– За двадцать шесть лет работы школьным инспектором я выработал надёжные методы сбора информации.
– Кто ещё посвящён?
– Только вы и я.
– Фамилия девочки, конечно, Выскоч? – Айлин тёрла ломившие виски.
– Совершенно верно.
Инспектор ожил, как пустыня после дождя, глаза снова бегали, от былой растерянности не осталось и следа. Айлин же чувствовала себя загнанной в угол.
– К какой категории относится предмет обсуждения? – спросила она не своим голосом.
– Эта вещь.
Забрезжила слабая надежда, и у неё немного отлегло от сердца: если эта вещь не нанесёт никому вреда, у Фанни есть реальный шанс выпутаться…
– Объясните, инспектор, как вы намерены действовать. А главное, могу ли я на вас положиться?
– О, госпожа Монца, перед вами порядочный человек. После того как я получу… как мы придём к соглашению, мы вместе уничтожим эту вещь, все её дубликаты. – Слеж похлопал по портфелю.
– Они при вас?!
– Конечно.
– Но как вы их… добыли?
– Неважно.
– В самом деле, – пробормотала Айлин. – Чего вы хотите?
Инспектор с удовлетворением отметил, что рассчитал правильно. Ей не нужна огласка, поэтому она не вызвала полицию. И уже не вызовет.
– О-о, – простонал он, как бы не в силах выговорить низменное слово деньги.
– Сколько?
Запинаясь, он назвал сумму, довольно внушительную в обычных обстоятельствах и ничтожную для передряги, в которую вляпалась Фанни.
– Это ваш звёздный час? К чёрту школу? – спросила Айлин. И опять Слеж сделал вид, что смущён. – Но как я смогу убедиться, что вы со мной честны и эта вещь… работает?
– Пригласите внучку, госпожа Монца, на ней и проверим.
– Вы в своем уме?!
– Лучшего варианта не существует.
Если она откажется, он может сделать с полученной информацией всё, что угодно: сообщить копам, в полицию, продать газетчикам, или всё это сразу… Она предприняла довольно вялую попытку:
– Вы знаете, что мы играем с огнём? Этой вещью нельзя пользоваться безнаказанно.
– Можно, если никто не пострадает, – с нахальной улыбкой заявил Слеж. – В наших общих интересах поскорее избавиться от этой вещи, но ни вы, ни я не станем проверять её на себе. Тем более, на ком-то постороннем. Ах, госпожа Монца, зачем мы теряем время на ненужные обсуждения? Ваша внучка это затеяла, ей и отвечать.
– Это безумие…
– Безумием было брать у подружки семейный секрет, – сказал Слеж, внутренне ликуя. – Безумие – наследнице знатнейшего рода, в лучшем случае, погореть на такой ерунде, а в худшем, лишиться жизни. Зовите её, пока не поздно!
– Что ж, я вызову Фанни, – скорбно сказала Айлин, – но сначала попрошу своего врача
присоединиться к нам через несколько минут, на всякий случай…
– Врача? Он вам верен? Вдруг что-то пойдёт не так?
– Чтоб вы знали, инспектор: мои слуги надёжны, как эта крепость.
– Ну, хорошо, хорошо… – Слеж всё ещё колебался. – Если вы гарантируете…
Глава 10. Эта вещь
1
Как и просила Айлин, Эдам выждал ровно пятнадцать минут, поднялся на второй этаж по мраморной лестнице, покрытой ковровой дорожкой, прошёл через пустую приёмную и постучал в дверь кабинета. Никто не отозвался. Он постучал снова. Тишина. Эдам нажал на позолоченную ручку, потянул на себя белую створку двери и осторожно заглянул внутрь. Брови его поползли вверх. Помедлив, он вошёл.
В комнате с задёрнутыми портьерами царил полумрак. В камине слабо мерцали догоравшие дрова, было душно. На ковре, поджав ноги и зябко кутаясь в меха, сидела сама госпожа Монца. Рядом пристроился коротышка инспектор. Поза у него была очень неудобной, не каждый сможет, с таким-то животиком, сидеть на полу, вытянув ноги. Застёгнутый на все пуговицы пиджак задрался, лицо сделалось свекольного цвета; инспектор смотрел на бумаги, рассыпанные по полу, и беззвучно шевелил губами.
