник решил разузнать почему:
– Ри… Лорд Ривардо, – Крит вдруг вспомнил о приличиях, ведь колдун немало помог им и вообще был на их стороне, – почему вы не одобрили решение совета касательно Ордена? Я помню, что в перепалке с Некросом, вы были против его уничтожения.
– Можно и без лорда, – колдун добродушно улыбнулся, но от такой улыбки у простого человека сердце бы остановилось, – я и сейчас против. Просто хочу узнать, чем они там занимаются, действуют или бездействуют, если действуют, то как? Хотя угрозы от них ноль, наоборот, можно сказать, они в какой-то степени сейчас наши союзники. Несмотря на бездействие небес, Орден активно продолжает борьбу с демонами, в частности с тобой и Грегом, – акцентировал колдун. С «Грегом» такого сокращения имени Крит раньше не слыхал, но, казалось, серафим был не против. А вот ответ Ривардо ему очень не понравился. «Какие ещё союзники!?» – чуть было не вырвалось у него, но Крит держал себя в руках и не зря, ответ Грегориана его успокоил:
– Всё равно странно, они знают, что без поддержки небес им меня не поймать и не убить, но продолжают этим заниматься. Либо небеса не отреклись от своего долга, либо Орден делает это только для виду, скрывая свои истинные цели.
– Ладно, мы ещё успеем взвесить все за и против касательно Ордена света, – быстро проговорил Ривардо, – сейчас важнее навести порядок в нашем мире. Эх, похоже, тебе не стоит выходить на улицу, Рагноры уже наверняка получили распоряжение насчет тебя. Перенесемся к моей крепости отсюда.
– Пожалуй, – одобрил Грегориан, он повернулся к Занкару и тот сразу же произнес:
– Что мне сделать для тебя, старый друг?
– Думаю, ты сейчас будешь больше нужен совету, нежели мне, – серафим улыбнулся, этого не было видно, но Занкар это понял.
– Навряд ли, чтобы вы не задумали, если нужна помощь, зови, – теперь улыбнулся некромант.
– Непременно, – ответил серафим. Они похлопали друг друга по плечам. Затем Занкар попрощался с Критом и Ривардо. Всё это происходило около лифтовой платформы на первом этаже замка. Колдун схватил охотника и серафима за руки:
– Погнали, – произнес он, и троица исчезла, запылав алым пламенем.
Они появились на пустошах тёмного царства. Крит понятия не имел как далеко они от Наксамара – их окружал черный горизонт и массивное нагромождение скал, перед которым они стояли. Ривардо двинулся по невысокому горному хребту к самой высокой скале, остальные последовали за ним. Наконец перед взором Крита предстал огромный кратер, заполненный огненными реками, а массивный кусок скалы, конусом уходивший вниз, как он понял и был крепостью Инсектума, так как «тропинка» вела именно туда. Когда они дошли до стены, Ривардо поднял руку, высвободив языки пламени. Огонь резко метался по стене, заползая в скалистые щели. Затем неровные камни перегруппировались и разъехались в стороны, открыв проход. По-небольшому коридору они вышли в знакомый Криту огненный холл Инсектума. Ривардо проводил гостей на второй этаж. Он показал, где находятся комнаты, сам же, позвав Аранильё, направился в кабинет. Грегориан последовал за ним, дабы кое-что выяснить, снова оставив охотника одного. Крит не огорчился, он уже понял, что Ривардо будет отсутствовать достаточно долго, чтобы можно было поговорить по душам со своим наставником.
Крит остался ждать в комнате, которая была слишком роскошна для такого гостя. Яркие краски интерьера раздражали охотника, и он решил уйти куда-нибудь в менее пестрое место, хотя все помещения здесь «пылали огнем». Крит заметил арочный проход и лестницу, ведущую наверх, там было темно, и Крит не торопясь зашагал по ступеням. Он вышел на небольшой балкон, умело замаскированный под выступ в скале. Крит облокотился на каменную ограду и стал вглядываться в горизонт. Где-то вдали виднелось синее свечение, а легкий ветер гонял черную пыль по пустоши. Крит чувствовал некое умиротворение, находясь здесь. Даже бурлящее тёмно–синее небо вселяло в него спокойствие. «Грегориан снова со мной, возможно, что могущественный колдун темного царства тоже окажет содействие, Астрал дал мне новую силу и всё это для того, чтобы вернуть тебя, любимая» – проговаривал Крит, представляя перед собой лучезарное лицо Миры. «Я уверен, что ждать недолго, и мы снова будем вместе, навсегда» – он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Внезапно Крит ощутил внутреннее давление, что-то переполняло его – это было приятно, словно прохладная вода, выпитая после тяжелой работы. Каждая клеточка его тела наполнилась этим чувством, но этого было мало. И легким усилием воли Крит дал выход своей силе. Черное пламя плавно начало покрывать его кожу, становясь всё гуще и гуще. Оно развивалось, гармонируя с движением ветра, дарую Криту огромную силу и в тоже время покой. Будучи уверенным, что теперь всё точно будет хорошо, охотник наслаждался этим моментом, глядя на далекие синие огни.
– Ого! Ты уже в ожидании сражения? – раздался сзади удивленный голос. Грегориан поднялся на балкон и поравнялся с Критом у оградки. Он продолжал внимательно всматриваться в своего помощника.
– Нет, черному огню захотелось гореть, и я выполнил его просьбу, – спокойно ответил Крит, – Ривардо ушел?
– Да, надеюсь, его миссия будет успешной, – ответил серафим и устремил свой взор куда-то вдаль. Какое-то время оба молчали. Затем Грегориан скинул с себя капюшон и развернулся к Криту.
– Я готов выслушать тебя и ответить на все вопросы, которые ты так долго откладывал, – медленно проговорил серафим. Хотя сейчас ему больше хотелось расспросить Крита о новой силе, которую тот получил, и о событиях минувших дней. Но Грегориан унял своё любопытство, понимая, в каком неведенье и одиночестве находился охотник. Крит снизил концентрацию черного огня – теперь его лицо стало видно.
– Самое важное, что я хочу знать – выполнишь ли ты свое обещание? Поможешь вернуть Миру или твои планы изменились?
– Вижу, твои чувства к ней по-прежнему сильны… Конечно, я помогу, тем более Орден стал нашими общим врагом и, думаю, мы очень скоро встретимся с ним. Крит облегченно вздохнул. Слова Грегориана ещё больше подхлестнули его уверенность и решимость: охотник был не один. Перед союзом демона черного огня и падшего серафима никто не устоит – так подумал Крит и улыбнулся. Охотник не стал мучить Грегориана вопросами, типа: а когда, а как и т.д. Возможно, дело было во внезапном спокойствии, охватившем его или же он понимал, что серафим сам не знает ответов на эти вопросы.
– Значит, ты серафим, сильнейший из ангелов? – после некоторого молчания перевел тему Крит.
– Я был им, теперь я больше демон, чем ангел – усмехнулся Грегориан.
– Но почему ты покинул небеса, точнее, как тебя опустили? Занкар говорил, что ангел, тем более серафим будет до конца служить свету, без права на другую жизнь. И твой уход, твое нынешнее существование говорит о том, что небеса предали свой долг и перестали защищать мир людей. Неужели это случилось так давно, сколько веков человечество само по себе?
– Тише тише, не всё сразу. Нет, тогда армия небес яро защищала людей, всё было так, как должно было быть. Почему же я пал? – голос серафима помрачнел, – даже сейчас мне трудно ответить на этот вопрос, – грустно закончил он. Крит уж подумал, что тайны прошлого Грегориана не станут явными, однако тот вновь заговорил.
– Пожалуй, начну сначала… Я живу с нулевых годов вашего мира по сей день, если сравнивать меня тогда и сейчас, то не найдется ничего общего. С самых ранних лет меня тянуло к сражениям, меня не особо волновало, с кем и ради чего я боролся. Я стремился стать сильнее и развивать свои боевые навыки, что открыло мне дорогу в небесное воинство. И там я был в своей стихии, постоянные тренировки, битвы с демонами на земле и в других мирах. Победы делали меня сильнее, и, через триста с небольшим лет, я уже стал архангелом, но от этого мало что изменилось, только прибавилось забот. Теперь нужно было повсюду следить за тёмными силами, просчитывая их возможные действия, чем мне не хотелось заниматься. И мои наставники избавили меня от этого, оставив мне прежнюю роль – мечом и светом уничтожать все проявления зла, – Грегориан внезапно затих, но вскоре продолжил с горечью и долей сожаления в голосе, – нас учили праведности, равновесию, каждый день говорили о священном долге – защищать человечество и землю от тьмы. Половину своей жизни я принимал это просто как информацию, не особо вникая и веруя в это, ибо моей целью было получение большей силы и сражения, сражения и ещё раз сражения (серафим усмехнулся). Хоть мне не довелось послужить ангелом–хранителем, защищать людей от демонов приходилось. Но больше я это делал для себя, нежели для них. Меня мало интересовало человечество во всех смыслах, ко времени становления архангелом я, конечно, понял, что вы нуждались в нас, так как были слабее, этим мой интерес ограничивался.
Но большая сила, мощь света, которая меня переполняла, постепенно изменила моё мировоззрение. И вот, в тысяча сто двадцать седьмой год, кажется, я стал серафимом. Величайшая честь и огромная сила, которую может получить святой дух. Как бы то ни было, это лишило меня возможности скрещивать клинки с силами тьмы, но к своему удивлению, я не был огорчен этим. Я стал одним из предводителей армии небес, стал учителем и наставником для многих молодых ангелов, коем был когда-то. И только тогда я по-настоящему стал задумываться и вникать в устройство вселенной, только представь, прожив тысячелетие, я только стал вникать в это (серафим расстроено покачал головой)! И мне пришлось углубить свой взгляд в людские души, – Грегориан поставил мрачную точку и на время затих. Крит и подумать не мог, что ранее его интересовали только бои с демонами, ведь сейчас он был таким вдумчивым и рассудительным, он не мог и предположить, какие события могут заставить серафима обнажить своё оружие.
– Что же ты увидел? – охотник задал наводящий вопрос, чтобы вернуть Грегориана из раздумий.
– То, что кардинально изменило мою жизнь, – мгновенно выпалил он, словно ожидая вопроса, – я внимательно наблюдал за вами, изучал ваши поступки, ваш образ жизни, признаться, тогда его разнообразие меня поразило. Но самое большое впечатление и самой загадочной вещью для меня стали чувства. Да, Крит, как бы это нелепо не звучало из моих уст, – и впрямь, Крит в удивлении поднял брови. Невероятно, что такое чуждое понятие для духов, играет в их жизни столь большую роль. Тем временем Грегориан продолжил:
– Но тогда они произвели на меня губительный эффект. Я видел, как все самые благие стремления, самые чистые отношения между людьми рушились, как друзья предавали, как любя ненавидели, как алчны и корыстны становились сердца… Несколько веков я наблюдал за вами, изучал характер, разум, цели и желания, и всё чаще и чаще меня мучил вопрос – почему мы защищаем человечество? Постепенно мне открылась истина: хоть мы и спасали людей от уничтожения демонами, мы не могли спасти их от саморазрушения. Я долго прокручивал свои воспоминания, вспоминая события вашей истории, и понял, что человечество, не созидатели, а разрушители, как мира, так и самих себя. И меня поглотила мысль – почему же мы, доблестные воины небес, сражаемся за вас, зачем мы пытаемся сохранить то, что в любом случае разрушится? И тогда у нас случился разлад с генералом армии небес, ровно, как и с Пресвятым серафимом, наичистейшим, самым могущественным проявлением света во вселенной, – Грегориан говорил с благородным трепетом об этом существе, но Крита сейчас не интересовали детали, он хотел услышать самую суть, поэтому не стал задавать лишних вопросов…
– Ох, и дерзко же я приводил свои доводы, – усмехнулся Грегориан, – до сих пор не могу поверить, с каким остервенением распинался перед своими братьями и всеми святыми. Пытался их убедить, пытался открыть им глаза на, как я думал, истинный порядок вещей. Крит, ты даже не представляешь, что я тогда чувствовал. Представь – тысячу лет, всю свою тогдашнюю жизнь посвятить делу, обреченному на провал! Конечно, мои собратья недоумевали, продолжая твердить о священном долге, но я пытался достучаться до самого верховного серафима (падший ангел снова усмехнулся). И в последней нашей словесной перепалке, на глазах у всех серафимов и покровителей света, он
отмахнулся от меня, сказав, что очевидно ты не был достоин стать покровителем света, возможно возвращение к истреблению нечисти вернёт тебе здравый рассудок… На что я просто ответил: «Я не хочу возвращаться к прошлому, и будущего средь вас не вижу – я ухожу!», – развернулся и ушел. Серьёзность моего намерения не оценили, и лишь когда я появился у разделителя миров – место, откуда можно попасть в любое измерение, ты уже знаешь, что серафим просто так не может покинуть небеса, нужно специальное разрешение, которого у меня не было… – быстро объяснил Грегориан, заметив, как поднимается бровь у Крита, затем продолжил, – стражи успели поднять тревогу и прибыл тот, кого я не ждал – Фарадин. «Фарадин… что-то знакомое, – подумал про себя Крит, – очень созвучно с…» Да, отец Норадина, архангела, с которым ты сражался. Бой был нелегкий и довольно долгий, к тому же я не желал смерти своему брату, но всё вышло иначе…
Вот я и покинул свой дом, отрекшись от своего долга, от своего предназначения и от силы света. Разумеется, я понимал, что меня будут искать с одной целью, поэтому основным моим занятием на протяжении следующих пары сотен лет стало заметание следов и сокрытие своего существования. Мир людей мало подходил для этого, я опустился в загробный и стал искать способ изменить свою сущность по нескольким причинам: чтобы лучше спрятаться и из-за нового желания – познать демоническую природу. Я решил, что смогу найти истинный смысл вечного противостояния, познав светлое и темное начало. Это был долгий путь, такому могучему существу, как я, было сложно не вызывать подозрения, так что очень много духов пали от моего меча, дабы сохранить моё истинное лицо. Научившись мастерски скрывать свою силу, я предпринял ещё более рискованный шаг: отправиться в ад – место, где каждый демон желал уничтожить меня. Однако именно там мне удалось осквернить свою сущность и более уподобиться демону, нежели ангелу. Этот ядовитый оранжевый блеск моих глаз малая часть перенесённых изменений. Я стал ощущать гнев и ненависть, жажду власти и разрушения, присущую демонам. Теперь я боролся с самим собой, чтобы зло полностью не поглотило меня, – Грегориан пристально посмотрел на Крита, и тот понял этот взгляд: серафим провел аналогию, ведь охотник так же сопротивлялся демону внутри, так вот почему… Крита вдруг осенило, но серафим не дал ему возможности заговорить:
– Ад показал мне многое, хотя по-большому счету лишь подтвердил мои догадки: демоны были полной противоположностью ангелов, воистину нашим уделом было сражаться до конца времен, но я общался не с теми демонами… тем, кем я стал сейчас, моему новому мировоззрению я обязан миру теней и духам, в нем живущим. Сперва я укрылся в яме, ты уже слыхал об этом месте (Крит кивнул), там не задают лишних вопросов и прошлым не интересуются, хотя жить там, не то, что на небе. Постоянная борьба за выживание, разборки каких-то кланов, драки за территорию, благо мне стоило разок показать силу и от меня отстали раз и навсегда. Бродя по пустошам темного царства, я размышлял, что же делать дальше, чего я достиг, покинув небесный город. Я всё так же презирал человечество, общество демонов тоже было не по душе, да и дома мне не были рады. Но гнетущая тьма этого мира (серафим окинул взором небосклон) рождала в душе некий покой, гася злобу, сожаления, неопределенность бытия. И однажды, когда я гулял вдоль черных скал, что-то потянуло меня вглубь. Я чувствовал, что это могучая сила и столь же тёмная, но совершенно другая, не такая злобная и ненавистная, как моя. По великой случайности я обнаружил источник черного огня или же он нашел меня, до сих пор не уверен. Я принял эту силу и раскрыл глаза. Мой разум очистился, темная мощь дала мне спокойствие и холод, который был куда приятнее, пытавшего меня жара. Теперь я мог смотреть на всё по-новому, абстрагировавшись от собственных стереотипов и парадигм устройства мира. Я начал наблюдать за всем происходящим, вдумываться в те или иные поступки, проводил аналогии с людьми и ставил себя на их место. Ещё по одной счастливой случайности я познакомился с Занкаром, который свел меня с некромантами Андемора. Глядя на них, я был потрясён – столь могучие демоны не желали мирового господства, не стремились к уничтожению других. Когда я открыл им свое истинное лицо, они лишь испугались хаоса, который мог наступить здесь, никакой ненависти ко мне они не питали. И после долгой дискуссии, похожей на ту, что ты наблюдал, Мортенес и его клан позволили мне жить в Наксамаре. Позже я познакомился с Ривардо, в чем мне помогли мои знания в области изменения сущностей. Долгое время я наблюдал, пытался по-новому понять и осознать природу ангелов демонов и людей. Как же я тогда ошибался, когда покидал небеса, но больше всего я сожалею о последствиях, которые может принести моё теперешнее существование, – Грегориан ненадолго замолчал, затем восторженно продолжил, – глядя на то, как некроманты стремятся к знаниям и порядку, как Ривардо пытается раскрыть секреты первородной силы, вспоминая, как я отрёкся от своего святого долга и стал демоном, два тысячелетия наблюдая борьбу человечество со своими грехами, обреченную борьбу, но всё же борьбу, я понял и осознал – мир не поставлен в какие-то рамки, и нет в нем однозначных понятий. Нельзя проводить грань между тьмой и светом, а люди… Ах, даже сейчас глядя на вас, во мне рождается столько противоречий. Ваши чувства, которые вас спасают и губят, смысл жизни или причина смерти, поступить так или иначе, мне даже кажется, что ваша жизнь более свободна, чем наша. Думаю, человечество имеет место быть во вселенной, и надеюсь, его ждет лучшая участь, чем уничтожения ордами демонов, – эти слова надежды почему-то прозвучали наигранно.
Так вот в чем дело, Грегориан покинул небеса по «детской глупости», подвергнув тем самым целый мир катастрофе! Крутилась мысль в голове у Крита. Но думал ли он тогда о возможных последствиях, похоже, что нет. Серафим обретал мудрость в течение двух тысячелетий, а Крит в свои, уже двадцать, прекрасно понимал многогранность мира и отсутствие четкой линии между плохим и хорошим. Так что же получается, люди куда умнее духовных существ? В душе охотника были смещенные чувства, и причина падения своего наставника казалось нелепой. Но всё же стоило прислушаться к старому серафиму и не принимать решение сгоряча. Крит утихомирил бурю непонимания внутри себя и холодным рассудком взвесил полученную информацию. Услышанная истина не стала для него откровением, но так ли он понимал её, как Грегориан. Ведь Грегориан рассуждал в рамках вселенной, а не в одном людском мире, к тому же Крит не мог влиять на баланс двух начал, в отличие от падшего серафима. Возможно, живи он дольше и, обладая таким же восприятием и опытом, охотник бы по-достоинству оценил откровения Грегориана. С этим разобрались, но что с его отношением к человечеству, восхищается он им или ненавидит. Вспоминая первую встречу, Крит вообще не мог ожидать такого поворота событий. Но если Грегориан лишь наблюдал и изучал людей, зачем было превращать Крита в демона, спасать Миру? Зачем Грегориан охотился за душами нечестивых? Черный огонь полностью потух и Крит заговорил:
– Не ожидал, что ты будешь так откровенен. Я так понял – только Занкар знает твою историю, почему ты решил поделиться ею со мной, почему ты вообще обратил меня в демона, неужели тебе действительна была нужна помощь в убийстве тех людей?
– Я долго ждал этого вопроса, что ж ответ будет не приятным, но честным. Я решил проверить, на что способен человек в такой ситуации. Примет ли он такую судьбу, будет ли сопротивляться душе демона в нем, как быстро сдастся? Не раз я пытался это проверить, – на этой фразе брови Крита поползли вверх:
– Я не единственный, кого ты обратил!?
– Нет, но ты один из немногих, кто подтвердил мои догадки. Взглянув на мир по-новому, я обрел веру, что не всё для вас кончено, и спасением для вас станет не разум, а ваши сердца и чувства, в них живущие. Я хотел узнать, насколько они могут быть сильны, через что готов пройти человек ради них, ради тех, кто ему дорог. Я не просто ткнул пальцем в небо и услышал твой крик. Твои чувства, твоё отчаяние были настолько сильны, что я смог уловить это на духовном уровне – это подсказало мне, что ты будешь достойным для такой проверки. И ты оказался достойным! Как я не старался поначалу уничтожить всё человеческое в тебе, тебе всё же удалось остаться собой. И ты не перестаешь меня удивлять, Крит. Из-за своих интересов и эгоизма, я загубил твою жизнь, но и твоё отношение ко мне со временем переменилось, это…
– Да, – опередил охотник, – ты вернул Миру к жизни, а это всё о чем я просил. Я осознавал, хоть и не полностью, что меня ждёт, но это был мой выбор! И я благодарен тебе за её спасенье, а что до меня, ты же сам сказал, что моя душа будет ценой её жизни, – казалось, Крит слегка улыбнулся.
– Жаль, что таких, как ты единицы. Эта загадка неразрешима для меня – природа ваших сердец и то, что они вам сулят. Только представь, мы, существа, видевшие вселенную, казалось бы, разбирающиеся в её тонкостях и хитросплетениях, не можем чувствовать, даже не можем понять, что это значит, эх… Вырвется ли ад наружу, помогут Небеса или нет, человечество погибнет, веком раньше веком позже… – Грегориан действительно говорил с сожалением.
– Нет! – твердо и грозно сказал Крит, он смотрел Грегориану прямо в глаза, и от его решимости у серафима что-то закололо внутри, – не мне тебя судить, но тем не менее. Ты отринул свой долг, решив, что сражаешься напрасно; опустился в темные миры и принял силу демонов, чтобы понять их; черт знает сколько времени просто блуждал, наблюдая за самыми противоречивыми для тебя людьми, и неужели, проделывая всё это, целью для тебя было только сокрытие своего существования? Объясни, зачем ты живешь? К чему столько лет ты гонялся за силой, для чего все эти размышления? Ты же могущественный серафим, почему ты только наблюдаешь? Ваш некромантический совет так быстро всё спланировал, чтобы не допустить разглашения твоей тайны, Ривардо тут же отправился в ад уговаривать своих друзей или кого-то там! Но ты, являясь ключевой фигурой, остаешься в стороне. Ты бы мог бросить вызов ангелам, отстаивая свое мнение, или продолжить уничтожать демонов, или наоборот примкнуть к ним, стремясь уничтожать всё и вся. Но ты не борешься, ни с теми, ни с другими, и против земного мира планы не строишь, зачем ты живешь? Я понял, что для тебя всё относительно, но неужели, являясь серафимом, ты хочешь просто остаться в стороне? После собрания Инсектума, я вновь остался один и тщетно пытался найти Винсента и Миру. Я отчаялся, поняв, что ничем не могу помочь ей. Потом я просто опустил руки и отдался апатии. И моё отчаянье, моё бездействие стоило мне жизни! Чудо, что я попал в Астрал и ещё большее чудо, что тот дал мне второй шанс. И сейчас я хочу действовать, идти до конца не смотря ни на что к своей цели! Я был рад услышать, что ты поможешь мне спасти Миру, но теперь я в замешательстве, как скоро мы это сделаем? – Крит буквально вдалбливал слова в своего наставника. Он был не на шутку возмущен жизненной позицией Грегориана, но кто он такой, чтобы его судить? На удивление охотника, серафим лишь по-доброму рассмеялся и произнес, столь же искренне и спокойно, как рассказывал свою историю:
– Большая сила, налагает большую ответственность. То, что ты называешь бездействием, я бы назвал неизменностью происходящего. Представь, что бы было, если бы я вмешался? Бросив вызов Святому царству, я бы раскрыл своё существование, и правда всплыла бы куда раньше, а встав на сторону демонов, ещё бы скорее приблизилась гибель человечества. Зачем я живу? Я часто задаю себе этот вопрос, возможно роль наблюдателя стала мне по-нраву, лишившись своей первозданной цели, я не вижу ничего более подходящего. Вижу, тебя не устраивает этот ответ, да и я неуверен, что это он, но другого у меня нет, прости Крит, на этот вопрос я смогу не скоро ответить.
– Так глупо! Обладать такой силой и стоять в стороне, – недовольно фыркнул Крит.
– Ты так молод и горяч, рвешься в бой, стремишься к своей цели – это похвально. Но задумывался ли ты…, – Грегориан остановился на полуслове. Он хотел спросить охотника, что бы тот делал после того как спасет Миру. Как бы они жили? Как бы он жил после её смерти, ведь Крит теперь бессмертный, а Мира состарится и умрет, и любил бы он её через двадцать или тридцать лет? Серафим решил не спрашивать, так как это могло пошатнуть решимость юного демона. Наверняка он думал и об этом, ведь столько времени проводил один. Но чтобы мы не думали и чего бы ни хотели, будущего не дано узнать никому, пока оно не станет настоящим. Быть может, вообще нету смысла о нем думать? Но Грегориан тоже не задумывался, и вот чем это обернулось…