– Кажется, пора обедать, скоро ударят в гонг, – быстрее, чем следовало бы, сказала Фанни.
Длит не обманула эта уловка. Что-то назревало, какое-то электричество копилось в воздухе и грозило взрывом.
– Фанни, я хочу, чтобы ты сию минуту избавилась от опасных предметов, которые постоянно носишь с собой.
– Опасные предметы! – воскликнула Фанни довольно фальшиво. – Почему-то мне не кажутся опасными записки от мальчика, который мне нравится!
Длит нахмурилась.
– С твоей памятью, ты легко могла бы держать все тексты в голове.
– Но держать послание от дорогого человека в руках, а не в голове, – лучше! Это настоящее счастье! – Звучало убедительно, и она сама поверила бы, что у неё под мышкой любовные записки, но внутренний голос твердил: врушка, врушка…
Взрыв случился, только не такой, какого опасалась Фанни. Её слова сразили Длит, железную Длит, до слёз затронули что-то глубоко личное. С трудом сдерживая рыдания, она развернулась и быстрым шагом вышла из библиотеки. Фанни в остолбенении смотрела ей вслед.
…Через несколько минут она постучалась в комнату, расположенную на первом этаже. Никто не ответил. Девушка осторожно толкнула дверь, заглянула в комнату. Яркое солнце, пронзая ажурные занавеси, разрисовывало стены узорами. Плащ был брошен на пол, ловисса неподвижно лежала на узкой кровати, застеленной покрывалом, – отвернувшись к стене и зарывшись лицом в подушку.
Толстый ковёр на полу гасил звуки шагов. Фанни подошла к рабочему столу у окна; здесь аккуратной стопкой лежали несколько книг, папки с бумагами, стояла вазочка с тюльпанами. Она положила на стол свёрнутый в несколько раз пакетик из плёнки.
Длит отняла от лица полотенце и не оборачиваясь позвала:
– Фанни…
Фанни вздрогнула.
– У вас что, глаза на затылке?
– Я узнала твои духи. А мальчик у тебя есть?
– Есть, – ответила Фанни. – Но он об этом не знает.
Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
4
Бдительный Барри Строжар, которого Фанни с детства называла дедушкой, занимал особое место в кухонной иерархии. Можно сказать, он находился на самой её вершине, потому что помнил наизусть сотни рецептов, любил и умел готовить так, как не умела невероятно одарённая в кулинарии Виктория. Страстно мечтая освоить все тонкости приготовления старинных блюд, повариха, с её-то крутым нравом, безропотно следовала советам Барри. Она жалела его, опекала и всегда защищала, что бы он ни натворил.
В дальнем конце кухни, в огороженном уголке стоял на резных кошачьих лапах высокий буфет из чёрного дерева. За мутными стёклами хранились на полках сотни ёмкостей со специями и лекарственными травами – главное богатство старика. В битком набитом буфете Барри легко находил нужную банку, пакетик из фольги или хрустальный графинчик с притёртой пробкой. До верхних полок он еле-еле дотягивался с дубового табурета-лестницы. Мартон для безопасности приделал к табурету перильца, а для мобильности – колёсики со стопором, и получил в подарок роскошную смесь для мясных блюд.
На вертикальных сетчатых рамах по бокам от буфета сушились подвешенные пучки трав, привозимых из долины и самых разных уголков света. Уважая кулинарный фанатизм своего преданного слуги, Айлин благосклонно поощряла эту статью кухонных расходов.
Натрудив ноги беготнёй по дому, Барри с кряхтеньем садился за столик в своем уголке, благоухающем молотым перцем, корицей, базиликом, мятой и ещё тысячью специй, и с выражением абсолютного счастья на лице растирал ингредиенты в мраморной ступке, составляя пряные смеси по своим рецептам при помощи старинных весов на манер аптекарских. Это было его личное пространство, его рай, в который другие не смели вторгаться. Но теперь Фанни только и вынашивала планы вторжения.
