Не проскочи мимо! Два кусочечка колбаски… Стоянка поезда одна минута

И оказался прав! Валентина Петровна ужасно обрадовалась предложению. И с числом он угадал (Семен Михайлович попросил сына купить билеты на последний из праздничных дней). Восьмого марта к Валентине Петровне должны были приехать дочка с зятем и внучкой и лучшая подруга, а в день концерта, десятого, она была совершенно свободна.

³ – советский и российский певец, автор-исполнитель, поэт, музыкант, композитор и актёр (Ленинград – Санкт-Петербург)

Седьмая встреча

Поход на концерт оказался для Семёна Михайловича вечером диаметрально противоположных открытий. Первое состоялось, как только он увидел приближающуюся к нему с радостной улыбкой Валентину Петровну. Он в первый раз видел её не в брюках или лыжном костюме, а в элегантной серо-голубой шубке, которая её не только стройнила, но и делала выше.

А вот лицо! Что она сделала с собой, чтобы стать настолько моложе? Какие 58? (Возраст Валентины Петровны Семён Михайлович узнал ещё тогда, когда проходил мастер-класс по приготовлению борща). 45 и не годом больше! Такую не то, что «старушкой» не назовёшь, но даже «женщина» не подходит. Дама, светская дама – да и только! К такой бы он и подойти побоялся. Полюбовался бы издалека и – всё! Искрящиеся зелёные глаза на пол-лица. Изогнутые дуги тёмных бровей. Блестящие соблазнительные губы.

А, когда они разделись в гардеробе, и Валентина Петровна оказалась в изящном тёмно-синем платье с тоненьким пояском, подчёркивающем её талию, да ещё и переобулась в туфли-лодочки на каблучке, Семен Михайлович порадовался за себя, что догадался одеть свой парадно-выходной костюм и за то, что он хоть в него и с трудом, но влез. Но самое соблазнительное в платье Валентины Петровны оказалась золотистая молния, пролегающая через всю его длину по спинке. У Семёна Михайловича аж руки зачесались пройтись по шершавым звеньям молнии пальцами. А ещё лучше – взяться за бегунок и медленно расстегнуть её сверху вниз. Всю! Фу-ты, какие мысли в голову лезут! – одёрнул себя Семен Михайлович, а сам непроизвольно, нет-нет, да и пытался заглянуть Валентине Петровне через плечо.

Буфет КДС оказался разочаровывающим открытием. Семен Михайлович прекрасно помнил его изобилие, дороговизну и бесконечное число столиков, покрытых белоснежными скатертями. Из всего его великолепия сейчас остались только ценники. Столики хоть и были покрыты скатертями, но вокруг них исчезли стулья, и такой аля-фуршетный вариант портил половину удовольствия. Вторую половину портил скудный ассортимент. Где грибной жульен? Такой вкуснотищи, которой не было больше нигде! Где бутерброды с белой рыбкой горячего копчения такого нежнейшего цвета и соблазнительного запаха, от которых закрывались глаза на их стоимость? А где благоухающая выпечка и радующие пестротой пирожные, от которых рябило в глазах? Вместо них – жалкие колечки с творогом и пирожные картошка, которые можно купить в любом магазине. И этот стон у нас песней зовётся?!

Семен Михайлович даже рассердился! И пообещал компенсировать этот провальный пункт его подарка походом в ресторан. Валентина Петровна засмущалась, но Семен Михайлович остался не преклонен. А про себя порадовался, что так неожиданно, сам собой, возник повод встретиться в следующий раз. И ещё… Надо будет подобрать ресторан с танцами, тогда у него появится возможность пройтись по молнии платья пальцами…

Концерт превзошёл все ожидания. Много песен было знакомых, любимых – «Ау», «Вальс-Бостон», «Глухари», «Жеребёнок», «Лиговка», «Налетела грусть», «Я часто просыпаюсь в тишине»… Зал сначала не смело, а потом, всё больше воодушевляясь, подпевал. И они с Валентиной Петровной тоже. На новых, не знакомых песнях люди начали включать мобильники и раскачивать живыми огоньками в такт музыке. Семену Михайловичу и Валентине Петровне, поскольку они сидели в середине амфитеатра, было хорошо видно эту красоту. Некоторые новые песни любимого барда стали для Семена Михайловича приятным открытием, а одна – «Если ты со мной пойдёшь⁴…», оказалась так созвучна его внутреннему состоянию, что он ещё на концерте запомнил несколько строк, а дома в интернете нашёл её полностью.