На краешке зелёного бархатного дивана, безвольно уронив руки на колени, сидела Фанни: на бледное лицо падают длинные чёрные локоны, взгляд остекленевший. Самым странным было то, что никто не заметил появления доктора – у всех троих был отсутствующий вид. Поначалу Эдам даже решил, что его разыгрывают.
– Госпожа Айлин, – вполголоса позвал он. – Прошу прощения, у вас что-то случилось?
Она подняла на него пустые глаза и заговорила, как автомат:
– Пришёл школьный инспектор Слеж. Мы говорили о Фанни. Инспектор сказал, что подружка Фанни дала ей эту вещь. Инспектор попросил денег. За то, чтобы об этом никто не узнал.
Глаза у Эдама стали круглыми.
– Вот как? А вы?
– Я согласилась. Мы решили вызвать Фанни. Чтобы проверить на ней эту вещь, а потом уничтожить. Мы встали у двери. Чтобы сразу показать ей эту вещь.
Пока Айлин говорила, инспектор и Фанни не шевелились. Эдам боялся смотреть по сторонам.
– Где она сейчас? – спросил он. – Где эта вещь?
– Лежит на полу рядом с папкой.
– Это бумага?
– Да.
– Одна?
– Нет.
Он скосил глаза.
– Листы и свёрнутые в трубочку бумажки?
– Да.
Теперь Эдам понял, что произошло. У болвана инспектора дырявые руки. Он выронил папку; они с Айлин – вместе или поочередно – наклонились и увидели эту вещь. Потом вошла Фанни и тоже увидела.
– Инспектор, соберите бумаги в папку.
Эдам стоял и наблюдал, как инспектор ползает на коленях и складывает в папку эти вещи. И вдруг совершенно бессознательно приказал:
– Дайте мне один лист. Нет, лучше свёрнутую бумажку.
Эдам держал в руках поданную ему эту вещь и чувствовал, как она придаёт его мыслям новое направление. В воображении замелькали неясные волнующие картины, другие города, страны, лениво перекатывающиеся океанские волны, немыслимые красавицы на пляжах под палящим солнцем, и все, как одна, с лицом ловиссы Длит… Его обдало жаром. Он положил эту вещь в карман и забрал у инспектора папку, позаботившись о том, чтобы из неё ничто не выглядывало. Обратившись персонально к Айлин и инспектору – иначе они не понимали, что обращаются к ним – он велел им подняться и сесть на диван рядом с Фанни. Слеж словно забыл про руки и беспомощно елозил ногами, пока Эдам не помог ему встать.
Впервые за годы жизни в доме Монца на Эдама снизошло необыкновенное воодушевление. Всегда пролетавшая мимо птица с синим оперением только что опустилась на его плечо и пропела, сладкоголосая: "О, счастливчик…" Определённо, ему дан шанс, пропуск в другую жизнь, в волшебный мир, в котором Эдам Риц перестанет играть роль наёмного лекаря в богатом семействе и превратится в свободного, обеспеченного человека.
Удача раскрепостила его, и он поступил так, как поступил: с трудом вытолкал на середину комнаты свой трон – тяжёлое кресло, обитое зелёным бархатом, вальяжно утвердился в нём, закинув ногу на ногу, и оглядел три неподвижные фигуры на диване.
– Фанни, ты меня слышишь?
– Да.
– Как тебе удалось уговорить подружку? Почему она выдала тебе секрет семьи?
– Она сказала, что очень хочет со мной дружить, что я классная. – Голос у Фанни был обыкновенным: звонким, девчоночьим, но сама она тоже выглядела заторможенной. – Я сказала, что она должна меня удивить. Тогда она будет мне интересна.
Эдам усмехнулся. Он всегда знал, что девчонка не промах.
– Госпожа Айлин, не будем терять время. В этом доме много тайн?
– Да, – глухим голосом подтвердила Айлин.
– Начните с этого кабинета. Что здесь интересного?
– Тайник…
– Идите и откройте тайник! – Из-за охватившего Эдама нетерпения его голос сделался резким и неприятным.
Айлин безропотно поднялась и еле волоча ноги пошла к камину. Эдам не трогался с места, выжидал, опасаясь какого-нибудь подвоха. Айлин сдвинула в сторону фотографию Сантэ в рамке, стоящую на каминной полке, и на её месте надавила ладонью, приведя в действие скрытый механизм. В стене плавно открылась небольшая дверца. Издалека Эдаму была видна только внутренняя белая обивка сейфа-тайника и чёрная лакированная шкатулка, украшенная мерцающими красными камнями, вне всякого сомнения, драгоценными.
