Она как будто мой вопрос не слышала.
– Сколько ты хотел бы зарабатывать? – спрашивает.
Я хмыкнул.
– Сколько бы я не хотел, больше десятки мне платить не будут, – отвечаю.
– Пятьдесят тысяч, – говорит Кунишиге.
– Что?!
– Я буду тебе платить.
– За что?
– Мне нужен охранник.
– У твоего отца полно охранников. Ты сама говорила, – сказал я.
Кунишиге одарила меня холодным, злобным взглядом.
– Я сказала, мне нужен охранник. Ты меня слушаешь, вообще?
– Слушаю, – говорю, – с чего ты взяла, что я с этой работой справлюсь? Я просто обычный хулиган.
– Ладно. Проверим, – говорит Кунишиге. Опускает стекло между салоном и передним сиденьями и приказывает водителю.
– Останови здесь!
Едва машина остановилась, как она дверь открыла и выскочила. Водитель за ней, проворно так и за руку её цап.
– Ваш отец не велел мне отпускать, Вас, Кунишиге-сама! – говорит.
Тут я из машины вылез и как увидел, что он держит её, так меня чего-то заклинило слегка. Охранники любили, нам руки выкручивать, особенно когда я поменьше был. Водитель выглядел парнем крепким. Я в этом убедился, когда его за руку схватил, он ещё покосился на меня злобно так, но когда я руку его стиснул, лицо у него изменилось. Руку Кунишиге он отпустил, не до того ему стало.
– Что ты творишь, паршивец! – прохрипел он и замахнулся на меня, но тут что-то в руке его хрустнуло, и лицо у него стало белым как мел.
– Отпусти его! – приказала Харука, ну я руку и выпустил. Водитель на колени упал, за руку держится и зубами скрипит.
– Я ушла. Такахаши-кун, потом отведёт меня домой! – сказала Харука и пошла себе по улице.
– До свидания, – сказал я, виновато, и за ней почесал. Догнал я её и иду позади метрах в трёх. Кунишиге остановилась и посмотрела на меня с недовольством.
– Так и будешь позади идти? – спрашивает.
– Ну, – говорю, – если мы будем рядом идти, то это выглядеть будет странно.
– Тебя это ебёт? – спрашивает.
– Да нет, – говорю.
Ну и пошли мы дальше рядом, как два голубка. Иду я с ней рядом и думаю, что выглядим мы странно. Ладно, я, мне то что! Но вот со стороны все, небось, думают, что это не она, а я Кунишиге плачу. Ведь какая девушка будет со мной бесплатно гулять?! Но если её это не волнует, то тогда и ладно.
– Возьми меня за руку! – приказала Кунишиге.
Я взял. Рука у неё маленькая и нежная, как у ребёнка. У меня стояк начался, едва я к её руке прикоснулся. Что такое рука настоящей девушки, этого не понять тому, кто как я не провёл три года взаперти. Держал я её очень осторожно. Кунишиге бросила на меня быстрый взгляд, и мне показалось, что щёчки у неё слегка покраснели. Может ли быть, что у неё не так много опыта, как мне кажется?!
– Есть хочешь? – спрашивает.
– Можно, – говорю.
Тут нам как раз забегаловка попалась.
– У меня денег нет, – говорю.
– Забей! Бери всё что хочешь. Я заплачу.
Ну, думаю раз такое дело!
– Три бигмака, две больших порции картошки и колу большую, – говорю.
– Ты всё это съешь? – удивилась Кунишиге.
– Попробую, – говорю.
Себе она взяла зелёный чай. Первый сэндвич я умял и принялся за второй. Кунишиге смотрела, смотрела и говорит:
– Дай откусить!
– Там ещё один есть, – говорю.
– Я хочу этот!
Ну как хочет. Это не прямой поцелуй вообще-то! Ну да мне пофиг.
– Вкусно! – колу мою ещё отхлебнула.
Я уже престал обращать внимание на взгляды других людей, если Кунишиге насрать, то и я не буду париться. Доел свою помойную жрачку, стало мне получше так. Кунишиге говорит:
– Ты согласен?
– На что? – говорю.
– На моё предложение, – отвечает.
– Ты что мне и, правда, будешь пятьдесят тысяч в месяц платить? – спрашиваю.
– Мне дают примерно триста тысяч в месяц на карманные расходы. Так что не обеднею, – отвечает она.
Богачи удивительны!
– Что мне надо будет делать за эти деньги? – спрашиваю.
– Шесть дней в неделю проводить вместе со мной! Выполнять всё, что я прикажу тебе. Защищать меня! Я буду тебя кормить и оплачивать все твои дополнительные расходы!
– За пятьдесят тысяч?
– Да.
– Идёт, – говорю.
– Отлично! – смотрю лицо у неё, просветлело. Она что боялась, что я от таких денег откажусь?!
– Чего нибудь подписать надо? – спрашиваю.
– Нет, – говорит она, лезет себе в сумку, а сумка у неё тоже целое состояние стоит, и достаёт оттуда нож-бабочку из матового металла с насечками на рукояти. Не успел я удивиться, Кунишиге одним движением, словно заправская хулиганка, обнажила лезвие.
– Носить с собой такое – это преступление, – говорю.
– Настучишь на меня? Руку давай! – приказала Кунишиге. Я протянул ей ладонь, и она сделала на ней неглубокий порез, кровь сразу выступила. Я ещё подумал, что лезвие очень острое, а она порезала также и свою ладонь и прижала свою царапину к моей.
– Вот так! – говорит, – всегда мечтала, так сделать.
– Нож уберите, Кунишиге-сама! – говорю.
Харука нож убрала, извлекла из сумки пачку банкнот и бросила на стол.
– Что это? – говорю.
– Аванс, – отвечает, и достаёт коробку с телефоном.
– Это тебе! – говорит.
Смотрю телефон последней модели, я рекламу на станции видел.
– Не могу я его взять, – говорю, – не по средствам он мне.
– Прекрати уже мыслить, как нищеброд! – говорит Харука, – теперь ты со мной! Привыкай!
Ну ладно, думаю, как скажете, госпожа!
– Мне необходимо, чтобы я могла связаться с тобой в любой момент, когда в этом возникнет необходимость! Понял?
– Понял, – говорю.
– Как скажете, – говорю, – хозяйка!
– Кончай прикалываться! Я проголодалась, пока с тобой говорила! Сходи, возьми мне такой же бигмак и колу!
Стою я в очереди и думаю, вот же я везучий сукин сын! Судя по толщине пачки, там тысяч пятьдесят, наверное! Уже когда домой вернулся, я посчитал, там была целая сотня! Думал я их сразу мамке отдать, потом смекнул, карга впадёт в ступор, решит, что я ограбил кого-нибудь! Поэтому я деньги в пакет завернул и спрятал под доской пола в своей комнате. Буду ей по десятке выдавать, решил. Мамке сказал, что нашёл работу грузчиком и буду ей денег подкидывать.
– Не надо, – говорит, она, аж испугалась.
– Ты, – говорит, – телефон себе лучше купи!
– Уже купил, – говорю.
Когда я засыпал, от Харуки пришло пустое сообщение. Я написал ей: «что случилось?», но она не ответила. Похоже, проверяла меня. Кроме её контакта у меня в телефоне других не было.
С того дня мы всё время проводили вместе. Обедали вдвоём на крыше. По школе быстро поползли слухи, но в лицо мне никто ничего не говорил, похоже это не потому, что меня боялись. Похоже, это потому, что боялись её. Прошло где-то с неделю. Я всё ждал, что Харуке надоест, но она становилась, только веселее день ото дня. Мы с ней частенько в кафешки разные ходили, когда она шопилась я за ней сумки таскал, ну что твой дворецкий! В общем, мне с ней было весело и я начал привязываться к ней что-ли. Умом-то я понимаю, что это глупо, но когда ты всё время вместе с такой девушкой, как Харука, ты невольно начинаешь считать её своей. Когда я это осознал, то мне аж страшно стало. Что я буду делать, когда она меня выгонит? Сижу я на толчке, обдумываю эти свои невесёлые мысли. Слышу несколько парней зашли. Почему-то я подумал, что это с третьего года. Голоса басовитые такие, как-будто под взрослых яростно подделываются. Ну, вышел я из кабинки. Точно, третьегодки. Здоровые такие, но сразу видать, что мажоры.
– А он и правда крупный! – говорит один.
Я к раковине подошёл и руки мою.
– Ты всё время за Кунишиге таскаешься? – спрашивают.
А меня уже подбешивать начал их наглый тон, в колонии я такого навидался выше крыши! Не собираюсь я такого на гражданке терпеть.
– И что с того? – спрашиваю.
– Я же говорил, что эта сучка Кунишиге нашла себе пса! – сказал один из третьегодок.
Я руки вытер и говорю тому, что ближе ко мне стоял:
– Руку дай! – и свою лапу ему протягиваю.
– Чего? – он удивился даже, но руку после паузы протянул. Рука у него мягкая, тонкая, как у девушки, я её сжал, и он сразу изогнулся весь.
– Пусти! – кричит.
– Отпусти его! – это остальные завизжали, но вмешаться не решаются пока. Я руку ещё сильнее сдавил, захрустело что-то, и парень на колени упал, а лицо у него сделалось белым. Дышит он как рыба, которую на берег выбросило.
– Про меня, – говорю, – можете, что угодно говорить, но Кунишиге-сан, я вам тронуть не позволю! Понятно?
Я руку отпустил, и парень на пол повалился. Пока я опять руки мыл, парни из туалета свалили. «Да, могут и выгнать теперь!» – подумал я. Не то чтобы жалел сильно, но всё же грустно как-то, что сказка моя так быстро закончится.
– Такахаши-кун! – услышал я голос Харуки. Сперва я не понял, откуда этот голос идёт, обернулся и вижу, голова её над дверью соседней кабинки торчит. То есть пока я срал, Кунишиге в соседней кабинке сидела. Как-то мне неудобно стало.
– Что ты тут делаешь? – спрашиваю, – это мужской туалет вообще-то!
– Иди сюда! – говорит и вниз спрыгнула.
Зашёл я в кабинку к ней, и мы оказались очень близко друг к другу, там места вообще мало для двоих. Я невольно на её грудь уставился, две верхние пуговицы на её блузке расстёгнуты были и краешек её бюстгальтера был виден немного. Харука говорит, что груди у неё нет почти, но это она преувеличивает, а мне вообще небольшая грудь нравится.
– Садись!
Я сел на толчок и Кунишиге передо мной на корточки опустилась. Не успел я ещё понять, что она делать собирается, как её нежные пальчики расстегнули ширинку на моих брюках.
– Что ты делаешь? – спрашиваю.
– Посмотреть хочу, – отвечает она, и член мой вытаскивает. А он у меня стоит, как назло, точно каменный.
– Знаешь, – говорит Харука, – то, что он большой я была уверена, но это ещё и самая красивая часть твоего тела!
Когда её рука прошлась по моему члену, я аж зубами заскрипел. Умом понимаю, что это неправильно, но заставить себя оттолкнуть её не могу. Не могу и всё. Харука высунула розовый кончик язычка и лизнула головку моего пениса, потом взяла её в рот. Видеть свой член во рту такой красивой девушки, это так возбуждает! В этот момент я понял, что люблю её и ничего уже не могу с этим сделать. Когда я кончил, то чуть не заревел на всю школу! Кунишиге аккуратно всё проглотила и поднялась, вытирая губы рукавом.
– Спрячь член! – сказала она и вышла из кабинки.
– Кунишиге-сан! – простонал я.
– Не воображай себе ничего! Это просто благодарность! – сказала она. Дверь хлопнула, и я остался один, сидя на толчке и тяжело дыша.
Я встретил этих ребят около автомата с напитками. Пока я раздумывал, что лучше взять, холодный чай или колу они и подошли.
– Здорово! Ты же Кен?
Я посмотрел на них. Так, одного звали Майки, второго вроде Таро, третьего, по-моему, Мизу. Наверное, я точно не уверен, три года всё-таки прошло.
– Ну? – говорю.
– Это точно ты! Ну, ты и вымахал!
– Да, – говорю.
– Ты что нас не помнишь? – удивился Майки, вроде.
– Помню, – говорю, а сам думаю: чего им надо от меня?
– Мы твои друзья! – подхватил Таро.
Друзья?! Промычал я что-то неразборчивое, ну и попёрся с ними, сам не знаю зачем. Они меня раменом угостили, поесть-то я всегда не против, особенно на халяву. Они чего-то трещали всё время, я их не особенно слушал. Да, тусовался я с этими козлами в тринадцать. Чего мы только не делали! Но это было давно. Чего им от меня всё-таки надо? Майки предложил мне кое-куда сходить. До того он пару раз отходил в сторону и звонил кому-то. Не нравится мне всё это.
– Зачем? – спрашиваю.
– Там увидишь! – говорят.
Спустились мы под мост, речка у нас недалеко есть, вонючая и мелкая, как канализационная труба, и там наткнулись на шестерых обалдуев. Старшеклассники вроде. Они как меня увидели, так с лица спали. Я сразу понял, для чего меня сюда привели.
– Это наш друг Кен! – говорит Майки ухмыляясь.
– Повторите-ка чего вам от нас надо!
Я повернулся и пошёл прочь.
– Эй, Кен-чан, ты куда? – закричал мне испуганно Таро.
– Ухожу, – говорю, – ваши дела меня не касаются!
И наверх полез. Ненавижу, когда меня используют! Короче говоря, не знаю, что с этими придурками стало, но больше я их не видел. Пока домой пёрся, всё думал, ведь Кунишиге меня так же использует, как эти мои «друзья» только что хотели! Но на неё я почему-то не обижаюсь! Потому может быть, что она не пытается купить меня за тарелку дешёвого рамена? С другой стороны у неё и возможности гораздо больше, чем у этих дурачков! Но на самом деле, думаю, дело в том, что она девушка, красивая девушка и, кажется, она мне всё-таки нравится! Глупо конечно, но, похоже, с этим уже ничего не сделать.
– Я в туалет!
Едва Харука вышла, как подваливают ко мне двое. Ну, они на нас давно уже пялились, так что я их ждал уже. На якудза похожи, но мелких каких-то. В клетчатых пиджаках, ну что твои клоуны! Один напротив сел, другой рядом.
– Ну, ты и урод! – говорит мне тот, что рядом присел.
– Здесь занято, – говорю, вежливо так.
– Заткнись! – отвечает мне один из них, тот, что напротив приземлился. Берёт он, значит, стакан, из которого Харука пила и в лицо мне выплескивает. В лицо то он не особо попал, на пиджак больше. И такая тут меня злость взяла! Во-первых, он хоть знает, сколько моей мамане горбатиться за такой вот пиджак?! А во-вторых, напиток Харука допить собиралась! Ну и вбил я ему зубы в глотку и давай тому, что рядом локтем по морде дубасить. Он сначала руками прикрываться пытался, но как хруст раздался, так перестал. Короче говоря, когда Харука из сортира пришла, тот, что напротив сидел, рот зажимает, из которого кровища потоком хлещет, а второй вообще на полу лежит в полной отключке. В кафе ор стоит и визг, аж уши закладывает. Харука быстро сообразила, что к чему.
– Передавайте привет, Кунишиге-сану! – говорит, – пойдём Кен-чан!
Подхватила свою сумку, меня под руку и унеслись мы из кафе быстрее ветра! И никто, заметьте, не попытался нас задержать! Правда, такого шкафа, как я, задержи, попробуй! И сам бы дважды подумал! Уже в метро смотрю Кунишиге, прям, цветёт вся!
– Кен-кун, ты такой классный! – и за руку мою держится, как привязанная.
Так, думаю, значит, хочешь папашке своему досадить, привлечь внимание так сказать. Вот зачем я тебе понадобился! И хоть понимаю всё это, но когда она так прижимается ко мне и так пахнет, тут ребята ничего не сделаешь! Все пялятся на нас, ясное дело, красавица и чудовище! Я и сам на своё отражение смотреть не люблю, а вот на неё мог бы смотреть вечно!
Жара стояла тогда страшная. Я всё никак заснуть не мог. В доме у нас было душно, как в поезде в час пик. Встал я думаю, дойду до магаза куплю попить.