Краски. Бетонный дворец. Часть 2

09

Ленивое розовое солнце равнодушно зависло над горизонтом в лиловой дымке, всячески игнорируя мирские невзгоды. Не интересовали его ни резкие порывы ветра, вздыбливающие волны на пустынном пляже, ни орущие чайки, едва справляющиеся с агрессивной стихией, ни слезы, стынущие от движения воздуха на щеках одинокой девушки. Лиз смахнула влагу и, кутаясь по самые уши в невероятных размеров бежевую куртку, снова уставилась в ту точку, где за много миль от берега волна встречалась с небом. Справа от Бейкер Бич в той же туманной пелене высился мост «Голден Гейт», словно скелет динозавра в палеонтологическом музее. Ему тоже не было дела до мировых забот. Переглянувшись с сонным светилом и пожав красными арматурными плечами, он снова встал в исходное положение, довольный своим местом в жизни.

И только гостье побережья не по вкусу были мысли, посещавшие тут ее голову. Вроде и причин для слез не было, но душу щемила такая одинокая тоска, что впору лезть в петлю. Но нет, Лиз там уже была. Точнее, не там, но рядом.

Рождественское утро мало того, что не сулило девушке никаких подарков, так еще и не предполагало никаких гостей или посетителей, кроме разве что бездомного пса с клоками свалявшейся шерсти на брюхе, которого они подкармливали всем кварталом. Тот в поисках объедков сгромыхал крышкой зеленого соседского бака для мусора и, разочаровавшись его содержимым, поплелся прочь в сторону океана. Именно тогда ей и пришла в голову шальная мысль о прогулке по мокрому пляжу, почему бы и нет. К вечеру обещала приехать Мелани с пиццей и подарками, а пока можно было и сбежать из дома в надежде, что недобрые мысли останутся там.

Однако мысли никуда не делись. Они тянулись за девушкой шлейфом до самого пляжа, словно хвост улитки, и после получаса прогулки на пронизывающем ветру снова втянулись в опустевшую ненадолго ракушку. Странное рвение к итогам года, которое Лиз частенько высмеивала в Оли, теперь постигло и ее. Одинокую, бессердечную, отчаявшуюся карьеристку, главной радостью которой было изживание со света водителя шефа. Порывшись в собственных гнилых мыслях, вторым по величине счастьем она нашла обсуждение этих гнусных побед с подругой, ее единственной поддержкой в этом бесславном занятии. Зато не одна.

Помимо работы, дома и войны у Лиз не было ничего. Она не ходила на йогу, не вязала пинетки и не лепила из глины, ее не забавляли вышивка или шитье, а от рисования и вовсе начинал дергаться левый глаз, напуганный воспоминаниями об уроках изобразительного искусства в приюте.

– Я готова на любой знак, пожалуйста! – Захныкала девушка, уставшая от ненужных, опустошающих вечеров.

Словно ей в ответ, смартфон просигнализировал о пришедшем сообщении.

– Ого, так быстро! – Восхитилась Лиз и полезла в карман.

Письмо спама, упавшее на электронную почту, зазывало на пробный бесплатный урок тай-бо. Что это за диковинный зверь, она не знала, и не узнала бы, если бы не опомнилась в последний момент, едва не удалив рекламу из корзины.

– Придется звонить, – вздохнула лиса и поднялась с песка, готовая найти менее ветреное место, чтобы записаться на очередную авантюру «а-ля Мелани Траст».

Сопротивляясь встречному ветру, Лиз выбралась с пляжа на прибрежную дорогу и направилась к ближайшему кафе. Там за чашкой крепкого чая с бергамотом, щедро подслащенного медом, она и обязалась прийти на занятие со странным названием. Сперва она хотела дождаться вечера и посоветоваться с подругой, потому как именно она была специалистом по ненадежным приключениям, но потом решила рискнуть и выйти в свет самостоятельно, нужно же когда-то начинать.

Допив чай и расплатившись, девушка собралась домой. Такси подобрало пассажирку возле опустевшего послерождественским утром кафе и за двойную плату доставило в тихий Иннер Парксайд. Там, в своем уютном доме, скинув куртку и закутавшись в плед, Лиз принялась выбирать рецепт хоть какой-то выпечки на вечер из того, что затерялось в закромах ее ящиков и холодильника.

