Диадея

– Да. Правда, не всегда, иногда мне придется отлучаться, и довольно надолго. Если ты будешь хорошо себя вести, то я всегда буду возвращаться. А хорошо себя вести означает всегда слушаться только меня и не слушать никого другого, ни с кем больше не разговаривать. Ясно?

– Ладно, – вздохнула девочка. – Главное – возвращайся.

– Хорошо, а ты, главное, ешь.

Когда завтрак подошел к концу и Ао попытался встать из-за стала, он, забывшись, неловко ступил на больную ногу и вскрикнул.

– Ты ушибся? – тут же встревожилась Греннета.

– Нет, – отмахнулся Ао.

– Но я же вижу, тебе больно, папа.

Она посмотрела на него с состраданием. Айин принял этот взгляд за жалость, сострадание было ему незнакомо, и он почувствовал себя оскорбленным. Меньше всего он нуждался в жалости от собственной заложницы.

– Мне кажется, ты устал, – сказала Греннета с серьезным видом. – Тебе надо прилечь отдохнуть. Даже Скринчу иногда надо отдыхать.

Девочка сама выглядела не лучшим образом. Но ее это нисколько не волновало. Казалось, чем больше она находится рядом с Ао, тем скорее у нее проходит бледность и оживают краски лица, а в испуганные глаза возвращается доверие к жизни. В то время как Ао действительно нуждался хотя бы в нескольких часах отдыха. Греннета пусть и не видела его лица, но проявила неожиданную проницательность и угадала его состояние.

– Давай я помогу тебе добраться до кровати, – предложила она, заметив хромоту.

– Не надо, я сам.

Греннета расстроилась, когда папа не захотел принять ее помощь. Все же на всякий случай она пошла рядом: проследить, чтобы он не упал. Ао, не раздеваясь, завалился в кровать.

– Не вздумай ко мне прикасаться, когда я засну, – сказал он, уверенный, что девочка не посмеет ослушаться его приказа.

Греннета и не думала пробовать снять с него маску. Она накрыла его одеялом.

Тут глаза Ао начали закрываться. В какой-то момент ему подумалось, не пытается ли она его перехитрить, но затем он отбросил эту мысль. Впервые с того момента, как у него оказался набитый любовью чемодан, к нему подобралось некое подобие умиротворения.

– Я знаю, что ты меня обманываешь… – внезапно услышал он сквозь сон. Или ему это только приснилось.

8

Последующие две недели Айин вставал с кровати лишь для того, чтобы лечь в нее обратно. У него не хватало денег на врача, а нога все так же ныла от боли. Затем он начал снова ходить, точнее, ковылять на учебу, и вел себя непривычно тихо, не привлекая к себе лишнего внимания. Его однокурсники Леян и Нуол отчего-то избегали его. Ао был этому только рад. Сейчас ему ни с кем не хотелось общаться. С Ниалой они даже не здоровались. На лекциях Ао сидел с отстраненным видом, но, когда его спрашивали, он всегда отвечал с рвением. Теперь в монотонных речах лектора он находил прибежище от угрожающей реальности.

Дома его каждый раз с нетерпением ждала Греннета. Прежде чем открыть дверь и переступить порог квартиры, он перевоплощался в Скринча, и она всегда встречала его объятиями. По настоящему отцу она почти не скучала. Лишь иногда вспоминала его – в основном, из-за чувства комфорта, которое он ей давал. Ее прежняя квартира была намного больше, и там остались ее игрушки.

Всякий раз, когда похититель возвращался домой, его ждал сюрприз: Греннета то рисовала для него, то наводила порядок и мыла посуду, а однажды даже попыталась приготовить для него суп. Правда, суп больше походил на кашу из всех продуктов, что хранились в холодильнике. Иногда она жаловалась на головную боль. Затхлый комнатный воздух не способен заменить свежесть улиц. Девочка металась от одной стены к другой, но проситься наружу не осмеливалась, помня про запрет «папы».

