19
Несколько дней Кристина ходила под впечатлением от выставки. Перерыла интернет, прочла биографию художника с очень даже не простой, а в чем-то даже трагической судьбой (стали понятны кошмары, которые его мучили. После такого и не то нарисуешь!) Прочитала его собственные высказывания о своем творчестве, о подходах к технике рисования. Особенно поразило вот это: «Когда я внутри живописи, я не осознаю, что я делаю. Понимание приходит позже. У меня нет страха перед изменениями или разрушением образа, поскольку картина живёт своей собственной жизнью. Я просто помогаю ей выйти наружу. Но если я теряю контакт с картиной, получается грязь и беспорядок. Если же нет, то это чистая гармония, легкость того, как ты берешь и отдаешь».
Гармония наступает, когда ты и берешь, и отдаешь. Если перекладывать на себя, простую смертную, то счастье в твою жизнь приходит, когда ты берешь столько же, сколько и отдаешь. Может поэтому она никогда в своей взрослой жизни не чувствовала себя счастливой? Потому что больше брала, чем отдавала? Ведь, какими бы ни были ее мужчины, надо признать, положа руку на сердце, что они-то ее любили, как могли, каждый по своему, а она-то их – нет, только использовала. И считала, что для счастья, ее счастья, она должна брать от них еще больше. А оказывается, надо было научиться отдавать самой.
На название «её» картины интернет откликнулся целым стихотворением. Оказывается, «Пять полных морских саженей» – это первая строчка из песни Ариэля пьесы Шекспира (не финты себе она картину отхватила) «Буря». Кристина поискала перевод на русский, но ничего, близкого к оригинальному тексту на английском32, не нашла, во всяком случае, первую строчку, которую Поллок использовал как название к картине, все интерпретировали, как хотели. И Кристина не успокоилась, пока не перевела сама:
На глубине полных пяти саженей лежит твой отец;
Из костей его сделаны кораллы;
А вот это жемчуг, который был его глазами;
Ничто из него не исчезает,
Но претерпевает изменения,
Изменения морем во что-то богатое и странное.
Морские нимфы ежечасно звонят ему в колокольчик – динь-дон!
Теперь и я слышу его звон – динь-дон, динь-дон, динь-дон…
По-английски, как ни странно, звучало красивее, может, из-за того, что язык родной, а дальше и вообще перевод не пошел, получалась какая-то абракадабра.
Кристина едва дождалась, когда закончатся первые дни ажиотажа выставки, и тут же отправилась туда, чтобы «поговорить» с картинами Поллока.
Она влюбилась в «Отражение Большой Медведицы» и сделала зарубку на память попросить (новое слово в лексиконе Кристины, привыкшей только требовать или хитрить) Юргена выехать всем вместе куда-нибудь на природу, где будет ночное небо, мерцание звезд, глубокое озеро и густой лес.
Чуть в голос не рассмеялась от забурлившей в ней светлой энергии, которая полилась на нее из «Мерцающей субстанции». Долго размышляла о «Сближении», но так ничего и не почувствовала. Ну, и ничего страшного! Мы же не со всеми людьми сближаемся, которых встречаем в своей жизни? Так и с живописью, и с музыкой, и с поэзией. Осталась равнодушной к «Синим столбам», чей мерный рисунок напоминал эскиз к ткани или обоям. Испугалась, когда от «Лавандового тумана» явственно пахнуло лавандой.
Кристина кружила по выставке, постепенно приближаясь к своей «личной» картине и «Глубине», которую сама же приписала Юргену.
– Тебе нравится?
Кристина вздрогнула от неожиданности и недовольно покосилась – всё время ее кто-то дергает. Но рядом стояла Барбара, и Кристине стало интересно, что она скажет об этих двух картинах.
– Я не все понимаю, но некоторые цепляют.
Барбара кивнула:
– Знаешь, это как в любви – можно влюбиться с первого взгляда, можно привыкать постепенно и не заметить, как влюбишься, а можно понять, что любишь, только, когда потеряешь. Вариаций масса. В абстракционизм, так же как и в сюрреализм, невозможно влюбиться с первого взгляда. Надо прочувствовать, заглянуть внутрь, под слои первого впечатления. Я, когда увидела впервые «Пять саженей», подумала, что это скомканная бумага, небрежно закрашенная черной и зеленой краской. И, кстати, последнюю найденную картину Поллока мир мог потерять навсегда, поскольку ее нашли в гараже и приняли за размалеванную тряпку. Представляешь? У неё ещё даже названия нет.