…Если ты пойдёшь со мной,

Ты полюбишь собак.

Если ты пойдёшь со мной,

То сделай первый шаг.

Если ты пойдёшь со мной,

Ты сделай первый шаг.

На последней песне – «Покажите мне Москву, москвичи!», которой Розенбаум традиционно завершал свои концерты в Москве, зрители взялись за руки, и это море близких по духу, но совершенно незнакомых друг другу людей, глубоко тронуло Семёна Михайловича, а Валентина Петровна едва сдержала набежавшие слёзы.

После этого идти домой, взявшись за руки, показалось обоим чем-то вполне естественным. Хотя у Валентины Петровны и промелькнула мысль, что, наверное, они со стороны выглядят нелепо. Пожилые люди, а ведут себя, как школьники на первом свидании… Но ей было так хорошо, так светло на душе, так тепло с его ладонью, что она выбросила эти мысли из головы…

⁴ – Если ты со мной пойдёшь,

Можешь потерять всё.

Если ты пойдёшь со мной,

Можешь приобрести.

Если ты пойдёшь со мной,

По моему пути.

Если ты пойдёшь со мной,

Будет много друзей.

Если ты пойдёшь со мной,

Рядом будут враги.

Если ты пойдёшь со мной,

Но только с левой ноги.

        Ураганы и шторма

        Нам с тобою будут нипочём.

        Ну а если пуст карман,

        Мы с гитарой вдвоём

        В пути не подведём.

Если ты пойдёшь со мной,

Будешь весело жить.

Если ты пойдёшь со мной,

Будешь чаще грустить.

Если ты пойдёшь со мной,

Ты будешь верить и жить.

Если ты пойдёшь со мной,

Будешь ездить верхом.

Если ты пойдёшь со мной,

Ты полюбишь собак.

Если ты пойдёшь со мной,

То сделай первый шаг.

Если ты пойдёшь со мной,

Ты сделай первый шаг.

10

Когда через несколько дней Валентина Петровна позвонила по телефону, Семён Михайлович ещё не успел подобрать ресторан для следующего свидания. Он решил, что она составила список неисправностей, но Валентина Петровна заговорила о другом:

– Семён Михайлович, у меня тут лишний билетик образовался в театр. Кира, подружка моя, заболела. Не хотите составить мне компанию?

– Конечно, хочу!

– Ой, как здорово! Спектакль послезавтра в театре на Юго-Западе, так что встречаться надо пораньше.

– Как скажете! Во сколько?

– Если в буфет пойдём, то часов в пять.

– Конечно, пойдём. Какой же театр без буфета! А Вы мне точный адрес можете сказать?

– Ой, а Вы в этом театре ни разу не были?

– Никак нет!

– Ой, тогда мне Вам нужно кое-что пояснить. Это необычный театр. Актёры играют на маленькой сцене, буквально нос к носу со зрителями. Помещение тесное, полуподвальное. Манера их игры специфическая. Спектакль «Аккордеоны» называется. Это у них премьера. Так что я не знаю, о чём там пойдёт речь. У нас с Кирой это любимый театр, мы там всё пересмотрели. Теперь только премьеры отлавливаем. Но не всем он нравится.

– И даже не пытайтесь меня отговорить! Раз Вам нравится, то я уверен, что и мне понравится. А адрес я спрашивал, потому что возникла идея поехать в театр на машине. Пока Вы меня отговаривали, я уже и маршрут построил. По навигатору получается ехать сорок минут. Возьмём с запасом час, полчаса на буфет, итого получается, что выезжаем в семнадцать тридцать. Годится?

– Ещё как годится!

– Вот и договорились!

– Только, Семён Михайлович, обстановка там простая, сами понимаете, подвал – не Кремлёвский Дворец съездов. Я буду в брюках. И Вы оденьтесь подемократичнее. В пиджаке и галстуке Вам душно будет.

