Бася сказала, что третий этаж смотреть неинтересно, это гостевые комнаты и комнаты слуг. Стоило только посмотреть на апартаменты короля на втором этаже, но туда не пустят, потому что прибывшие заранее слуги обшаривают каждый сантиметр.

– Что же они ищут?

– Следы запрещенной магии, яды и всякое прочее, – махнула рукой Бася

Она гордо шла впереди меня, мелькала её коричневая, шитая золотом юбка, весь силуэт Баси говорил о том, что в замке она – хозяйка. Бася открывала двери и показывала убранство спален для гостей, вход в полукруглую комнату для чаепития, в небольшой кабинетик для решения деловых вопросов и тайных встреч. А у меня на языке вертелся вопрос, который я не решалась задать.

Потом мы спустились на второй этаж.

– Тут три лестницы. Две из них – боковые, одна центральная. Левым крылом дворца мы не пользуемся. Там идёт ремонт.

– Ремонт? – удивилась я.

– Да. Представь себе, во время сильного ливня потекла крыша, и пошло-поехало. В итоге из-за попустительства слуг, а прежде всего мажордома, ещё в бытность тут отца господина Вильда, крыло закрыли, и ремонт остановился. Но я не теряю терпения. Когда я стану полноправной хозяйкой этого прекрасного места, – Бася обвела руками пространство вокруг себя и покружилась, высоко вздымая юбки, – я уговорю Амброзия завершить ремонт. В конце концов, из левого крыла ужасно дует. Ведь мы там не топим!

– Наверное, это дорого… Ремонт целого крыла…– задумчиво произнесла я.

– Для моего жениха нет слова «дорого», – засмеялась Бася, – а есть слово «лень». К тому же в левом крыле есть спальня его покойной матушки. После ее смерти никто туда и не входил. Амброзий так сильно любил госпожу Вильд, что любое упоминание о ней доставляет ему страдания. И вот в левое крыло не ходит ни он, ни слуги, ни я. Запретил и точка!

У меня мелькнула неясная мысль, и я споткнулась на лестнице. Бася резво подхватила меня под локоть, и мы устремились мимо библиотеки и парадных залов.

– Так сложилось, – объясняла Бася, – что приёмы у нас проходят именно на втором этаже. Там самые светлы и удобные комнаты, а на первом у нас большая столовая и всякие службы.

Я вертела головой, не успевая оглядеть и запомнить всё пышное убранство. Одна зала была в голубых тонах, украшена картинами с морскими пейзажами, кресла по ее периметру были выполнены в форме раскрытых ракушек, одна стена представляла собой огромный аквариум. Жаль, что в полутьме, освещённой лишь свечами, я не увидела рыб. Но упросила Басю рано утром разрешить мне посмотреть на них. Вторая зала была обита пурпурным бархатом, и походила на шкатулку с драгоценностями, так много в ней было блеска от бронзовых канделябров и украшений на стенах: витые лозы винограда и диковинных цветов ползли вверх и сходились на потолке. В нишах висели портреты династии Вильдов, включая побочные ветви.

– А господин Вильд разве был женат?– спросила я, бегло рассматривая портреты, среди которых были и женские.

– Дважды, дорогая моя Стасенька, – с улыбкой произнесла Бася, – первая жена умерла родами, вместе с хилым младенцем. Амброзий горевал три года, потом женился во второй раз на племяннице господина Верейки.

– Верейки? – спросила я, широко распахнув глаза.

– Ты разве знаешь такого? – удивилась Бася.

– Слышала, что он стал разбойником.

– Увы. Это тёмная история. Так вот после свадьбы выяснилось, что молодая жена больна чахоткой. И её бледность и страстность объясняются прозаично.

– А разве чахоточные дамы обладают особой страстью? – спросила я.

– Ах, какая же ты милая и наивная малышка! – засмеялась Бася и потрепала меня по щеке, – так вот, вторая жена скончалась довольно быстро, хотя Амброзий жил с ней у моря целый год, чтобы излечить болезнь морским воздухом. И комнату с аквариумом он создал именно для неё. А после смерти племянницы господин Верейка стал распространять лживые истории о том, что Амброзий уморил молодую жену. В итоге этого длинного скандала Амборозий стал скупать все векселя и долговые обязательства Верейки и разорил его. Чтобы неповадно было языком болтать.

Я остановилась возле сестры. В мерцании свечей ее лицо было особенно прекрасным: глаза горели, как небесные звёзды, а на щеках играл румянец молодости и свежести. Как же она могла не понимать, что Амброзий просто настоящий упырь? Неужели ей было не страшно связать свою судьбу с таким жестоким и мстительным человеком? Я хотела спросить Басю об этом, но не смогла. С языка сорвался другой вопрос:

– Ты любишь своего жениха?

Бася захохотала даже громче, чем следовало, и я в испуге оглянулась, не слышит ли кто-то нас. Хвала эльфийской праматери, мы были одни.

– Главное, что он любит меня. В отношениях мужчины и женщины всегда так: один любит, а второй – позволяет любить себя.

Мы вышли из залы и на пороге столкнулись со Смеяном. Длинные кудри лежали по плечам, на лбу появилась складка, точно Смеян думал о чём-то печальном. Он переменил свой потрёпанный в дороге мундир на светлый парчовый камзол, на груди был приколот орден с драгоценными камнями и лентами. Я остановилась в растерянности, а Бася присела в выражении почтения. Смеян поцеловал ей руку, а мне подарил долгий взгляд, значение которого я не поняла.

– Вас не узнать, – чопорно сказал бывший гвардеец мне, и в его тоне послышалось неудовольствие.

– Вам не нравится моё платье? – спросила я смущённо.

– Нет, – резко ответил Смеян, – в нём вы похожи на всех других дворянок, вместе взятых.

Бася засмеялась.

– Господин министр, вы слишком строги с моей маленькой сестрёнкой, и за это я вас накажу.

– Готов понести самую суровую кару за неучтивость, – поклонился Смеян.

– Вы споёте нам одну из своих очаровательных баллад!

– Не возражаю, но тогда наказание понесёте вы, я не я. Всем известно, что я ещё тот графоман, да и голос у меня как у ветра в ночной трубе.

Так, разговаривая, мы вошли в овальную гостиную, где был накрыто для ужина. С удивлением я увидела в ней целую компанию незнакомых мне девушек. Все они были одеты в атлас и парчу, платья были на любой вкус: с открытыми плечами, с глубоким декольте, со стоячими воротниками, с короткими и длинными рукавами. У меня запестрило в глазах, когда Бася стала представлять мне своих подруг: «Антонина, Виллина, Альба, Данутка, Каролина, Мариэтта, а Миленку ты уже знаешь». Из кресла мне навстречу поднялась Миленка и вяло улыбнулась. Её жёлтое платье было украшено россыпью бантов, внутри каждого блестел небольшой драгоценный камень. В своём парчовом платье я чувствовала себя здесь уместно. Как и сказал Смеян, я была одна из многих дворянок на ужине у господина Вильда. Затем вошел и сам хозяин дворца и уселся во главе стола с самым мрачным видом. Нас всех он удостоил одним кивком, а Басю поцеловал в запястье.

Более скучного мероприятия я в жизни не видела. Рассевшись вокруг овального стола, повторявшего контуры комнаты, мы жеманно пробовали подаваемые блюда и пили прохладительные напитки. Именно пробовали, так как слуги предлагали нам такие порции, которыми впору только мышат кормить. Бася объявляла, какое блюдо сейчас внесут, какие ингредиенты в него входят, из каких земель они были доставлены. Смеян и господин Вильд не стали церемониться, потребовали себе жареной курятины с салатом, и им тут же их подали. А всевозможные изыски мужчины предоставили нам. Вильд молчал, исподлобья посматривая то на одну, то на другую девушку. Смеян рассказывал байки из дворцовой жизни, примерно те, которыми потчевал госпожу Чашку по дороге. Когда с ужином было закончено, решили играть в фанты.

– Ах, как это мило! – защебетала девушка в голубом платье, которую, кажется, звали Дануткой, как и деваху из таверны Матушки Скрыни, – каждая из нас покажет, на что способна. Ведь многие из нас поют, играют на музыкальных инструментах…

Девушки оживились и захлопали в ладоши. По приказу слуг в овальную залу внесли музыкальные инструменты. Я смотрела на происходящее с ужасом. Ко мне подошёл Смеян и облокотился на спинку кресла, в котором я сидела.

– Надо же, – шепнул он мне на ухо, – кто-то привёз с собой арфу. Как же сильно надо любить музыку!

– Или хотеть выйти замуж, – фыркнула я.

– А чем порадуешь нас ты? – спросил Смеян, – ты жонглируешь кастрюлями или штопаешь чулок в два стежка?

– Я нахожу неудачные рифмы в чужих балладах, – ответила ему я, и он ухмыльнулся.

Первый фант вытащила Каролина, пухленькая девушка с высокой причёской, в платье фиалкового цвета. На бумажке значилось: «Рассказать историю о прекрасной, но трагичной любви».

Каролина уселась за арфу, расправив пышную юбку, и исполнила довольно длинную слащавую балладу о соловье, полюбившем розу. Всё действительно закончилось трагично, шипы вонзились прямо в сердце бедной птичке, а голос Каролины замер на невыносимо высокой ноте, но не сорвался, а скатился мощной трелью вниз. Каролина взяла пальчиками финальное арпеджио, и все мы восторженно зааплодировали.

– Ах! Ох! – слышалось отовсюду.

– Как можно соперничать с таким талантом! – воскликнула Бася и вытащила следующий фант.

– Читайте, что же там?

– Нужно изобразить какое-то животное! – засмеялась Бася, – Ну, это просто.

Она крадучись, выставив перед собой хорошенькие ручки, подошла к своему хмурому жениху, попивавшему из бокала вино, и мяукнула. Это было очень вульгарно, но, к моему удивлению, господин Вильд расплылся в довольной улыбке. В ней сквозило такое сладострастие, что я отвернулась.

Потом пошла череда «говорящего танца», пантомимы, чтения баллад. Я была в очереди девушек последней и надеялась, что обо мне забыли.

– Последний фант! – вскрикнула Миленка и поднесла мне корзинку, из которой я вытащила записку.

– Расскажите секрет, о котором никто здесь не знает, – прочла я и обвела глазами залу.

– О! – встал из кресла господин Вильд, – Наконец-то что-то необычное!

Все стали подбадривать меня и подшучивать. Только Смеян молчал, не сводя с меня глаз. И в этих глазах неожиданно я увидела тоску и страдание.

– Я сделаю иначе. Тут же не сказано, чей секрет? Значит, я могу рассказать секрет любого из вас.

– Как это? – удивилась Данутка, – А вдруг это неправда? Разве вы умеете читать мысли?

– А вот и проверим, – улыбнулась я и сразу подошла к ней. Я взяла девушку за руку и картинно закрыла глаза. Это было несложно, тело Данутки само говорило о себе.

– Вас в детстве укусила охотничья собака, и с тех пор вы их боитесь.

Данутка ахнула и закрыла ладошкой рот. Девушки вокруг зашумели, Бася нахмурилась. Смеян резко встал с кресла и подошёл к девушке. Он тоже взял её за руку и поднёс запястье к свече.

– Всё просто! – громко сказал он, – у госпожи Данутки на руке шрам, это следы зубов крупной собаки.

– Да-да! – взволнованно закивала девушка, и все облегчённо выдохнули.

Бася подошла ко мне и пригрозила шёпотом:

– Ты играешь в опасную игру.

Но я уже разошлась.

– Кто следующий?

Ко мне подбежала Миленка, но Смеян оттеснил её и схватил меня за руку. Волна жара охватила меня. Смеян бесцеремонно протянул мне руку и произнёс:

– Я следующий.

– Вы подарили свой дневник со стихами бродячей артистке, – ответила я после недолгой паузы.

– Это нечестно, – Смеян отпустил мою руку, и все вокруг засмеялись, – вы это подсмотрели, дорогая Стася. А я-то думал, что никто не видит, как я любезничаю с Кларой.

– Шалун, шалун, – засмеялась Бася, качая головой. Господин Вильд медленно встал из кресла. Его тонкая нитка губ презрительно искривилась.

– Теперь моя очередь, будущая свояченица. Секретов у меня хоть отбавляй.

Волна страха обдала меня, когда я взяла его за руку. Я закрыла глаза и с трудом открыла их. То, что я узнала за долю секунды, лишило меня дара речи. Я хотела крикнуть ему в лицо: «Ты убийца!» Но вместо этого я молчала, точно набрала в рот воды.

– Что с вами, дорогая Стася, – любезно осведомился Амброзий, – вам плохо? Моя рука раскрыла вам страшный секрет?

Вдруг портьеры, скрывавшие глубокую нишу в стене, распахнулись. И нам на встречу с оглушительным весёлым хохотом выскочил невысокий полный мужчина, одетый в бархатный алый камзол короля.

– Самый страшный секрет господина Вильда в том, что я уже целый час тайно наблюдаю за самыми красивыми девушками королевства из-за портьеры, которую приказал повесить он!

Все без исключения рухнули на колени перед королём Хенриком, и я тоже сделала это. Мы не смели поднять глаз, а Хенрик хохотал и повизгивал, как ребёнок, радуясь своей озорной выходке.

– Вставайте же, вставайте с колен, милые дамы! Я хочу вина, пирожных! Я хочу говорить комплименты и танцевать с каждой из вас!

Хенрик хлопнул в ладони, и в залу вошёл квартет скрипачей. Они заиграли бойкую мелодию, Хенрик подхватил Миленку и заскакал козликом в весёлой пляске. Бася танцевала с женихом, немного медленнее, чем ритм музыки, а я без сил упала в кресло и хотела только одного: бежать как можно дальше от этого страшного места и от господина Вильда.

Глава 14

Сославшись на головную боль, я ускользнула от бурного веселья. Король пил всё больше, девушки не отставали от него. Он действительно поставил цель протанцевать с каждой. Для приличия я прошла два круга медленной павы, единственного танца, который знала с детства. Потом Бася обняла меня и увела в мою спальню на третий этаж.

– Бедная моя птичка, ты вся дрожишь, – ласково приговаривала она, а у меня действительно зуб на зуб не попадал, – как бы ты не заболела. Эти сквозняки большого здания… Я-то уже привыкла!

Я молчала, пока Бася не довела меня до двери, там я остановилась и спросила, трясясь от пережитого ужаса:

– Аг-гнешка приедет на т-твою свадьбу?

Бася молчала, ее лицо озарялось светом от канделябра, который она держала в левой руке.

– Увы, Стася, я посылала гонцов во все концы королевства. Её не нашли. Говорили, что она выступает в каком-то уличном театре, но слуги проверили все театры. Никто об Агнешке и не слыхал.

– Ж-жирко мне сказал, что Агнешка в каком-то б-борделе.

– Глупости, – махнула рукой Бася, – наша Агнешка на такое не способна. А Жирко – просто болтун. Иди спать, милая, и хорошенько выспись.

–А т-ты знала, что король уже п-приехал?– спросила я.

– Конечно, глупенькая, – он прибыл вчера, тайно, чтобы не смущать гостей. Ну, есть у него какая-то своя цель, для чего он таинственности напустил. Но завтра будет торжественный обед в его честь, а послезавтра уже и свадьба. Так что… Увидишь нашего венценосца во всей красе.

Я поцеловала Басю в щеку и вошла в полутемную спальню. Как же я была рада очутиться рядом с Ойкой. Та сидела у окошка с вязанием. Света толстой свечи ей было достаточно.

– Ойка, прошу тебя, переночуй тут со мной. Я даже на кровати подвинусь.

– Слушаюсь, госпожа, – ответила Ойка, – но не надо уступать мне кровать. Госпожа Бася узнает – будет ругать. Я на полу тюфячок постелю.

– Холодно же!

– Тогда на сундуке!

Ойка показала пальцем на сундук в углу. Я, боявшаяся теперь каждого тёмного закоулка, потребовала открыть его. Ойка повиновалась и откинула крышку, под которой оказался ворох вязаных одеял и подушек. Я, не снимая платья, прилегла на кровать, и Ойка укрыла меня одеялом.

– Вы вся дрожите. Принести вам чаю?

– Нет! – почти вскрикнула я. Я боялась остаться одна хотя бы на минутку.

– Что вас так взволновало? – удивилась Ойка, отложила вязание и села рядом на кровать.

– Сегодня был праздничный ужин, и оказалось, что в комнате есть ниша за портьерами. Все думали, что это просто занавешенное окно. А оказалось, что там довольно много места, и там может тайно спрятаться человек.

– И кто же там спрятался? – удивилась Ойка.

– Король Хенрик!

– Ах, вот оно что! – сказала Ойка и хлопнула себя по коленке, – вот кто вчера приехал в белой карете и сопровождении конного отряда гвардейцев и нескольких слуг. Никогда бы не подумала, что король так скромно путешествует.

– Я читала сказку, в которой один правитель переодевался в платье слуги и ходил на рынок, чтобы послушать, что о нем говорят в народе.

– Это хитрый план! – засмеялась Ойка, – может, и в этот раз король задумал что-то подобное.

– А как же он оказался за портьерой? Спрятался заранее или вошёл через незаметную дверь?

– Этот дворец построен давно, – задумчиво сказала Ойка, и потайные ходы тут наверняка есть. Например, в левое крыло, которое никто никогда не посещает. Но я видела как-то свет в одной из комнат левого крыла. Когда на свидание к пастуху бегала. Жутко так…

– Тебе показалось, Ойка, – успокоила её я, а у самой только сильнее поджилки затряслись.

Ойка вздохнула и тут же засмеялась.

– В овальную залу можно попасть через смежный кабинет. Всё просто. А портьеру, чтобы загородить нишу, повесили вчера. Так что король планировал свою шалость заранее.

– Наверное, он хотел посмотреть на гостей тайно.

Ойка вернулась к своему вязанию, а я не могла изгнать мысль о тайных ходах в левое крыло дворца из своей дурной головы. А ещё меня неотступно мучило видение, которое меня посетило: Агнешка с перерезанным горлом, висящая на крюке под самым потолком. Её белое платье залито кровью, волосы спутаны, а глаза широко распахнуты. Безвольно повисшие вдоль тела руки вдруг поднимаются и тянутся ко мне. От страха я засунула голову под одеяло и какое-то время лежала в полной темноте, но потом поняла, что мне не уснуть, и я обязательно должна была рассказать всё Смеяну. Единственному человеку, которому я доверяла в этом жутком месте. Увы, того же самого я не могла сказать о своей сестре. Женщина, которая так безмятежно себя чувствовала рядом с господином Вильдом, не внушала мне доверия. Учитывая, что Бася была посильнее меня, как ведьма.

Я высунула нос из-под одеяла и увидела, что Ойка задремала за вязанием. Тихонько я вылезла из кровати, подкралась к двери и улизнула из комнаты. Я совершенно не знала, где мне искать Смеяна. Возможно, он остановился, как и другие гости на третьем этаже, а может, его разместили рядом с апартаментами короля. Я увидела мажордома, чинно поднимавшегося с большим кувшином по лестнице.

– Любезный, – обратилась я к нему, – не подскажете ли, закончился ли ужин в овальной зале.

Конечно, я не могла спросить напрямую о Смеяне, боясь быть уличённой в неприличных помыслах, потому и сформулировала так витиевато. Мажордом смерил меня презрительным взглядом, видимо, решив, что я не была включена в число гостей, присутствовавших на ужине.

– Да, госпожа, гости закончили ужин и разошлись по своим спальням. Но в овальном зале пребывает Его Величество и господин Левая Рука. Они просили их не беспокоить.

Мажордом свернул направо, а я тихо спустилась на второй этаж и, недолго думая, подбежала к двери овальной залы. Возле нее стоял навытяжку гвардеец, чему я не очень-то удивилась. Что там говорила Ойка про смежный кабинет? Я прошла по коридору почти до конца, не увидев никакой двери, но почти у самого окна дверь всё-таки оказалась. И она была не заперта!

Я вошла в полутёмный кабинет, уставленный по периметру полками с книгами, и прошла к тому месту, где могла бы находиться тайная дверь. Увы, двери не было, но была полоска света, которая пробивалась из-под нижней книжной полки. Полка оказалась искусной имитацией, книги были нарисованы на двери, но так достоверно, что это было можно обнаружить только при ощупывании дверного полотна. А Король, заходя в секретное помещение, неплотно закрыл за собой фальшивую дверь. Это и помогло мне, я толкнула дверь и попала внутрь ниши, отгороженной от овального кабинета пресловутыми портьерами. Мне было всё прекрасно слышно, но ничего не видно. Говорил двое, возможно, в кабинете был кто-то ещё. Я решила дождаться окончания разговора, не военные тайны же тут обсуждают.

Я ошиблась.

– Мне не нравятся настроения на Севере, мой король, – услышала я встревоженный голос Смеяна, – среди паломников зреет ропот на власть. Они продолжают ходить к этим проклятым Великим Кубам. И тем самым эльфийская зараза проникает в наш мир всё глубже.

– Паломников больше, чем в прошлом году?– донёсся до меня голос короля, который ни с чьим было не спутать по характерным хриплым ноткам человека, любящего много смеяться и пить вино.

– Значительно больше. Но хуже всего то, что на Великие Кубы претендуют теперь и гоблины. На сами здания и на территории вокруг них.

– До недавнего времени гоблины сидели тихо, Левая Рука.

– А теперь они вооружены пищалями. Устроили бойню с жертвами.

Воцарилось молчание, которое прерывалось вздохами. Наверное, это Хенрик обдумывал полученную информацию.

– Поговорим об этом по возвращении, Смеян, – сказал король недовольным голосом, – не порть мне праздника. В кои веки приехал к другу в гости на свадьбу, а ты вываливаешь на меня ворох проблем.

– Прошу прощения, Ваше Величество, я не угодил вам с темой разговора, но и промолчать не мог.

– А вот с другим ты мне угодил. На славу потрудился, Смеян, – услышала я неожиданно повеселевший голос короля, словно тот вспомнил о чём-то необычайно приятном, – смотрины теперь можно и не проводить.

– Я рад, – сухо и кратко ответил Смеян, и я представила, что он поклонился монарху, – могу ли я узнать имя избранницы?

– А ты угадай! – что-то зажурчало, и король засмеялся, – но для начала возьми бокал и выпей превосходного флоранского вина. Оно такое же ценное, как и их знаменитая парча…

– М-м-м, – протянул Смеян, видимо сделав глоток, – немного терпкое, наверное, молодое, не наигралось.

– Да-да, – продолжал смеяться король, а моё сердце защемило непонятным предчувствием беды, – так кого же ты прочишь мне в невесты?

– Я бы выбрал госпожу Каролину Осоку. В ней и стать, и родовитость, и блестящая образованность. А какой голос… Он пленит любого ценителя музыки.

– Каролина? – загрохотал смехом король, – Эта толстая бочка, обтянутая атласом? Что мне до ее родовитости? Хоть папаша ее предан трону, это не повод женится на дойной корове.

Я поморщилась. Неужели можно так отзываться о девушках! Каролина так мила, так талантлива… Я вспоминала звуки арфы в ее руках, ангельский голос.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением протянул Смеян.

– Вторая попытка, ну!

– Госпожа Миленка Чашка. Её тонкий стан сравнится с гибкой ивой, смех похож на хрустальный колокольчик, а…

– Дура из дур! – с радостным, почти мальчишечьим смехом перебил его Хенрик, – третья попытка. Угадаешь – подарю перстень! Вот этот, с рубином.

– Не в перстне дело, – пробормотал еле слышно Смеян, – я боюсь, что так мало знаю своего монарха, что меня следует прогнать со службы.

– Перечисляй тех, кого бы сам с удовольствием затащил в койку. Да не строй из себя невинного паломника у подножья Великого Куба! Уж я тебя насквозь вижу.

– Госпожа Виллина?

– Нет!

– Госпожа Антонина?

–Нет и нет! – король взвизгнул от удовольствия.

– Сдаюсь.

– Поищи среди тех, на кого и подумать нельзя!

Я от ужаса зажмурилась, хотя меня никто не видел.

– Госпожа Бася? – пробормотал Смеян, – Но ведь это, Ваше Величество, нарушение всех законов гостеприимства…

– Я ещё не сошёл с ума, чтобы переходить дорогу самому богатому человеку королевства, да, к тому же, моей Правой Руке – важно ответил король, – ну раз ты такой недогадливый, я останусь при перстне, а ты – с носом, дорогой мой Смеян.

Король снова засмеялся. Послышался странный звук. То ли отодвигали кресло, то ли пододвигали столик с яствами поближе.

– Помнишь ли ты ту худенькую светловолосую девчушку, что сидела по левую сторону от госпожи Баси? Её сестру? Пожалуй, это именно та невеста, что мне подходит.

–Эльфийская праматерь! – ахнул Смеян и застучал каблуками по полу, видимо, он стал быстро ходить туда и сюда перед королём, а тот радостно взвизгивал, весьма довольный произведённым эффектом.

Я же молилась всем четырём вершинам Великого Куба, чтобы эта выходка короля действительно была шуткой.

– А знаете ли вы, что она служила в таверне гоблинки? Ваше Величество, она подавала блюда пьяным гостям и мыла посуду?

– Восхитительно! – взвизгнул Хенрик, – Значит, она не будет падать в обморок всякий раз, когда я выпью лишнего да буду приставать к ней со своими поцелуями.

– А вы видели её обветренную кожу, цыпки на руках?

– Прекрасно, значит, она любит прогулки, и будет сопровождать меня на охоту, а при случае и на рыбалку!

– А вы знаете, что ей всего семнадцать лет?

– Вот и отлично, не станет давать мне дурацких советов!

– Она тощая!

– Были бы кости, мясо нарастёт!

– Она глупая!

– Женщина не должна быть умнее мужа!

– Она из бесславного рода!

– Не будет плести интриг, пытаясь протолкнуть наверх своего братца или папашку.

Король смеялся, и его смех грохотал на всю овальную залу.

– Она… она… не невинна, – выдохнул Смеян, и настала тишина.

«Драконий хвост! – чуть не вскрикнула я, а мои руки и ноги похолодели, – Вот ведь дрянь!»

– И кто же этот нечестивец? – спросил король после долгой паузы.

– Разбойник Жирко. Он изнасиловал её на берегу озера, и я был вынужден вступиться за девушку.

– Ты убил его? – глухим голосом спросил король.

– Я сдал его в магистратуру Челноков.

Король вздохнул и, видимо, поднялся с кресла.

– Мы так громко смеялись, боюсь, как бы нас кто-то не услышал. Если я мог попасть в нишу за портьеру, не исключено, что это кто-то повторит. Проверь, любезный друг Смеян.

Я попятилась, пытаясь спиной открыть потайную дверь, но она, как назло, не двигалась с места, я в ужасе закрыла лицо руками.

Смеян сделал два шага к портьере и открыл её. Я закусила губу, чтобы не закричать, а когда отняла руки от лица, наши глаза встретились. Взгляд Смеяна был настолько удивлённым, что он мог вскрикнуть, и я приложила свой палец к его губам.

Он отпрянул.

– Тут никого нет, Ваше Величество.

– Спокойной ночи, Смеян, завтра трудный день. Приёмы и балы – это то, что я очень люблю, но видеть перед собой девушку, которую я не могу …

Король не закончил мысль и вышел из кабинета.

Я, не переставая дрожать, села в кресло. Смеян ворвался в нишу и схватил меня за плечи.

– Что ты вытворяешь? – зашипел он, злобно вытаращив глаза, – Ты знаешь, что с тобой могут сделать за такую выходку?

Я горько заплакала, даже не пытаясь сопротивляться и не имея возможности вытереть слёзы.

– Жирко… Он всё-таки…

Я рыдала так, что Смеян отпустил меня и тут же прижал к своей груди, он гладил меня по волосам.

– Да нет же, дурочка, ничего ты не поняла. Ничего не случилось тогда. Я соврал. Я соврал королю.

Я подняла мокрые от слёз глаза на Смеяна и … он поцеловал меня.

Хотите знать, что такое первый поцелуй? Да вы, наверное, знаете. Это нежность прикосновения, лёгкий холодок зубов, сладкий язык, которым Смеян погладил мой язык, это вдох один на двоих и много-много минут без выдоха. Это рука, которая скользила по моей спине вниз, это едва слышный стон от того, как быстро расстёгиваются пуговки на лифе.

– Это фальшивая застёжка,– прошептала я.

– Проклятый шноркель, – тихо засмеялся мой любимый, – всё-таки обманул.

– Это платье снимается только через голову, – сказала я.

Смеян крепко обнял меня и оторвался от моих губ. Теперь его огромные глаза смотрели прямо на меня.

– Не сейчас, не здесь. Не будем торопиться, ведь так? – сказал он скорее себе, чем мне.

– Не будем, – тихо подтвердила я.

– Я приду к тебе этой ночью, – шепнул Смеян мне на ушко, но объятий не разжал.

Я замотала головой.

– Почему?

– Я буду спать в комнате со служанкой.

– В Куб эту служанку, во все четыре угла! – рыкнул Смеян и стал целовать мою шею, спускаясь ниже и ниже. Это было невыносимо приятно, щекотно, сладко. Я потянулась к нему в истоме. Я никогда не представляла себе, что могу быть такой безвольной. Но мне безумно хотелось, чтобы Смеян никогда не выпускал меня из объятий. А ещё я хотела, чтобы застёжка на платье не была фальшивой.

– Как ты пахнешь! – шептал он, – Просто мёд с молоком, цветок глицинии, ветер с лугов. Ты меня с ума сводишь!

Похоже, мой Смеян и вправду сошёл с ума, потому что он перестал искать застёжку на платье, а резко зажал своей ладонью свой рот так, что я от страха и пикнуть не могла. Только вытаращила глаза. Смеян медленно отвернулся от меня. Я услышала хлопанье дверью и быстрые шаги. Смеян медленно отнял ладонь от моего лица и несколько раз взмахнул рукой перед собой, словно ставя завесу. Это было совсем не лишним, потому что портьеры раздёрнулись, и я увидела свирепое лицо господина Вильда, заглянувшего в нишу. Позади него маячила фигура моей сестры Баси.

– Тут никого нет, – рявкнул господин Вильд и задёрнул портьеры, оставив тоненькую щель. Мы замерли со Смеяном, не разжимая объятий, – отлично! Мы можем поговорить спокойно.

– Что с тобой, милый Амброзий? – начала ласковым голосом Бася.

– Твоя сестра. Всё дело в твоей сестре.

– Что не так с ней? – Бася подошла к Вильду и нежно обняла его двумя руками, сцепив пальцы у его затылка.

– Скажи мне, она ведьма?

– Эльфийская праматерь, конечно же, нет! – Бася улыбнулась и попробовала поцеловать Вильда, но тот её оттолкнул.

– Ты мне зубы не заговаривай. Я прекрасно видел, как она … изменилась, остолбенела, когда прикоснулась к моей руке. Её просто всю чуть наизнанку не вывернуло.

Бася мелодично засмеялась и прошлась по комнате. Мы со Смеяном боялись вздохнуть.

– Милый мой, ты иногда выглядишь так свирепо, что и я тебя побаиваюсь. Выбрось ты её из головы. Завтра я её отошлю куда-нибудь, чтобы она тебе глаза не мозолила. А лучше в комнате запру.

Вильд тоже прошёлся по комнате и почти развернулся лицом к нише. Я видела, как блестят его злобные глаза.

– Следы Агнешки не обнаружены? – ни с того ни с сего спросил он сестру.

– Нет, три гонца вернулись ни с чем. О моей Агнешке никто ничего не слыхал, словно в воду канула.

Господин Вильд кашлянул и быстрым шагом вышел из комнаты. Бася постояла несколько секунд на месте, а затем подошла к портьерам, отгораживавшим нишу. Она пристально посмотрела прямо мне в лицо через щель, и я зажмурилась. Бася резко рванула ткань, раздался скрип крючков, портьера разъехалась, но морок Смеяна был крепким. Бася разочарованно вздохнула, повернулась на каблуках и вышла из овальной столовой.

Я поняла, что самое время упасть без чувств.