– А что ты думаешь о «Глубине»?
– Это моя любимая картина Поллока. Тебя тоже зацепила?
– Не сразу. Сначала показалась просто чернильной кляксой на белой бумаге.
Барбара молодо рассмеялась:
– У меня было такое же впечатление. А потом вгляделась и чуть не улетела в бездну. Если бы вместе с любимым, можно и улететь, а одной страшно, – грустно добавила Барбара.
Кристине не понравилось, что картину, которую она ассоциировала с Юргеном, любит кто-то еще. А в конце разговора сложилось стойкое мнение, что Барбара говорила именно о нем, Юргене.
Что-то выспрашивать окольными путями, как привыкла делать Кристина, с Юргеном не получалось, и поэтому она спросила напрямую, добавив в тон львиную дозу сарказма:
– А Барбара была какой твоей женой по счету?
– Мы не были женаты. Она была моей первой женщиной. А потом мы стали добрыми друзьями.
Юрген ответил, как всегда, невозмутимо, что пресекало дальнейшие расспросы. Главное Кристина угадала, в своих ощущениях о чувствах Барбары к Юргену она не ошиблась. Но оставалась еще не ясной роль Венди33 – третьей подружки, и Кристину мучило любопытство:
– С Венди ты тоже… встречался? (Она хотела сказать поядреней, но удержалась, по-английски это звучало еще более грубо, чем по-русски)
– Да, – коротко ответил Юрген.
«Ну что за тормоз! – возмутилась про себя Кристина, – Всё клещами надо вытаскивать!»
– Со всеми одновременно?
– Нет.
– А они знают друг о друге?
– Да.
– И теперь вы все вместе дружите?
– Да.
– О-о-очень высокие отношения! – съязвила Кристина, но Юрген на это ничего не сказал.
32 – Кто хочет, может попрактиковаться в переводе:
Full fathom five thy father lies;
Of his bones are coral made;
Those are pearls that were his eyes;
Nothing of him that doth fade
But doth suffer a sea-change
Into something rich and strange.
Sea-nymphs hourly ring his knell,
Ding-dong Hark! now I hear them, ding-dong, bell
To fight, perchance to win, aye, there’s the rub
For victory brings power and prestige
And the children of the children of the fighters
Take all for granted, and, in turn, oppres
А вот популярный перевод А.Донского:
Отец твой спит на дне морском,
Он тиною затянут.
И станет плоть его песком,
Кораллом кости станут.
Он не исчезнет, будет он
Лишь в дивной форме воплощен.
Чу! Слышен похоронный звон!
Дин-дон, Дин-дон!
Морские нимфы дин-дин-дон,
хранят его последний сон
33 – в переводе – "подруга"
20
Праздники – Рождество и Новый год проходили скучно.
Рождество в Канаде отмечается как семейный праздник. А какая у них семья? Ты да я, да мы с тобой. Кристина, к тому же, и с подарками накосячила. Сыну накупила кучу игрушек, а мужу ничего не приготовила. Даже Максимка, умничка, сам догадался нарисовать поздравительные открытки и Кристине, и Юргену. Юрген подарил обоим по шикарному горнолыжному костюму и объявил, что на рождественские каникулы они все вместе поедут на горнолыжный курорт.
Кристина осталась недовольна. Лучше бы колечко какое подарил. На лыжах она кататься не умела, и становиться на них не собиралась. Правда, когда залезла в интернет и узнала цены костюмов, была приятно удивлена. Муж не поскупился. Приобрел всё самое модное, практичное и дорогое. Но потом это разозлило её ещё больше – он-то может позволить себе такие покупки, а что она может купить в подарок человеку, который носит костюмы от Десмонда Мэрриона34 и часы Брегет35 на свои несчастные 500 долларов в месяц?