– Будет сделано!

11. Встреча восьмая

Они славно долетели на машине Семёна Михайловича до театра и в числе первых зашли в его подвальные недра. Буфет мужчина одобрил. Для такого маленького помещения всё было на уровне: и ассортимент, и цены. Всё свежее, вкусное. Даже среди стандартных бутербродов попался необычный – с нежнейшим адыгейским сулугуни и зеленью. Приглушённый свет и негромкая живая музыка создавали интимную обстановку. Валентина Петровна шепнула своему кавалеру, что на синтезаторе играет один из артистов театра.

А вот в зале начались проблемы. Билеты Валентина Петровна всегда брала самые дешёвые, на последнем ряду. Семен Михайлович со своим ростом едва вписался под нависающую балку потолка и долго гнездился в кресле, пытаясь поудобнее пристроить свои длинные ноги. Валентина Петровна распереживалась, и надеялась только на то, что спектакль компенсирует все эти неудобства, захватит с первых же минут, как это обычно бывало.

Погас свет. Вспыхнул вновь, и на пустых стульях открытой сцены уже сидели артисты. Все с аккордеонами от маленького, как игрушка, до большого и важного в руках ведущего артиста театра Олега Леушина. Он подал знак, и ансамбль слаженно заиграл. Валентина Петровна пришла в восторг и никак не могла решить: сами артисты играют или, всё-таки, под фонограмму. В любом случае это было чудом! Если сами, то – какие же они все в этом театре талантливые и многогранные! А если даже – нет, то так попадать в фонограмму, что и не отличить от живой игры, – это также талантливо!

Семён Михайлович с интересом наблюдал за сценой, но вскоре ему поднадоело – что-то вступление затянулось, ничего не происходило, артисты продолжали играть на аккордеонах, только изредка переглядываясь друг с другом. У Семёна Михайловича затекла шея, ужасно хотелось поменять позу, но колени деть было некуда, поскольку он перепробовал все варианты ещё до начала спектакля и выбрал самый приемлемый и для себя, и для зрителей предыдущего ряда.

Валентина Петровна почувствовала настроение мужчины, да ей и самой уже хотелось, чтобы действо, наконец, покатилось дальше. Ещё через несколько минут она поймала себя на мысли, что вряд ли этот спектакль надолго задержится в репертуаре театра.

Семен Михайлович, если бы они не сидели в середине тесного ряда, выбраться из которого было просто невозможно, вообще был уже готов уйти и подождать Валентину Петровну в машине. Он ничего не понимал в происходящем, вернее, в непроисходящем на сцене, и начал раздражаться.

Когда, в какой момент, Валентина Петровна и Семён Михайлович погрузились в атмосферу спектакля, и было это одновременно или порознь, они не заметили. Но, вдруг, всё исчезло: неудобные места, духота зала, остались только девять Молодых людей и одна Женщина. И мир Музыки. В этом мире главное оружие героев – это их аккордеоны и баяны. Мелодия и ритм – их страсть. Герои выясняли между собой отношения, разрушали дружбу и строили любовь, боролись за счастье и справедливость, устраивали дуэли в ритме танго, драки в стиле кадрили, вальсировали на грани жизни и смерти. Не было произнесено ни слова. Да это было и не нужно! Всё и так было понятно. У каждого персонажа был свой характер, своя судьба, своя мелодия. Одни выглядели пафосно и комично, другие – трогательно и обречённо. И смешно, и по-философски серьёзно. Музыка, как всегда, была неповторима. Каждый исполнитель дарил ей частичку своей души, давая ей новую жизнь…

Когда артисты исчезли со сцены, оставив свои инструменты на стульях, зал взорвался аплодисментами. А Семён Михайлович почувствовал себя таким переполненным энергией, которую влили в него своим вдохновением артисты, что ему хотелось кричать, прыгать, выскочить на сцену, обнять их всех, подбросить в воздух, как чемпионов!

Всю обратную дорогу они с Валентиной Петровной вспоминали каждую сценку спектакля, делились эмоциями и впечатлениями. Дружно посмеялись над своими первыми негативными ощущениями. Дружно повздыхали, что всё закончилось. Так Семён Михайлович попал в фанаты театра на Юго-Западе и сразу же записался на все следующие походы туда.

Когда они подъехали к дому Валентины Петровны, Семён Михайлович, как заправский кавалер, открыл дверь и помог ей выбраться из машины. И успел подхватить женщину, когда она неудачно промахнулась ступить ногой на тротуар. Валентина Петровна как будто в яму провалилась, а не мимо тротуара всего-то пятнадцати сантиметров высотой.

Семён Михайлович обхватил женщину обеими руками и не позволил ей растянуться у своих ног. Глаза их встретились, губы притянулись как магнитом. И они застыли в поцелуе, обнявшись, забывая дышать. А потом долго всматривались друг другу в лицо, одинаково потрясённые…

Вообще-то Семён Михайлович планировал перейти к более решительным действиям в ресторане, чему должны были поспособствовать вкусная еда, лёгкое вино, приятная музыка. Потанцевать, выпить на брудершафт, перейти на «ты»… Дальше тактика не выстраивалась, хотя стратегическая цель была ясна. Именно поэтому он закопался в многочисленных московских ресторанах. Сегодня же всё получилось само собой, без тактически выверенных шагов.

– Валечка.., Валюша..,– прошептал Семён Михайлович.

Валентина Петровна ничего не сказала. Взяла Семёна Михайловича за руку и повела за собой…

Уже когда они лежали в постели, разгорячённые, размягчённые, ещё более потрясённые, чем от неожиданного поцелуя, каждый думал о своём. И в тоже время об одном и том же.

Валентина Петровна похоронила мужа больше двадцати лет назад. По молодости (правда, 35 уже особой молодостью не назовёшь, но всё-таки) ещё как-то попыталась устроить свою женскую судьбу. Но не получилось. Сначала горевала по мужу и на мужчин не смотрела. Потом были короткие отношения, но с дочкой у претендента не срослось, и они расстались. Хорошие мужики все были женаты, а на скоротечные романы с ними у Валентины Петровны было наложено твёрдое табу. Вечные холостяки-ходоки или записные маменькины сынки для семейной жизни не годились. Так она и махнула на себя рукой. Приноровилась жить одна. Нашла другие интересы: книги, театры, концерты, путешествия… Особенно, путешествия!

Выезжать заграницу с экскурсионными программами Валентина Петровна начала относительно недавно, лет восемь назад. А раньше только с детьми на море ездила. Но ей больше хотелось посмотреть интересные места, чем жариться на солнце, а Лиза считала лучшим отдыхом тюленьи лежбища, да и Полинка ещё маленькая была.

Ездить одной не понравилось – поделиться восторгом не с кем ни во время экскурсионки, ни после возвращения. И тогда Валентина Петровна рискнула поискать пару в интернете. И не зря! Познакомилась сразу с тремя одинокими женщинами своего возраста: Кирой, Таней и Аллой. Так образовался костяк их группы «по интересам». К ним потом примкнули их друзья и знакомые. Группа расширилась до двенадцати человек. Конечно, они не ездили никогда таким большим составом, но, зато, в любую поездку хоть один человек, но находился, у кого и время, и деньги, и домашние дела, и здоровье позволяли это сделать. А с Кирой они стали лучшими подругами.

А недавно они рискнули отправиться заграницу в самостоятельное путешествие, без готового тура. Это Кира всех подбила. И сама же всё организовала: и билеты, и отели, и программу. Вплоть до пешего маршрута от одной достопримечательности до другой. Боже мой! Как же это всем понравилось! Не говоря уже о том, что на 20-30% было дешевле.

Особенно удачной оказалась последняя поездка в Малагу. Они и в море покупались, и облазили весь городок. А там было что посмотреть: остатки крепости Хибральфаро, стоящей на высоком холме, с которого открылись захватывающие дух виды на город, тянущийся вдоль моря. Вдоль всей береговой линии узкой полоской золотого песка тянулся и городской пляж, а за пляжем – городской парк, называемый аллеей Испании. Так что сверху это выглядело, как флаг какой-то страны: бескрайняя лазоревая полоса моря, жёлтая узкая полоска пляжа и зелёная, пошире, полоса парка.