Вскоре плед упал на пол, кухня наполнилась кремово-ванильным ароматом свежих кап-кейков, а входная дверь распахнулась перед прибывшей на такси гостьей.

– Что с твоей машиной? – Удивилась Лиз, принимая у подруги из рук легкую дубленую парку с искусственным лисом на воротнике.

– С ней все отлично, просто Альфред уехал домой на праздники, – пояснила гостья. – Оливер хотел меня отправить на «БМВ», я едва спаслась от его блестящего предложения! Еще чего не хватало!..

Девушки продвинулись в кухню и расселись возле стола, заставленного угощениями, венцом которых оказался пряный имбирный чай.

– Как отпраздновали? – Расспрашивала между делом хозяйка домика, подготавливая посуду для чая.

– Замечательно! Только капустная запеканка мне уже порядком надоела! – Сетовала Мелани, закатывая глаза к потолку. – Времени занимает уйму, а популярностью не пользуется. Плюс потом дом проветриваем целый вечер, потому что запах, сама понимаешь…

– Почему бы ее не отменить тогда, раз она доставляет столько хлопот?

Взгляд змеи, которой только что наступили на хвост, стал ей красочным ответом. Подруга набрала в легкие воздуха, отчего стала чуть выше и шире, чем привычная Мелани, а верхняя губа напряглась, обнажив ровные белоснежные клыки. И никакая шифоновая блуза с рюшами кремового цвета не смогла смягчить яд, с которым ее носительница принялась выплевывать слова.

– Что это за Рождество без капустной запеканки? Мы всегда с мамой делали ее в Сочельник, совершенно не представляю, зачем тогда нужен праздник, если ее не печь!

– Хорошо, пусть, – смирилась девушка, удивившись натиску. – Не хотела посягать на святыню, прости.

На какое-то время в кухне повисла гнетущая тишина. Каждая из собеседниц зависла в своей кружке с напитком, смущенная излишней эмоциональностью разговора, и делала вид, что помешивать его чайной ложкой так долго – разумеющаяся необходимость.

– Знаешь, а у нас было не принято отмечать Рождество, – внезапно нарушила тишину Лиз. – Это было очень накладно для миссис Кирби, и она запретила нам выдумывать праздники. Так что сейчас у меня даже елки нет в доме, не привыкла.

– Ох, дорогая… – Вздохнула сокрушенно Мелани, протянув руку к ладони девушки, но тут же загорелась идеей. – Тебе непременно нужно устроить праздник прямо сейчас! Поедем за елкой, а после этого будем писать письма Санта-Клаусу!

– Этого не требуется, спасибо, – остудила ее пыл Лиз, печально улыбнувшись. – Я всю жизнь так живу и не ощущаю нехватки.

– Но как же? Рождество ведь, – опешила Мелани и притихла.

– Да, Рождество. Днем больше, днем меньше, – спокойно до меланхолии протянула хозяйка кухни. – Какое это имеет значение, если живешь одна во всем мире?

Заметив, что ее гостья едва сдерживает слезы жалости, Элизабет рассмеялась и обняла ее за плечи.

– Эй, я в порядке, правда! Просто прекрасно, что ты чтишь семейные традиции и печешь капусту. Это действительно здорово!

Однако момент оказался безвозвратно испорчен. Разрываясь между нестерпимой жалостью и нежностью к малышке, Мелани отчаянно хотела вернуть той украденное детство. У женщины были все возможности устроить развлечения на любой вкус, но девушка почему-то совсем не рвалась пользоваться ими. Она мирно сидела на кухне и отпивала чай из кружки, словно ничто другое ее не касалось. Странная пассивность и нежелание двигаться удивляли и поражали мать девочки, которой дай сейчас свободу, черт-те что могло бы произойти. Но Лиз, вероятно, не догадывалась о своем счастье быть обычной девчонкой.

10

Домой Мелани вернулась измотанной и выжатой, словно проиграла битву за жизнь. Казалось, ничего ужасного не произошло в гостях у подруги, но тело вдруг налилось свинцом, а сердце стучало через раз, вызывая тонкую пленку испарины на лбу. Что-то невесомо ужасное принесла женщина из гостей в дом, но сама пока не поняла, что именно. И второй вопрос – во что это выльется в итоге?

Ватные ноги еле донесли ее от кованых ворот поместья, возле которых ее высадило новехонькое лимонное такси, до зеркальной бурой двери, согласившись сделать последний осознанный шаг как раз за порогом родного дома. После чего они обессилено согнулись в коленях, заставив владелицу слегка прислониться к темному стеклу, чтобы окончательно не потерять равновесие. Кроме того, под вечер начался дождь, оставивший на ее плечах и прическе мельчайшие капли влаги, которые, осев, утяжелили одежду и волосы. И душу заодно.

В гостиной возле мигающей елки, которая после Лиз вызывала теперь двоякие эмоции, откинувшись на массивный диванный подголовник, дремал Оливер. Услышав щелчок дверной ручки, он вздрогнул, но тут же обрел спокойствие, увидев супругу.

– Как прошел вечер? – Поинтересовался он тихим басом.

Вместо ответа Мелани подошла к нему и, скинув увесистую от дождя бежевую парку, отороченную мехом, уселась рядом, сложив голову на плечо. Пустота и отчаяние заполнили ее самость настолько, что говорить не хотелось. К тому же, он не знал о таинственной подруге жены ровным счетом ничего, а значит, и открыть сердце целиком она ему не могла. Хотя, можно было попытаться частично его облегчить.

– Как можно спасти человека против его воли? – Произнесла она почти шепотом.

– Однозначно, никак, – так же тихо изрек он ей в волосы. – Но ему можно помочь.

– А это не одно и то же? – Изумилась женщина и внимательно поглядела на супруга.

Его темные, почти черные зрачки отливали домашним теплом елочной гирлянды, а сюрреалистический цвет лица мерно сменялся под лампочками от одного цвета к другому.

– Конечно, нет. Мы ведь не можем спасти Алексу, верно? Но можем помочь ей жить относительно полноценной жизнью, насколько это возможно.

То ли день выдался чудовищным, то ли вопрос о спасении детей оказался уж больно животрепещущим, но Мелани не выдержала и захлебнулась в слезах, которые слишком долго сдерживала. Спустя время, на протяжении которого собеседник мягко обнимал ее и поглаживал спину, она смогла успокоиться и безвольно обмякнуть в его руках.

В такой мирной позе чета Траст, казалось, просидела целую вечность. По стеклу лениво сползали декабрьские слезы Сан-Франциско, превращающие прозрачную стену поместья в рябую пупырчатую шкуру дракона. Часы тащили тяжелую секундную стрелку, неуклюже запинавшуюся на каждой отметке циферблата.

– Я решил отдать детям твой «Мини Купер», – вдруг нарушил тишину Оливер. – Все равно стоит без дела.

– Что? – Возмутилась женщина, моментально осушив слезы. – Кому? Этому уголовнику – мою машину?

Силы взялись непонятно откуда. Она снова распрямила ссутулившуюся вдруг под натиском бремени спину и, готовая к ответным действиям, приняла стойку опытного боксера на ринге.

– Им двоим, пусть занимаются, – последовал спокойный ответ.

– Я не хочу, чтобы этот тип прикасался своими ручищами к моему малышу! – Ревниво надула губки владелица автомобиля.

– Мел, «Купер» хоть как-то скрасит разочарование Алексы, что Бала ей в этом году не светит, – ударил супруг по больному месту. – Не капризничай, он стоит в гараже уже уйму времени, техника не любит простой. К тому же, его еще нужно будет починить, ты же помнишь, он не на ходу.

Она помнила. «Купер» отказался завестись как раз в тот день, когда «Фонд» только начал разворачивать крылья, безмерно подставив ее перед важной встречей. Очень яркий и душевный, он два года служил их семье верой и правдой, а потом внезапно затих, словно вычурные аляповатые красные бока на фоне черной крыши перестали отвечать требованиям дресс-кода владельцев. И тогда, вместо того, чтобы сдать машину в ремонт, Оливер решил взять более лаконичную классическую «БМВ» седьмой серии, которую и использовал по сей день.