– Вернитесь на место.
Айлин подчинилась.
Эдам подавил нараставшее волнение и направился к вскрытому тайнику. Всё получалось, всё шло как по маслу, сейчас важно не останавливаться на полпути… Мозг его, намечая программу действий, работал, как компьютер. Необходим благовидный предлог, под которым Айлин удалит из дома слуг. Потом она устроит ему экскурсию по своему роскошному особняку, набитому сокровищами и тысячелетними секретами, покажет все запанельные тайнички и кубышки. Интересно, кто-нибудь знает, что инспектор здесь? И сколько времени удастся скрывать его присутствие в доме?
Он не успел дойти до тайника – сзади громко взвизгнула Фанни. Доктор обернулся. Девчонка держалась руками за виски и в весьма напряжённой позе стояла на коленях лицом к дивану, на котором Айлин с инспектором изображали древних истуканов.
– Что такое? – недовольным голосом спросил Эдам.
– Помогите! Мне больно! – Фанни громко застонала. – Уберите змею!
Какая змея, откуда? Но ещё немного, и она закричит. Эдам бросился к ней. Ему не нужен переполох и лишние свидетели – если сбегутся слуги.
Взяв за плечи, он развернул девочку к себе и откинул с её испуганного лица густые
чёрные пряди.
– Тихо! Что тут?
Фанни прижимала ко лбу узкую полоску бумаги с начертанными красными чернилами несколькими символами. Эдам машинально скользнул по ним взглядом и сразу изменился: глаза потускнели, тело обмякло, и он где стоял, там и сел прямо на пол.
– Нехорошо, доктор, – тихо сказала Фанни. – А я вам верила.
Её притворную сонливость как рукой сняло. Действовала она быстро и чётко. Шкатулка была полна каких-то бус и колечек с камнями, но Фанни заинтересовал сложенный вчетверо пожелтевший лист бумаги, торчавший из-под шкатулки. Это оказался план Спящей крепости с кучей крестиков. Рассмотрев его, Фанни всё вернула на место: и план, и шкатулку, и, захлопнув дверцу тайника, – фотографию Сантэ. Потом подкинула в камин пару поленьев и высыпала в огонь все бумаги из папки Слежа.
– Инспектор… – Фанни наклонилась, чтобы в полумраке можно было видеть его глаза. – У вас ещё остались эти бумажки?
– Нет! – неожиданно бодро отрапортовал Слеж.
– Как вы о них узнали?
– Подслушивал!
– У вас есть специальные устройства?
– Да!
– Где?
– В спортивной раздевалке!
– Где вы взяли эти бумажки?
– Украл!
– Бабушка, тебе всюду мерещится чёрная карта… Ты поэтому недавно ездила в долину?
Но Айлин не ответила. От её пустого взгляда Фанни сделалось не по себе и она повернулась к апатичному, не похожему на себя Эдаму, который сидел на полу.
– Доктор, зачем вам секреты моей бабушки?
– Я остро нуждаюсь в деньгах…
– Для чего?
– Я хочу уехать…
Знакомое желание… Фанни встряхнула головой, отбрасывая с лица тяжёлые пряди.
– Ну, хватит. Всё это слишком далеко зашло.
…Последнее, что Эдам помнил, – открылась дверца тайника. И вдруг перед ним другая картинка, будто из кинофильма вырезали несколько кадров. Он стоит посреди кабинета. Фанни, сидя на корточках, подбрасывает дрова в жарко пылающий камин, её лица не видно. Айлин на зелёном диване – огненное манто брошено на спинку – мило беседует со школьным инспектором. Потом она поворачивает голову и произносит с царственным величием:
– Боюсь, я напрасно вас побеспокоила, Эдам. Вы можете идти.
Будто он только что вошёл…
Эдаму стало страшно. Кратковременная потеря памяти случалась с ним только однажды, во время сильной лихорадки. Тогда он тоже здорово испугался. А сейчас… сейчас это был не просто страх, на него накатила паника, да такая, что стало нечем дышать. Он попятился и выскочил из кабинета.
Под дверью неподвижно сидели четверо мурров. Среди них были, конечно, Сантэ и Господин Миш, а по коридору неторопливо приближались, неслышно ступая, ещё двое.
– Она сказала, я могу идти… – лихорадочно пробормотал Эдам, бочком пробираясь мимо кошек, которые проводили его пристальными взглядами, в ненавистной для него манере смотреть не мигая.
Уже дойдя до лестницы, он обернулся. Теперь все шестеро сидели полукругом перед закрытой дверью кабинета. Могли бы зайти, но деликатничают, с неожиданной злостью подумал Эдам.
2
Настроение у Айлин было отвратительным: из-за этой вещи девочка могла погибнуть. Не об этом ли случае её предупреждали карты? И ещё одна головная боль: как теперь относиться к доктору Рицу? Не успеешь назвать кого-нибудь другом, как тебе сразу дают почувствовать, что ты жестоко обманулся…
– Спасибо, что во всём призналась, но как это понимать? Сначала ты пнула мурру, а теперь… Ты знаешь, как на жаргоне называется применение этого заклинания?
– Очаровать, кажется… – Фанни робела, потому что никогда не видела Айлин такой разгневанной.
– Сделать вещью! – вне себя, закричала Айлин. – Кого ты хотела превратить в вещь? Ты знаешь, что когда кто-то находится под воздействием этой вещи, с ним может случиться всё, что угодно?!
– Допустим, тебе кто-то нравится, а ты не знаешь, нравишься ли ты ему… – Вилява испытующе смотрела на Фанни, вызывая на откровенность, но Фанни молчала. – А с помощью ЭТОГО можно узнать! – Вилява перешла на громкий шёпот. – Всё проверено, не бойся… откуда, думаешь, у отца деньги?
– Безопасно?
– Да конечно! Бери! Я же должна тебя отблагодарить.
– Это не обязательно.
– Обидишь, – заявила Вилява, вкладывая в руку Фанни несколько свёрнутых бумажных полосок. – Что ж я, не понимаю, что кофты дорогие? И юбки… и гольфы… Только смотри, сама не смотри! – Вилява прыснула. – Смешно сказала.
– Слушай, извини, я тебя вчера не проводила после Шотки… Хотелось поплавать в бассейне…
– Да ладно, меня ваш Гордон отвёз домой.
– Как всё прошло? Мерки сняли?
– Да сняли, – раздражённо сказала Вилява.
– Поцапались? Я же тебя просила!
– Да она такая наглая, котский ад! «Ты откуда сбежала, подруга? Из передвижного цирка?» Это она мне. Не, ну нормально? У самой кольцо в носу, а ещё критикует!
Чтобы уговорить Шотку расстаться с этим шокирующим кольцом, понадобились все дипломатические таланты Длит, но Шотка порой надевала кольцо, будучи не в настроении, или когда ей кто-то не нравился.
Стараясь не глядеть на бумажки, Фанни разделила их и часть положила между учебниками, а остальные с трудом втиснула в кармашек на узких брючках.
– Фанни! Я жду, когда ты объяснишь, для чего тебе понадобилась эта вещь.
– Мне было любопытно, как выглядит человек под… этим делом.
– Что? – Айлин была потрясена. – Это гадко! Ты понимаешь, что это – гадко? Твоё поведение недопустимо!
– Я не сделала ничего опасного! Эта вещь Выскочей – вне списка… – Фанни была расстроена дважды прозвучавшим гадко.
– Ничего опасного? Ты могла погибнуть! Да пойми же ты наконец, у Хранителей собственные списки. А если с помощью этой вещи ты завладеешь запрещённой информацией? Великая Мау… Разве я не рассказывала тебе, чем это чревато? – Айлин трясло. – Когда зачарованный выполняет бытовые приказы, наказание может и не последовать. Но если задание сопряжено с тайными знаниями, Хранители убьют несчастного не моргнув глазом. А виновный останется в тени. Так действуют всякие злодеи – маскируются, прячутся, отводят от себя беду, послав на смерть какого-нибудь простачка, и всё ради собственной выгоды.
– Ты мне что-то такое рассказывала, но давно… в детстве…
– Не смей изворачиваться! Я твержу тебе целыми днями: законы и правила, Фанни, соблюдай законы и правила! Но ты же у нас выросла – тебе целых четырнадцать лет! Сегодня ты получила серьёзный урок, но запомни… – Айлин задыхалась. – Я не смогу защищать тебя вечно… Ты принесла сюда эту дрянь…
– Я не приносила! Это Слеж украл!
– Всё равно – она попала сюда из-за тебя. Так значит, ты не смотрела на знаки?
– Я не такая глупая, как тебе кажется…
– Почему ты сразу не вывела нас из транса? Нарушение правил может войти в привычку, и чем это закончится, по-твоему?
Фанни перешла в наступление:
– Если бы я не нарушила правила, бабушка, как бы мы узнали, что твой любимый доктор Риц – обыкновенный вор и предатель? Ничего не украл просто потому, что не успел! А всегда ходит с таким видом, будто он здесь главный…
– А тебе не кажется, что не стоит обвинять другого, если сам стал причиной его проступка? Это был соблазн… искушение! Не спровоцируй ты доктора, он, возможно, не замыслил бы дурное. Между прочим, он столько лет заботился о твоём здоровье, что твой категоричный тон по меньшей мере неуместен.
– Это его работа, он за неё деньги получает! Чего ты от меня хочешь, бабушка?
– Чуть-чуть понимания. Я знаю, доктор совершил ужасный поступок…
– Преступление, если точнее.
– Никто не идеален, – снова повысила голос Айлин. – Бывают, знаешь, минуты слабости, которыми мы не гордимся. Но есть раскаяние, и есть прощение…
– А он раскаялся? Пришёл к тебе с извинениями?
– Надо дать ему время.
– Да, давай подождём, пока ему не удастся ограбление.
– Без кривляний, пожалуйста. У доктора было положение в этом доме, его уважали, а теперь что?
– Почему ты вцепилась в него, как в родного, бабушка? Других докторов нет? Его нужно выгнать, а не защищать!
– Ну, знаешь… Нельзя так обращаться с людьми… У нас есть обязательства…
– Перед всем миром у тебя обязательства, и ты хочешь втянуть в это меня.
– Вот только не надо грубить.
– В городе творится что-то ужасное, а мы тут обсуждаем непонятно что!
– Плохая попытка, Фанни. В этом городе всегда что-то творится.
– Всегда пропадают дети?
– О, ты об этом… – Айлин помрачнела. – Это настоящая беда.
– Я хорошо помню Марьяну… Мне жаль, что с ней случилась такая трагедия. Помнишь, она всегда улыбалась… И добрая, и красивая… За что ей это? Ты навестила её, бабушка… ну, после… похищения?
Айлин сказала напряжённым голосом:
– Мой специалист по связям с общественностью, из «Защиты», отвёз ей материальную помощь.
– Понятно. А я не знаю никого, кто бы любил твоего кота сильнее Марьяны.
– Ну, что ты сразу? Я же не могу разорваться!
– Не продолжай.
– Да, Фанни, твой упрёк справедлив, – помолчав, признала Айлин. – Я смалодушничала… В последнее время такие тягостные моменты даются мне тяжело.
– Могла бы меня попросить, – смягчилась Фанни. – Хочешь, я к ней съезжу?
– Лучше я сама.
– Я с тобой, – решительно сказала Фанни. – Она мне не чужая.
– Хорошо, завтра и съездим. Но что я ей отвечу, когда она спросит, где её сын… и почему полиция до сих пор не нашла его?
– И правда, почему?
– Никто не сидит сложа руки.
– Только нет результата. Если не может полиция, почему ты сама не найдёшь пропавших ребятишек?
– Как именно?!
– Попроси своих бездельников-мурров помочь. Если они так всесильны, пусть докажут, заодно проявят милосердие, а их за это станут больше любить… А ловить в библиотеке мышей могут и обычные кошки. Или найди подходящее заклинание. Или поделку Рейна. Уверена, что в этом доме найдётся кое-что из созданного им… например, какой-нибудь человекоискатель…
Айлин судорожно вздыхала, а когда Фанни закончила и выжидающе уставилась на неё, сказала:
– Нет.
– Что – нет?
– Нет на все твои предложения.
– Даже ради похищенных детей ты не можешь воспользоваться тайнами, на которых сидишь, как на мешке с золотом, – не смея взять ни одной монеты?!
– Ну, вот что, милая моя, – с раздражением сказала Айлин. – Кажется, нужно подыскать тебе наставника. А то после того как мы потеряли господина Ульпина, я тебя запустила. Что я могу? Я родной человек, меня можно не слушаться, не воспринимать… и самое ужасное – не брать в расчёт мои убеждения. Так пусть кто-то другой, из тех, кому мы доверяем, занимается твоим воспитанием. Например, Длит.
– Кто?! Только не она, бабушка… я из дома сбегу…
– От неё не сбежишь. А ты что, её боишься? Напрасно. К сожалению, Длит откажет по причине занятости. Я подумаю о кандидатуре, а то я тебя уже как-то не узнаю. Творишь такие безобразия… Давай всё же договорим о твоей подруге Виляве, это как раз в тему.
– Никакая она мне не подруга! Просто приятельница. Вернее, знакомая.
– Сейчас неважно, кто она тебе. Мы о другом – о том, что ты поощряла её неподобающие действия и сама охотно в них участвовала. И тогда чем твоё поведение лучше действий доктора Рица, уж извини?
Фани ответила угрюмым молчанием.
– Наряды для Вилявы готовы? Фанни?
– Почти…
– Их отвезёт кто-нибудь из охранников. И, пожалуйста, передай своей… передай Виляве, что мы больше не можем… в силу сложившихся обстоятельств… принимать её в нашем доме.
Фанни вскочила на ноги. Щёки у неё пылали.
– Тогда и ты, пожалуйста, передай своему доктору Рицу, что теперь я отношусь к нему с подозрением и отказываюсь ходить на осмотры! Я могу идти к себе?
– Иди, – бесцветным голосом сказала Айлин, отвернувшись к окну.
Но Фанни не уходила. Что-то мучительно-давящее заполнило её грудь, и она хотела побороть это тягостное нечто.
– Бабушка… Извини… – выдавила она из себя. – Я не хотела, чтобы так получилось. Я взяла у Вилявы эту вещь, потому что подумала: хорошо бы иногда знать, что думают другие…
– Без их разрешения? Это всё равно что подглядывать! И то, и другое, как ты должна бы уже понимать, плохо.
– Ты защищаешь доктора, хотя он тебя чуть не обокрал! А меня унижаешь за то, что я взяла какие-то бумажки с какими-то там знаками!
– Что ты такое говоришь? Унижаю? Я пытаюсь предупредить тебя. Ты наследница, с тебя спросится стократ больше…
– А я не хочу быть наследницей!
– Может, сменим тему? – холодно сказала Айлин.
– С удовольствием! – со злостью выпалила Фанни. – Тебе известно, бабушка, что Гордон бог садоводства и мечтает стать главным садовником?
– Не Гордон, а господин Ломонос.
– Какая разница? Ну, ладно, он. Знаешь?
– Впервые слышу.
– А всё потому, что от тебя скрыты его потаённые мысли!
Похоже, Фанни готова пустить в ход любые аргументы, лишь бы одержать верх в споре. Сегодня упрямство внучки особенно раздражало Айлин.
– Это всё равно не означает, Фанни, что я могу по-хозяйски, помимо его воли, проникать в мысли Гордона. А если он не способен обойтись без чужих ходатайств и напрямую заявить о своих профессиональных притязаниях, то это его проблема. А не моя и не твоя.
– Он просто поделился со мной, а не намекал! – подпрыгнула Фанни. – Это момент доверия! Он стесняется признаться, потому что у него нет диплома, а без него, как он считает, он не имеет права претендовать на большую должность! Человеку мешают раскрыться глупые стереотипы! Он перед тобой благоговеет и не решается обратиться со своей просьбой! А ты, в своём величии, конечно, его не замечаешь!
– Есть что-то, в чём я не виновата?
– Он не умеет показать свои лучшие стороны, рассказать о своих достижениях. Не так воспитан! Я была у них дома – там такая красотища, столько необыкновенных растений на крошечном участке земли! Всё цветёт и зеленеет! В прошлом году его тыквы заняли первое место на выставке! И груши! И лилии!
– Успокойся, пожалуйста…
– А его чудесная жена Цвета разделяет его увлечения! Эти люди любят землю и умеют за ней ухаживать! Они будут просто счастливы, если ты назначишь Гордона главным садовником! – Выдохшись, Фанни плюхнулась на диван.
Айлин, стоя посреди кабинета, закрыла лицо ладонями и слегка надавила, массируя глаза.
– Я подумаю над твоими пожеланиями, Фанни. Спасибо за интересную информацию, – сдержанно сказала она и взглянула на внучку.
Фанни сидела, безучастно уставившись в пол, вспышка гнева её обессилила.
– Возможно, насчёт Гордона ты права, бабушка, но нужно знать мысли врагов…
– У тебя нет врагов в родном доме, Фанни. Надеюсь, и в городе тоже.
– Иногда врагами становятся самые близкие люди…
– Ты про кого? – в замешательстве спросила Айлин, обеими руками стягивая под горлом воротник платья.
– На прошлой неделе ты ездила в долину. Я пыталась узнать зачем, но ты не ответила, помнишь? Я скажу, почему взяла у Вилявы эту вещь. Но при условии, что ты не обидишься.
– Только дай мне немного отдышаться, ладно? – убитым голосом сказала Айлин, усаживаясь в кресло. – Неужели ты решила… применить против меня заклинание… чтобы залезть мне в голову? Я отказываюсь в это верить, Стефания Пума Монца.
– Прости! – горячо сказала Фанни. – У меня не было выбора. Я должна знать, что ты замышляешь против меня… Но если ты не хочешь…
– Каждое твоё слово – будто нож в сердце. Но я тебя выслушаю.
– Тогда расскажи, зачем ты ездила в долину.
– К знакомой… Вернее, к подруге детства. Я не стыжусь этой дружбы, хотя общественное мнение, я знаю, будет не на моей стороне.
– Две гадалки, ясно. Общие интересы…
– О… Так ты уже знаешь, что я гадаю на картах?
– А кто не знает, бабушка? Дом гудит. Даже Дети свободы давно написали: у тебя выпадает одна и та же карта, которая сулит мне крупные неприятности. Так легко и быстро раскрылась причина, по которой в последнее время ты изводишь меня своей опекой. Не понимаю, как можно верить каким-то дурацким гаданиям…
– Ничего не скроешь! – возмущённо воскликнула Айлин. – К этому невозможно привыкнуть. О чём ты расспрашивала нас, когда мы были… очарованы?
Фанни опустила глаза.
– Только спросила у Слежа, где он взял эту вещь, и зачем доктору деньги. Слеж залез в мою сумку, а доктор хочет уехать.
– А о чём говорила со мной?
– О том, что тебе всюду мерещится чёрная карта… Спросила, зачем ты ездила в долину, но ты не ответила… А твоя подруга – что она тебе нагадала?
Айлин обхватила плечи руками и начала раскачиваться взад-вперед. У неё покраснели глаза.
– Плохая карта выпадает не всегда, но слишком часто… Не осуждай меня. Я искала способ уберечь тебя, поэтому обратилась к Шани. Она считает, что нужно найти похожую на тебя девочку…
– Зачем? – Фанни настороженно смотрела в скорбное лицо Айлин.
– Чтобы она жила у нас и была бы тебе как сестра.
– Зачем?!
– Быть может, смерть вас перепутает и выберет её, – жестами глухонемых показала Айлин.
На мгновение Фанни онемела.
– Надеюсь, ты сказала ей, что она порядочная свинья?!
– Я сказала, что этот путь не приемлем.
– Правильно! Правильно… Но если об этом пронюхают Дети свободы…
– …мне несдобровать.
Они помолчали.
– Фанни, – сказала Айлин серьёзно. – Тебе известно моё заветное желание. Я считаю, ты очень подходишь на роль…
– …которую я не хочу играть.
– Можешь выслушать не перебивая? Деньги и положение дают человеку почти безграничные возможности для самоутверждения. Просто чтобы это понять, тебе требуется немного больше времени. Не торопись. Представь, ты уедешь, и что потом? Кем ты станешь? Кто тебя ждёт за порогом дома? Может так случиться, что ради призрачной цели стать свободной ты откажешься от великой судьбы.
– Бабушка! У тебя есть и деньги, и власть, но почему мне кажется, что у тебя очень несчастливая жизнь?
– Нормальная у меня жизнь. Не хуже, чем у других.
– Всё время беспокоишься, чего-то боишься.