Весёлые пёстрые цветники, изящные парковые скульптуры в центре фонтанов и золотые рыбки в прудах открылись им только во время прогулки под густыми кронами высоченных деревьев аллеи. Сверху их было не видно.

Видимо, такими же высоченными деревьями любовались когда-то создатели Кафедрального собора Малаги, потому что, когда они вошли туда, то оказались в такой же красивой аллее, только возведённой из камня. Стройные колонны-стволы образовывали геометрически чёткие прямые аллеи и уходили под небеса, где их кроны соединялись в причудливые цветочные и фигурные орнаменты, образуя купола.

А ещё в Малаге были две шикарных картинных галереи: музей Пикассо, который, оказывается, здесь родился, и музей живописи Кармен Тиссен, посвящённый исключительно испанским и андалусским художникам. Сколько новых имён они для себя открыли! Хоакин Соролья, Хулио Ромеро де Торрес, Карлос де Аес, Игнасио Сулоага, Хосе Гутиеррес Солана… Не правда ли, их имена звучат, как музыка?

Кстати, об испанской музыке. Пожалуй, самым ярким впечатлением от Малаги, стал урок фламенко. Уж, как они с девчонками сопротивлялись, как стеснялись своего не гибкого тела, своих неуклюжих движений. И в каком же они были восторге потом! Как благодарили Киру, что она заставила их, уговорила, уломала. Коротенькое видео с их фламенко в конце урока – самое ценное, что они привезли с собой из Испании.

Когда Валентина Петровна разглядывала фотографии из этой поездки, она искренне была удивлена – столько они всего увидели, что, казалось, были в Малаге не каких-то, несчастных, двенадцать дней, а целый месяц! А ведь они ещё и в Ронду съездили на целый день и в парке Эль-Торкаль полдня ходили горными тропами!

Скалы Эль-Торкаля все состояли из чётких слоёв и нагромождения огромных камней. За каждым поворотом горной тропинки открывались сюжетные картинки. То голова Сфинкса, то мужчина с женщиной вот-вот прильнут друг к другу в поцелуе, то инопланетянин протягивает руки с открытыми ладонями – вот он я, пришёл к вам с открытой душой и чистыми помыслами, то встреча толстого восточного купца с черной бородой и идущего против ветра денди в гавелоке⁵… Они почувствовали себя лилипутами в стране великанов, которые забавляются, собирая фигурки из лего.

А Ронда! Боже мой, Ронда! Городок на скале выше облаков! Они рассмотрели его и сверху вниз – с красивейшего Нового моста, и снизу вверх из источника Мина – глубокой шахты, уходящей вниз на 60 метров, откуда горожане черпали пресную воду во время осад, благодаря чему город ни разу за свою историю не сдался ни одному врагу. Воду доставляли наверх вёдрами, сначала спускаясь на 200 ступенек вниз, а потом поднимаясь по ним же. Как это можно было выдержать – уму непостижимо! Когда они с девчонками преодолевали эти 200 ступенек вверх, думали, что отдадут богу душу. Кое-как доползли, отдышались, а потом ещё нашли в себе силы восхититься Собором св.Девы Марии. Особенно искусно выполненными резными хорами в два яруса и трехъярусным алтарём, как они уже дома выяснили, называемого на испанский лад – ретабло. И, если хоры, сразу было понятно, что выполнены из дерева, то ретабло, казалось, было отлито из металла. Подойти, потрогать постеснялись, нашли информацию в интернете уже в Москве.

На обратном пути в Москву, ещё в самолёте, девчонки начали трясти Киру по поводу поездки в следующем году. Она таинственно улыбалась и обещала ещё более интересное путешествие. Они дружно ей не верили. И Валентина Петровна в их числе. Она твёрдо была убеждена, что ничего более прекрасного в её жизни уже случиться не может.