Странно, что о малыше не вспомнили раньше, когда Мелани поняла – в «БМВ» ее укачивает, но зато именно тогда возникло решение, что нужен более устойчивый и жесткий конь, вроде «Тойоты Ленд Крузер», на котором женщина ездила сейчас. Подержанный, он вышел их семье совсем недорого, а ухода практически не требовал, чем безмерно устраивал хрупкие женские руки, владевшие им. Уже значительно позже муж приобрел двухлетний «Мерседес», который успешно разбился при странных обстоятельствах прошлой весной, не отъездив и тысячи миль у нового владельца, и от него пришлось избавиться. Однако «Купер», забытый всеми, простаивал свое механическое время под брезентовым чехлом и морально устаревал каждый день.

Отдать краснобокого красавца в загребущие лапы узколобого деревенщины выглядело почти предательством! Уж лучше продать добрым людям, чем так подставить доброго металлического друга. «Купер» не проживет под его надзором и месяца!

Но в одном муж оказался прав: Алекса очень любила автомобили, как показали последние пара месяцев. Прозябая все свое свободное время в бетонном «дворце», девочка становилась более счастливой и улыбчивой, более живой. Даже приступы сократились до минимума. Спорить, что каменная дыра, воняющая нефтепродуктами, оказалась на пользу ее чувствительной женственной натуре, не было смысла.

Мелани пожала плечами, скривив лицо в недовольной мимике, и неопределенно покачала кистью руки. Что это значило, она сама не знала, но Оливер, усмехнувшись, догадался раньше нее, как и всегда.

– Я понял: ты против такой замечательной идеи, но – берите, – проговорил он, прижав к себе великодушную женщину чуть крепче. – Рад, что ты пошла на уступки в этом вопросе, спасибо!

– Алекса и моя дочь тоже, – буркнула супруга и прикрыла веки.

День после Рождества выдался крайне тяжелым. Она уже невольно ждала начала рабочей недели, чтобы можно было сбежать из дома под официальным предлогом, потому что в поместье стало совсем безрадостно. Везде мельтешили тени неповиновения и неподдающиеся контролю обстоятельства, свинцовые мысли о болезни пролезали из щелей заколоченных ящиков с прошлым, всюду мелькала фигура этого не в меру выросшего водителя, словом, каждый вздох в доме проходил так, словно грудью при этом нужно было приподнимать бетонную плиту.

– Я устала, – совершенно искренне выдала Мелани.

– Тебе просто нужно сменить деятельность, – поддержал ее супруг. – Сейчас начнутся горячие деньки в «Фонде», ты забудешь и о спасении невинных душ, и о потерянных «Мини Куперах», все снова будет в норме. В диком аврале, как ты любишь.

Он улыбался. Невольно улыбнулась и она, радуясь, что рядом с ней есть человек, знающий ее лучше, чем сама хозяйка поместья. Кроме того, Оливер не просто знал ее, но принимал и любил со всеми мыслимыми и немыслимыми отклонениями.

Ах, боже мой, сколько всего они прошли рука об руку! Роднее человека и не придумать для нее, исключений быть не могло. Отпустив все невзгоды, Мелани растаяла в горячих объятиях человека, которому, не задумываясь, ответила бы «да», предложи он выйти за него еще раз.

11

Крупный тренажерный зал в западной части города светил снаружи огромными желтыми окнами, разрезая вечернюю темноту. С улицы можно было разглядеть занимающихся в нем спортсменов разной степени подтянутости, батарею беговых дорожек и целое войско агрегатов из черного металла и пластика, напрягающих разные группы мышц этих самых спортсменов. Вечерами будних дней зал пользовался небывалым спросом, принимая в себя десятки пыхтящих тел, отчаянно желающих выглядеть красиво.

В пролете между тренажеров, за диванчиком для тренеров и попивающих протеиновые коктейли качков, как раз в стороне от стойки с «блинами» расположилась странная пара. Невысокая брюнетка, затянутая в розовые лосины, прыгала вокруг коротко стриженной жилистой женщины с явными латиноамериканскими корнями, словно маленький мячик, прикрывая тощими кулачками лицо от нападения.

– Удар! – Агрессивно рявкнула на коротышку тренер, придерживая кожаную накладку на уровне предплечья. – Еще удар, не жалей себя! Еще!