– Большая ответственность, Фанни. И приближающаяся старость. Старые люди становятся робкими, боятся споткнуться…
– Я тоже боюсь. Боюсь, что, подыскивая себе замену, ты можешь обратить свои знания против меня. Некоторые наши предки, служившие муррам, из ярых ненавистников превращались в их защитников и почитателей. Отличавшийся крайней жестокостью Дуриан Желтобородый, эпоха Сомнений, полюбил расчёсывать Сантэ и делал это с упоением, хотя прежде не раз заявлял во всеуслышание, что мечтает придушить её. В последнее время я запираю на ночь дверь в комнате, потому что боюсь, что однажды, пока я сплю, ты произнесёшь надо мной заклинание, привязывающее меня к этим тварям. Наверняка такое есть.
– Ты обо мне крайне низкого мнения, да?
– Тогда объясни, как пьяница и деспот Дуриан смог полюбить Сантэ. Его опоили? Околдовали?
Айлин встала и в сильном волнении, которое она хотела бы скрыть, прошлась по кабинету.
– Дорогая… Думаю, он прочувствовал главное в наших отношениях с Прекрасными, и оно изменило его.
– И в чём его суть?
– Ты слышишь о нём слишком часто, Фанни, чтобы забыть…
– Не будет мурров – не станет и людей, и поэтому мы должны пылинки с них сдувать? – Фанни поморщилась.
– За неимением лучшего, тебе стоит над этим поразмыслить…
– Знаешь, бабушка, ещё у меня проблемы с книгами. Я боюсь их читать: вдруг между строк я увижу что-то лишнее, некую формулу, и проникнусь к муррам этой самой всепоглощающей любовью? Я даже прочитанные книги не решаюсь перечитывать после того, как узнала о блуждающей информации, что прячется в текстах и кочует из книги в книгу.
– Извини, но откуда ты берёшь такие дикие фантазии?
– Наш подвальщик нашёл письмо, в котором один из Монца делится этим открытием…
Даймон, ужаснулась Айлин. Да как он смеет… в обход неё… тайком… внушать наследнице какую-то несусветную чушь!
– Ты не знаешь, бабушка, Дуриан Желтобородый умел читать?
– Хватит, Фанни… ты меня совсем измучила… Обещаю, я никогда не буду принуждать тебя принять обязанности Хозяйки.
– Правда?
– Решение примешь сама. Но я хотя бы могу поднимать эту тему без опасения наткнуться на твоё раздражение?
Фанни кивнула.
– Будет трудно, но я постараюсь не злиться…
– Помни о нашем соглашении.
На глаза Фанни навернулись слёзы, она обмякла и выглядела такой несчастной, что у Айлин защемило сердце.
– Почему ты так расстроена? Прости, если я была резка с тобой… Я искренне сожалею…
– Сантэ ластится ко мне, – пожаловалась Фанни. – В последнее время она приходит ночью и ложится у меня… как это называется… в головах! После этого я вижу огненные знаки…
– Вот почему ты её пнула, – ломая руки простонала Айлин. – Я должна была догадаться…
– Лезет и лезет, морда кошачья, – всхлипнула Фанни, – подкарауливает по углам… Я боюсь превратиться в кошку, как бабушка Хотэ! Не хочу в сумасшедший дом! – Слёзы рекой хлынули у неё из глаз. – Ты меня там запрёшь, и моя жизнь кончится… Заведу воображаемых котят и буду их вылизывать… Или скрестись, как домашний зверёк, чтобы пустили погулять…
– Ох, дорогая… – Айлин села рядом, крепко обняв Фанни. – Хотэ одолели идеи, она сделала это намеренно. Ты же знаешь, Великая Мау спасла последних людей, выживших после потопа, напоила их своим молоком, но сама остаётся в заточении. Хотэ хочет ей помочь. Она думает, что сможет, понимаешь? Просто запомни: если соблюдать правила, не будет ничего трагичного в контактах с Прекрасными.
– Правда? Ты научишь меня, бабушка? Защитишь?
– Конечно, Фанни. Прямо сейчас и научу. Вытри слёзы и слушай. Тебе всего лишь нужно сказать Сантэ, что ты пока не готова, поняла?
– Так просто?
– Да. А когда передумаешь, позови её, и она придёт…
– Не передумаю.
– Пожалуйста, не торопись…
– И не надейся!
– Но всё же…
– Нет, нет, нет!