Прошла неделя после визита к Марьяне. Готовясь к нему, Фанни заранее подготовила нужные слова и позаботилась о подарках. На деле всё оказалось сложнее и мучительнее, чем она себе представляла, – она ещё никогда не сталкивалась с таким исступленным выражением горя. Марьяна, в кое-как запахнутом халате, растрёпанная, сидела за столом в компании подруги, которая щедро подливала ей вина и пила сама. Увидев гостей, Марьяна бросилась к ним с жалобными криками. Тягостным стенаниям не было конца. Фанни ревела, Айлин сидела не шелохнувшись, без кровинки в лице, и не могла завершить ни одной начатой фразы, прерываемая взрывами отчаяния матери, потерявшей ребёнка. До самого дома Айлин и Фанни не проронили ни слова. Уже поднимаясь по лестнице, Фанни сказала сдавленным голосом:
– Бабушка… – Она была опустошена.
Айлин поняла с полуслова и крепко сжала её руку.
– Горе может быть очень разрушительным, дорогая. Для всех. Но мы уехали, а она осталась с ним один на один.
Той же ночью, без сна ворочаясь в постели, Фанни решила, что, если полиция бессильна, она сама найдёт ребёнка и вернёт улыбку на заплаканное лицо Марьяны. По крайней мере, один из реальных способов осуществить задуманное ей доступен…
Крестики на плане, увиденном в бабушкином кабинете, постоянно стояли у неё перед глазами, и после короткой внутренней борьбы она украдкой исследовала тайники – за картинами в парадном зале, за панелями и под половицами в комнатах и подсобных помещениях. Один был устроен в её комнате. Увы, все они оказались пустыми. Приняла ли бабушка меры предосторожности, забрав всё из тайников после случая со Слежем, или их опустошили ещё раньше, так или иначе, спрашивать: «Где всё? То, что там было?» не следовало во избежание скандала. Самый последний тайник оставался на кухне, и, как подозревала Фанни, как раз в буфете Барри. Она решила проверить его во время подготовки к парадному обеду, назначенному на ближайший выходной, и почему-то очень на него рассчитывала.
Традицию обедов для именинников из числа персонала Айлин ввела недавно и с подсказки Длит. Узнав об этих планах, Виктория почувствовала себя уязвлённой. Обслуживать, будто господ, горничных, сантехника, охранников и всех остальных? Бомбаст потчевать дорогущими крабами? Едва не лопаясь от возмущения, повариха впервые за шесть лет работы в доме Монца набралась смелости возразить хозяйке:
– Неправильно это, госпожа Айлин! Они в этот дом пришли работать, а вы им устриц будете подавать? Привыкнут к хорошей жизни – разбалуются. Ещё, не дай бог, воровать начнут.
– Зачем так мрачно, Виктория? – отвечала Айлин терпеливо. – И пусть будут устрицы, я не обеднею. Сама подумай, кто, кроме меня, порадует их деликатесами? Эти люди мне как родные. Разве они не заслужили, чтобы хотя бы раз в месяц их отблагодарили хорошим обедом за их нелёгкий труд?
– Труд всегда нелёгок, – гнула своё повариха. – Легко только на диване лежать.
– Дорогая, как ещё объяснить тебе мои мотивы? Так велит мне сердце, понимаешь?
Против велений сердца Виктории нечего было возразить, поэтому, начиная с осени, в первый выходной месяца весь персонал дома, как одна большая семья, собирался в огромной столовой на первом этаже. Айлин вручала именинникам подарки, сопровождая это трогательное действо краткой поздравительной речью.
Поначалу слуги чувствовали себя неловко за роскошно накрытым столом, среди серебряных приборов, хрусталя и фарфора, робели, не знали, как держаться, о чём говорить. Но их скованность быстро рассеялась в сердечной атмосфере, которую умели создать Айлин и её новая ловисса. Теперь парадный обед ждали, к нему готовили лучшие платья и костюмы. Вот только устрицы, изысканные паштеты и замысловатые коктейли не имели успеха; их быстро вытеснили со стола более простые, но не менее вкусные блюда. Слуги заранее заказывали Виктории картофель и птицу, приготовленные разными способами, салаты из свежих овощей, её чудесные грибные запеканки с подливками, заварные пирожные и крюшоны. Разнообразие меню поддерживалось закусками – крошечными бутербродами с бесконечным вариантом наполнений, от сыров и колбас до креветок.
…После школы Фанни заглянула на кухню. Тавала с Викторией пили чай за обеденным столом, на котором стояла миска с только что испечёнными пирожками. На полу развалился похрапывающий Господин Миш.
