12
Герман Вадимович рвал и метал, но сделать ничего не мог. Кристина как в воду канула. Подать заявление в полицию ни на исчезновение человека (кто он ей был официально?), ни на воровство (карточку Олег вернул, а к подаркам не придерёшься) оснований не было.
Домашний компьютер был девственно чист, на нём Кристина только играла. Подозрительных контактов в телефоне не было. Но должна же быть хоть какая-то зацепка?!? Кто-то же ей здесь, в Москве, помогал?!? С кем-то же заграницей она связывалась?!? Как?
Бывший муж отпадал, за ним неустанно следили. Он, всё-таки, подал в Хорватскую полицию заявление на исчезновение бывшей жены и сына, а, вернувшись на родину, заявление на похищение сына бывшей женой.
Из связей Кристины подозрителен был только массажный салон, и то всего лишь на основании того, что абонемент в него она не вернула. Директриса салона, заикаясь от страха, лепетала о постоянных клиентках, которые ходят к ним годами. А массажист Костик, лупая маленькими поросячьими глазками, бубнил о проблемах здоровья Кристины, из-за которых, якобы, она и ходила на массаж каждую неделю в течение пяти лет – врождённом искривлении позвоночника в поясничном отделе и плоскостопии. Шпильки, оказывается, ей носить было противопоказано. На хрена Герману была нужна эта информация?!? Но другой, к сожалению, от работников салона они не получили.
Герман чувствовал здесь какой-то подвох, а вот его служба безопасности, подкупленная тем, что Костик безошибочно определил проблемы каждого из них даже без снятия одежды (у кого-то были травмы плеча, у кого-то перебиты ноги и так далее – работа-то не из лёгких, опасная), прятала от шефа глаза и робко пыталась его угомонить.
Директриса, стремясь выскочить из ситуации без потерь, предложила всем бесплатно пройти сеанс массажа. Охранники с разрешения шефа воспользовались предложением и сдержанно доложили ему о его «нормальном качестве». Сам Герман не пошёл, отправил на массаж свою знакомую. Вот та, не сдерживая эмоций, верещала и брызгала слюной, оставшись от Костика в полном восторге. И Герман, скрипя сердцем, от салона отстал.
Кто остался не доволен таким исходом дела, так это Костик. Прикинуться дурачком ему было не сложно. Именно так из-за внешности его и воспринимали окружающие. Нет! Ну, правда же, смешно – верзила под два метра ростом с огромным животом, краснеющий всем своим белобрысым бесцветным лицом по любому поводу, по имени Костик! Но так думали те, кто не трудился копнуть глубже. Те же, кто заглядывали внутрь, начинали, как минимум, уважать его хотя бы за профессионализм. К этой категории относились сотрудники салона и все его пациенты, как мужчины, так и женщины. Его маленький уютный мирок, только в нём он чувствовал себя полноценным человеком, личностью.
С некоторыми из женщин-пациенток отношения Костика заходили дальше массажа – в любовную плоскость. В смысле того, что они позволяли Костику доставлять сексуальное удовольствие им. Но ни одной из них, кроме Кристины, не пришло в голову попробовать доставить удовольствие ему. Поэтому для Кристины он жаждал сделать больше, чем просто скрыть правду.
В свой телефон, подаренный ей, он заглядывал регулярно и был в курсе её планов выйти замуж за иностранца и скрыться заграницей вместе с сыном. Мало того, он легко вычислил, на кого делает ставку Кристина. Но этой информации от него никто бы не добился даже под пытками. Но их и не было. Так, пару минут унижения, когда его заставили раздеться донага и со смесью презрения и жалости рассматривали его мальчиковый пенис, почти не видный из-под огромного пуза. После этого Костик ещё острее жаждал, чтобы Герман Вадимович явился к нему на массаж. Лёгкое нажатие на парочку правильных точек – и человека можно на всю жизнь сделать инвалидом или, даже, убить. И не важно, что с ним, Костиком, будет потом. Но источник опасности для любимой на сеанс к Костику не пришёл…
Наехал Герман Вадимович и на хозяина ломбарда, который, как выяснилось, изготавливал для Кристины копии ювелирных украшений. Франц Иосифович, старый еврей с удивительно молодыми глазами, ничуть не испугавшись и не смутившись (он-то «гостей» ждал и готовился), выложил всю историю знакомства с Кристиной ещё со времён её студенчества. А также аккуратно подобранные документы на изготовление подделок – копии товарных и кассовых чеков оригинальных украшений (мы с краденым не работаем, молодой человек, ни-ни!), договора на изготовление копий (у нас всё только официально!) и расписка о получении в залог бриллиантового колье с выдачей такой-то суммы залога Фундуковой Кристине Андреевне.
Юрист Германа Вадимовича только развёл руками – тут не придерёшься, всё по закону. Изготовление копий не такое, уж, редкое явление. У обеспеченных клиентов и не такие причуды бывают.
А хозяин ломбарда ещё и посочувствовал – в качестве жеста доброй воли предложил Герману Вадимовичу выкупить у него колье по залоговой стоимости, выданной Кристине на руки, а не по той цене, которую надеялся выручить при продаже. «Всё себе в убыток, молодой человек! Ну, да, ладно!» «Сто чертей тебе в задницу, старый хрен!», – подумал Герман Вадимович и платить второй раз за одно и то же колье не стал.
Адвокат Олега активно занимался поисками беглецов. Он, в отличие от Германа Вадимовича, сосредоточившегося на поимке Кристины, упор делал на Максима. Постановление российского суда о единоличной опеке отца над несовершеннолетним сыном, хоть и оформленные не по европейскому протоколу, оказывали соответствующее воздействие на официальные ведомства. Пусть медленно, но поиски двигались. Пока по пути отрицания – не был, не зафиксирован, не вылетал, не проезжал. Осложнялись поиски тем, что все морские курорты Хорватии являлись ещё и транспортными узлами, откуда можно было уехать в любую точку Европы морским путём на корабле, сухопутным – на автобусе, машине, поезде. Воздушные пути отсеклись сразу – из аэропорта можно было вылететь только предъявив паспорт, а вот на всём остальном транспорте паспорт был не нужен. Даже при въезде в шенгенскую зону из Хорватии паспорт только предъявлялся, но не фиксировался, поскольку виза и у Кристины, и у Максима была шенгенская, а не Хорватская. Но когда-нибудь где-нибудь паспорт Максима должен был всплыть обязательно!
Помешал поискам, как ни странно, Герман Вадимович. Он выместил всю свою злость на Олеге, и тому пришлось не только сворачивать бизнес в Москве, но и самому уносить оттуда ноги. Оплачивать дорогостоящие поиски стало нечем. А кто ж бесплатно работать будет?
Так Герман помешал сам себе. Правильно говорят – месть должна быть блюдом холодным.
13
А Кристина потихоньку обживалась в Канаде…
Из Монреаля в окрестности Квебека, где у Юргена оказался коттедж на побережье океана, они добирались опять на машине. Проще и быстрее было лететь туда самолётом – меньше часа против восьми часов по шоссе, но Юрген, опять в своей обезличенной манере, ни к кому не обращаясь, сказал, что так будет надёжнее, и Кристина с ним согласилась. Хотя её уже стала напрягать его готовность заметать следы. А что если он это делает не только ради неё? Может, у него самого есть причина скрываться? Или скрывать их присутствие в Канаде от кого-то?
Впрочем, доехав до коттеджа Юргена, Кристина успокоилась. Там он вёл себя как гостеприимный хозяин. Мало того, всячески подчёркивал, что Кристина тоже теперь хозяйка и может менять уклад жизни в доме на свой вкус. Кристина решила сначала оглядеться, а потом уже заводить свои порядки, тем более, что комната для Максимки её вполне устроила. Была уютной и светлой, с окнами на море, и располагалась рядом с их спальней.
Отдельной комнаты для Кристины предусмотрено не было. Да она на это и не рассчитывала. Чем ещё, кроме своего тела, она могла расплатиться с Юргеном за всё, что он для неё с сыном делал?
Кристина уложила Максимку спать, дождалась, когда он заснёт, и пошла в спальню к мужу. Теперь это и её спальня тоже. Кровать уже была разложена. Из-за полупрозрачной стеклянной двери слышались звуки воды. Видимо, за ней была душевая.
Юрген вышел из ванны абсолютно голый, вытирая по дороге голову. Кристина отметила средних размеров пенис мужа, абсолютно гладкое, без единого волоска тело (везёт же некоторым! Ну, зачем мужчине такое счастье? А тут мучайся каждую неделю, проводя болезненную процедуру эпиляции!) оттенка бледной поганки, присущего рыжим людям. Пресс и плечи выглядели накаченными, но не делали от этого его фигуру по-мужски привлекательной, поскольку ширина бёдер почти равнялась ширине плеч. Всё это в совокупности не способствовало сексуальному возбуждению Кристины. Н-да! Придётся над этим трудиться самой.
Секс с мужем оказался так себе, на троечку. Чувствовалось, что Юрген скован, Кристина помогать ему расслабиться не собиралась, сосредоточенная на собственных ощущениях. Впрочем, до семяизвержения мужчина дошёл, пускай и этому радуется. А до удовлетворения Кристина довела себя сама. Для первого раза сойдёт, а там посмотрим. В любом случае, Кристина не собиралась жить с Юргеном «пока смерть не разлучит нас». А за полгода-год до получения гражданства Канады она, уж, как-нибудь приспособится.
На следующий день Юрген познакомил Кристину с двумя работницами, которые вели его холостяцкое хозяйство. Одна, Аннет19, пухленькая пожилая женщина небольшого роста, приходила через день, чтобы приготовить еду и пополнить запас продуктов. Вторая, Валентайн20 выглядела помоложе, была высокой и сухопарой. Она занималась уборкой и посещала коттедж раз в неделю. Обе женщины были из местных, и вот тут Кристину ожидал «нежданчик». Разговаривали работницы только по-французски, их английский был на уровне «да» – «нет». Кристина, прекрасно говорившая по-английски и совершенно не понимавшая по-французски, не предполагала проблем в общении в Канаде, которая официально являлась двуязычной страной на государственном уровне.
Просьбу Кристины поменять работниц на англоговорящих, Юрген сразу же отмёл, сославшись на то, что сделать это во французской части Канады, коими являются регионы вокруг Квебека, будет проблематично. И не рационально, поскольку в коттедже они будут проводить не более трёх летних месяцев в году, а в данный момент от лета осталось всего-то полтора месяца. Остальное время – в Оттаве, где у Юргена расположен офис его компании. Оттава уже относится к англоязычной части Канады, так что там у Кристины проблем с общением быть не должно.
Были и ещё два соображения, по которым менять работниц не следовало. Для получения гражданства достаточно было сдать любой из государственных языков. И в этом смысле у Кристины всё было в ажуре. Но для гармоничной адаптации желательно знать оба. Ну, и, наконец, последний аргумент – женщины были прекрасными работниками, увольнять их без причины было не справедливо.
Из длинного монолога мужа Кристина сделала два вывода. Первый, что Юрген – зануда. Второй, что – не так прост, как кажется на первый взгляд. Его предложение чувствовать себя в его доме хозяйкой и менять уклад их жизни на свой вкус, звучало издевательски, учитывая, что общаться с окружающим миром ей придётся только через него, Юргена.
А ещё Кристина приняла одно практическое решение: они с Максимом будут изучать французский язык. Будут ли они потом жить в Канаде, или не будут, в любом случае, второй язык им пригодится (английский Максимка изучал «с пеленок» и к шести годам вполне сносно на нём разговаривал).
Юрген решение Кристины приветствовал, но осуществление его подкорректировал на своё усмотрение. Нанимать учителя не стал, отложив посещение курсов на Оттаву. А в качестве предварительного обучения предложил общаться дома через день то на английском, то на французском языке. То есть, практически, замкнул общение с внешним миром на себя.
Чем дальше, тем больше муж приводил Кристину в замешательство. Расколоть его на раз-два-три, как она делала это с русскими мужиками, не получалось. Он не вёлся на её капризы, но и не отказывал грубо, всегда находя рациональные аргументы, чтобы переубедить Кристину. И в итоге, она всегда поступала так, как советовал он.
В постели Юрген вёл себя страстно, но какая-то частичка его души оставалась для неё закрытой. Это был уже не секс, но ещё и не любовь. Во всяком случае, найти в постели кнопочку для управления им у Кристины пока не получалось.