А вот Максимка от подарка пришел в полный восторг и жадно расспрашивал Юргена, как он будет учиться. Пришлось Кристине, ради сына, смириться.
Да и что тут, в этой Оттаве, делать? Рождественские базары начались задолго до праздника, их они уже облазили вдоль и поперек. Красиво, конечно, но одна тряхомудия. Для Максимки никаких развлечений не было. Ни тебе елочных представлений, ни горок для спуска на ледянках, ни простора для санок.
Когда приехали в Мон-Тремблан36, Кристине сначала все понравилось. Уютный двухэтажный домик. Гостиная с камином. Джакузи с кучей разнообразных струй. Напичканная всевозможными современными прибамбасами кухня. Хочешь – сам готовь, не хочешь – ешь на горе или заказывай на дом. Кристина, конечно, сразу заявила, что готовить не будет. Юрген не возражал.
А потом все пошло наперекосяк. Максимку записали в горнолыжную школу, и Кристина не видела сына до пяти часов. С занятий он приходил радостный, возбужденный. Взахлеб рассказывал, чем они занимались, и каких успехов добился на лыжах. Скучать о маме ему было некогда.
Юрген тоже уходил кататься сразу после завтрака и возвращался только перед закрытием подъемников. Он, правда, предлагал Кристине обедать вместе, но она категорически отказалась. Потому что "вместе" это было не он и она, а он, она и Венди.
Да-да! Его бывшая любовница (а, может, и настоящая?) припёрлась на их курорт и заняла домик по соседству. Нет! Ну, это же надо! С ним она, Кристина, а он позволяет себе еще и другую женщину, и делает это открыто, не стесняясь! Это в Канаде нравы такие?! Демократия – это дерьмократия в действии?! А мораль, значит, по боку?!
Кристина разозлилась не на шутку, чему способствовало не только ревностное отношение к собственному месту в жизни мужа, но и скука, поскольку заняться на горнолыжном курорте, где все катаются, а ты – нет, было решительно нечем. Там был, конечно, и бассейн, и солярий, и косметический кабинет. И Кристина ими пользовалась вовсю со злорадным удовлетворением – платил-то за все муж. Но не будешь же делать маникюр каждый день? Еще полдня она кое-как убивала, а что делать во второй половине дня не знала.
Но тут ей, как всегда, повезло. В бассейне подкатил очень даже привлекательный мужичок. И даже не рыжий и не белобрысый. Оказался из наших бывших – хохол. Господи! Как же здорово было говорить на родном языке! Кристина с удовольствием провела с ним время в бассейне, потом в ресторане (в отличие от иностранцев, свято соблюдающих равноправие, которое распространяется и на принцип «каждый платит сам за себя», Наум37 правильно себя вел, по-мужски). До возвращения Максимки с занятий время пролетело незаметно. Наум предложил Кристине вместе поужинать, и та с радостью согласилась. Все складывалось как нельзя лучше. Она проведет время в приятной компании, не видя рож изменника-мужа и его любовницы. Оставшись с Максимкой, Юрген не позволит себе уединиться с Венди, так что весь кайф она любовничкам обломает. А сама… Сама она позволит себе то, что захочет. А что? Ему можно, а ей нельзя? Тем более что «всевидящих глаз» и «всеслышащих ушей» соседей здесь нет. Безопасно.
Юрген с удивлением наблюдал за женой, которая в самом прекрасном расположении духа оделась в вечернее платье и навела марафет на лицо. Если иметь в виду, что почти все дни отдыха она дулась и фыркала, перемена была разительна. Еще больше он удивился, когда она, дождавшись прихода Венди на ужин, поцеловала Макса, а ему и гостье весело помахала рукой, бросив двусмысленную фразу:
– Приятного аппетита! Меня не ждите, укладывайтесь спать сами.
И ушла.
34 – Breguet – марка швейцарских часов, входящих в топ десяти самых дорогих марок мира. Бесценными их делает 18-ти каратное желтое золото, а, кроме того, вращающаяся крышка и механизм ручной сборки.
35 – Desmond Merrion Supreme Bespoke – марка дорогой мужской одежды из Великобритании
36 – один из самых престижных горнолыжных курортов Канады. Расположен на берегу красивейшего озера Луиза в окружении величественных Скалистых гор, с заснеженными вершинами и яркой зеленью леса на живописных склонах.