Так же, как была уверена, что остаток жизни проведёт в одиночестве. Не думала – не гадала, что в своём возрасте может встретить человека, так схожего с ней взглядами на жизнь, так стопроцентно разделяющего её интересы. Ставшего за короткий срок таким родным, что она ни капельки не стеснялась своего, прямо скажем, одрябшего тела. Такого страстного и нежного, что смог всколыхнуть в её душе такую бурю эмоций, а телу доставить такое удовольствие, о существовании которого она уже давно забыла…

Семён Михайлович хоть уже и давно думал о Валентине Петровне не только как о просто знакомой, тоже был потрясён случившимся. Жену он потерял пять лет назад, о новых отношениях не задумывался ни тогда, ни сейчас. Хватит. Погулял в своё время, на этом можно и точку поставить. Когда Валентина Петровна начала волновать его как женщина – очень себе удивился. А сегодня – так просто возгордился собой. Есть ещё порох в пороховницах! И какое ему выпало счастье, что он нашёл родную душу, любимую женщину! Валечку! Валюшу!

Семён Михайлович поднял её руку и ласково прикоснулся губами. Валентина Петровна погладила его по щеке и прижалась, уткнувшись носом ему в плечо. Не было произнесено ни слова. Да это было и не нужно! Всё и так было понятно. На уровне чувств. На накале ощущений. В ритме музыки, звучавшей у обоих в душе, звенящей в теле. В биении сердец, устремившихся навстречу друг другу. В обретении любви, которую жаждешь в любом возрасте всей своей нестареющей душой

⁵ – длинный мужской плащ с пелериной, без рукавов (назван по имени английского генерала Генри Гавелока).

12

«Мог бы и помоложе себе кого-нибудь найти!» – с завистью думала сорокасемилетняя продавщица колбасного отдела, беззастенчиво рассматривая спутницу мужчины, знакомо отсвечивающего лысой головой, – «Да это же та тётечка, с которой они Краковскую делили!» – узнала она, – «Везёт же некоторым!»

А им и, правда, повезло! Шутка ли, на излёте жизни встретить родного человека, с которым совпадаешь всеми фибрами своей души! И изгибами тела тоже, между прочим!

Хотя, и проблем хватало тоже! И, в первую очередь, квартира. Крутиться одному в пятиметровой кухне или в совмещённом санузле было ещё куда ни шло, но вдвоём… Надо было съезжаться. А это хлопоты, деньги, какой-никакой ремонт. А сам переезд? Это же стихийное бедствие на уровне цунами! Опять же с наследниками как-то надо утрясти ситуацию, поскольку купить общую квартиру не получалось без продажи их однушек.

Сами наследники по-разному отнеслись к поздней любви своих родителей. Дочка Валентины Петровны к новоприобретённому отчиму присматривалась с настороженностью, зять держал нейтралитет. Конечно, больше всех ситуацией была недовольна сноха Семёна Михайловича, но сын цыкнул на неё, она и замолчала. Отец порадовался за сына. Видимо, ощущая в полной мере на собственной шкуре характер жены, мозги у него прочистились. Опять Валюшка оказалась права – больше надо было давать сыну самостоятельности.

Выбор отца Иван одобрил ещё раньше объявления об их женитьбе. Он увидел трансляцию концерта Розенбаума по телевизору, где батя промелькнул рядом с красивой женщиной и тут же позвонил. И вообще, отношения после переезда Семёна Михайловича на отдельную жилплощадь между отцом и сыном постепенно наладились. И не только. Стали теплыми, близкими. Недаром говорят: чем дальше, тем роднее!

Хватало проблем и на бытовом уровне. У каждого были свои привычки, выработанные не только годами одиночества, но и всей прошлой жизнью. Их тоже надо было как-то привести к общему знаменателю. Семён Михайлович, оказывается, трубно храпел, а Валентина Петровна смешно всхрапывала. К этому тоже надо было приспосабливаться.

С Рексом Валентина Петровна подружилась, но, поскольку животных в её доме никогда не было, переживала, как оно будет дальше…

Но разве это главное? Разве может быть что-то важнее, прекраснее любви? Разве может быть в жизни что-то, что не смогли бы преодолеть два любящих друг друга сердца?!

13

– Девушка! Отрежьте половину Краковской.

– Полукопчёную не режем!

– Так я же не в нарезку прошу. Целым куском.

– Женщина, Вы что, не слышите? Не режем! – отрезала продавщица, а потом, смягчившись, добавила, – Найдёте желающего на вторую половину – тогда отрежу.

Февраль 2018