– Чайку, госпожа Фанни? – приветливо спросила Виктория.
– Спасибо, я сама! А с чем пирожки?
– С яйцом и зелёным луком.
– Ура!
Фанни нашла в шкафу свою кружку, налила чаю и устроилась за столом.
Тем временем Виктория достала свёрнутую в несколько раз газету «Новости Дубъюка и окрестностей».
– Вот, котенька, специально приготовила, чтобы прочитать. Тут про тебя пишут, в рубрике «Не забудется, не сотрётся».
Котенька на полу громко всхрапнул не открывая глаз.
– Хотим рассказать… к празднику Всех кошек… ага, вот! Двести лет назад в Зелёном проезде обновляли заборы всеми оттенками зелёного. Один из домовладельцев разрисовал свой забор кошачьими мордочками, вышло так удачно, что его сосед поспешил повторить у себя. К вечеру все заборы на улице были прелестно изукрашены, потому что другие хозяева пошли дальше и поспешили нанять профессиональных живописцев. Говорят, сами Прекрасные пришли насладиться плодами их творчества. В знак одобрения, благородный Господин Миш оросил один из заборов, и под крики ликующей толпы забор тут же покрылся благоухающими цветами!
– И почему наш дом до сих пор не превратился в розовый сад? – вставила Фанни, уплетая пирожок.
– Говорят, тогдашний мэр, – с выражением продолжала читать Виктория, – поспешил выпустить указ, запрещающий рисовать кошек на других улицах Дубъюка. Ну, а мы говорим: спасибо Господину Мишу и остальным Прекрасным за счастье любоваться… – Виктория прервалась и взглянула поверх газеты. – Ты не лопнешь, Тавала?
– Ой, Викторьюшка, до чего вкусные у тебя пирожки, не могу оторваться, вот, думаю, последний, вот последний, – хихикнула прачка.
– Ну, а мы думаем, пора тебе в прачечную. Тебя же сюда приняли не пирожки есть, правда? И запомни: чай в одиннадцать и в семнадцать ноль-ноль, а не каждые полчаса.
Тавала засуетилась, выбираясь из-за стола.
– Спасибо… побежала…
– Не скажи, так и будет сидеть возле пирожков, – ворчала Виктория, убирая со стола посуду.
– Виктория, а почему Гонзарика не видно? – спросила Фанни.
– Так парень теперь по расписанию живёт. Сам себе составил, чтобы стать организованнее. Дядя ему такое задание дал. После обеда пишет книгу о путешествии на космическом корабле, нам зачитывает отрывки. Ой, фантазёр… Там всё по-детски, конечно, чего требовать от семилетнего? Но так она его захватила… А он, когда чем-то увлечён, удержу не знает. Тут мада Лорна прочитала ему лекцию о правильном питании, он всё записал. – Виктория процитировала: «Люди, как свиньи, едят всё подряд, жареное, острое, химическое, горячительное, портят кровь, не следят за весом…» Обещал придерживаться. И правда, стал меньше налегать на конфеты и газировку. А тут ещё Гриватта к нему прицепилась… – Виктория помрачнела.
Фанни уже слышала, что в последнее время, ко всеобщему удивлению, Гриватта испытывала подобие привязанности к мальчику, и теперь тот заснуть не мог без её вечернего визита.
– Не представляю, какие сказки она может рассказывать. Про шагающих мертвецов разве что. Наиграется и бросит, а мальчишка будет переживать, – удручённо добавила Виктория. – Он и так жалуется на головные боли. И на то, что пишет с ошибками.
– Я могу с ним позаниматься, – сказала Фанни, ополаскивая кружку в раковине. – Хотя,
если зрительная память хорошая, слова запоминаются сами. Ему нужно больше читать. А где дедушка Барри?
– Горничных, наверное, гоняет. Нынче такое творится с этим дедушкой… Лиси до слёз довёл, плохо, видите ли, горничные полы моют да плохо комнаты проветривают. Всё ему мерещится неприятный запах по утрам.
– Так, может, вонища из-за этого? – Фанни кивнула на распластавшегося посреди кухни мурра. – Он же всё метит, как ненормальный.
Господин Миш поднял ухо.
– Да что вы, – сказала Виктория, с обожанием взглянув на своего любимца. – Никакого запаха от меток не бывает, всё обработано дорогущими средствами. – Ухо опустилось. – Просто вредничает наш старичок Барри. Недавно из-за старой посудинки скандал закатил.
– А что такое?
– Да увидел на столе глиняную кружку с нарисованным цветком. Вот какое ему до неё дело? Нет, раскричался, почему здесь стоит, откуда взялась? А её мада Лорна достала из шкафа. Сказала, она там сто лет пылилась на полке, так пусть теперь нам послужит. Как он взъерепенился! Мада ушла сама не своя. Так он тут с этой кружкой воевал. Сначала смахнул со стола, а она не разбилась. Он её поднял и со всей силы хрясь об пол, а она целёхонька! Хорошо, что Господина в это время не было на кухне, а то как раз в его любимое место долбанул, вот прямо сюда, где сейчас лежит. Ну, дед… Ведь едва с Хранителем не повстречался… – Виктория поёжилась. – Глаза выпучил… страшное зрелище. Окно распахнул и – выбросил на дорожку! Добил. А вечером приходит Гонзарька и приносит мне эту кружку. Нашёл, малец, все осколочки подобрал и склеил. Думал, случайно разбили. Вот же следопыт какой. Другой бы мимо прошёл или Лавриону сказал, чтоб замёл, а этот, вишь, не поленился. Я взяла и подальше засунула, пока наш воин не увидел.
– А чем она ему так не понравилась?
– Да кто ж его знает?
– Можно на неё взглянуть?
Повариха пожала плечами, достала откуда-то довольно уродливую, клееную-переклеенную кружку.
– Гонзарику пришлось потрудиться… У меня бы на такое терпения не хватило, – заметила Фанни, разглядывая кружку.
На грубой охряной глине был искусно выписан тонкой кистью чёрный цветок с пятью крупными лепестками и длинным пестиком. На дне рисунок продолжался – там был корешок, похожий на человечка, совсем как тот, что они с Миром нашли в бове…
– Спрашивается, что ему не так? – недоумевала повариха.
Фанни молчала, изо всех сил стараясь не выдать своего потрясения, вызванного странным открытием. Совпадение было слишком неприятным и подозрительным…
– Виктория! – раздался громкий голос Лорны.
– Ой, продукты привезли, надо всё проверить, а то в прошлый раз… – И Виктория засеменила ко второму выходу.
Оставшись одна, Фанни сунула кружку в бумажный пакет с учебниками и на цыпочках побежала в уголок Барри.
Сейчас старый буфет показался ей просто огромным. Чтобы такой обследовать, потребуется немало времени. Хотя… вряд ли тайник стали бы устраивать на нижних полках, в самом доступном месте. Значит… Фанни задрала голову, а потом осторожно потянула за ручку и открыла одну дверцу. Сильный запах специй ударил в нос, заслезились глаза, она громко чихнула.
Вдалеке раздались голоса. Фанни поспешно закрыла буфет и юркнула в кухню.
– Вы ещё здесь? – удивилась входящая Виктория. – Наверное, хотели меня о чём-то спросить? А то мне уж запеканку в духовку садить.
– Да я… я быстро! – сказала Фанни, снова чихнув.
– Будьте здоровы.
– Я хочу на кухне в выходной поработать… Младшей служанкой, книссой…
– Зачем это вам? – вытаращила глаза Виктория.
– Пирусса сказала, мне нужна профессия, когда я уеду из Дубъюка. Вы не возражаете?
Виктория, конечно, возражала, но молча.
– Апчхи! – Фанни схватила пакет и умчалась, зажимая пальцами нос.
– Ты слышал, котя? В этом доме не только дед с ума сходит, – пробормотала Виктория, яростно орудуя противнем с творожной запеканкой.
Глава 12. Справедливщики
1
Черноглазый господин Лунг, прибывший на Огастин с Лусены, вступил в новую должность и первым делом принялся раскладывать по папкам внушительную груду писем, бланков и прочих бумаг, доставшихся в наследство от Кристофера. При виде вошедшей в приёмную Айлин он встал и приветствовал её почтительным наклоном головы.
– Доброе утро, господин Лунг.