Ребенок нуждался во внимании – Ао требовался покой. Поэтому, повозившись с ней пару часов, он давал ей стакан с растворенными в воде транквилизаторами. Девочка быстро успокаивалась и засыпала. Даже в эти моменты он не снимал маску. Только в ванной, когда ему требовалось умыться, Ао на несколько минут становился самим собой, а потом снова принимал образ хорошо знакомого детям персонажа из мультика.

На Греннету пришлось израсходовать четыре грамма любви. Ао боялся, что наркотик перестанет действовать. В деньгах это получалось 16.000 идий. Живой ребенок обходился ему дорого. А еще набегали траты за еду, пришлось купить ей сменную одежду. Однажды, пролежав целый день в кровати и разглядывая угнетающий потолок, он вдруг набрел на мысль, что девочка может вернуть ему все эти деньги с лихвой. Некоторые бордели Виены скупали маленьких детей, чтобы выращивать профессионалов, и продавать девственность. Малоимущие семьи часто пытались на этом заработать. Ао зашел в нэйросферу, желая подробнее разобраться в условиях приема детей. Оказалось, все не так просто: к объекту продажи должен прилагаться пакет документов, включая родительские права, прохождение медицинского и психологического обследования, а также разрешение от местного самоуправления, регулирующего демографический рост. Платили щедро: за девочку можно выручить более трехсот тысяч идий, за мальчика – чуть меньше.

Ао несколько пал духом. Триста тысяч сейчас пригодились бы. Должны быть обходные пути. Он написал Ниэе – в надежде, что она предоставит ему больше информации. И не зря: та охотно рассказала ему о подпольных организациях, скупающих детей без документов по заниженным ценам. У нее на работе имелась парочка коллег, которые были проданы родителями еще в детстве, а затем перепроданы в «Небо». Ао принялся ее уговаривать дать контакты. Ниэя заупрямилась, требуя рассказать, зачем ему это. Пришлось торговаться. Она быстро сдалась и уступила всего за две дозы любви.

Дело оставалось за малым. Ао разузнал в неэйросфере несколько способов отбить память с помощью транквилизаторов, при этом без относительного вреда здоровью. Информации нашлось достаточно. На форумах ему удалось разыскать тех, кто, по их словам, так уже делал. Один из участников под вымышленным именем с удовольствием завалил его советами. Он очень гордился тем, что демонстрируют свои познания в этом хитроумном деле. Ао выписал несколько комбинаций. В основном, все они сводились к тому, чтобы правильно рассчитать передозировку. Трудность каждого из способов заключалась в риске нанести повреждения внутренним органам, что, в случае даже незначительной ошибки, почти всегда вело к летальному исходу.

Разумеется, имелись и другие способы лишить человека памяти, не прибегая к введению в организм токсичных веществ. Но гипноз показался Ао слишком ненадежным методом. А соответствующая аппаратура и навыки для точечного вырезания отделов мозга у него отсутствовали. Ао рассудил, что бегать по всем аптекам в городе, выставляя напоказ лицо, смысла нет. Свидетелей и без того достаточно. За всеми веществами он обращался к одному и тому же аптекарю и платил за каждую покупку лишние сто идий. Аптекарю было невыгодно о нем болтать, ведь взяточничество преследуется по закону, поэтому Ао не волновался на его счет.

Поначалу скупщики детей не желали выходить с ним на связь, игнорируя звонки и сообщения. Тогда Ао уговорил Ниэю найти общих знакомых, чтобы те поручились за него и помогли организовать встречу. Почуяв запах денег, одна из ее коллег быстро согласилась. Она потребовала десять тысяч идий с оплатой вперед. Ао сказал, что сможет заплатить только после завершения сделки. Через окопы долгих споров и уговоров она сдалась, не желая упускать возможность заработать, но потребовала пятнадцать. Ао согласился, будучи уверенным, что в любом случае получит значительную прибыль.

Чем больше он думал о предстоящей сделке, тем сильнее ее предвкушал. Скупщики на черном рынке не распространялись, откуда они берут детей. Полиция закрывала глаза на их деятельность, наживаясь вместе с ними. Оставалось только доставить товар на место.