37 – в переводе – «утешающий»
21
Кристина вернулась домой только утром, когда по её подсчетам уже и Юрген, и Максимка должны уйти кататься на лыжах. Не потому что не могла расстаться с Наумом, а просто из вредности. В постели Наум ничего особенного из себя не представлял. Решение, продолжит ли она с ним связь, Кристина отложила на потом. Когда увидит, как отреагирует Юрген на ее ночную эскападу.
Реакция не заставила себя долго ждать. Максимки, действительно, дома не было, а Юрген ждал Кристину в гостиной:
– Не намечай сегодня ничего на вечер. Мы уезжаем.
– Кто «мы»? – агрессивно спросила Кристина.
– Я, ты и Макс.
– Неужто без подруги сможем обойтись?
– Ты хочешь, чтобы она поехала с нами?
– Это твоя подруга, ты без нее часа прожить не можешь, а мне она на фиг не нужна!
Юрген на провокацию ссоры не поддался. Ответил сдержанно:
– Нет, Венди остается здесь.
– А мы насовсем уезжаем? – убавила тон Кристина.
– Нет. День, два. Там посмотрим.
– Хорошо, как скажешь.
И Юрген ушел на гору. Ни тебе скандала, ни упреков. Ни-че-го! Даже не интересно. Неужели она ему настолько безразлична? Тогда зачем всё это? Зачем он столько для них с сыном сделал и продолжает делать? Дурдом какой-то! А, может, ему зачем-то нужен Максимка, а не она? С ним он возится, как с родным сыном, а на нее плевать хотел, чтобы она не вытворяла. Ой, боже мой! Надо быть начеку…
Вечером выехали сразу после катания. Часа три поднимались по горному серпантину. Максимку даже укачало.
– Нам еще долго ехать? – не смогла скрыть тревогу в голосе Кристина.
– Двадцать минут.
Кругом было темно, хоть глаз выколи, но Юрген уверенно вел машину, и сколько бы холодящих душу ужасов дальнейшего развития событий Кристина не придумывала, ни в один не могла поверить до конца.
Через 10 минут впереди показались светящиеся окошки какого-то домика, а ровно через 20, они подъехали к его входу. Не смотря на то, что в доме горел свет, и было тепло, а на столе накрыт ужин, их никто не встречал. Они молча перекусили нехитрым угощением, и Юрген отнес клевавшего носом Максимку в кровать.
– Я займусь камином, – бросил на ходу Юрген, спустившись со второго этажа, где находились спальни.
– А мне чем заняться? – как покорная жена спросила Кристина.
– Если хочешь, можешь разобрать корзинку с едой. Там есть вино. Можем выпить по бокалу на ночь.
Спиртного оказалось целых три бутылки: шампанское, местное красное Pillitteri Icewine Cabernet Franc38 и французское белое Condrieu «La Doriane»39. С шампанским явно надо было потерпеть до завтра – 31 декабря, Новый год. Французскую кислятину Кристина пробовала уже не раз на светских вечеринках. И она взяла с собой в гостиную, где уже уютно трещал огонь в камине с самыми настоящими дровами, Ледяное вино, о котором даже не слышала, сыр Бри и ароматно пахнущие Новым годом апельсины.
Кристина морально готовилась к неприятному разговору, но Юрген упорно молчал. Открыл вино, разлил его по бокалам, нарезал сыр и почистил апельсины. Предложил тост:
– Давай выпьем за то, чтобы все наши с тобой недопонимания остались в этом году!
И это всё?!? Измены он называет «недопониманиями»??? Охринеть! Что же надо сделать, чтобы вывести его из состояния ледяного спокойствия? Убить, что ли, кого-нибудь?! Венди, например. Кристина клокотала от возмущения, но сдерживала себя. А Юрген после глотка вина отошел к окну, повернулся к ней спиной и явно готовился начать разговор. Ну-ну, посмотрим, что ты еще скажешь!
– Я хочу тебе кое-что показать, – неожиданно сменил тему Юрген, – оденься, пожалуйста. Это не надолго.
Они вышли на улицу и завернули за угол дома. Юрген расстелил прямо на снегу теплое одеяло, улегся на него на спину и протянул Кристине руку:
– Ложись рядом.
Кристина пристроилась на одеяло и посмотрела вверх, в темное зимнее небо, усеянное мириадами звезд. Такими крупными, какими она их никогда не видела. Прямо перед глазами сиял ковш Большой медведицы.
– А теперь давай синхронно повернемся на живот. Только сначала глаза закрой.
Кристина, заворожённая происходящим, послушно перевернулась и только тогда открыла глаза. Они, оказывается, лежали на самой кромке высокого берега. Внизу едва просматривалось озеро с незамерзшей серединой. А на его поверхности отражалось ночное небо с Большой медведицей и черные силуэты елей, припорошенных снегом. Месяц прочертил через водную гладь желтую неровную дорожку. Он же заставлял снег на елях вспыхивать мелкими искорками – желтыми, оранжевыми, красными. И всё это тоже отражалось в воде озера, из-за чего картинка на нем оживала, мерцала, подмигивала. Это фантасмагоричное видение не было точным повторением картины Поллока, но от этого не стало менее прекрасным. Отражение на то и отражение, чтобы отражать каждому свое, неповторимое…
– Мы познакомились с Венди на этом курорте, – сказал Юрген, когда они опять перевернулись на спину и уставились в небо, – и приезжаем сюда каждый год на рождественские каникулы, даже когда из любовников уже стали друзьями. Не ради романтических воспоминаний. Это просто самый лучший горнолыжный курорт Канады.
– А сюда ты ее тоже привозил? – не удержалась от ревнивого вопроса Кристина.
– Нет, никогда – ответил твердо Юрген, сжав руку Кристины, – и никого… До тебя.
– Давай здесь останемся до конца каникул? – попросила Кристина.
– Не получится, – мягко отказал Юрген, – Первого января сюда съедется семья Гастона, хозяина. Нам надо уехать сразу после завтрака. Я хотел показать тебе это в Новогоднюю ночь, но получилось на день раньше.
– Так у нас в запасе только день? – разочарованно протянула Кристина.
– Целый день и две ночи, – тихо возразил Юрген.
И после паузы добавил:
– Если ты не хочешь встречаться с Венди, мы можем отсюда сразу вернуться в Оттаву. Но на курорте я не могу её избегать. Она – мой друг.
– Нет, не надо. Максимка так радуется занятиям.
– А ты чем займешься? Может, попробуешь лыжи? Я сам тебе всё покажу.
– Там посмотрим, – ответила уклончиво Кристина.
– Пообещай мне, что впредь, прежде чем делать самостоятельные выводы и совершать поспешные поступки, ты задашь мне прямой вопрос, – попросил Юрген, намекая на загул жены в отместку за его "измену".
– Я попробую, – едва слышно прошептала Кристина.
Раньше бы она разозлилась – ишь, ты, праведник нашелся! Может еще нимб над головой нарисовать? А сейчас что-то даже похожее на стыд шевельнулось в ее душе. Чувство новое, не знакомое, не очень удобное. Одно она знала точно – никакого продолжения с Наумом не будет. И ни с кем другим тоже. По крайней мере, на этом курорте точно.
Весь день 31 декабря крутился вокруг Максимки. Они, как настоящая семья, вместе играли в снежки, лепили снеговика, катались на санках по склону горы. Вместе готовили себе еду и мыли посуду. Смотрели мультики и собирали из Лего сказочный замок, резались на компьютере в "Танки" и ловили по дому Покемонов.
А ночи… Ночи были полны нежности и страсти. Впервые Кристина не только брала, но и отдавала. Отдавала добровольно, с радостью. Счастье еще не наступило, но гармония, которую обещал Поллок, уже просматривалась где-то впереди.
38 – ледяное вино интенсивного красного цвета из одноименного сорта винограда. Аромат – дразнящий, наполненный тонами персика, манго, клубники и шоколада, нежной карамели и мускатного ореха. В шелковистом вкусе вина присутствуют тона тропческих фруктов – абрикоса, мандарина, персика, манго и ананаса. Ощущаются легкие намеки на паприку и черный перец .
39 – вину присущ чистый золотисто-желтый цвет. В аромате представлена широкая гамма оттенков с акцентами белых цветов, абрикоса и нюансами белого персика. Вкус богатый, насыщенный и очень свежий с приятной кислинкой и фруктовыми нотками.
22
13 января фирма Юргена отмечала юбилей. 13 лет – не бог весть какая круглая дата, но Юрген посчитал забавным ее отметить. Наконец-то Кристина попала в обстановку, которая ей досконально была знакома и очень любима – красиво украшенный зал ресторана, плотно уставленный деликатесами фуршетный стол, мужчины в дорогих костюмах, женщины, благоухающие духами, в вечерних платьях.
Прекрасному настроению Кристины способствовало и то, что перед юбилеем она смогла пройтись торнадо и по бутикам, и по салонам красоты, и сейчас совершенно объективно ощущала себя самой красивой женщиной в зале. Об этом ясно говорили заинтересованные взгляды мужчин и ревность в глазах их жен. Фирма Юргена была небольшой, поэтому на юбилей все пришли со своей второй половинкой – и сотрудники, и приглашенные партнеры. Только несколько человек были поодиночке, в том числе и Элинор, как бывший партнер по бизнесу.
Они с Юргеном, оказывается, на работе и познакомились. Элинор работала на фирме со дня ее основания. Когда поженились, Юрген сделал Элинор равноправным партнером. А когда разошлись, они полюбовно бизнес поделили. Всё это рассказал Кристине Юрген перед торжеством, так что присутствие первой жены на юбилее не испортило настроение Кристине. Она вообще ощущала себя царицей, принимающих иностранных послов, поскольку к ней то и дело то подходили сотрудники фирмы, знакомя со своими вторыми половинками, то Юрген, легко перескакивая с одного языка на другой, представлял ей своих партнеров:
– Крис, разреши тебе представить, мой партнер из Германии – Анкель Геринг.
– Herr Henry, meine Frau Chris Schroeder.
– Очень приятно, рада познакомиться.
– Schön, dich kennenzulernen, – перевёл Юрген Герингу.
– Chris Frau, du bist die bezauberndste Frau, die ich je getroffen habe
– Фрау Крис, Вы самая очаровательная женщина, которую я встречал в своей жизни, – перевёл Юрген слова Геринга Кристине…
– Крис, разреши тебе представить, мой партнер из Франции – Дидье Ширак
– Monsieur Didier, ma femme est Chris Schroeder…
– Крис, разреши тебе представить, мой партнер из Австрии – Себастиан Керн.
– Herr Sebastian, meine Frau Chris Schroeder…
И вдруг Юрген произнес на русском языке:
– Крис, а это мои партнеры из России – Дмитрий Телегин и Константин Яшумов. Моя жена Кристина Шредер, до замужества Фундукова.
Кристина замерла, не веря своим ушам. Её муж говорит на русском?! Да еще так чисто, без акцента?! Он что – русский???
– Ага! Я же говорил! – победоносно рассмеялся Дмитрий, – Ну не может такая красавица быть никем, кроме русской! А ты мне – французская элегантность, воспитанность англичанки, голливудская улыбка…
– Кристина! Из-за Вас я проиграл этому весельчаку, – произнес, галантно целуя руку Кристины, Константин, – сто баксов. Но ни капельки об этом не жалею. Счастье встретить такую красоту, как Ваша, и удостовериться, что она принадлежит соотечественнице, стократно перекрывает все возможные сожаления.
– Так, может, тогда в сто раз больше и отдашь? – заржал Дмитрий, подмигивая Кристине.
Действительно, весельчак! Шутливая перепалка русских позволила Кристине прийти в себя. Юрген непроницаемо молчал и смотрел в сторону, а потом и вовсе отошел. И до конца мероприятия к тесному русскому кружку не подходил.
Кристина не стала выспрашивать у Димы и Кости (они разговаривали запросто, быстро перейдя на "ты") о собственном муже. Это было бы, по меньшей мере, странно. Она и без них вытрясет его сегодня до донышка! Ведь это же надо! Если считать с момента начала их переписки по интернету, они знакомы уже год, полгода живут вместе и этот…этот… (Кристина от возмущения даже не могла подобрать определение для мужа) не удосужился сказать, что он русский! Ни разу ни одним словом по-русски не обмолвился! Как завел порядок с самого начала – день разговариваем по-английски, день – по французски, так и все шесть месяцев его придерживался, и их заставлял. Зануда! Обманщик! Я все равно тебя хоть с глубины, хоть из твоего панциря достану, выскребу и распотрошу! Сьем! Проглочу и не подавлюсь! Поскорей бы этот дурацкий юбилей закончился!
Кристина едва дождалась, когда они оказались вдвоем в машине:
– Ты – русский?!?
Полувопрос – полуутверждение Кристины клокотало возмущением.
Юрген молча пожал плечами – мол, и так всё очевидно.
– Какого черта ты это скрывал? Ты – кто, в конце концов?
– А ты так меня и не вспомнила?
– А должна?
– Я вот удары твоим портфелем по своей башке отлично помню!
Кристина замерла на мгновение, и в её голове сложился пазл: портфель – школа – рыжий…
– Юрка??? Портнов?
Юрген искоса взглянул на жену и утвердительно кивнул.
– Постой! Но как же немецкая фамилия? Имя – ладно, похоже, а фамилия?
– «Шредер» в переводе с немецкого «портной», – как всегда коротко ответил Юрген и замолчал.
Но Кристина не собиралась останавливаться. Её и так напрягало, что муж оставался для неё закрытой книгой (и это при её умении просчитывать мужиков на раз-два-три), а теперь и вообще оказалось, что он русский, да ещё и знакомый. Давний знакомый по маленькому городку Камышин, где прошло детство Кристины и её первые школьные годы. Вот с них-то Кристина и решила начать вытягивать информацию из мужа. Уж, знать, так – всё!
– Насколько я помню, мы с тобой учились вместе в первом классе. А потом ты куда-то исчез.
– Заболел. Много пропустил. Пришлось второй раз идти в первый класс.
– Вы куда-то переехали?
– Нет. Я в нашу же школу ходил.
– Странно, я тебя дальше совсем не помню.
– Я старался не попадаться тебе на глаза, чтобы не спровоцировать новые побои…
Юрка в новом классе чувствовал себя королём. Он был старше всех на год, а это в таком возрасте сильно чувствуется. Два месяца лета после больниц провёл на море, где научился плавать, так что в школу пришёл сильно подросшим и совсем не выглядел слабаком, как год назад. На свою первую в жизни любовь смотрел издалека, и возвращаться в статус изгоя не собирался.
– … Девчонки били, это – так, ерунда. А вот мальчишки били конкретно…
Кристина прекрасно помнила влюблённые поросячьи глаза рыжего щуплого одноклассника, которые так её раздражали. Приятно, конечно, когда в тебя влюбляются, но если этот кто-то постарше тебя или красавец какой, а не маленький уродец, на лице которого присутствуют только водянистые глаза неопределённого цвета и россыпь ярко-коричневых конопушек на прозрачной коже. Возмущённая вниманием столь невзрачной особы (как он посмел взгляд свой на неё поднимать?!), Кристина быстро сколотила вокруг себя команду из девчонок, которая с радостью колошматила рыжего воздыхателя портфелями после уроков. То, что Юрку избивали ещё и мальчишки, она не знала.
– … Однажды зимой подстерегли меня на реке, – продолжил Юрген уже без подстёгивания Кристины, – били, пока лёд не треснул. Они врассыпную, а я провалился. Хорошо, что догадался скинуть ранец и пальто. Валенки соскочили сами. Кое-как выбрался на лёд. Сначала полз, потом побежал босой и мокрый домой. Двухстороннее воспаление лёгких. Отвезли в больницу. Потом перевели в областную в Тамбове. Выкарабкался, но школу пропустил.
– А как ты в Канаде оказался?
– Начались боли при мочеиспускании, – без всякого стеснения начал рассказывать Юрген, – Первый класс кое-как дотерпел, а летом опять по врачам. Оказалось, последствие переохлаждения. В Тамбове сказали, что надо ехать в Москву. Родители всё распродали и перебрались в Подмосковье. В Сеченовской больнице помогли, но обнаружилась новая проблема. Врачи сказали, что в лучшем случае буду бесплодным, в худшем – импотентом. И то, при лечении в Германии, Израиле или Канаде. Платном, конечно. А где взять деньги семье простого инженера и скромной медсестры? Канада далеко и дорого. Германия и Израиль – дорого, но ближе. Отец начал искать родственные связи и по линии матери, и по своей. Евреев в роду не нашлось, а вот далёкий немецкий предок Генрих Шредер обнаружился. Тоже был инженером. Приехал в Россию ещё в царские времена строить железные дороги, да так в ней и увяз. Оброс семьёй, сменил имя и фамилию на Геннадия Портнова. Три года ушло на поиск документов, доказывающих родство, и оформление выезда в Германию. Последние запасы денег ушли на переезд. В Германии сначала жили на пособие для репатриантов. Потом мама устроилась работать в социальную службу в качестве санитарки. Отец закончил юридические курсы, и начал работать в агентстве, занимающемся поиском и возвращением на историческую родину этнических немцев. Я учился и лечился. Немецкий язык мы все выучили ещё в России. В Германии пришлось переучиваться, поскольку наш немецкий мало походил на немецкий практический, и сдавать несколько туров экзаменов, чтобы родители смогли устроиться на работу. Да, и фамилию, и имена пришлось сменить сразу же. Жизнь постепенно наладилась. И моё лечение дало хороший результат – вариант получился «лучший» – бесплодие. Но отец с таким приговором не смирился. Объявил, что мы будем перебираться в Канаду, и заставил нас ходить на курсы английского и французского языка при канадском посольстве. Когда мне исполнилось пятнадцать, мы переехали. После Германии приспособиться к жизни в чужой стране оказалось проще, чем после России в Германии. Отец почти сразу нашёл работу, маме работать уже было не нужно. А вот с моим лечением случился облом. Ничем канадские врачи мне помочь не смогли. Меня это не тяготило. Секс без последствий меня вполне устраивал. И отец постепенно смирился. В Канаде решили остаться. У отца начал выстраиваться свой юридический бизнес, возвращаться в Германию, чтобы строить там всё с нуля, смысла не было. Я, по настоянию отца, тоже закончил юридический. Пришёл работать на его фирму. А потом он передал фирму мне.
Юрген замолчал, видимо решив, что рассказал всё. По мнению же Кристины он только ещё подошёл к самому интересному для неё моменту. Но вначале надо было выяснить про его родителей. Они женаты уже почти полгода, а она до сих пор ничего не знает о его семье.
– А твои родители живы?
– Да.
– И где они?
– У отца обнаружилась тяга к путешествиям, когда он отошёл от дел. Они с мамой путешествуют по миру. Сейчас где-то в районе Танзании.
– Ого! – удивилась Кристина.
До этого она никак не могла классифицировать мужа – он жадный или не очень богатый? Жили они достаточно скромно, не шиковали. Но, с другой стороны, ни в чём себе не отказывали. Скорее, можно было сказать, что все окружающие их вещи были приобретены с точки зрения рациональности и достаточности. А вот мировое турне его родителей можно было рассматривать, как признак богатства. Значит, всё-таки, Юрген жадный? Как-то он так каждый раз умудрялся повернуть разговор, когда Кристина его о чём-нибудь просила, что она удовлетворялась тем, что он ей советовал. Это касалось и двух шуб, которые он ей купил: длинную из куницы (Кристина хотела более дорогую – соболью) и короткую из норки (здесь супруги сошлись во мнениях). И покупки второй её личной машины, в которой он ей отказал, сославшись на то, что в Канаде принято иметь по одному автомобилю в личном пользовании и одну общую для семейных выездов. Кристина настаивать не стала, тем более, что против перекрашивания её личного авто под цвет её глаз Юрген возражать не стал, хотя и как-то странно посмотрел на неё во время этого разговора. А сделать выводы о его жадности решила в годовщину их свадьбы, оценив подарок мужа. И сейчас зацикливаться на рассуждениях о его характере не стала. Жизненно важно было выяснить другое: