А вечером мать с поля пришла, ничего понять не может – дом чисто убран, двор выметен. Сын на пороге её встречает, за стол ведёт, а на столе похлёбка густая ароматная, лепёшки белые пышные.
Как горько ни приходилось прежде бедной женщине, держалась, слезинки не пролила, а тут от счастья слёзы ручьём полились.
Так теперь и пошло. – По три раза за день Нгуэн пропалывал огород. Раз семь подметал пол. Спина у него гудела, поясницу ломило, зато руки и ноги не знали устали.
Уж дома и делать больше нечего стало, и решил Нгуэн податься в чужие края – мир поглядеть, денег заработать. Мать погрустила-погрустила да и согласилась. Поднялся парень в горы, спустился с гор – вот уже вокруг и чужие земли – чужие деревни, незнакомые люди. И куда ни пойди – всюду хороший мастер нужен. Чего только Нгуэн ни делал – и корзины плёл, и плоты сплавлял, и дома строил, и лодки долбил – и, за что бы он не взялся, всё его руки делать умели. Да так ловко, что никто угнаться за ним не мог.
Время идёт, то спешит, то ползёт, плетёт наш Лентяй корзины и думает: – ничего-ничего, немного терпеть мне осталось, всего три года.
Время идёт, то спешит, то ползёт, сплавляет Лентяй по реке брёвна, а сам шепчет: – ничего-ничего, два года всего терпеть осталось.
Время идёт, то спешит, то ползёт, конопатит Лентяй лодки, бормочет себе под нос: – ничего-ничего, всего один годик осталось терпеть.
Время идёт, то спешит, то ползёт, наконец-то Лентяй домой возвращается, в гору поднимается, с горы спускается, напевает чтобы легче идти: – ничего-ничего, всего три денёчка осталось!