Ао опробовал на Греннете курс химической терапии, после которой она едва ли могла связать два слова. Он решил приостановиться: заложнице еще понадобиться рассудок. В последний вечер заточения в квартире Ао девочка ненадолго вернулась в сознание. С необычайным рвением, желая сделать папе приятно, она нарисовала неуклюжий рисунок, где гуляла со Скринчем за руку с воздушными шариками в руках. Под рисунком большими буквами улыбалась надпись: «Я люблю тебя».

Опасаясь, что рисунок кто-нибудь увидит, Скринч порвал его прямо у нее на глазах. Вряд ли Греннете когда-нибудь удастся собрать осколки кошмарных воспоминаний. Только любовь каким-то образом сохранила ту часть ее истории, где она общается со вторым папой. Ао утешался тем, что без маски она не узнает похитителя, но настроение его было испорчено. Девочка горько плакала, когда он в последний раз усыпил ее. Она подумала, что ему не понравился рисунок. Ао обмотал ее ремнями, заклеил рот скотчем и поместил в дорожную сумку.

Он доехал до места назначения на такси. Всю дорогу ему казалось, что водитель косится на сумку. Он постоянно просил его ехать быстрее. Меньше всего Айину хотелось, чтобы девочка внезапно очнулась и начала издавать звуки. Опасаясь этого, он сделал радио в машине громче. Таксист высадил странного пассажира на пустыре. Ао подождал, пока огни гравикара скроются в ночи, и после этого двинулся в путь.

Вокруг никого. Полуразрушенные постройки служили ему ориентирами. Где-то здесь должна находиться птичья фабрика, официально закрытая почти двадцать лет назад. Он то и дело оборачивался, вглядывался в черноту дырявых стен, и ему чудилось, будто из них кто-то за ним наблюдает. С каждым шагом больная нога выла протяжнее, отказываясь подчиняться. Он блуждал дольше часа, пока наконец не набрел на ворота, обитые колючей проволокой. Лунный свет помог разобрать надпись на заржавевшей табличке: «Птичья фабрика „Роланс“». Она-то ему и нужна.

Непохоже, чтобы ворота недавно открывались. С недружелюбным шелестом к ним льнула рослая трава. Ни кнопки вызова, ни двери рядом с воротами Ао не нашел. Перелезать было рискованно. Его могли принять за врага и подстрелить.

– Чего здесь шаришься? – окликнул голос сзади.

В десяти шагах от Айина, скрестив руки на груди, стоял коренастый мужчина в безрукавке. Его глаза – сотканные из полумрака черные впадины – изучали незнакомца с угрожающей сосредоточенностью. Из бритой головы торчали короткие штыки – металло-вживление, догадался Ао. На руках что-то шевелилось. В немногословном свете луны Ао различил переплетающихся змей – движущиеся татуировки. В иной ситуации он презрительно отвернулся бы от фрика. В Центр подобных циркачей не пускают. Никакое приличное общество не воспримет их всерьез. Но в своей стихии уродец выглядел устрашающе. Ао почувствовал себя в западне и не сразу нашелся что сказать.

– Я задал вопрос, – повторил фрик. Змеи уставились на Ао и замерли, будто готовились к броску.

– Ищу Жарша, – опомнился Ао. – У меня с ним договоренность.

– О чем?

– О сделке, – сказал он, указывая на сумку. – Меня зовут Ао.

Безучастное облако проглотило лунный свет. Они исчезли в ночи. Ао не заметил у фрика никакого оружия. Правда, оружие отсутствовало и у него самого. Отчего-то он был уверен, что фрик продолжает видеть его. Уродец мог прикончить его в темноте и забрать девочку. Ао инстинктивно попятился. Когда облако вдоволь напилось лунным светом, фрик обнаружился всего в двух шагах от него.

– Следуй за мной, – приказал уродец и скрылся в густой траве вдоль ограды.

Ао неловко поковылял за ним. Он явно не поспевал, то и дело проваливаясь в земляные ямы и с трудом сдерживаясь, чтобы не завопить от боли вместе с ногой. Фрик подождал его рядом с щелью в ограде, и они юркнули в нее, вновь оказавшись в непроглядной темноте. Толчок в спину.

– Пшел! – прикрикнул фрик.

– Стойте, куда мы идем? – спросил Ао, больше не пытаясь скрыть в голосе страх.

– К Жаршу.

Айину ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Он уже проклинал себя за опрометчивое решение связаться с незаконными скупщиками детей. Кто они? Для чего столько конспирации, ведь правоохранительным органам о них все известно. Если бы полиция хотела, то давно их всех арестовала. Зато дети не смогут сбежать – ответил Ао себе на вопрос и постарался побороть надвигающуюся панику: он тоже не сможет.

Кажется, они несколько раз повернули. Затем спускались и поднимались по лестнице.

– Стоять, – скомандовал фрик.

Он принялся обшаривать его карманы. Взял из рук сумку, зыкнула молния. Ао промолчал. Пожелай уродец в этот момент забрать у него девочку и уйти с ней, он с легкостью мог бы это сделать. Ао не посмел бы возражать. Меньше всего ему хотелось заблудиться в лабиринте плоской черноты. Сумка вернулась к нему в руки. Судя по ее весу, девочка была внутри. Снова толчок в спину. Ао обреченно двинулся дальше.

Внезапно зажегся свет.

– Сядь. Жарш скоро будет.

Ослепленный, Айин нащупал позади себя стул, но сел не сразу. Он озирался по сторонам, пытаясь различить, где находится. Безликие стены освещала висевшая низко над столом лампа. Стол напоминал операционный. Его окружали стулья и кресло. Рядом на полу валялись щипцы размером с детскую головку. Единственный выход из комнаты загораживала портьера, украшенная цветочными узорами. Именно цветочные узоры, этот намек на обустроенность, отчего-то внушили Ао окончательное отвращение к этому месту. Однако его товар все еще был при нем. Жажда наживы придала ему решительности. Он с ненавистью уставился на уродца, который, ухмыляясь, не спускал с него глаз.

Ао открыл было рот, но тот опередил его:

– Разговаривать будешь с Жаршем.

Вскоре послышался шум, и Айин осознал еще одну угнетающую деталь: тишина. Место, где много детей, не должно быть настолько тихим. Конечно, сейчас ночь и, возможно, их комнаты располагались в другом конце фабрики, но что-то подсказывало: днем здесь так же бесшумно. Портьера вздернулась. Вошел хмурый человек в испачканном какой-то жидкостью фраке. Он мельком взглянул на Ао и сразу прошел к креслу. Темная кожа его казалось грязной, а зубы, напротив, были неестественно белыми. У Ао снова возникли тошнотворные ассоциации с цирковыми уродами.

– Вы опоздали, – сказал вошедший, не здороваясь. – Мне не нравится, когда опаздывают.

– Прошу прощения. Птичью фабрику оказалось не так-то легко найти посреди ночи. Мне не хотелось, чтобы таксист знал, где я высадился.

– Показывай ребенка, – не обратил внимания на оправдания человек во фраке.

– Вы не представились.

– А кто я, по-твоему? Не трать мое время. Ты демонстрируешь товар, я проверяю его, назначаю цену, и ты убираешься вон. Голл, положи сумку на стол и открой ее.

Уродец подошел и бесцеремонно вырвал из рук Ао сумку. Бледное лицо Греннеты обогрела низко свешенная лампа. Человек во фраке вытащил из кармана внушительного размера шприц со встроенным в него прозрачным экраном. Приоткрыл девочке веки, заглянул под язык и десны, затем между ног. Что-то одобрительно пробормотал, после чего грубо вонзил ей в руку иглу. Греннета на миг поморщилась, но не издала ни звука. Лицо ее напоминало маску сломленного привидения. Девочка словно вот-вот покроется трещинами и рассыпится. Ао поймал себя на мысли, что ему бы этого хотелось. Может, такой исход был бы для нее милосерднее. Человек во фраке набрал полный шприц крови.

– Жди, – сказал он, и маленькие глазки его уставились в пустоту.

Данные о содержимом шприца сейчас передавались в нэйронет, где Жарш анализировал полученные результаты. Прошло несколько минут. Ао заметил живой интерес, с которым Голл поглядывал на девочку. При этом ухмылка его приобрела такой характер, что Ао захотелось схватить Греннету и убежать вместе с ней как можно дальше.

«Детям не сбежать», – вернулись мысли из темноты.

Жарш ожил, несколько раз злобно выругался. Пальцы его терзали подлокотники. Он обвинил Ао в том, что тот напичкал девочку «химическим салатом». Теперь ее даже не продать на органы. Ее надо очищать, приводить в порядок, приучать к панели, а это требует дополнительных вложений. Ао вяло пытался возражать. Ему уже было все равно. Только бы уйти отсюда, никогда больше не видеть эту девочку, этих людей.

– Шестьдесят тысяч! Я дам тебе за нее шестьдесят тысяч! Радуйся, что я не спрашиваю тебя, откуда ты ее взял!

Прозвучавшая сумма протрезвила оплеухой. Ао вспомнил, зачем приехал.

– Нет, я не согласен. Это втрое меньше, чем я рассчитывал за нее получить.

Человек во фраке мгновенно обрел спокойствие. Что-то нехорошее промелькнуло в его жестяных глазах.

– Ты приходишь сюда, тратишь мое время, пытаешься подсунуть мне бракованный товар и еще смеешь торговаться?

– Греннета не бракованная, – сказал Ао. – Я не согласен на сумму меньше 180.000 идий. Либо я забираю девочку и ухожу.

После этих слов лицо Голла озарилось откровенной радостью живодера. Чем-то ему Айин сразу не понравился. Такие, как Ао, всегда считают себя лучше него, уродца. Назревал конфликт, и Голлу оставалось только хищно облизнуться, чтобы окончательно убедить присутствующих в предвкушении удовольствия.

Человек во фраке сохранил хладнокровие:

– Послушай, дружочек, я вижу, ты еще не опытен в этом бизнесе. Ничего, я прощаю тебе еще одну глупую реплику, но лучше бы тебе сейчас все уяснить с первого раза, потому что второй раз я объяснять не стану. Здесь не может быть твоих условий. Ты приходишь сюда, показываешь товар, и я решаю, что с ним делать. Я могу заплатить тебе десять идий, десять тысяч или забрать ее бесплатно. Могу отправить тебя с ней обратно домой или прямо сейчас вызвать сюда полицейских и сдать тебя. Вместо этого я предлагаю тебе шестьдесят тысяч! Ты очень удачливый. Девочка красивая, в ней есть потенциал. И если тебя в Танесе научили хорошим манерам, то сейчас ты поблагодаришь меня, заберешь деньги и свалишь отсюда. Хорошие манеры спасут тебе жизнь. Передавай спасибо мамочке.

Неудобная спинка стула впилась Ао в лопатки. Каждая деталь в этом месте чаяла отведать крови. Стараясь скрыть в голосе тревогу, он спросил:

– Откуда ты знаешь, что я из Танеса?

– Прежде чем согласиться на сделку, я изучаю своих клиентов. Я знаю, где ты живешь, где ты учишься и с кем общаешься. И лучше бы товару, который ты продаешь мне, скоро начать плодоносить деньгами, иначе я приду к тебе и попрошу вернуть мне все до копейки, умноженное на затраченные мной средства и время. Ты меня понимаешь?

Ао прикинул, сумеет ли он сейчас прикончить ублюдка. Он с удовольствием придушил бы его. Но рядом был Голл. Дрессированная сила животного выдыхала из-под его одежды, сверкала в глазах, напружинивалась в ухмылке. Уродец без труда проткнет его шипом.

Ао подавил вспышку гнева.

– Понимаю, – почти весело ответил он. – В таком случае я согласен и на шестьдесят тысяч идий.

– На пятьдесят, ты слишком долго думал.

– Хорошо, – поспешно кивнул.

– Голл, принеси ему деньги.

Уродец издал короткий нечленораздельный звук, напоминавший протест, но отправился за деньгами. Айин ожидал, готовясь к худшему. Человек во фраке не обманул. Уродец вернулся с пачкой наличных. Ао не стал их пересчитывать. Он бросил на Греннету прощальный взгляд, словно хотел что-то сказать и не решался. Ее уволок Жарш за портьеру с цветами. Может быть, если бы она в этот момент очнулась и позвала на помощь, Ао кинулся бы ее спасать… А впрочем, он только себя успокаивал. Ему бы встревожиться, ведь он снова погрузился в темноту вместе с фриком, а карманы его набиты деньгами. Но перед глазами извивались цветочные узоры. Где-то там, за ними, уже стихли шаги Жарша с Греннетой в руках.

Ао не помнил, как попрощался с уродцем. Полпути он ковылял по улицам, исступленно шагая на больную ногу. Набитые деньгами карманы наконец напомнили о существовании такси. Переливавшийся огнями город снял с него наваждение. Ему удалось избавиться от свидетельницы и даже заработать на ней. Стоило бы торжествовать. Но кулаки его непроизвольно сжимались, когда он вспоминал невежливую манеру общения Жарша и его животного. Такси увозило Ао прочь от задетой гордости. Он легко отделался. Теперь у него есть наличные, чтобы вылечить ногу. Только радость его отравляла портьера с цветами. Она изнуряла его воображение, не давая заглянуть туда, где разыгрывались детские драмы под надзором торговцев-дрессировщиков. У него было ощущение, словно он испачкался в чем-то очень грязном, от чего невозможно отмыться.

Следующие несколько дней Ао провел, дома наслаждаясь тишиной. Все-таки без Греннеты гораздо спокойнее. Больше не нужно разыгрывать из себя героя мультфильма. Однако он не чувствовал себя в безопасности. Не успел он провести в Виене и полугода, как у него уже появились опасные враги. Он постоянно прислушивался к шуму за входной дверью, то и дело поглядывал в окно. Нужно было срочно привести в порядок ногу, обзавестись оружием для самозащиты. Он приехал в Виену, чтобы жить просторно и воплощать мечты, а не трястись от страха в маленькой каморке.

Он записался к врачу. Тот осмотрел его ногу и с преувеличенным сожалением объявил, что ему требуется дорогостоящая операция. Повреждены мениск, связки и коленная чашечка. У Ао не имелось столько денег. Наметанный глаз врача сразу определил это по его одежде и обуви. Поэтому он предложил ему альтернативу – экзоскелет для ног – и содрал с него приличную сумму. Ао не знал, что врач заключил контракт с компанией по производству экзоскелетов и получал процент за каждую продажу. Обычная схема. Операция стоила почти столько же. Врачи охотно лечили в основном богатых и, чтобы заработать, часто выдумывали болезни и симптомы. «Оздоровление» протекало всегда дольше, чем требовалось. Венерианцы презирали врачей, как пойманных за руку мошенников, и обращались к ним в случае крайней необходимости.

Айин все же был доволен, что вернул себе способность быстро ходить и бегать – даже резвее, чем прежде. Стройная конструкция плотно прилегала к его ногам и естественным образом копировала любые движения. Вместе с тем к нему вернулась прежняя гордость, уверенность в собственных силах. Историю с Греннетой он уже вспоминал как досадное приключение, почти развлечение. Обещанные пятнадцать тысяч он решил отдать позже или не отдавать вообще. Поэтому сообщение от Ниэи он сначала истолковал неверно: «Приходи ко мне. Есть разговор».

«Хотят вытрясти денег, – решил Ао. – Может, они с подружкой теперь заодно». Не получив никакой реакции, Ниэя вскоре отправила второе сообщение: «Это между нами».

Три слова уколами впились ему в глазные яблоки изнутри нэйронета. Он понял, о чем зайдет речь. Охваченный тревогой, он написал ей, что зайдет сегодня вечером.

– Вижу, ты больше не хромаешь, – сказала Ниэя, увлекая его на диван.

– Да, я приобрел экзоскелет.

– Откуда у тебя ребенок? Я сделала глупость, что помогла свести тебя со скупщиками детей. Желание получить новую дозу любви затмило мой рассудок, а ты этим воспользовался, негодяй. Соскучился по вниманию полицейских?

– Это не твое дело.