С воплем дикой кошки, Лиз врезала ногой по алой подушке, сдвинув женщину ударной волной. Та удовлетворенно ухмыльнулась и, оценив мокрую ощетинившуюся малышку, опустила снаряд.

– Умница, отдыхай, – похвалила ее наставница.

Лиз пошатнулась и обессиленная осела на тренировочный ковер, тоже довольно улыбаясь. Наконец-то, она нашла свой вид спорта, позволявший привести нервы в порядок за достаточно короткое занятие: всего час – и ты новый человек.

Гвен Рамирес забрала ее из полного зала активистов, пришедших попробовать силы на первое бесплатное занятие тай-бо. Четыре десятка людей разных возрастов и сословий – и Лиз в их числе – топтались на прорезиненном ковре цвета бильярдного сукна, словно на сюрреалистичной зеленой поляне. Она подошла к самой меланхоличной девушке, которая толком не понимала, как она рискнула начать освоение новых территорий без защиты с тыла, и бросила властным, не терпящим пререкания, тоном:

– Идем со мной, красавица, пока ты не заснула здесь.

Мужеподобная с короткой стрижкой из осветленных волос, подбритых на висках и затылке, и темными карими глазами, сильная и мускулистая, Гвен сразу очаровала щуплую девушку, прогнав в голове мысль, в последующем ставшую наваждением: «Вот какой я хочу быть!»

«Танцульки» – так называла тай-бо уверенная в себе тренер – не прижились у Лиз, да и смысла не имели, потому как худеть ей было некуда, а вот подкачать мышцы и обрести рельеф, а заодно и мужество с непоколебимым жизненным стержнем, оказалось как раз кстати. И Гвен, деловито ощупав подростковые задатки ее мускулов, настояла на кикбоксинге, преподав параллельно курс молодого бойца. Пара захватов и способов обороны зажгли в золотистых глазах Лиз азарт, как раз тот самый, которого ей не хватало по жизни. И теперь она с нетерпением ждала вторник и пятницу, чтобы встретиться со своим гуру, так играючи живущим в этом опасном угрюмом мире.

В то время как Мелани замкнулась в себе, готовая вскоре замкнуться на «Фонде», Лиз осваивала способы самообороны и контроля, словно мир вокруг был полон войны. По сути, так оно и было, даже ее маленький домишко не казался надежным оплотом любви и безопасности, а офис и вовсе стал минным полем. Так что боевой настрой Гвен пришелся, как нельзя кстати.

Что странно, после того, как Лиз встретилась у ворот парка с «незнакомкой», звонившей тем сентябрьским вечером и оказавшейся супругой начальника, сны, так мучившие девушку последние полгода, заметно сократились, а с появлением в ее жизни Гвен и вовсе пропали. Словно две женщины охраняли ее со всех сторон от кошмаров и дурных воспоминаний. Ни один из Кирби не отважился больше ее побеспокоить, будто их и не было в жизни девушки.

Зато были два мерзких бугая в офисе, вызывающих у Лиз неизменную защитную реакцию. И если толстый Джимми ее откровенно пугал, пришпиливая язык к небу, то на долговязом шофере она могла отыграться за ненависть к ним обоим, ведь позывы к игре, никому не понятной и не нужной, лились из нее теперь непроизвольно.

Первая рабочая неделя нового года не прибавила водителю шансов выжить в томной головомойке. Вялое спокойствие и пассивность рабочего графика, ни в какое сравнение не шедшие с декабрьским ажиотажем, дали ей возможность с новой силой донимать их «подопытного кролика».

– Выжать из конторы мы его не сможем, – сразу же сообщила Мелани в один из сентябрьских вечеров. – Оливер к нему слишком привязался. Но вот подпортить жизнь основательно, думаю, получится.

Взять цену повыше за ее страхи и промахи, которые начали преследовать девушку с приходом нового сотрудника, устраивало Лиз по всем параметрам. Она стала замечать, что противостояние с верзилой ее очень заряжает, хотя весовые категории изначально неравные. Бугай по первой смешно краснел и пыхтел, словно чайник на плите, чем доставлял ей непередаваемое удовольствие. Позже, правда, понадобились все ее сноровка и фантазия, чтобы вышибать его из зоны комфорта, потому как водитель стал реагировать излишне спокойно на ее выпады, словно бетонный блок соответствующих размеров. Но Лиз не сдавалась. Это уже был своего рода спортивный интерес «достать Кентмора», а спорт в последнее время очень вдохновлял на подвиги.

Кроме того, наполнившись относительным спокойствием и уравновешенностью благодаря своим старшим наставницам, Лиз смогла начать наблюдать за офисом. И она заметила, что крупный шофер мешает не только ей. И пусть толстый кудрявый менеджер вызывал в ней чувства едва ли не более сильные, чем объект ее допеканий, но идея использовать однажды одного против другого не давала ей покоя.

«Это грязная игра, – вдруг выдал ей внутренний голос, смутно похожий на тембр мистера Траста. – Ты проиграешь по обоим фронтам.»

– Вот еще! – Фыркнула Лиз, задвинув миротворца в дальний угол сознания.

Разговоры с самой собой настолько вошли в ее регулярную практику, что девушка всерьез задумалась о заведении домашнего животного, любого, хоть крокодила!

– Да, мы с ним нашли бы общий язык! – Усмехнулась Лиз.

Послав все к черту, она оделась потеплее и отправилась на вечернюю прогулку в надежде, что та проветрит голову перед сном. Стандартный двухквартальный квадрат, частенько описываемый девушкой в минуты одиночества, структурировал мысли. Голова отдыхала, пока ноги вышагивали свои полторы мили пути, а глаза хотя бы немного привыкали к мирной нерабочей жизни.

Вот ее обогнал мальчишка на велосипеде, усиленно тренькая металлическим звоночком. Разноцветный жизнерадостный помпон на шапке сорванца вызывал невольную улыбку, а светоотражающие полосы на темных штанах сверкали в свете фонарей жидким серебром. Навстречу шла пожилая пара, глаза которых были наполнены таким теплом и уважением друг к другу, что Лиз невольно отвела взгляд. Девушке стало вдруг ужасно неловко, словно она подглядела некую часть их личной, почти интимной жизни, которой сама не имела.

Легкий ветер качал голые кусты и ветки деревьев, прогоняя дурные мысли вон. Скоро в Сан-Франциско придет весна, и природа снова оживет буйством красок. И сердце ее, возможно, тоже оттает вместе с жизнью вокруг, запоет в унисон музыке майских карнавалов, перекрывающих проезд улиц своими красочными шествиями.

Стайка школьниц пробежала рядом, мелькая сине-зеленым шлейфом плиссированных подолов юбок. В подростковые годы Лиз мечтала о такой форме, но в силу того, что все обучение проходило в доме миссис Кирби силами самой миссис Кирби, то и нарядов детям не положено было иметь. В чем работал в саду, в том и садись за стол. Девчушки щебетали на разные лады и заливались завидным хохотом беззаботной жизни, окуная мир в ярко-оранжевый блестящий звон.

Возле продуктового магазина, где Лиз частенько закупалась перед тем, как попасть домой, стояла компания мужчин и девушек. Они смеялись и пили пиво, облокотившись на старенький автомобиль, кое-где покрытый ржавчиной и сколами краски. Темноволосый молодой человек в джинсовой куртке с нашивками, показавшийся ей невесомо знакомым, с чувством обнимал девицу с диким начесом на голове и время от времени опрокидывал пивную банку себе в рот, довольный вечером и жизнью в целом.

Но вот он отвлекся на проходящую мимо Лиз, встретив ее гипнотизирующим взглядом выразительных голубых глаз, и, почему-то, убрав руку с плеча своей подруги, ухмыльнулся девушке зазывающе, словно ждал сегодня именно ее. Та вздрогнула, смутившись прямого внимания красавца, и поспешила прочь, пока здравый смысл, еще не опьяненный открывающимися перспективами, владел ее разумом.

Стая воробьев чирикала на кустах с трясущейся от их движения жидкой листвой, наполняя гомоном синеющую вечернюю мглу. Влажность воздуха чуть повысилась, утяжеляя вдох и добавляя прохлады, а ветер улегся совсем. Тихий воскресный вечер завершился последними ярдами до двери ее дома, закрывшейся за спиной хозяйки с едва различимым щелчком.