Аполлон Кучкин. Погоня за вурдалаком, или Синяя крыса счастья

– Кажется, упитанную девицу зовут Маргарита. – припомнил Кучкин, неторопливо направляясь к той самой канаве с грязной водой, в которую, так неосторожно, этой ночью, ухитрилась свалиться милашка Жизель. – Интересно, чем это здесь занимаются великовозрастные детишки? Что они пытаются организовать на берегу стихийного водоема – коллективный запуск корабликов или же, ловлю мальков-мутантов?

Кучкин не угадал. Когда он подошел к подросткам, они, гипнотизируя воду в канаве, стояли молча, почти не дыша и пялились в глубины лужи, словно надеясь застать пришествие русалок и тритонов.

– Здравствуйте. – Кучкин очень вежливо поприветствовал подростков и, составив компанию молодым людям, принялся наблюдать за волнением в рукотворном водоеме. – Прекрасный день, не правда ли?

– Был прекрасный. – Антон Фуфайкин неохотно оторвался от бессмысленного созерцания водной глади и насупившись уставился на Кучкина. – Шел бы ты, дядя, отсюда. Отвлекаешь.

– Разве? – Аполлона не так-то просто оказалось сбить с толку. Что-то эти пронырливые детишки здесь позабыли, не так ли? Помнится, и Тяпу они одалживали для каких-то неясных целей. Может быть, они конкуренты? Или, подосланы конкурентами? Теми самыми недоброжелателями Жизели Малявкиной, у которых рыжеволосая грумерша ухитрилась оттяпать кусок пирога?

– Привет, здоровяк! – Маргарита зашуршала оберткой от конфет и Тяпа заинтересованно задрал морду вверх. – Пса выгуливаете?

– Выгуливаю. – Кучкину показалось, что в канаве бултыхнулось что-то крупное, ну, или, увесистое. Что-то живое и оно, плескалось и плавало. Или, кто?

– Вон оно! – громко взвизгнула Наталья и принялась скакать по бережку канавы, грозясь свалиться в воду. При этом, пронырливая и неугомонная девчонка, продолжала громко вопить и снимать происходящее на свой телефон.

Кучкин вытянул шею вперед – определенно, в грязной воде что-то плескалось, синея под поверхностью.

– От чего они так взбаламутились? – Кучкин спокойно наблюдал за прыжками и беготней беспокойной троицы. – Может быть, Жизель и их просила о помощи? Н-да.. Мадам Кололосникова, определенно, не та дама, с которой стоит шутить.

Тяпа, стоически воспринявший то, что пухленькая девица, угостив его одной-единственной конфетой, принялась что-то напряженно рассматривать в грязной воде, упал на землю и, почти что, уснул. Жаль, но никто не удосужился пристать к умному псу с расспросами. Всего лишь за одну-единственную конфету, Тяпа был готов поведать много чего интересного.

Со временем, поверхность воды затихла, волнение прекратилось, и поскучневшие детишки, не дождавшиеся от подводной твари новых активных действий, направились прочь от грязного водоема, а Кучкин остался, внимательно наблюдая за канавой.

– Значит, вон, оно как. – пожал плечами специалист по решению вопросов. – Учтем. – и, обратившись к Тяпе, произнес.

– Нам пора, дружище. Похоже, приехали наши вурдалаки. Мне очень хочется провести с ними воспитательную беседу.

*

Млада Великанова трепетала от предвкушения – сегодня, именно сегодня, тот самый, знаменательный день! Она, Влада, очень многим пожертвовала ради того, чтобы этот день настал.

Девушка, облаченная в свое леопардовое пальто и укутанная платком по самые брови, громко цокая каблучками сапожек, в нетерпении прохаживалась по опустевшему двору.

Прохаживалась она вокруг туго набитой сумки, напоминавшей большой, круглый камень с замочком на верху.

Стоит уточнить, что, за то время, что Кучкин торчал на берегу канавы, прячась за мусорными контейнерами, двор успел опустеть. Старушки разбрелись по квартирам – смотреть свои любимые топ-шоу и сериалы, молодые мамочки уволокли капризных отпрысков, поскольку наступило время обеда и сна, а коты умчались по своим кошачьим делам, вслед за солнышком, которое скрылось за тучами.

Кучкин приметил подозрительную девицу и поспешно направился к ней, намереваясь поставить в загадочном дельце о таинственных вурдалаках жирную точку и то обстоятельство, что данная девица ему официально не представлена, никакой роли не играло.

Млада Великанова, опасливо дернувшись, отскочила в сторону, едва не споткнувшись о сумку, битком набитую какими-то вещами.

– Осторожно, молодой человек. – взвизгнула девица, разворачиваясь лицом к Кучкину. – Не смейте меня хватать! Я вам этого не позволяла!

Экспрессивно дергая плечами, Млада добилась того, что платок, скрывавший её лицо, на манер восточной паранджи, упал и Кучкин, придя в ужас, отшатнулся прочь, узрев необыкновенный лик темноволосой девицы.

Дохлик оказался прав – встретив такое, ночью, в полутемном подъезде, Кучкин и сам бы перепугался не на шутку и, утратив способность к логическому мышлению, уверовал во всяческую чертовщину.

Первое, что бросилось в глаза специалисту по решению вопросов – неестественная бледность прыгучей девицы, ее огромные, блестящие глаза и длинные клыки, нагло торчащие из большого, хищного рта.

Поневоле можно было посочувствовать, почти благородному разбойнику Петрикову, дубровствовавшему и пытавшемуся проникнуть в квартиру коллекционера Дохлика. Представить этакое чудо, лежащее в гробу и капающее кровью с этих самых, хищных клыков, Кучкин не мог без содрогания и сердечного волнения. А, уж, если эта девица, выпрыгнув из гроба, направилась бы к нему, шелестя развевающимся на ветру саваном, то…

– Отличный грим, – похвалил Кучкин Младу, ничуть не кривя душой. – профессионально сделано. Сразу видно – с душой.

Млада, собиравшаяся разразиться гневной тирадой, замерла, польщенная похвалой, слегка зарделась, что, впрочем, было совсем незаметно под толстым слоем белил и кокетливо хлопнула ресницами, громко клацнув длинными клыками.

– Ой, правда? Вы не шутите? Я так старалась.

– Не шучу. – Кучкин являл собой само восхищение и, почти что, преклонение перед талантом. – Но, зачем вы так жестоко? Зачем вы пугаете обывателей? Пенсионеров? У них и без фильма ужасов, непростая жизнь и слабое сердце.

– Никого я не пугала. – слегка растерялась Млада. – Я – репетировала. У нас сегодня премьера, вот я и старалась репетировать везде и при любых обстоятельствах. Кстати, простите меня, – потупила взгляд девушка, пытаясь изобразить искреннее раскаяние. – я вовсе не имела намерения ронять вас с лестницы при помощи испуга.

Раскаянье она изображала мастерски – так и тянуло поверить ее словам. Красивым девушкам, вообще, хочется верить, а Млада и была красивой. Настоящая конфетка с ногами от ушей и всем прочим, к этим самым ногам, прилагающим.

– Вы – актриса? – уточнил Кучкин, уже перестав удивляться чему-либо.

– Начинающая. – робко пискнула Млада, продолжая хлопать ресницами. – Понимаете, сейчас в городе, проездом, находится известный театральный критик Сморщук. Мы пригласили его на спектакль. Он любезно согласился.

– Критик? – нахмурился Кучкин. – А, пьеса, как я понимаю, про вампиров?

– Ну, да. – Млада пожала плечами, пытаясь вновь задрапировать загримированное лицо своим платком. – Мы очень старались – Гамлет написал сценарий, организовал труппу, раздобыл гроб и привлек меня… Сегодня – решающий день. Премьера. Я очень волнуюсь, а, тут, еще вы… Наскакиваете!

– Извините. – смутился Кучкин. – Я никого не хотел напугать.

– Вот еще! – фыркнула Млада. – Я не из пугливых. Я – решительная, самостоятельная и замужняя молодая дама. Меня не смутить пристальным мужским вниманием. И, потом – я мечтаю сделать карьеру и стать известной. Звездой. Так что – наскакивайте, но осторожно, чтобы не испортить грим.

– Млада! – молодой, спортивного вида мужчина восточной наружности, высунувшись из окна иномарки, раздраженно окрикнул будущую звезду. – Поторопись. У нас сегодня еще много дел.

– Ваш спектакль.. – Кучкин почему-то не мог так просто отпустить будущую известную артистку. – Он состоится сегодня?

– Да. – торопливо кивнула Млада, тяжелую сумку которой уже уволок шустрый молодчик с широкими плечами. – В восемнадцать ноль-ноль, в Доме культуры. Вход свободный. Я буду рада вас там видеть и, возможно, даже дам вам автограф.

– Замечательно. – Кучкин спокойно наблюдал за отъезжающим автомобилем. На сердце у молодого специалиста значительно полегчало – его самый первый клиент мог перестать испытывать беспокойство за свою жизнь и здоровье. Все-таки, Кучкин оказался прав – вампиры – существуют, но, исключительно в театральной постановке. Теперь он, Аполлон Михайлович, припомнил, что ему, и в самом деле, в городе встречалась афиша с изображением красивой девицы, в белых одеждах, заляпанных красным. Кучкин еще подумал тогда, что какие-то хулиганы, куражась, испортили чей-то труд, облив рекламный постер томатной пастой или краской.

– Мы раскрыли свое первое дело. – обратился к Тяпивару Аполлон Михайлович, очень довольный тем, что в этот пасмурный день второго месяца осени, случилось что-то приятное. – Мы – молодцы!

Тяпа одобрительно рявкнул, как и положено солидному псу – один раз, но внушительно.

Кучкин строго взглянул на сенбернара.

– Вернее, молодец – я, а, ты, так, с боку припека.

Если Аполлон Михайлович ожидал, что после его слов, Тяпа обидится, то, зря. Пса ничуть не смутили чужие лавры – главное, чтобы его, Тяпу, кормили вовремя, вкусно и обильно. Остальное он, как-нибудь переживет.

Возвращающиеся из загса, Афанасий Анатольевич и Таисия Григорьевна выглядели слегка удивленными, застав, оплаченного задатком специалиста, так сказать, на пороге своего будущего семейного гнездышка.

Дожидаясь чету Дохликов, вернее – будущую чету, Кучкин слегка продрог, сравнявшись цветом своего носа с ярким колером собственного шарфа, обмотанного вокруг шеи.

– Так мило, молодой человек, что вы решили нас поздравить! – расцвела улыбкой Таисия Григорьевна, сдувая незаметную пылинку с воротника пальто своего будущего супруга. – Вы будете первым – я еще никому не сообщала о знаменательном событии, нас ожидающем. Даже своим ближайшим родственникам, дочери и внуку, я не сказала о том, что мы с Афанасием, сегодня подаем заявление.

– Дочери – это той, которая Сын? – зачем-то переспросил Кучкин, уточняя слова бывшей гражданки Горемыкиной, ныне – Зайчихи, желающей стать Дохлик. – И, внуку?

– Внуку. – с гордостью подтвердила Таисия Григорьевна, снисходительно поглядывая на Афанасия Анатольевича. – Замечательный мальчик. Моя гордость, жаль, что очень редко навещает бабушку. Но, у него так много дел. – Горемыкина часто закивала головой, продолжая сверлить Кучкина взглядом. – Он у нас, студент. Учится на «отлично» и пытается помогать своей матери сводить концы с концами.

Кучкин подкатил глаза – начинается. Пожилые люди сентиментальны, очень любят рассказывать о своих болячках и родственниках, стараниями которых эти болячки множатся и процветают. Внук почтенной дамы, по всей видимости, редкостный лоботряс и неуч, но разве она в том признается?

– Вопрос с вампирами решен. – при этих словах лицо Афанасия Анатольевича посветлело и даже морщинки на щеках коллекционера как-то расправились и взбодрились. – Они вас больше никогда не потревожат.

– Вы их… того.. – слегка запнулся пенсионер, воровато осматриваясь по сторонам. – Упокоили?

– Можно и, так сказать. – важно кивнул Кучкин, гордясь хорошо проделанной работой.

– О каких вампирах идет речь? – насторожилась Таисия Григорьевна, которая в своей жизни не боялась никого и ничего, потому как, имея отличные легкие и крепкие голосовые связки, всегда могла перекричать своих оппонентов. – Я чего-то не знаю, дорогой?

В голосе Горемыкиной отчетливо звякнула сталь, но Кучкин держал руку на пульсе и поспешил на выручку робкому молодожену.

– Мы говорим о театральной постановке. – уточнил специалист по решению вопросов. – В местном Доме культуры нынче вечером состоится спектакль.

– Небось, дорого? – Таисия Григорьевна нахохлилась. Она не любила лишних трат и театру предпочитала просмотр кинофильмов, лежа на диване в собственной квартире.

– Это – премьерное, а, потому – бесплатное представление. – поспешил успокоить меркантильную особу Аполлон Михайлович. – Приходите к шести часам вечера. Будет очень интересно.

– Культурная программа, значит? – Таисия Григорьевна, определенно, играла первую скрипку в этом дуэте. – Почему бы и нет? В такой знаменательный день грех киснуть в четырех стенах. Пожалуй, мы, составив вам компанию, молодой человек. – решилась Горемыкина, то есть, Зайчиха, не интересуясь мнением Афанасия Анатольевича. – Надеюсь, у вас имеется, приличествующая случаю, одежда?

Дохлик и Кучкин синхронно кивнули, не понимая, кому именно адресовался вопрос энергичной бабули.

– А, вы, молодой человек, – строго взглянув на Кучкина, добавила Таисия Григорьевна. – не вздумайте прийти один. Познакомьте нас со своей девушкой. Надеюсь, – Горемыкина взглянув на свою будущую вторую половину, сурово спросила. – она из достойной семьи?

Кучкин растерялся – девушка из достойной семьи обязательное условие для посещения театрального представления?

– Так ли это? – Кучкин понятия не имел, но одну знакомую ему девушку, пригласить на премьеру намеревался.

– Очень мило, что вы предложили нам культурно развлечься, – Таисия Григорьевна скорчила умильную рожицу, должно быть, выражавшую благодарность. – но это не освобождает вас от розысков моей пропажи. Приложите усилия и, уж, расстарайтесь, дружочек. Не знаю где и как вы станете её искать, но, подозреваю, что точно не в Доме культуры.

Кучкин спохватился, решив выяснить у Горемыкиной, что же, собственно, сперли у нее из квартиры, но благоприятный момент был безвозвратно упущен – парочка престарелых, почти что, молодожен успела просочиться в подъезд и поспешила захлопнуть за собой двери.

Аполлон Михайлович, потоптавшись на месте, плюнул на это дело и решительным шагом направился прочь от семнадцатиэтажки.

Тяпа поплелся следом за своим временным хозяином, раздирая пасть в широком зевке.

В салоне «Лампапудель» столпотворения не наблюдалось. Там, вообще, никого не наблюдалось, кроме его хозяйки, милейшей Жизели Малявкиной.

Устав предаваться отчаянью, Жизель решила примириться с судьбой и поэтому, мило улыбалась, беседуя со стаканом вина.

Красного.

– Пить в одиночестве – плохая примета, девушка. – строгим голосом произнес Кучкин, понимая, что, вот только что, изрек очевидную банальность. – По утверждению врачей, женский алкоголизм, гораздо опаснее мужского и почти не поддается лечению. Лучше выпейте минеральной воды. Я вам принес столовую, номер семнадцать.

– Опять вы? – неприязненно произнесла, надувшая нижнюю губу, Жизель. – Вы, таки, приняли решение подстричь своей собаке когти?

– Все у Тяпы в порядке с когтями. – отмахнувшись от слов Жизели, произнес Кучкин. – Они не нуждаются в стрижке. Я здесь по иному поводу.

– Какому же? – Жизель отставила бокал в сторону и пытливо взглянула на посетителя.

– Хочу пригласить вас на премьеру. – Кучкин, как бы, извиняясь, развел руками – мол, такой я чудик – то, дам из канавы вылавливаю, то, в театр приглашаю. – Соглашайтесь, Жизель. Сегодня вечером. В шесть. Обещаю – вам понравится.

Малявкина задумчиво взглянула на Аполлона Михайловича – странный тип. Вздумал шляться по премьерам вместо того, чтобы выслеживать Кельбаса.

– А, как же, мой беглец? – глаза девушки подозрительно заблестели, набираясь слезами. – Кололосникова завтра явится за своим питомцем. Что я ей скажу? – в голосе грумерши прорезались истерические нотки. – Вы сулили мне помощь, помните?

– Ничего с вашим Кельбасом не случится за один вечер. – пожал плечами Кучкин. – Мы его обязательно выследим и поймаем. Я вам обещал, а Аполлон Кучкин слов на ветер не бросает. Завтра вашим тревогам придет конец.

– Правда? – Жизель перестала дергать носом, изображая кролика. – Тогда, я согласна.

За неделю волнений, девушка совершенно издергалась и опасалась того, что в ее пышной шевелюре, заведется седина. Это так утомительно – волноваться и переживать. Да, и для здоровья плохо.

Жизель решила разгрузить свой организм, окунувшись в культурное развлечение. Тем более, в компании с парнем, пусть этим парнем и станет, всего лишь, нанятый для поимки Кельбаса, специалист-консультант.

Кучкин, развернувшись, поманил за собой Тяпу, которому пришлась по душе мягкая лежанка, предназначенная для удобства клиентов салона. Пес, кряхтя и недовольно морща морду, сполз с нагретого места и нехотя побрел за Аполлоном Михайловичем.

– Совсем ты, приятель, обленился. – попенял Тяпе Кучкин. – Но, ничего – сегодня вечером отоспишься. Квартира, целиком и полностью, в вашем с Баськой распоряжении.

Пес ничего не имел против спокойного отдыха, вкусного ужина и сладкого сна, но, не в компании с капризной и себялюбивой представительницей семейства кошачьих.

«Может быть ты заберешь наглую тварь с собой? – умильно повиливая хвостом, поднял вверх морду Тяпа. – Ей, как и твоей двуногой подружке, будет полезно культурно развлечься?»

– Ну, уж нет. – Кучкин легко уловил настроение своего временного пса. – И, смотрите мне – никаких драк!

Тяпа и ухом не повел – еще чего. Он ничего не обещает. Тут, уж, как получится – не было у него надежды на благоразумие тощей шотландской вислоухой. Она обязательно станет орать, шипеть и полезет в драку. Он, Тяпа, хорошо знаком с подлыми кошачьими повадками.

Раздумывая над предметами своего гардероба, Аполлон Михайлович с Тяпой на буксире, незаметно добрел до своего дома. К счастью, среди жильцов его подъезда не было столь шумной и деятельной пожилой особы, как Горемыкина Таисия Григорьевна.

Любопытная Карташиха, в этот раз, по лестнице не прогуливалась и, справиться о состоянии дел Лидии Николаевны, Кучкин не смог. Самому же звонить в отделение, ему не представлялось приличным – он, Аполлон Михайлович, не близкий родственник и не друг семьи, а человек, заботам которого поручена собака.

Пусть так и остается, а то знает он их, этих добрых соседей – чуть зазеваешься и выгул Тяпы вменится Аполлону в его прямые обязанности.

Тоскливо взглянув на двери своего постоянного места проживания, сенбернар, тряхнув лобастой головой, проследовал за Кучкиным в место проживания временное, надеясь на награду, в виде качественного и калорийного питания.

*

Троица приятелей, еще недавно шлындающая в окрестностях «мусорки» в поисках юркого зверька, имеющего необычный и вызывающий окрас шкурки, намеревалась посетить премьерное представление, даваемое нынче в местном Доме культуры.

Всем театральным постановкам, Маргарита Мартыненко предпочитала просмотр новинок кино в компании своего сердечного друга, Антона Фуфайкина.

Антон питал слабость к боевикам, Маргарита – уважала триллеры, ужастики нравились им обоим, а вот Наталья Фуфайкина отдавала пальму первенства слезливым мелодрамам.

Дружное «Фу»! – так реагировали Антон и Маргарита на предложение посмотреть что-нибудь такое и этакое, про вечную любовь и сопливое томление.

Что же касается пьесы «Граф Дракула и все-все-все», присутствие Маргариты являлось обязательным, иначе, ее отец, Вальдемар Настурциевич, один из столпов местного общества, грозился лишить единственное чадо карманных денег.

Чадо питало к собственному карману нежные чувства и не могло допустить истощения финансового потока. Как, в таком случае, охотиться за необычными созданиями и заниматься их выслеживанием? Одни передвижения по городу на общественном транспорте требовали немалых денежных вливаний, потому, как «проездной» на месяц у Маргариты постоянно норовил куда-то затеряться.

Мероприятие представлялось Марго скучным, а скучать девушка терпеть не могла, потому и сагитировала своих друзей, предложив тем составить ей компанию.

Скрипя зубами от негодования, Маргарита заставила себя впихнуться в нелюбимое платье и привести в порядок волосы на голове. Туфли, пусть на низком, но каблуке, дополнили облик, а крошечная сумочка-клатч, зажатая под мышкой, так, вообще, превратила сочную толстушку в совершенно другого человека.

Антон её не узнал – парень привык видеть Маргариту в брюках и куртках, на крайний случай – в, ненавистной ей, школьной форме. Столь торжественный выход состоялся впервые.

Надо сказать, реакция парня, девушке польстила, и она решила, что иногда, да-да, иногда, можно себе позволить и праздничный наряд.

Подшучивая друг над другом и обсуждая предстоящую премьеру, троица загрузилась в автобус, игнорируя автомобиль с шофером, присланный любящим папашей Маргариты и отправилась к Дому культуры.

Маргарита в последнее время стремилась проявлять самостоятельность и поэтому предпочитала добираться до нужных мест своим ходом или на общественном транспорте, не замечая неуклюжих попыток отца выказывать родительскую заботу.

Опека родителя тяготила Маргариту Мартыненко.

Когда-то, не так давно, девушка мечтала о том, чтобы ее оставили в покое, дав возможность наслаждаться собственной жизнью и личными интересами.

Так и получилось – в виду некоторых семейных обстоятельств, мама Маргариты покинула семью, развелась с отцом и удалилась в монастырь.

Что уж там был за монастырь, самых строгих правил, исключающих посещения родственников, Маргарита не знала, но, неожиданно для такой, свободолюбивой себя, незаметно заскучала по матери и начала мечтать о ее скорейшем возвращении.

Отец, поначалу пытавшийся знакомить дочь со своими длинноногими любовницами, годами лишь немногим старше самой Маргариты, вызывал у дочери брезгливую неприязнь.

Впрочем, делать какую-нибудь из девиц мачехой девочки, распутный папаша, совершенно точно, намерения не имел.

Как подозревала прозорливая Маргарита, в тайне от всех, отец и сам мечтает о том, чтобы его жена возвратилась в родные пенаты, выбросив из головы дурь о нахождение в каком-то там монастыре.

Но, это дело будущего, а, пока, все мысли девушки занимало культурное мероприятие.

Пусть вечер и погублен, но это же не повод предаваться унынию? Всегда можно отыскать что-то позитивное и в скучном времяпровождение.

Аполлон Михайлович Кучкин зашел за своей дамой ровно в четверть шестого. В руках у него наблюдался чахлый букетик обычных садовых дубков, являющихся более мелкой разновидностью хризантемы, купленных на переходе у уличной торговки всякой всячиной. Обрадованная появлением нечаянного покупателя, ушлая дамочка в опрятном переднике, попыталась всучить Аполлону что-нибудь еще из, предлагаемого к продаже, товара – пучок укропа, вареную свеклу, странный фрукт по имени «топинамбур» и засушенных кузнечиков, сложенных в стеклянную банку. Если укроп и свекла, Аполлону казались товаром обычным и понятным, то топинамбур специалиста насторожил, а засушенные кузнечики заставили пуститься с бега на самых последних секундах зеленого света светофора.

– Вам. – Кучкин неловко ткнул букетиком простеньких цветов в лицо Жизели, едва не попав той в, распахнутый от удивления, рот. – Цветы. Белые.

Дубки, выглядевшие непритязательно, тем не менее оказались приняты с благосклонностью. Опыта дарения цветов противоположному полу, Аполлон Михайлович не имел. Да и откуда было взяться тому опыту? До сего дня, театра парень не посещал. Тем более, с девушкой, а случайных знакомых цветами он не баловал. Честно сказать, мало было этих знакомых – раз-два и обчелся.

Жизель цветам обрадовалась – вон, как глаза заблестели. Хотя, кто его знает – может быть, блестели они от, недавно пролитых слез? Как догадался Аполлон, Кельбасу девушка обрадовалась бы гораздо больше, чем скромному букету.

Сегодня Жизель позволила себе выглядеть нарядно. Она почти смирилась с грядущими неприятностями – потере репутации, разорению и судебными тяжбами. Мадам Кололосникова, совершенно точно, не спустит небрежности. Владелицу салона «Лампапудель» ожидают трудные времена.

Но, это еще, когда будет? Сегодня же, Жизель решила блистать, пусть и в компании зануды-Кучкина.

Сам Аполлон Михайлович ради такого случая, вырядился в свой единственный приличный костюм. Костюм он приобрел на распродаже, но, все равно, по мнению специалиста и консультанта, стоил тот бессовестных денег.

Сверху костюма был накручен неизменный пестрый шарф и наброшена трофейная куртка, потому как, плотный пиджак и куртка самого специалиста, все еще нуждались в чистке.

Разумеется, для торжественного выхода в свет требовалось строгое кашемировое пальто модного фасона, только, где его взять, это пальто?

Вот Кучкин и ограничился курткой – тепло и ладно. Все равно ее сдавать в гардероб.

Кстати, в кармане той самой куртки, найденной расторопным Тяпой неподалеку от мусорных куч, Аполлон Михайлович обнаружил тяжелую связку ключей, так похожую на его собственную, сохранившуюся с далеких, детдомовских времен.

Надо сказать, что с юных лет, шкодливый Аполлон приводил в ярость своих учителей и воспитателей, по делу и без него, демонстрируя свое незаурядное умение открывать замки любой сложности.

С тех самых лет, внушительная коллекция ключей регулярно пополнялась и теперь, Аполлон Михайлович не спешил выбрасывать найденную связку, благоразумно полагая, что куртка не может существовать без этих ключей, а ключи – без куртки.

Таскать подобную тяжесть в кармане, несколько неудобно, но в жизни случатся великое множество неудобств. Одной больше, одной меньше, какая, в сущности, разница?

Жизель выглядела миленько и беззащитно, обрядив себя в платье «в пол» и бежевое пальто с пушистым воротником.

Платье – зеленое, пальто – бежевое, волосы у девушки – рыжие. Как, по мнению Кучкина, очень даже приятная цветовая гамма.

– Где же ваш прекрасный пес? – не удержавшись от колкости, поинтересовалась Жизель. – Мне показалось, что вы даже спите с ним в одной постели.

«Вам не показалось.» – хотел ответить Кучкин, вздохнув, но удержался, припоминая подробности недавнего пробуждения. Не за чем Жизели забивать голову подробностями личной жизни нанятого специалиста по решению вопросов, тем более, что не такие они и пикантные, эти подробности.

– У Тяпы своя культурная программа. – коротко ответил Аполлон Михайлович, пожимая плечами. Он очень надеялся на то, что сенбернар и шотландская вислоухая не разрушат квартиру и не перевернут в ней все вверх дном.

Изначально, Кучкин намеревался идти пешком, благо, до Дома культуры было рукой подать, но, тащить даму, наряженную в красивое вечернее платье, по хмурым осенним улицам?

Как сказала бы Таисия Григорьевна – скандал и верх неприличия.

Пришлось брать такси и пробивать еще одну брешь в скудном семейном бюджете.

Впрочем, оно того стоило – Жизель тепло улыбалась, щебетала о всяких пустяках и всячески старалась отвлечься от грустных мыслей.

«Завтра, все завтра! – по завету незабвенной Скарлет О*Хары, решила Жизель. – Я подумаю о своих проблемах завтра».

У Дома культуры толпился народ – по всей видимости, много кто захотел посетить премьеру пьесы со столь оригинальным названием.

«Ого! – поразился специалист-консультант. – Любительские постановки местной труппы пользуются огромной популярностью? Вот уж, никогда бы не подумал.»

К большому удивлению Кучкина, пока он расплачивался с водителем и помогал Жизели покинуть машину, толпа, незаметно, как-то и куда-то рассосалась. Оказалось, что сегодня вечером состоится не только премьера пьесы, молодого и многообещающего, автора, но и открытие нового молодежного кафе «Голубые слоники».

Посещение «Голубых слоников» для многих оказалось куда привлекательнее театральной постановки, хотя, сам Кучкин, ни за что не отправился бы в заведение с подобным, скажем так, подозрительным названием.

Дохлик и Таисия Григорьевна Зайчиха-Горемыкина, в поредевшей толпе, отыскались очень быстро.

Трудно было не заметить Таисию Григорьевну, наряженную в строгое платье и некое подобие шали, но с пуговицами и меховой отделкой.

Пальто профессора Дохлика, для разнообразия, сегодня выглядело новым и очень строгим.

Горемыкина разбрасывала по сторонам подозрительные взгляды и, совершенно точно, кого-то поджидала.

Как оказалось – Кучкина.

– Почему так долго? – зашипела сквозь зубы милейшая Таисия Григорьевна, вцепившись в рукав куртки Аполлона Михайловича, словно утопающий в спасательный круг. – В театр принято приходить заранее, а вы преступно медлили. Теперь нам достанутся самые непригодные места. И, все – из-за вас.

Кучкин осторожно высвободил руку из цепких пальцев Таисии Григорьевны. Не смотря на возраст, по мнению Аполлона, почтенный, дама щеголяла укладкой, макияжем и безукоризненными ногтями, облагороженными маникюром.

Ногти внушали, а у Кучкина осталось не так много предметов гардероба, которыми можно пожертвовать. Правду сказать – совсем не осталось. Прорехи в рукаве, знаете ли, никакой химчисткой не исправишь.

– Анатолий Афанасьевич, Таисия Григорьевна, – Кучкин слегка подтолкнул рыжеволосую девушку вперед. – позвольте вам представить мою спутницу. Жизель Малявкина – специалист по уходу за животными, и хозяйка салона «Лампапудель».

– Того самого, где за стрижку собак сдирают безбожные деньги? – Таисия Григорьевна, поджав губы, окинула молоденькую грумершу придирчивым взглядом и неопределенно изрекла. – Бизнес.

– Да-да, дорогая, ты совершенно права. – Афанасий Анатольевич ненавязчиво поторопил своих спутников. – Мы, и в самом деле, можем опоздать.

– Говорят, – Горемыкина, задрав подбородок, постаралась шагать в ногу со своим кавалером. – в город прибыл известный театральный критик и сразу сюда, в наш Дом Культуры.

– Сморщук. – зачем-то уточнил Кучкин, показывая, что он не отстает от культурных новостей города. – Я знаю.

– Сморщук. – Горемыкина цокая языком, уверенно лавировала среди кучкующегося народа. – Ага, нам – туда! Места в партере – самые лучшие.

Честно говоря, Аполлон Михайлович предпочел бы места на галерке. Как в кино. Но, то в кино. В театре он не разбирался от слова «совсем» и предоставил право выбора Таисии Григорьевне.

К тому же, пригласи он Жизель на галерку, мнительная девушка могла подумать что-то не то. Она могла подумать, например, что Кучкин пытается за ней приударить. Не то, чтобы Аполлон имел что-то против легкого флирта с привлекательной хозяйкой салона «Лампапудель», вовсе, нет. Но, у него, у Кучкина, имеются свои собственные принципы – никаких шашней с клиентками.

Вот, сделают дело, разрешат вопрос с Кельбасом, тогда можно и подумать.

Пока же – увы.

Жизель, та, совсем рта не открывала. Как выяснилось позже, о Таисии Григорьевне Горемыкиной девушка была премного наслышана – клиентки из дома, что через дорогу от семнадцатиэтажки, наперебой жаловались на скандальную особу со второго подъезда, любящую придираться по поводу и без оного.

Поэтому, не желая, высосанного из пальца, скандала, Жизель благоразумно помалкивала, решив, что завтрашних треволнений ей хватит с избытком.