Ниэя взглянула на него, точно не узнала. Перед ней теперь другой Ао, не тот юнец, которого она спустила в окошко за любовью. Это был отведавший крови хищник с миловидным лицом. Она боится его. Но любовь пока еще у него, а значит, по-прежнему все хорошо. Конечно, насколько все может быть хорошо у погрязшей в долгах невольницы. Она попыталась заставить его все рассказать. Ао вновь оборвал ее ледяным тоном. Ниэя поежилась и не решилась продолжить расспросы, интуитивно догадываясь о безобразности утаиваемой истории.

– О чем ты хотела со мной поговорить? – спросил Айин, желая приступить к делу. Ниэя сегодня его не забавляла. Ему хотелось домой: скурить косяк матики и забыться сном. – Я здесь, приступай к делу.

Ниэя отстранилась на расстояние вытянутой руки. Она хотела видеть его реакцию:

– Маевски вернулся.

Новость подействовала на Ао обескураживающее, несмотря на то что он как будто уже знал ее. Он успел потратить любовь на приличную сумму. Ему не хотелось сейчас заводить еще одного врага. Тем более, такого, как Маевски. Раз наркоторговец сумел уйти из-под суда ОБЛ, значит, наверняка имел серьезные связи. Но и про свое участие в этом деле Ао не забывал, а потому рассчитывал на снисходительность. Бегать от Маевски он не собирался, но и возвращать потраченную любовь тоже. Он едва не поплатился за нее свободой.

– Требует чемодан?

– Да, – кивнула Ниэя. На миг музыка смолкла. Она снова прильнула к нему, облизала мочку уха и прошептала:

– Но за ним следят, и вам нельзя встречаться. Ты должен передать его мне.

– Нет, я отдам чемодан только ему лично и никому другому.

– Но так будет проще…

– Я уже дал свой ответ, и он не изменится.

У нее вырвался вздох. Она торопливо заговорила, стараясь скрыть огорчение:

– Я ему так и сказала. Я знала, что ты не захочешь. Он согласен на личную встречу, но прежде надо все устроить. ОБЛ наверняка трутся где-то рядом с ним. Надо соблюдать осторожность. Я передам ему твой ответ. Сообщу тебе, когда Маевски будет готов.

– Сто тысяч идий, – сказал Ао.

– Что сто тысяч? – спросила Ниэя, хотя сразу поняла, о чем он.

– Передай ему, что я требую вознаграждение в размере ста тысяч. Иначе чемодана не будет. Я рисковал жизнью.

– Но ведь, если бы ты не рисковал, тебя бы повязали вместе с ним. Вы оказались в одной лодке, – сказала Ниэя, будто сама была в другой.

– Да, поэтому я и требую всего сто тысяч. Объясни ему это. Я справедлив. Скажи ему про справедливость.

– Хорошо, я скажу, – согласилась Ниэя. Она осмотрелась по сторонам. – Мне кажется, те два молодых человека уже несколько минут сверлят меня глазами.

– Я заметил. Пусть продолжают.

– Мы слишком много болтаем. Дай мне несколько идий за работу.

– У меня нет лишних.

– Я тебе верну потом, – шикнула на него раздраженная этим ответом Ниэя. – Дай для вида.

Ао достал из кармана несколько смятых бумажек, засунул ей между грудей и ушел.

Известие о возвращении Маевски с новой силой пробудило в нем прежние тревоги. Он снова не выходил из дома, опасаясь встретить его или людей Жарша на улице. Обоим было что с него требовать. Он заказывал еду в нэйронете с доставкой на дом. Каждый квадратный метр квартиры держал его в напряжении. В какой-то момент Ао понял, что сидение в четырех стенах его вконец изничтожит. Пусть лучше смерть, чем он проведет здесь еще хотя бы полчаса.

С этими мыслями он надел свой лучший костюм и вышел на улицу. Свежий воздух сразу опьянил его. Он хотел быть осторожным, но мир показался ему ненастоящим, будто из шоу по стеновизору, и радость, что он снова на улице, заставила позабыть о возможном преследовании. Когда же Ао опомнился, то чуть не рассмеялся. Если бы его хотели убить, то уже давно сделали бы это. К тому же, до сих пор ему все сходило с рук. Вдобавок ко всему, он умудрился заработать, хотя «легкими» эти деньги не назовешь. «Даже с экзаменами – и с теми успел расправиться», – улыбнулся все еще не отчисленный прогульщик.

Вернулся он к дому в прекрасном расположении духа, полный оптимизма. Ао неустанно размышлял о реакции Маевски на его предложение. Вот и сейчас, когда он поднимался в лифте, мысли его были захвачены предстоящей сделкой. Далее, по уже сложившейся за последние дни модели, он приходил к одному и тому же выводу: какое бы решение ни принял Маевски, нельзя идти на сделку без оружия. Впервые у него появилось настроение, чтобы осмелиться представить, куда потратить сто тысяч идий. Несомненно, их следует вложить в какое-нибудь прибыльное дельце, которое позволит ему взобраться по лестнице из согнутых спин в то неопределенное место и время, где все желания исполнены.

С такими размышлениями Айин вышел из лифта и в ужасе застыл.

Сердце его смолкло на целую вечность, а потом забилось с бешеной скоростью. Он запоздало обернулся – лифт уже закрылся. Растерянно повернулся обратно. У двери в квартиру стояли двое. Ао понял, кто они, не смотря на то, что видел впервые. Он всегда их ждал – с тех пор как сбежал с чемоданом. Всегда, но только не сейчас.

Они тоже как будто узнали его. Один из них, в потертом пиджаке и клетчатой рубашке, которую, казалось, вот-вот разорвет выпиравший живот, стоял ближе и наблюдал за ним с нескрываемым интересом. От него не укрылось смятение Ао. Он был уже не молод, пухлое лицо его обглодали морщины. Разбалованные играми ума маленькие глазки таращились на него с нескрываемым любопытством. Другой был, напротив, молод, высок и подтянут. Одет с иголочки и по моде, как и следует всякому жаждущему внимания венерианцу. Контуры мускул проступали сквозь белую рубашку. Цвет кожи отдавал солнечным блеском, свойственным состоятельным и привыкшим пользоваться успехом людям. Он смерил Ао оценивающим взглядом.

– Добрый день! Вы, должно быть, Ао Айин? – заговорил первым тот, что стоял к нему ближе.

Живот его при этом слегка трясся, не то от звуков тучного голоса, не то от беззвучного хохота. И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Меня зовут Форкс Моунд. Я следователь отдела по борьбе с любовью, – одновременно с этими словами, он привычным движением вытащил из внутреннего кармана удостоверение. – А это мой коллега, Рив Ваин. Признаюсь, мы вас уже заждались. В наше время человеку, которому довелось многое повидать, не так-то просто найти интересного собеседника. А ведь нам есть о чем с вами поговорить, Ао Айин, и что-то мне подсказывает, вы – собеседник очень оригинальный. Чего же вы застыли? Пригласите нас к себе в дом! А то можно подумать, что вы нас испугались.

9

Ао повезло, что дверцы лифта вовремя закрылись и не позволили взять верх необдуманному порыву. Бегство от сотрудников ОБЛ равнозначно признанию вины. Он попытался овладеть собой. Пора было что-то отвечать. Каждое слово Форкса эхом отдавалось судебным приговором. Но это еще только эхо.

– А в чем, собственно, дело? – спросил Ао, не узнав собственный голос.

Форкс Моунд словно чему-то обрадовался и с довольным видом положил руку на живот, будто недавно сытно поужинал.

– Это вы скоро и узнаете. Разрешите зайти к вам? А то неудобно разговаривать в подъезде.

– Конечно, у меня дома мы сможем пообщаться со всеми удобствами. Разрешите сначала ближе взглянуть на ваши удостоверения. Поймите, я вас вижу впервые, и мне важно убедиться, что вы те, за кого себя выдаете. В наше время не так много интересных собеседников, зато красноречивые мошенники встречаются на каждом шагу.

Они охотно предоставили ему свои удостоверения. Айин внимательно осмотрел их и быстро вернул, будто боялся обжечься.

– Похожи на настоящие, – окрепшим голосом сказал Ао.

– А откуда вы знаете? – С удовольствием поглаживая живот, спросил Форкс Моунд.

– Заметил значки на удостоверении. Такие должны быть у ОБЛ, у полицейских немного другие.