Невысок ростом, но хорошо сложён, и черты лица приятные… Айлин критическим взглядом окинула его простоватый серый костюм и дешёвые туфли. Нет, нет… и причёска неподходящая… Жёсткие, как проволока, чёрные волосы острижены сзади скобкой, на высокий белый лоб свисает нелепая чёлка. Что за мода нынче на кривые чёлки?
– Прошу за мной.
Они вошли в кабинет, Айлин села за стол. Лунг стоял перед ней не навытяжку, а вполне свободно, без подобострастия.
– Не скрою, несколько неожиданно видеть вас в новом качестве, но надеюсь, мы сработаемся…
– Буду рад, – склонил голову Лунг.
– Первым делом сходите к Шотке, попросите подобрать для вас по каталогу несколько костюмов, которые будут соответствовать вашему новому положению. Стрижка, аксессуары – всё что нужно и за мой счёт.
Лунг хотел возразить, но Айлин мягко остановила его:
– Тут не о чем спорить. Полагаю, нет нужды напоминать о строгой конфиденциальности любой информации, которая станет вам доступна?
– Вы можете мне доверять, – спокойно ответил Лунг.
Она поинтересовалась его именем. Он ответил, что зовут его просто Лунг, а полное имя он ещё не заслужил. По законам его народа, он получит его, когда женится, то есть состоится как мужчина. Чтобы жениться, он должен выполнить несколько условий. Какие именно, он не уточнил, а Айлин не сочла возможным спрашивать.
Вскоре она окончательно прониклась мыслью, что они с Длит сотворили какую-то невероятную магию: их кадровые перестановки в одно мгновение сделали счастливыми многих людей.
Кристофер, не без опасений допущенный к дорогим автомобилям, водил в самом деле отменно и с истинным удовольствием, порой задававшим ей хорошее настроение на целый день. И куда подевалась его лень и тяга к компьютерным забавам? Бывший водитель Гордон с женой переехал во флигель и с подлинным энтузиазмом занялся садом.
Новый секретарь оказался исполнительным и внимательным. Айлин всегда подкупала в людях скромность и сдержанность – как правило, эти качества являлись свидетельством внутреннего благородства. Она не подозревала, что так быстро привыкнет к его манере изъясняться прямолинейно, а его смешливость неожиданно обретёт для неё определённую ценность: рядом с ним она стала чаще улыбаться и словно помолодела. Занимаясь в приёмной делами, Лунг ещё и негромко напевал красивым баритоном, так что у Айлин вошло в привычку оставлять дверь кабинета открытой. Он существенно облегчил ей жизнь, взяв на себя контакты с прессой. Лунг будет преданным помощником, сказала Длит и оказалась права, благослови её бог.
…Дальше откладывать встречу со справедливщиками было невозможно: Пард жаловался, что скоро ему придётся входить в кабинет по пожарной лестнице.
Магистрат располагался на широкой площади, мощённой камнем, в одном из старейших зданий Дубъюка с высокими узкими окнами и синим куполом, увенчанным шпилем, – на нём днём и ночью не угасали изумрудно-красные огни. Айлин с Лунгом вошли в центральную дверь, створки которой были сделаны в виде кошачьей головы, и по широкой мраморной лестнице поднялись на второй этаж.
Озабоченный Пард встретил их у приёмной.
– Прошу, госпожа Монца… Господин Лунг… – На его лице застыла дежурная улыбка.
Все втроём прошли мимо печатавшей симпатичной девушки-секретарши в огромный кабинет мэра, одновременно служивший конференц-залом, – с несколькими дверями, открывающимися в просторный холл.
Не успели Айлин с Лунгом усесться за длинный стол, как послышался звук вставляемого в замок ключа, и одна из дверей распахнулась. В кабинет ввалилась целая толпа мужчин, настроенных весьма решительно. Каждый сжимал в руках белый флажок с надписью «Верните!»
– Наше вам, – сказал возглавлявший справедливщиков немолодой крупный мужчина с грубыми чертами лица, в элегантном синем костюме, слишком ярком для его лет.
– О нет, – ужаснулась Айлин.
Мемфи Ван возвышался над другими, как гора. Ноги расставлены, руки в карманах брюк, вид довольно агрессивный. На протяжении десятилетий он сватался к Айлин, получал отказы и при каждом удобном случае, не стесняясь посторонних, изводил её беспочвенными претензиями.
К счастью, стол, за которым сидели Айлин с Лунгом, был широк и отделял их от возбуждённой депутации, бурливым потоком заполнившей кабинет. Сразу стало душно и шумно.
Пард вскочил на ноги и напустился на них, размахивая руками :
– Откуда вас столько?! Где вы взяли ключ? Соблюдайте порядок, господа! Только пятеро! Остальных прошу выйти! Выйти!
Услышав шум, вбежала растерянная секретарша и, получив от Парда приказ запереться в приёмной, бросилась обратно.
После препирательств и неистовой жестикуляции, Парду удалось отобрать ключ и оттеснить кое-кого в коридор. В кабинете осталось намного больше пяти человек, и среди них, конечно, здоровяк Ван, попробуй такого вытолкай. Пард запер дверь, спрятал ключ в карман, потом вернулся в кресло во главе стола и прохрипел, держась за сердце:
– Прошу излагать кратко…
Похоже, у переговорщиков всё было решено заранее, вперёд выступил очень худой мужчина в чёрном костюме. Но не успел он раскрыть рта, как тишину нарушил громкий голос Вана, не спускавшего глаз с Айлин.
– Хороша, хотя и не первой свежести! Да и не второй, чего там. А всё кочевряжимся. Крра-сса-вица… А у этого, – он неприязненно взглянул на Лунга, – наверняка ботинки не чищены!
Лунг захихикал.
Ван часто вёл себя, как последний мужлан, и по собственному опыту Айлин знала, что лучше не обращать на него внимания. Но как стерпеть красавицу третьей свежести?
– Вы позволите? – взвинченно обратился худой к Мемфи. Тот что-то пробурчал. – Прекрасно! Уважаемая госпожа Монца! Я выступаю от лица обездоленных, всех тех, для кого пророчество является предметом первой необходимости!
– Мыло и туалетная бумага – вот предметы первой необходимости, – холодно проронила Айлин.
– Верните нам наши предметы! – вращая глазами, крикнул господин в пальто винного цвета, с золотыми пуговицами. – Мы хотим почитать о конце света!
– Почитать? Это не ко мне, а в городскую библиотеку. Сходите и почитайте.
– Нас не смутят ядовитые речи! Цель нашей миссии благородна: мы пришли указать на вашу недальновидность! Бойтесь, ибо не успеет мельник лишиться глаза, как мертвецы полезут из могил! Вот тогда затыкайте рот, если получится!
– Рыбоед, не нарушай концепцию, – одёрнул его худой. – Откуда этот бред про мельника? Мы же всё согласовали.
– Не твоё дело! Из нашего семейного пророчества!
– Шут!
– Сам ты шут! Сын шута, внук шута, правнук и праправнук! Заткните ему рот, госпожа Хозяйка!
– Прекратите! – вскипела Айлин. – Избавьте меня от вашей ругани и бессмысленных споров! Переходите к сути.
Раскрасневшиеся оппоненты встали перед ней плечом к плечу. Один из них, довольно неприятный тип, не снявший, в отличие от остальных, шляпы, так и сверлил Айлин колючими глазками.
– Мы хотим, чтоб вы вернули нам пророчества. Неужели непонятно? – вызывающе ответил он и при этом, сдавливая кисти рук, неприятно хрустел пальцами.
– Каждый из вас наверняка располагает копией семейного пророчества, вот и читайте их, – сдерживая раздражение, сказала Айлин. – Мы с господином мэром занятые люди. Почему вы отнимаете у нас время?
Переговорщики посовещались – Ван держался особняком – и тип в шляпе продолжил:
– У нас есть копии. Мы прочитать их не можем. Так что растолкуйте, что будет происходить и как нам уцелеть в катаклизме. Ну, и потрудитесь, ваше высокомерие, сообщить его примерную дату.
– Ах, дату мероприятия? По-вашему, я организатор конца света и у меня всё по плану?
– Конечно, у вас всё идёт к концу света! При вашем умении вести дела!
– Полегче, – сказал Лунг и получил от Айлин признательный взгляд.
– Подождите, – снова вмешался Рыбоед. – Дата нам почти известна. История повернёт к концу света, если мельник потеряет глаз, а потом выживет в течение не то двух недель, не то месяцев… Вот вам точка отсчёта!