С Максимкой Юрген держался ровно, по-дружески. В папы не набивался, игрушками не задабривал. Но и стеной равнодушия от ребёнка не отгораживался. Всегда откликался на инициативу Максимки пообщаться. И Кристина видела, как сын тянется к мужчине. Ей это очень-очень не нравилось. Но на открытое сопротивление она не шла. Слишком зависимыми они сейчас были от Юргена.
19 – в переводе – «польза, изящество»
20 – в переводе – «здоровая, сильная»
14
На последней неделе августа они переехали в Оттаву. После уединённой жизни на берегу океана, Кристина окунулась в привычную среду суетливого города. Оттаве, конечно, было далеко до многомиллионной Москвы, но Кристине до её прелестей и возможностей было ещё дальше. Она крутилась так, как не крутилась в первые годы жизни в Москве, ища пути закрепиться в столице.
Максимку срочно пришлось определять в школу, поскольку, как оказалось, учиться в Канаде начинают с шести лет. Кристине пришлось в срочном порядке сдавать экзамены на вождение автомобиля, так как её российские права в Канаде действительными не были, а пока разъезжать приходилось на такси. Ребёнка в школу, сама в автошколу, потом на курсы по изучению истории Канады, её основных законов, прав и обязанностей гражданина (по этим предметам надо было успешно пройти тест для получения канадского гражданства). Забрать ребёнка из школы и мчаться на курсы французского языка (Юрген устроил так, чтобы они занимались параллельно). После курсов пулей домой, чтобы подготовить с Максимкой уроки (он не настолько знал английский, чтобы успевать за учителем) и в темпе вальса приготовить ужин к приходу Юргена с работы.
Размеренный уклад жизни в коттедже под Квебеком кардинально отличался от жизни в собственном доме в тихом районе Оттавы. Здесь не было, например, кухарки, и Кристине пришлось готовить самой (Господи! Она этим занималась в последний раз, ещё живя в студенческом общежитии). Юргену, пока он жил один, кухарка была не нужна – утром ему хватало чашечки кофе, а обедал и ужинал он на работе. А с появлением семьи готовкой положено было заниматься жене. Он так и сказал: «У нас в Канаде приняты ужины в кругу семьи». Хорошо, что хоть уборка дома не входила в традиционные обязанности жены! У Юргена был заключён договор с клиринговой компанией, занимающейся этим раз в неделю. И на том спасибо!
Так же, как оказалось, в Канаде было принято закупаться продуктами раз в неделю по выходным мужу и жене вместе. Кристина, в обязанности которой входило продумывать список продуктов на неделю вперёд, постоянно чего-то забывала туда внести, и ей приходилось заскакивать в магазин, чтобы пополнить запасы то соли, то масла, то макарон. Фишка была в том, что тратить на это приходилось свои личные средства, а не общие деньги из семейного бюджета, которыми распоряжался Юрген.
Сразу при переезде в Оттаву Юрген выдал Кристине банковскую карточку на её имя, которую ежемесячно пополнял на 300 долларов – ещё одно канадское правило содержания мужем жены, которая ещё не является гражданкой Канады. Расходовать эти деньги она могла, в том числе, и на себя, любимую. Кристина, которая тратила в Москве на себя в день больше, чем здесь ей Юрген выдавал на месяц, была возмущена до глубины души. Но тихо, про себя. И про себя, любимую, пока пришлось забыть. В первый месяц 300 долларов едва хватило на такси (хочешь сэкономить – катайся на общественном транспорте, а то, что на нём ты никуда успевать не будешь, никого не волнует) и покупку продуктов, по неопытности не внесённых в недельный список.
Ну, ничего! Русские не сдаются! Прорвёмся! И Кристина, стиснув зубы, автошколу закончила за месяц, получив на руки свой первый официальный канадский документ. Юрген тут же, даже без просьбы Кристины, купил ей автомобиль. Записан он был, правда, на него (он сослался на отсутствие у неё гражданства), но зато и платил за всё с ним связанное он же – и за бензин, и за техобслуживание, и даже за всякие мелочи, типа освежителя воздуха.
Кристине стало дышать чуть легче. И свободное время появилось, и личные средства экономились. Она, наконец-то, смогла позволить себе маникюр-педикюр раз в неделю и парикмахерскую раз в месяц. Это было, конечно, гораздо реже, чем она тоже самое делала в Москве, а о бассейне, массаже, СПА-процедурах и так далее речи пока не было (на какие шиши? Тратить накопленное в России она не собиралась, а из грошей Юргена не вписывалась в стоимость), но всё-таки…
Устраивать Юргену «сладкую» благодарность за покупку машины, как Герману, Кристина не стала. Какая тут может быть благодарность, если здесь машина была необходимостью, и она пахала на неё, как папа Карло?! Одна эта бесконечная готовка чего стоила!
К концу второго месяца пребывания в Оттаве в повседневную жизнь Кристины вернулись массаж и бассейн, причём, за счёт Юргена. Для этого понадобилось всего лишь небольшое представление с «болями в пояснице». Вот здесь Кристина на благодарность не поскупилась. В постели повела себя нежно, страстно и игриво. Юрген с удовольствием отдал инициативу в руки женщины и старался соответствовать моменту. Заснули они, как два голубка, обнявшись. На следующее утро Юрген посматривал на жену с… С каким выражением было не ясно из-за его очков. Уходя на работу, поцеловал ручку. И Кристина поняла, что процесс приручения, наконец-то, начался. То-то! А то она уже начала подумывать, что с ней что-то не так.
Ей вообще в Канаде не хватало мужского внимания. В России мужики пялились на неё, кто скромненько, кто откровенно, кто с вызовом, не обращая внимания ни на обручальное кольцо, когда была замужем за Олегом, ни на грозного Германа рядом, когда была его любовницей. А здесь все блюли толерантность и равные права мужчин и женщин. И как тут бабы замуж выходят? Неудивительно, что мужики кинулись искать любовь по интернету.
Тем удивительнее было для Кристины наткнуться на откровенно похотливый взгляд работника автомастерской, куда она пригнала свою машину для перекраски под цвет своих глаз (каприз, который был постоянным тестом её мужчин на степень приручения, и который Юрген тоже прошёл успешно. В том смысле, что согласился. Так что процесс перевоспитания мужа шёл семимильными шагами. «Верной дорогой идёте, товарищи!»21, – как говорил великий Ленин).
Кемп22, так звали работника, был перекачанным культуристом. Кристина таких не жаловала. Обычно у них в мозгу было не больше двух извилин, да и те прямые, и, как следствие, ничего интересного, в смысле секса, они из себя не представляли. Но на безрыбье, как говорится, и рак – рыба. Кристина, ласково заглянув Кемпу в глаза, пообещала «добавку», если он выкрасит машину точно в цвет её глаз. По тому, как блеснули в ответ его глаза, Кристина поняла, что намёк до него дошёл.
Кемп позвонил через два дня и попросил приехать, чтобы принять пробу. Как ни странно, в нужный тон он попал с первого раза. Кристина поощрила старательного работника, ласково проведя рукой по его щеке и ширинке, чтобы заранее морально подготовиться к будущему сексу. Как и ожидалось, ничего выдающегося в брюках качка не обнаружилось. Но свои обещания Кристина всегда выполняла, и через неделю, когда машина была полностью готова, они по-быстренькому трахнулись в ней на заднем сиденье.
– Киска! В следующий раз будет ещё лучше! – самодовольно пообещал Кемп.
«Для того чтобы было «ещё лучше», нужно, чтобы сначала было хотя бы «хорошо», – саркастически подумала Кристина. Кроме того, она терпеть не могла, когда её называли «киской», это звучало пошло и уничижительно, но вслух сказала:
– Милый, с любой проблемой в машине – только к тебе!
Кемп понял, что заимел классную тёлку на постоянной основе. А Кристина знала, что продолжения не будет. Секс одноразовый. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
21 – выражение от названия популярного плаката, выпущенного к XXII съезду КПСС (художник Н. Терещенко). Возможно, текст к плакату взят из отчета ВЦИК и СНК IX съезду Советов, с которым выступил В.И.Ленин в 1921 году: «А дорога наша – верная. […] По этой верной дороге мы начали идти».
22 – в переводе – «атлет, борец, чемпион, воин»