– Летка всегда зрит в корень.
– Она ответила, что наши посудомоечные машины справляются прекрасно и в его помощи нет надобности. А он сказал: «Жаль!» и ушёл. Он узнал, понимаешь? – всхлипнула Айлин. – От кого?! Потом Гриватта случайно проходила мимо моей спальни и увидела открытую дверь. Ей это не понравилось, ведь без меня никто не может сюда войти. Она постояла, прислушиваясь, потом вошла. Там был Эдам… рылся в столе. Он же Монца… приложил к панели на входе палец, и система его опознала – по крови… Я говорила уважаемому чанси Лотарусу, я предупреждала, что это ненадёжно, но кто меня слушал?!
– Доктор что-то взял?
Айлин закрыла лицо рукой.
– Боюсь даже говорить…
– Что?!
– Тетрадь с моими ночными записями…
– У вас большие неприятности, Айлин, – мрачно сказала Длит.
– Не терзай меня, я знаю… Гриватта пыталась его остановить, но он оттолкнул её и вышел… У него карманы оттопыривались… возможно, стащил что-то ещё… В коридоре ему встретился Барри. Заметил эти набитые карманы, слово за слово, опять про полотенца, и Эдам сказал ему, что он кое-что прихватил из моей спальни. Последовала безобразная сцена, которую не описать словами… это такой позор…
– Успокойтесь. Вы же не виноваты.
– Да? А кто виноват?
– Он должен был поговорить с вами, чтобы всё прояснить, а не обворовывать вас.
– Не совладал с эмоциями… Он тоже не железный.
– Что было дальше?
– Кривлялся и тряс тетрадкой перед стариком. Мол, первая кража не удалась, но сегодня он был ловок и похитил о-очень важный документ, выручит деньжат, загуляет… Барри набросился на него с кулаками, но что для молодого мужчины его малосильные тычки? Подзадоривал, бока подставлял… «Массаж? Ещё! И сюда! Ох, я сегодня знатно разжился!» В конце концов Барри осел на пол и захрипел. И Эдам ушёл. Оставил его – в состоянии, близком к сердечному приступу!
…Сегодня утром Айлин решила проведать Барри. Из его комнаты на первом этаже доносились громкие голоса, и вдруг двери распахнулись, в коридор выкатилась инвалидная коляска, в которой сидел одетый в пижаму Барри. У Виктории, толкавшей коляску, было красное от гнева лицо. Вслед за ней выбежала рассерженная Лорна.
– Извините, мада Лорна, но вы командуете только на кухне!
– Речь как раз о кухне!
– Нет, о Барри! – Увидев приближающуюся Айлин, Виктория притормозила. – Доброго
здоровья, госпожа Айлин!
– Доброе утро, – сказала Лорна.
– И вам, – кивнула Айлин. – Как он?
– Ему лучше, – поспешно ответила Лорна.
Айлин склонилась над стариком.
– Здравствуй, Барри…
Старик тяжело дышал. Остановив на хозяйке мутный взгляд, он протянул к ней трясущуюся руку.
– Приша… Ты за мной?
– Ну, вот, – расстроилась Виктория. – Кто такая Приша?
– Его покойная жена, – сказала Айлин.
– Никого не узнаёт, и это называется лучше! Что хотите со мной делайте, а я больше не дам издеваться над стариком! Забираю его на кухню! В привычной обстановке он быстро придёт в себя.
– И кто тут над ним издевается, скажите, пожалуйста? – ахнула Лорна. – Наилучший уход обеспечили, опытную сиделку пригласили, я тоже дежурю у постели в любую свободную минуту!
– Простите, мада, но вы его закормили лекарствами! Ему нужен кусок хорошо прожаренного мяса и салат из свежих овощей, а не эта гадость в склянках и манная каша!
– Жареное мясо старику?
– Он его любит! И никогда не жаловался!
– Книсса… ты… меня… не слышишь? – противным отчитывающим голосом произнесла Лорна. – На кухне шумно и слишком много народу…
– Самое то для хворых!
– Лорна, – сказала Айлин, удивляясь про себя этой небывалой стычке, – по-моему, Виктория права.
Лорна с сожалением посмотрела на старика и пожала плечами.
– Поправляйся, мой дорогой, – прошептала Айлин, наклонившись к Барри и пригладив его реденькие седые волосы. – Мой верный солдат…
…Голос Длит вывел её из задумчивости:
– Где во время всех этих событий была охрана?
– Понятия не имею. Накануне мы столкнулись с Эдамом в коридоре, и он сказал… нет, наоборот, это я сказала, что у Гонзарика головные боли… и спросила, не мог бы доктор как-то облегчить его страдания? Он как-то странно на меня посмотрел, а потом сказал с усмешкой: «Можете на меня рассчитывать, – и повторил мои недавние слова: – Ваша семья всегда полагалась на профессионализм и милосердие врачей по фамилии Риц». Мне бы взять его под руку, раз сердце ёкнуло, увести к себе и повиниться, но я торопилась… Если бы всё вернуть, Длит, – с тоской сказала Айлин, – я бы в ногах у него валялась, умоляла, чтобы он меня простил…
– Уже поздно?
– Его нигде нет! Ушёл, и с концами.
– Быть такого не может. А Баз?
– Говорит, об Эдаме никому ничего не известно.
– Баз служит тем, кто больше платит.
– Горы золотые сулила, рыдала – молчит!
– Ричард?
– Не берёт трубку! Как всегда, когда он нужен! Ты можешь что-нибудь сделать? Прошу тебя, дорогая… помоги… Это же мой сын…
– Взрослый сын. Склоняюсь к тому, что он продал ваши бумаги и уехал.
– Уехал? Зачем?!
– Хотел разбогатеть, и, вероятно, удалось.
– Но он нужен здесь! В этом городе! В этом доме!
– Похоже, он не разделяет ваши мечты.
– Нет, я буду искать его, пока не найду… Я почти успокоилась и могу мыслить трезво… Длит, – с мукой в голосе сказала Айлин. – Почему он так отреагировал? Так поторопился?
– Кажется, он решил, что его здесь держали из соображений удобства… как хорошего врача, не более. Не строили планов на его счёт.
– Какой ужас… В течение шести лет на положении прислуги… с его-то гордостью… Почему я тебя не послушалась? И как я могла не заметить? Он же вылитый Хаммонд!
– Все Рицы на одно лицо, если вас это утешит. Есть другие новости?
Айлин промокнула платком покрасневшие глаза.
– Полно. Помнишь Куго Чавена? На встрече с переговорщиками он сказал мне, что я не могу отразить первую атаку. С того самого дня прятался в какой-то дыре, наконец его выловили, но толку нет. Утверждает, что должен был сказать эту фразу, и ему обещали за это заплатить. Естественно, Ван. Кто заплатил Вану за распускание слухов о конце света, по-прежнему неизвестно. Но у меня появилась одна идея. Вокруг Мемфи так и вьются подозрительные типы. Если бы мы могли поймать его на чём-то противозаконном и вытряхнуть из него правду…
– Невыполненное обещание жениться подойдёт?
– Хорошая шутка. Для него это не преступление, а приятное мужское воспоминание. Он ни разу так и не был женат. Откуда новости?
– С кухни.
– Как будто их это касается!
– А где Лунг?
Айлин помрачнела.
– Утром принесли заказное письмо с указанием вручить мне лично в руки, но у меня была встреча, а у Лунга затерялась доверенность на получение корреспонденции, так, представляешь, посыльный развернулся и ушёл! Не знаю, что они там о себе думают… на почте… Пришлось Лунгу ехать за письмом. Впрочем, оно и к лучшему, есть время поговорить о твоём протеже. Голова идёт кругом…
– Что с ним не так?
– Ты, наверное, заметила, что я была им крайне довольна. Не скрою, поначалу меня настораживало, что он задаёт слишком много вопросов. Я даже опасалась, не поторопилась ли принять чужака за своего. Но вскоре сомнения развеялись. Он стал моей тенью и, как подобает тени, не бежит впереди, не лезет с советами, не напоминает ежеминутно о своей драгоценной персоне… Был у меня когда-то секретарь с чрезмерно раздутым эго. Теперь господин Лунг присутствует на всех моих встречах, и я постоянно чувствую его поддержку…
Длит встала у окна и разглядывала пышные клумбы на зелёных стриженых газонах. Гладь маленького пруда, окружённого отцветающими вишнями, блестела на солнце, как начищенное серебро.
– Так в чём же дело? Что может быть лучше преданного помощника?
– Слишком преданный, – тихо сказала Айлин. – Недавно я пожаловалась Милну, что кое-кто в Ассоциации относится ко мне с пренебрежением…
Длит повернула голову.
– Смеются за спиной?
– Всё это так неприятно… – вымученно улыбнулась Айлин. – Есть там один, называет меня малышкой-Айлишкой… Да ещё Милн считает, что меня обворовывают по-крупному. Назревает глобальная финансовая проверка… не могу поверить, что я дала на неё согласие… Сегодня приезжал Баз… Оказывается, после моего разговора с Милном Лунг побывал в офисе, нашёл Троя… это тот, с Айлишкой… и отрезал ему палец… при других сотрудниках… ножом… Сказал, что если Трой ещё раз позволит себе неуважительные высказывания в мой адрес, он отрежет ему язык, и не только ему, любому…
– Это прекрасно, – задумчиво произнесла Длит, глядя в окно.
– Что?!
– Гордон, действительно, мастер клумб и обрамлений. – Длит повернулась к Айлин. – Дорогая, некоторые просто не понимают по-другому.
– И что теперь, калечить? После Троя он обошёл копов, к ним у меня тоже были претензии… Баз не вдавался в подробности, но мне не понравилось, как у него блестели глаза… Я в ужасе… Что мне делать с твоим любимым Лунгом?
– Наконец появился кто-то, кто всегда рядом и сможет вас защитить. Цените его. – Длит невозмутимо улыбалась. – Поддержка, преданность – то, что надо.
Айлин отчаянно замотала головой:
– Нет, нет… Это криминал!
– Поступило заявление в полицию?
– Пока нет, но рано или поздно все узнают… Это же скандал… А пресса? А общественное мнение?
– К чёрту и то, и другое. К чёрту их всех. Пусть вспомнят, кто здесь главный. Не надо так расстраиваться, Айлин, всё будет хорошо. Так вот, про Ассоциацию. Прежде чем соваться в этот гадюшник, пусть Милн включит в свою команду Лунга. Я вам настоятельно советую.
– Он, наверное, и палец резал со своей неизменной улыбочкой. Дрожь по телу, как подумаю, – помолчав, сказала Айлин.
– А вы бы хотели, чтобы он при этом плакал?
– Не будь такой циничной, Длит.
– Вы готовы всех любить и всех прощать. Я нет. Как идёт следствие по делу о пропавших детях?
– Милн меня ошарашил. Якобы пропало не трое детей, а больше. Не знаю, что и думать… Ты что-нибудь об этом слышала?
– Вы же знаете, мне здесь трудно завязывать отношения, я чужая…
– Да-да. Яр, когда я с ним созвонилась, заверил, что они работают без продыху, но, честно сказать, я надеялась на большую эффективность. Обещал прислать списки выехавших, но я сегодня только первый день на ногах… Нужно узнать у Лунга…
В дверь постучали, вошёл Лунг с большим коричневым конвертом в руках. Айлин вздрогнула.
– Госпожа ловисса, – сказал Лунг, приветствуя Длит.
– Господин секретарь.
– Как вы быстро, однако, – недовольным тоном сказала Айлин. – Ну, что вы замерли на пороге?
– Вскрыть?
– Будьте так добры.
Лунг прошёл к столу, взрезал конверт и, вынув два плотных листа бумаги, подал Айлин.
– Рисунки от неизвестного отправителя.
Айлин мрачнела, разглядывая рисунки, сделанные простым карандашом.
Первый лист был разделён на две части. На одной был весьма реалистично изображён коридор в большом доме, с высокой распахнутой дверью, на второй – какой-то чулан со странной стеной: художник стремился запечатлеть на ней не то движение горячего воздуха в жаркий день, не то марево, лёгкую дымку. На втором листе талантливой рукой была набросана жутковатая сцена в вечернем лесу. На фоне Спящей крепости группа людей в тёмных плащах, с наброшенными на голову капюшонами совершала некий ритуал. Все они были разного роста, дирижировал ими великан, и на его мизинце ярко блестел в свете луны золотой перстень.
– Полюбуйтесь! – Айлин протянула рисунки Длит и Лунгу. – Я правильно понимаю – этот чулан находится рядом с моей переговорной? Я каждый день хожу мимо этой картины с Господином Мишем. Надо осмотреться на местности.
Лунг довольно быстро обнаружил вход в грязный чулан, и вскоре все трое с изумлением рассматривали узкую щель под самым потолком, в каменной стене, отделявшей чулан от переговорной комнаты.
– Какой негодяй… – простонала Айлин. – И всех своих отпрысков притащил – чтобы расшатать мой дом и выведать мои секреты… Что ж, теперь понятно, почему он плодится, как кролик! Чтобы многократно усилить мощь своего фамильного заклинания. Нет, когда-нибудь я всё-таки убью его… Господин Лунг, – спохватилась она, – вы этого не слышали.
– Пассы издалека? Может, не он? Не Ван? – засомневался Лунг.
– Вам что-нибудь известно о древней магии? – После похода Лунга в Ассоциацию Айлин разговаривала с ним исключительно взвинченным тоном. – Можно воздействовать на объект, не видя его.
– Благодарю. – Лунг поклонился. – Хотел бы я владеть такой магией.
– Все бы ходили без пальцев.
– Так вы уже знаете. То-то, смотрю, у вас взгляд недобрый.
– У меня?!
– Я распоряжусь, чтобы побыстрее заделали щель, – сказала Длит.
– Здесь есть второй выход. – Встав в проёме, Лунг вглядывался в темноту. – С очень глубокой лестницей.
– В Спящей крепости много тайных ходов и ловушек, и не всегда они служат хозяевам, – сокрушённо заметила Айлин. – Длит, проследи, пожалуйста, чтобы эти входы-выходы заложили камнем.
– Хорошо. Вот вам и ответ, Айлин. Фелиси балуется рисованием, к тому же она частенько тут крутилась в последнее время. Могла подслушать наш разговор и рассказать доктору Рицу.
– Но зачем?! Кто ей позволил?!
– Она никогда не скрывала своей влюблённости в доктора. А секрет возлюбленного в руках женщины – это бомба.
Чулан распахнётся, и тайна раскроется, вдруг вспомнила Айлин.
– И она рванула… Мне сказали, Фелиси уволилась. Надо немедленно вызвать её сюда. Как она могла так меня подвести? И что она делала в лесу в такое позднее время?!
– Не стоит, Айлин, – мягко возразила Длит. – Поберегите нервы. Уже то хорошо, что она призналась. А ведь могла бы промолчать.
– Да? Всё равно… я так на неё сержусь… Но этот-то?!
После короткого обсуждения решили проверить уровень слышимости. Айлин с Длит ушли, а Лунг остался в чулане.
– Во всём этом есть свои плюсы, – сказала Айлин, когда они оказались в тёмной переговорной и зажгли фонарь. – Теперь мэр не посмеет сказать, что я нарушила правила, арестовав хозяина мурров. Я этому Мемфи Вану… – у Айлин всё кипело внутри, – на дереве родившемуся… башку оторву! Ох… хорошо, что Лунг не слышит…
– Прекрасно слышу. – Голос секретаря звучал так отчётливо, как будто между ними не было стены. – А почему на дереве?
– А была с ним однажды такая история… У него же что ни день, то история, – сказала Айлин, разглядывая стену, у которой стояли три сейфа. – Ну, и слышимость…
– Пожалуйста, продолжайте, госпожа Монца!
– Э-э… Стал вдруг утверждать и всем рассказывать, что родился на дереве. И даже мне в глаза не постеснялся сказать. Тогда я потребовала, чтобы немедленно, при нём внесли изменения в запись акта гражданского состояния. Видели бы вы его лицо, когда он подписывал документы, – ни один мускул не дрогнул у человека. На деньги поспорил, это точно. С тех пор в графе Место рождения у него числится Неизвестное дерево. Ничего святого!
Длит улыбнулась, а Айлин прислушалась и позвала:
– Господин Лунг!
– Я здесь! – Хихикая, Лунг уже входил в переговорную. – На дереве… О чём-то таком и думается, когда видишь Мемфи Вана.
– Ну, всё, – сказала Айлин, усаживаясь за стол. – Знаете, чему я удивляюсь? Тому, что ничему не удивляюсь. У меня стену раздолбили, а я спокойна. Я просто само спокойствие!!! Что ж, теперь вина Вана доказана. Его арест – это, конечно, испытание, но ты же одобряешь мой план, Длит?
– Что вы ему предъявите? Рисунок Фелиси?
– Мы вызовем её как свидетеля.
– Зачем? Сначала решите, чего вы хотите добиться арестом Вана, а потом действуйте. Он позволит себя арестовать? Никто не пострадает, если до этого дойдёт?
– Как раз в этом я не уверена, – озабоченно сказала Айлин. – Перевёрнутые автомобили, травмы различной степени тяжести, всё семейство займёт глухую оборону, а нянька вынесет на балкон самого младшего из детей, и он тоже попытается бросить в полицейских слезоточивой бомбочкой или камнем. У Вана не дом, а цитадель. Страшно вспомнить его последний арест.
– Последний?
– И тот не первый, и этот не последний, поверь мне. По поводу ареста… Думаю, Яр Порох найдёт решение.
– Я могу, – скромно сказал Лунг. – Доставлю в целости и сохранности.
– Нет уж, спасибо. О, Мау… Совсем плохо соображаю. Я ведь и сама могу с ним справиться.
– Что-то из магии? – в шутку предположил Лунг.
– Почти. На ум пришло магическое слово деньги.
– Не может быть! Заплатите ему за то, что он натворил? На таких условиях полгорода придёт сдаваться. Я первый попрошу прибавку!
– В самом деле, Айлин, – удивилась Длит.
– Не отговаривайте. Мне нужны ответы, так что, в условиях, когда нет ни сил, ни времени, я выбираю короткий путь. К тому же, Вана недостаточно только приструнить, ему нужно помочь, пока из-за хронической нужды он не натворил больших бед. Господин Лунг, будьте любезны, наберите-ка мне его номер. Кстати, где была охрана в то время как Эдам… доктор Риц… столкнулся в коридоре с Барри? Вы наверняка уже выяснили.
– Айк не вмешался, потому что уже несколько дней знал, что доктор ваш сын.
– И многие знали?
– Да весь город.
– Ох… Нет, чем страдать, лучше вернёмся к насущным делам. Длит… Я понимаю, уже поздно, но нужно немедленно заняться стеной, у меня же там ценности. И вход в чулан тоже заложите.
– Ни о чём не беспокойтесь, Айлин.
3
Ослеплённые вспышками, Айлин с Лунгом не сразу прорвались сквозь строй представителей прессы и новостного канала с телевидения, назойливо интересующихся, какое обвинение выдвинуто против господина Вана и нет ли известий о пропавшем сыне Айлин.
Яр Порох встретил их на входе в следственный изолятор. Айлин была вне себя.
– Ночь на дворе! Откуда здесь журналисты?
– Как я понял, господин Ван сам вызвал. Он их ждал.
– Позировал перед камерами, красовался? Держался как звезда?
– Ну, да, – усмехнулся Яр.
– Где он?!
– Прошу за мной.
С собранными в хвост волосами, в белой рубашке и тёмно-синем с искрой костюме с иголочки, Мемфи Ван сидел на скамье, широко расставив ноги. Полутёмная зарешеченная камера для задержанных казалась слишком тесной для такого крупного мужчины. Рядом с хозяином пристроился Сердитый Ван, или Утопленный кот, как его ещё называли в народе. Его роскошная шуба цвета топлёного молока была тщательно вычесана – Мемфи обожал своего питомца. Часто это решало исход дела, когда Айлин приходилось принимать жёсткие решения.
Похоже, в изоляторе временного содержания применяли ароматизаторы не из дешёвых. Запах был превосходным, но не мужским, с преобладающими цветочными нотами.
Увидев Айлин, мурр развалился, прислонившись спиной к стене и некрасиво раскинув задние лапы, и уставился на неё, в угрюмом прищуре сузив глаза. Кончик свесившегося с лавки пушистого хвоста нервно дёргался. Этот вызывающий жест не укрылся от Айлин, но мало тронул, их с мурром конфронтация длилась годами.
– Прекрасно смотритесь за решёткой, – удовлетворённо сказала она, останавливаясь напротив. – Вам тут самое место.
– Мы не согласны, – обиженно сказал Мемфи. – Правда, Ваня?
Мурр хрипло мяукнул.
Айлин сразу завелась, слишком хорошо помнила скандал, случившийся несколько лет назад.
– А кто подучил мурра воровать драгоценности? Я? Уголовники! Ты и твой кот!
– Вражеские наветы, – огрызнулся Мемфи.
Пользуясь своей неприкосновенностью, Сердитый Ван пробирался в чужие дома и под покровом ночи уносил приглянувшиеся ему драгоценные украшения баснословной стоимости: ожерелья, браслеты, диадемы – всё, во что мог просунуть голову. Награбленное, естественно, тащил своему хозяину, а тот спускал скупщикам краденого. Хотя Мемфи оплатил тогда несколько крупных долгов, без улик его вину доказать не удалось, а мурра посадили под домашний арест в Спящей крепости, в специальном ошейнике, который надел на него уважаемый чанси Лотарус. Через шесть месяцев ошейник расстегнулся сам, и всякий раз, когда Айлин напоминала Сердитому Вану о том заточении, он тоскливо выл. С тех пор за мурром водились кое-какие шалости, но не такие дерзкие; рассказывали, например, что он воровал для Ванов кур в предместьях, когда семейству нечего было есть. Что касается пострадавших, то в качестве компенсации они время от времени получали чеки от анонима.
– Зачем нам ссориться, Айлинушка дорогая? Всё, как ты просила, – проникновенным голосом заговорил Мемфи. – Явился с повинной, не доставив тебе никаких хлопот… и с надеждой на вознаграждение…
– Сначала мне нужны подробности, – сухо сказала Айлин.
Мемфи с подозрением взглянул на сопровождавших её Яра Пороха и Лунга.
– А почему здесь посторонние?
– Не вижу никаких посторонних, – отрезала Айлин.
Ван внезапно побагровел.
– Окружила себя молодыми мужиками, вертихвостка? Не знаю, как я жив остался после твоих шашней с Хаммондом… а ты опять?!
Мурр злобно подвякнул, растопорщив усы на плоской морде.
– Что ты сказал? – спросил Лунг спокойным голосом. – Вертихвостка?
– Тебя не спрашивают, узкоглазый! – рявкнул Мемфи.
Лунг взглянул на Айлин.
– Госпожа Монца?
– Даже не думайте, – выдохнула Айлин. – Мемфи! Как там говорят – не переводи стрелки? Герой дня сегодня ты!
Ван сник.
– Любовь моя, меня убивает твоя холодность… А ты… – Он наставил палец на секретаря Айлин.
– Я? – удивился Лунг.
– Ты! Отойди подальше, женишок! Думаешь, я не вижу, как ты к ней жмёшься?
– Любовь твоя?! – вскипела Айлин. – И ты ещё смеешь? Предатель… Стенотряс… Как ты мог?!
– Это же всё от бедности! От нищеты! – завопил Мемфи басом, эхо от которого разнеслось далеко по коридорам.
– Низкий ты человек…
– Мне деток нужно кормить! А мои проекты?!
– Ты скоро чокнешься со своими проектами! Рассказывай, или я уйду, и тогда забудь о финансовой поддержке! Поселишься в этой камере!
– Ещё чего, – скривил губы Мемфи. – Меня кто-то остановит? – Он поднял руку и многозначительно показал Айлин свой сверкающий золотой перстень на мизинце. – Я же тут всё вдрызг разнесу…
– Госпожа Монца, ей-богу, не удержусь и выступлю, – сказал Лунг. – Вы видите? Он меня провоцирует, размахивает пальцем.
Последние дни выдались слишком нервными, напряжение требовало выхода, и Айлин не к месту разобрал истерический смех.
– Он иногда шутит грубовато, Мемфи, не обращай внимания… – Айлин зажимала рот руками, но не могла с собой совладать и смеялась до слёз.
Яр Порох, который стоял молча во время всего разговора, тоже рассмеялся. Глядя на них, мурр принялся гневно фыркать, а недоумевающий Ван взревел:
– Что такое?!
– Береги пальцы, Ван, – с раздражением сказал Лунг.
– Вам же нравился его стиль, – икая, сказала Айлин. – И соблюдайте, пожалуйста, субординацию… В конце концов, господин Ван – хозяин мурра…
Яр принёс стакан воды. Сделав несколько глотков, Айлин успокоилась.
Ван был заинтригован.
– Пальцы, пальцы… Я недавно слышал про отрезанный палец… Кто пострадал?
– Мой сотрудник Трой, – нехотя сказала Айлин.
– Ну-у-у… этого гада не жалко! Он шулер! Всегда меня обыгрывает! – Мемфи просиял. – Ха! Как теперь будет прятать тузы? Придётся ему попыхтеть! – Он осёкся, наткнувшись на осуждающий взгляд Айлин.
– Мало долгов, так ты ещё в карты играешь? Один – начальник отдела, другой – почётный член правления… Не Ассоциация по защите прав животных, а гнездо порока!
– До меня только что дошло. Это твой секретарь оттяпал Трою палец? Ты поощряешь такие методы, Айлин? А я думал, ты и мухи не обидишь.
– Ничего я не поощряю!
Ван почему-то обрадовался.
– Ага… Значит, этот типчик много на себя берёт?
Его проницательность была неприятна Айлин, она с досадой сказала:
– Зачем ты всё это затеял, Мемфи?
– Что именно?
– Кто оплатил кампанию Скоро конец света? Кто велел сказать про первую атаку? В чём её суть? Выкладывай!
– Столько вопросов, – нахмурился Ван.
– Моё терпение на исходе. Ты помнишь о нашей договоренности? Кто?!
Он поднял глаза к потолку и шумно выдохнул.
– Ричард.
– Врёшь, – не поверила Айлин.
– Клянусь всеми демонами и их хвостами.
Сердитый Ван утробно и страшно заурчал.
– Извини, – сказал ему Мемфи.
Айлин была потрясена.
– Это розыгрыш? Нет, Ричард мой брат, он не мог поступить со мной так жестоко…
«Предупредил» о близком конце света и – исчез? Давно ты его видел?
– Да недели три назад…
– Конец света – это метафора? Из-за… похищенных детей?
– Ричард не сказал.
– И он дал тебе денег? Торговля книгами, похоже, процветает… а всё жалуется! – Брат никогда не жаловался, Айлин занесло. – А кто подрядил тебя взломать мою переговорную комнату, чтобы выведать мои секреты?
– Да какие там секреты, любимая? – заюлил Ван. – Всё равно все всё знают… а мне польза…
– Не сомневаюсь, что польза. От кого?
– Из чистого любопытства…
– Я не потерплю вранья! Отвечай, кто!
– По собственной инициативе…
– Я ухожу.
– Да из ревности я! Что ж ты не понимаешь, глупышка! Люблю я тебя, родная моя… Я должен знать, с кем ты там… – с надрывом, со страстью сказал Ван.
– Цирк, – с отвращением констатировала Айлин. – Между прочим, тут не просто шпионаж, Мемфи… Не исключено, что меня хотели ограбить! Стена в переговорной треснула!
Мемфи застыл с раскрытым ртом, а потом громко рассмеялся, звучно хлопнув себя по ляжкам.
– Мать честная! Сработало! Я не верил, что получится, а эксперимент-то удался! Всё не зря!
– Вы только посмотрите… Развалил Спящую крепость и ликует! – возмутилась Айлин. – Да тебя нужно арестовать по-настоящему!
Мемфи напустил на себя смиренный вид.
– Нет-нет, я глубоко раскаиваюсь…
У Айлин вдруг мелькнула безумная мысль, и сердце её сжалось.
– Ты же… не похищал детей, Мемфи? Для своего разрушительного эксперимента?
Стоявшие рядом Порох и Лунг напряглись.
– Что? Не говори глупостей, любовь моя. Как ты могла такое подумать? Про меня? – с непритворной обидой сказал Мемфи. – Какие мрачные фантазии…
Всех отпустило – кажется, Ван говорил искренне.
– Что по деньгам? – хмуро спросила Айлин.
Не мешкая Мемфи сунул под скамью руку и вытянул на свет элегантный кожаный саквояж, под завязку набитый счетами.
– Ты с ума сошёл? Я сказала, только детские платежи.
– Тут и так детские.
Айлин высказалась категорично:
– Мой второй вопрос остался без ответа, так что оплачу лишь половину счетов.
– Благодарен, – растроганно пробормотал Ван.
Отперев камеру, Яр Порох забрал саквояж и передал его Лунгу.
Так и не сказал правды про переговорную, подумала Айлин. Ни за любовь, ни за деньги.
– Если ты снова предашь меня, Мемфи…
Он ссутулился на скамье, обхватив рукой прижавшегося к нему мурра.
– Когда меня выпустят?
– На рассвете. Когда журналистская братия, со статеек и репортажей которой ты кормишься, будет спать крепким сном.
Мемфи оттопырил нижнюю губу и кивнул с понимающим видом.
Айлин с Порохом и Лунгом не успели уйти далеко.
– Любовь моя! Вернись! – позвал Ван.
Айлин порядком устала и не скрывала раздражения, но решила вернуться. Открывшееся зрелище производило впечатление. Толстые металлические прутья в центре решётки были отогнуты в стороны, и в образовавшуюся дыру Ван, вставший на одно колено, протягивал огромный, невероятной красоты букет из белых роз. В это время уже выбравшийся наружу мурр прошёлся на передних лапах перед камерой туда-сюда, поворачивая голову в сторону Айлин, – выражение морды у него при этом было совершенно зверское. Было ясно, что он изображает уличного акробата исключительно по просьбе своего дорогого хозяина.
Айлин подавила рвущийся из груди смех, подошла к решётке и приняла неприлично роскошный букет.
– Мастер долгов… – Но помимо воли она растаяла, и это ни от кого не укрылось.
– Да он из вас верёвки вьёт, – сказал изумлённый Лунг, которому долги Вана ощутимо оттягивали руку.
– Иди давай! – крикнул ему довольный Ван и послал уходящей Айлин два быстрых воздушных поцелуя.
…Домой ехали молча, но на повороте к Спящей Лунга вызвали по деревяшке. Переговорив, он сказал, поглядывая на Длит и Айлин в зеркало заднего вида:
– У нас… даже не знаю, как сказать… гость? Привезли господина Рица… Он очень болен… – Увидев, что у Айлин побелело лицо, Лунг виновато уточнил: – Простите… Джио Рица! Джио!