Ван побагровел.
– Ещё одно слово про мельника, Рыбожор, и я тебе что-нибудь сломаю.
– Поддерживаю! – Щёлкающий пальцами тип сунул Рыбоеду локтем в бок, тот вскрикнул, и завязалась толкотня.
Айлин встревожилась. Если эти болтуны начнут трещать на каждом углу о пророчестве про мельника, а потом с ним что-нибудь случится, всеобщей паники не избежать.
– Вот что, господа справедливщики… на будущее, – сказала она, откинувшись на спинку стула. – Если вы мельника хоть пальцем тронете, я каждому из вас организую персональный конец света. Уж на это у меня сил хватит. Заодно и для других послужит уроком – чтобы не возникало желания доверять ненадёжным источникам.
Щёлкающий ухмыльнулся.
– Не знаю, при чём тут мельник, но угрозы не лучший способ наладить диалог. Вы не с нами должны воевать, отражая первую атаку.
– Атаку? О чём это вы?
– Как вы можете победить, если вообще ничего не понимаете? – Оппонент Айлин торжествующе оглядел соратников. – Все слышали?! Я сказал это! Ван, готовь денежки!
Мемфи в ответ сделал страшное лицо.
– Что происходит?! – воскликнула Айлин. – Господин мэр?!
Пард болезненно морщился.
– Я предупреждал, госпожа Монца, они бредят. Это пророчества сводят их с ума.
– Они бредят три недели подряд!
Мэр поднялся из кресла.
– Кажется, вам пора, господа. Вы получили ответы на все вопросы, а сейчас давайте дружно и спокойно развернёмся к выходу…
– Нет, не получили!
Но справедливщики притихли. Рыбоед принялся демонстративно сморкаться в носовой платок с золотой каймой, Щёлкающий повернулся к своим, ища поддержки, и Ван пришёл на помощь:
– Ненадёжные источники? Смешно слышать! Если даже вы, госпожа Монца, не гнушаетесь гадать на картах, то что же взять с нас, глупых? С невзрачных женихов, – подчеркнуто-иронично сказал он и, насылая на Айлин мужские чары, эффектным жестом отгрёб пятернёй упавшие на лицо волнистые и длинные, до плеч, седые волосы.
– Не начинай, Мемфи, – простонала Айлин.
Но Ван только того и ждал.
– Жаль, – заговорил он рисуясь. – Жаль, что ваши карты не подсказали вам раньше, кого выбрать в мужья, чтобы потом не мотать сопли на кулак.
– Господин Ван! – ахнул Пард.
Громогласен и бестактен… и не красавец… а туда же, с унынием подумала Айлин про Вана. И чем тупее, тем смелее они с женщинами.
– Будьте с нами откровенны, госпожа Монца, – потребовал Рыбоед, энергично махнув перед лицом Айлин использованным носовым платком, от которого она едва увернулась. – У нас же семьи, дети! Мы обязаны обеспечить их безопасность!
– Требуем подробностей! – громко поддержали остальные. – Без точной информации не уйдём! И без рекомендаций на случай кризиса!
Айлин покачала головой.
– Ну, хорошо, вот вам мои рекомендации. Стройте ковчег, как Ая и Ёганн. Успеете за две недели?
Депутация заволновалась.
– Потоп?!
– Нас смоет?
– Не может быть!
– Конец света будет связан с кошками!
– Прекратите истерику, господа! – напустилась на них Айлин. – Кто вам подкинул бредовую идею о конце света? Назовите мне имя, и я пойду на уступки, возможно, верну вам пророчества!
Члены депутации принялись переглядываться и перешёптываться, обсуждая поступившее предложение.
– Нельзя ли побыстрее? – нетерпеливо сказала Айлин. – Мы теряем время. У вас есть что сказать?
– Конечно, есть! Естественно! – напирая на стол, загремел Ван, не принимавший участия в
перешёптываниях. – Была бы сейчас при сыновьях! Наклепали бы с тобой детишек, сидели бы в обнимку, чай пили и радовались! А уж ночки были бы горячи! Стены тряслись бы от нашего счастья! Не жалеешь?!
Дом точно ходил бы ходуном, как при землетрясении, подумала Айлин. Семейство Ванов владело древним секретом шевелить тяжёлые предметы и охотно развлекалось таким образом – что являлось большим несчастьем для окружающих. И насчёт детишек не приврал, от разных женщин Мемфи Ван прижил душ пятнадцать, если не больше, и все дети – но не их матери – жили с ним.
– Ты взгляни на эти руки, отрава моя! – Ван с гордостью протягивал через стол к изнемогавшей Айлин свои кулачищи, каждый размером с арбуз. На одном из мизинцев сверкала начищенная золотая печатка. – Где ещё ты видела такие?!
– Что ты… болтаешь? Уймись, – не выдержала Айлин.
– Да этими руками можно такого наворотить… – Ван перешёл на плаксивый тон, так не вязавшийся с обликом пышущего здоровьем великана. – Ты пойми, родная, я же всю жизнь мечтал для тебя чего-нибудь наделать: настругать, настроить… носить тебя не переносить…
– Мау, помоги, – прошептала Айлин.
Ван уловил нотки отвращения в её голосе и ожесточённо завопил:
– Всё тебе не так, принцесса-лягушка! Увязла в своём болоте, скользкая и холодная, и переквакиваешься не с теми! – Он ткнул пальцем в сторону хихикающего Лунга. – Вот с этими! С лягушатами! Отказаться от таких рук! Не стыдно? А ведь, кроме рук, есть у меня и другие плюсы!
Ван продолжал нести околесицу, и никто не мог его перекричать. Каждая его реплика заставляла Лунга ёрзать и всхлипывать.
– Что вы тут корчитесь? – сварливо сказала ему Айлин. – Хоть бы посочувствовали. Я столько лет вынуждена слушать эту галиматью…
– Неописуемо… – Лунг изо всех сил боролся со смехом. – Ревёт, как бык в брачный период, а ведь уже не мальчик… Сочувствую вам…
– Издеваетесь? – Заразившись от Лунга, Айлин начала нервно посмеиваться.
– Он неподражаем. Какой стиль…
– Да уж, стиль. Называется «Меня так заводят твои деньги, старушка…» Кредиторы наседают, понимаете?
Лунг перестал смеяться и, наклонившись к Айлин, предложил:
– Только скажите, и я его заткну.
– Каким способом?
– Любым. Каким пожелаете.
Айлин с удивлением взглянула на секретаря.
– Да ну его. Он дурак дураком, но безобиден. Просто любит пошуметь.
Между тем обстановка накалялась. Снаружи в дверь начали колотить члены делегации, оставшиеся за бортом переговоров. Стоял невероятный шум, но никому не удавалось перекричать разошедшегося Вана. Айлин перестала парировать выпады, всё равно её никто не слушал, и только морщилась, не чая, когда всё закончится. Пард раздувал щёки и наполовину опустошил графин с водой. В хоре голосов кто-то монотонно бубнил:
– Сердце кровью обливается… Вы доверили священные тексты постороннему человеку…
На него зашикали, но было поздно.
– Что? – воскликнула Айлин, встрепенувшись. – Откуда вам известно?
В кабинете воцарилась тишина, лишь тяжело сопели разгорячённые делегаты, и бешено хрустел пальцами тип в шляпе. За дверью тоже притихли.
– Так-так, – зловещим тоном произнесла Айлин. – На мои же деньги нанимаете слухача, чтобы за мной следить? Красиво живёте. Знаете, что я с вами сделаю?
– Если вскладчину, выходит недорого, – сделал попытку оправдаться всё тот же голос из-за спины Вана.
– Замолчи, тупица! – завизжал тип в шляпе.
– Я так и знал! – рявкнул Ван. – Поговорили о пророчествах! Это же просто сборище идиотов! Шесть репетиций коту под хвост!
Айлин процедила:
– Господин Лунг, составьте список недовольных. Придётся изъять у них кошек. Основание: нецелевое расходование средств. Надеюсь, правление Ассоциации поддержит мою инициативу.
Лунг картинно раскрыл блокнот и щёлкнул авторучкой.
Ван проревел что-то невнятное, развернулся и побежал к выходу, топая, как разъярённый носорог. Под ударом его могучего кулака хрустнул замок, без особого усилия Ван толкнул дверь руками, и она открылась, сметая в сторону стоявших за ней людей. Юркнув следом, небритый коротышка с криком врезался в толпу: