Химера убойного отдела

– Раздражает? – сочувственно поинтересовался Брендон, быстро покосившись на девушку, но в основном глядя на меня.

– Пока не поняла, – ловко вывернулась я. – Ты первый химера в моей жизни, так что я еще не определилась. Но скорее забавно.

Сверкнувшая на губах скептическая ухмылка означала, что мне не поверили. А зря. Я была озадачена и заинтересована как хищница, и мне действительно было довольно забавно как человеку. Раздражения я точно не испытывала. Может быть, переросла, может быть, уже воспринимала Брендона более-менее своим.

– Так что мы возьмем на себя? – уточнил химера, когда мы уселись в аэромобиль.

– Общение с храмовниками, – пробурчала я, стараясь не слишком демонстрировать свое недовольство. Ненавижу проводить допросы вне бюро, но тут требовалось учесть столько нюансов, что проще было скататься в храм самой, чем объяснять полицейским, что именно надо вытрясти из этих хитрозадых гадов.

Вообще, это дело было очень сложным даже не в плане расследования, а из-за кучи тонких моментов, в основном политических. Ведь наверняка у главного жреца есть связи где-то наверху, иначе бы ему не разрешили выстроить обезьяний храм на кошачьей территории.

Церквушку – да, а вот целый храм… Не так уж много у нас обезьян проживает, чтобы им обязательно храм понадобился.

– Ясно, – протянул Брендон и превратился в чучело: каждая мышца напряжена, на лице маска, даже взгляд в одну точку устремился.

– Мне нужен тот, кто что-то понимает в этом дурдоме, – пояснила я, почти извиняясь. – Заодно осмотришься, может, заметишь что-то необычное, главное – от меня ни на шаг не отходи.

– Тогда как я замечу что-то? – ненадолго отмер Брендон, даже улыбнуться попытался, но потом снова застыл.

– Ну, если они попытаются тебя удержать, как я найду, где ты?.. – Уже начав фразу, я поняла, что у меня есть прекрасный выход. – Поройся в бардачке, там должны быть мини-рации, я постоянно держу штуки две-три на экстренный случай.

Припарковавшись прямо у ворот храма, я предъявила жетон прибежавшему на звонок храмовнику.

– Главный жрец сейчас очень занят, он готовится к празднованию…

– Конечно, я могу прислать вызов в офис, – с улыбкой прервала я молоденького оборотня, попытавшегося удержать нас в дверях… Бастет знает, как называется место работы главных жрецов! Рабочая келья?

Отодвинув паренька в сторону, я постучала и уверенно вошла в кабинет. Брендон просочился следом и встал у меня за спиной.

– Добрый день, – промурлыкала я, оглядываясь по сторонам.

– У меня очень много дел, – проворчал сидящий за столом обритый налысо старик, укутанный в белую хламиду. Взгляд из-под лохматых широких бровей был прямой и цепкий. Но при этом чувствовалось небольшое напряжение.

– Через неделю мы будем праздновать пришествие Отхурона и мне нужен мой грифон, – заметив Брендона, сообщил мне жрец. Вернее, поставил в известность.

– Ваш? – Изумление в моем голосе было слишком наигранное, потому что им я прикрывала возмущение и злость. Старая мартышка… или кто он там?! В любом случае наглость беспредельная! «Мой грифон»…

– Вы что, еще не поняли? У вас больше нет «ваших» химер, это противозаконно, – процедила я, сумев быстро успокоиться. – Конечно, если Брендон захочет оказать вам услугу…

– Он должен храму целое состояние! – Старик тут же поменял тактику и перешел к взыванию о справедливости.

– У вас слишком дорогое образование, – ухмыльнулась я в ответ. – Надеюсь, лицензированное? Вам уже выслали требования перечислить, что именно включает в себя долг химер храму? Питание, обучение, медицинское обслуживание?.. Кстати, могу я посмотреть на прививочный сертификат Брендона? И – да! – Я сделала вид, как будто только что вспомнила, хотя на самом деле все было продумано заранее: – Сходи забери свои вещи. Учитывая размеры твоего долга, у тебя нарядов должно быть чемоданов на десять, – пошутила я вслед.

Когда Брендон вышел, я уселась на стул и внимательно посмотрела на тщательно сдерживающего гнев жреца.

– А еще у вас убили трех подчиненных, которые, вполне возможно, похитили «вашего грифона» и были связаны с преступницей, которую тоже нашли убитой. Вас это не беспокоит?

– Вы – полиция, вы и беспокойтесь. – Старик пожал плечами и презрительно скривился. Но глаза у него забегали, а пальцами он начал нервно стучать по столу.

– Мы беспокоимся. – При этом я очень выразительно посмотрела на руки жреца. – Однако мы отдел по расследованию убийств, а не охранная организация. Так что, если вы тоже начнете беспокоиться, мы с вами расстанемся гораздо раньше. И вам приятнее, и у нас меньше работы.

Пока старик пытался испепелить меня взглядом и придумать культурный ответ, я быстро перешла на деловой тон:

– Вы знали, куда и зачем направляются ваши сотрудники? Откуда у них разрешение воспользоваться аэробусом? Вы его дали или кто-то из погибших имел право пользоваться машинами храма, выезжать в город и вывозить с собой химеру? Для этого надо дать взятку следящему за воротами храмовнику?

Я выдавала вопрос за вопросом, не дожидаясь ответов, просто следя за реакцией жреца. Выражение глаз, мимика, движения рук – порой этого вполне хватало, чтобы уловить правду. Подробности я узнаю потом, а пока я уже выяснила, что троица уехала из храма, не уведомив начальство, однако кто-то из них или имел право так поступать, или…

– Они попросили аэробус совсем для другого, верно? Вы сами подписали разрешение? И куда же они собирались?

– Закупить продукты к празднику, – со злостью глядя на меня, сквозь зубы процедил мужчина. Вот можно подумать, это я виновата, что его обманули, использовали и потом еще погибли довольно неудачно, успев привлечь внимание полиции. Хотя продукты закупить им бы, наверное, пришлось.

– А химеру они взяли, чтобы тот сумки с рынка таскал? – съехидничала я, не удержавшись.

– Грифона они взяли без моего согласия, – практически прорычал жрец, частично обернувшись от гнева. Его лицо из человеческого превратилось в обезьянье, и сразу стало ясно, что он ни разу не мартышка, а кто-то явно крупнее. – Он нужен мне на празднике! – Жрец привстал, продолжая плавно обращаться и пытаясь придавить меня взглядом. Будь вместо меня котик Эдик, может быть, ему это и удалось бы. Ведь клыки у павианов почти как у львов. Только он все равно лишь обезьяна!

Я сменила облик сразу полностью, не выделываясь. Положила передние лапы на стол и с трудом сдержала уже рвущийся наружу рык. Только предупреждающе оскалилась и снова уселась на стул уже человеком, с невиннейшим выражением лица.

Успела я вовремя, потому что в комнату ворвались сразу три жреца, запыхавшиеся, как будто только что довольно резво пробежались, торопясь спасти своего начальника.

– Все в порядке? – Один из ворвавшихся уставился сначала на меня, затем на старика, тоже сменившего ипостась на человеческую, вот только не так быстро, как я.

– Да, меня тут пытаются запугать и спровоцировать. – Я встала и деловито кивнула главному жрецу: – Спасибо за сведения. Для дальнейшей беседы мы вызовем вас в бюро, завтра. – Бастет с этими нюансами. Попытка спровоцировать сотрудника полиции сигнализирует о безысходности. Когда разум и осторожность разбегаются, зато активируется агрессивная дурь. И наблюдать за этим лучше в специально оборудованной видеокамерами допросной. – Так что запланируйте эту поездку в своем графике.

После чего вышла из кабинета, спустилась на улицу, огляделась и поинтересовалась в рацию:

– Ты где? Я закончила…

Тишина была мне ответом. Хм, что ж, значит, придется прогуляться по территории храма.

Глава 10. Химерохищение

Территория у храма была огромная, но я точно знала, куда идти, благодаря встроенному в рацию навигатору. Механический женский голос потрескивал мне в ухо: «Через два метра поворот налево. Поворот налево. Двигайтесь прямо. Через пять метров поворот направо».

Химеру я нашла связанным, с кляпом во рту, валяющимся в небольшом сарае. К тому времени меня уже несколько раз попытались остановить. Но Изильда просветила меня по мобильному, что в часы открытия храма для верующих, то есть с шести утра до шести вечера, я имею право прогуливаться по принадлежащей храму территории без ордера, но не заходя в помещения.

В сарай мне пришлось зайти, вежливо отодвинув львиной лапой одного из мускулистых храмовников.

– Я ведь могу вызвать сюда наряд полиции, а сама остаться здесь, – почти ласково промурлыкала я. – И тогда вам будет предъявлено обвинение в похищении свободного гражданина, находящегося под защитой ФБР. Уверяю, проблем будет… банановыми шкурками не отмахаешься!

То ли разум сработал, то ли храмовник оценил размер моей лапы, но в сарай войти мне позволили.

Однако на обратном пути, вытаскивая на себе от души избитого химеру, я наткнулась на группу встречающих. Под дверью нас поджидали сразу семеро жрецов, выглядящих как бойцы из подпольного клуба. Их намерения были прозрачны, как вода, так что, покрепче сжав одной рукой Брендона за талию, чтобы не упал в самый неподходящий момент, второй рукой я достала мобильный и запустила камеру.

– Улыбаемся, мальчики!

Накинуться на меня они не успели. Наверное, им было приказано сначала поговорить, вот и протормозили немного.

Правда, я бы и тогда успела отправить в отдел запрос о помощи, со сбросом координат. Хотя система ФБР смогла бы вычислить меня и по мобильному, при желании. В любом случае через пять минут здесь был бы отряд ребят из ближайшего районного отдела с разрешением стрелять на поражение.

– Если вы будете препятствовать нам покинуть храм, это будет расцениваться как нападение на сотрудника полиции. Надеюсь, вы понимаете, что после этого вас просто порвут на стельки и помпончики.

Главное было – не оборачиваться, потому что мы на территории более слабых, но хитрозадых оборотней. Меня уже раз пытались спровоцировать, возможно, сейчас новая попытка. Не одна я умею использовать прессу, подкидывая ей неоднозначные фото.

Львица, запугивающая бедных служителей храма, – плохая реклама для ФБР. Угрожать оружием тоже не самое правильное решение – жрецы вокруг даже без палок. И неважно, что их семеро, а я одна, что они крупные прокачанные мужчины, а я – невысокая стройная женщина. Я представитель закона и не имею права нападать превентивно.

Но тут появился кто-то из высшего жреческого руководства. Оценив расклад, он пробубнил что-то типа «расходимся, придурки!» и попытался запугать меня:

– Уходите и больше не возвращайтесь. Вам здесь не рады.

– Вы – храм, а не частная лавочка. – Усмехнувшись, я даже выпрямилась, хотя Брендон висел на мне, как мешок с мясом. – Сюда может приходить любой, рады вы ему или нет. Именно поэтому вы не платите налоги государству, процветая и занимаясь благотворительной деятельностью среди химер.

Лицо жреца заметно перекосилось, пусть он и попытался сразу же принять независимый вид. Но мне уже было не до него. Вслушиваясь в голос навигатора в наушниках, я побрела к воротам, волоча на себе чуть живого химеру.

Еще в сарае, развязывая веревки, я оценила состояние Брендона и предупредила:

– Сначала проверим, нет ли у тебя повреждений, а уже потом начнешь оборачиваться.

Быстрая регенерация оборотней, запускаемая во время смены ипостаси, иногда может сработать против нас. Если есть какие-то внутренние повреждения, но нет угрозы для жизни, проще сначала все выправить, а потом уже оборачиваться и залечивать. Иначе тело может запомнить повреждения и переломы как нормальное состояние. И потом врачам придется повозиться, устанавливая все кости и органы так, как задумано природой.

А когда речь идет о химере, все вдвойне сложно.

Сгрузив Брендона в машину, я погнала в ближайший медцентр. Конечно, учитывая отсутствие страховки, за диагностику пришлось заплатить, но, к счастью, мне как сотруднику полиции полагались скидки на медобслуживание.

Зато я выяснила, что с медицинской техникой химера никогда раньше не сталкивался и еще что запах больницы вводит его в панику до частичного оборота. Причем у него изменились не только глаза, но и руки, превратившись в львиные лапы. Так что загадка с передней частью тела была решена.

И если выразительно-напуганный птичий взгляд будил во мне хищницу, то, едва я замечала, как человеческие кисти плавно покрываются золотистой яркой шерстью, а когти вонзаются в обтянутую специальным кожзаменителем лежанку, меня буквально скручивало от желания погладить и успокоить.

Львицы не видят в своих самцах соперников. В роду кошачьих царит равноправие, а не борьба за него. Даже мелкие кошки гуляют, где им вздумается, и спят, с кем им хочется. И ни один находящийся в здравом уме кот не рискнет ограничить их свободу. В карьере все точно так же. Причем женщины гораздо более организованы и дружелюбны друг к другу, чем мужчины.

Мы уважаем друг друга на уровне инстинктов, это очень важно, потому что можно многое понимать разумом, при этом не принимая на уровне подсознания.

И вот сейчас мои инстинкты, слегка конфликтуя между собой в идейно мотивирующем, были согласны в итоговом. Так что я уселась рядом с Брендоном и положила ладонь на его лапу:

– Успокойся! Ты полежишь несколько минут внутри этой трубы, и врачи увидят, все ли у тебя в порядке. Проверят кости, внутренние органы, голову. Если что-то будет повреждено, они выправят, а потом ты полностью обернешься, и все.

– А как они поймут, повреждение это или норма? Я химера, у меня все не так…

– В тебе всего лишь орел и лев, ничего сложного.

Главное в процессе успокаивания – не нервничать самой. Пусть Брендон и озвучил мое собственное беспокойство, неважно. Надо верить, что все будет хорошо.

– Надо было обернуться у храма, и все. Зачем столько проблем создавать? Теперь я еще и тебе денег должен, – начав недовольно брюзжать, парень расслабился, и его руки снова стали человеческими.

– Проценты накручивать на долг не буду, обещаю, – хмыкнула я, продолжая успокаивающе поглаживать Брендона.

Глаза у него по-прежнему оставались птичьими, значит, все равно нервничает. На самом деле я и сама очень не люблю томограф: замкнутое пространство, неподвижность, странный шум. Тяжко, особенно в первый раз.

– Все. Просто полежи спокойно пять минут, будь хорошим мальчиком. – Я ласково погладила Брендона по щеке, улыбнулась и вышла из кабинета.

Пять минут… Справится. Я в него верю.

– Да? Ну, что там у нас плохого? Я в больнице, и мне скучно, так что давайте отчитывайтесь, – обрадовала я Изильду через мобильный. – Алекс уже вернулся?

Глава 11. Старые и новые травмы

Алекс уже вернулся. Правда, ничего интересного он не выяснил. Молодой Антельсмейн глубокое горе на публику не отыгрывал, но опечалился вполне естественно и вроде как до разговора с полицией о смерти бабули не подозревал и ни о каком наследстве слыхом не слыхивал.

Алиби на время убийства у него было довольно шаткое. Но это скорее говорило в пользу невиновности, потому что, учитывая опыт Антельсмейна с его двумя тюремными сроками в пару-тройку лет и неисчислимым количеством задержаний, если бы он и вправду решил продуманно прибить собственную бабку, то алиби у него было бы железное.

– А у Эдика есть что-нибудь? – уточнила я, но тут из двери кабинета высунулась одна из врачей-рентгенологов, так что я успела лишь предупредить: – Вытрясите из него все подробности, пока он их не забыл! И посадите писать отчет. Я скоро вернусь.

Брендон вроде бы в моем утешении пока не нуждался. Он спокойно лежал, положив руку под голову и прикрыв глаза. Так что я сразу пошла в кабинку к врачам, полюбоваться результатами исследования.

На первый взгляд на экране не было ничего необычного, пока врач не стала тыкать указкой, одновременно увеличивая картинку.

– Видите, небольшая мышечная аномалия в плечевой области? Очень интересно, но мы уже отправили запрос и выяснили, что это характерная особенность у большинства химер и она у него в норме. А вот тут, – женщина пощелкала клавишами и приблизила изображение грудной клетки, сместив картинку влево, чтобы четче была видна правая часть, – были сломаны ребра. И срослись они с небольшим смещением. – Мне продемонстрировали место сращивания. – В целом ничего опасного, но это может доставлять некоторый дискомфорт, который усилится с возрастом. Я бы рекомендовала выправить. Очень бы рекомендовала. – Когда врачи говорят таким тоном, при этом внимательно глядя тебе в душу, правильнее соглашаться. Правда, ребра были не мои, так что придется посоветоваться об их судьбе с владельцем. – Ну и вот тут, – картинка на экране сместилась, и теперь я любовалась на бедро Брендона, – свеженькая трещина и скол, видите?

Я постаралась сохранить невозмутимое лицо, но храмовникам очень повезло, что они сейчас далеко от меня. Все. Включая их главного жреца. Чтобы так повредить бедренную кость, надо ударить по ней чем-то очень тяжелым. И… ну вряд ли кто-то будет бить, целясь именно в бедро. Скорее удар предназначался в другое место, расположенное рядом.

– Внутренние органы повреждены, но не критично, – врач почти сразу подтвердила мои подозрения. – Наше вмешательство будет совсем минимальным. Однако одними оборотами ваш подопечный не излечится.

– Хорошо, мне надо получить его согласие. – Мне удалось вежливо улыбнуться, прежде чем направиться к двери. Войдя в основную часть кабинета, я закрыла глаза и постояла почти пару секунд, сжав кулаки и стараясь успокоиться.

В реальный мир меня вернул голос Брендона:

– Все так плохо?

– Терпимо, – честно призналась я, усаживаясь на койку. – Со свеженькими повреждениями все понятно. Они есть, и оборотом их не вылечить. Так что ты сейчас снова побудешь хорошим мальчиком. – Я очень старалась, чтобы мой голос звучал весело, непринужденно, словно ничего серьезного не намечается.

По сравнению с любыми одноликими мы очень живучие, в этом наша сила и одновременно наша проблема. Мы можем выжить после таких повреждений, от которых одноликий уже давно умер бы в муках. Вот только выживать нам приходится тоже в муках. И хорошо, что современная медицина научилась восстанавливать все то, что не всегда залечивает оборот… Только процесс этот очень неприятный.

– А давай ты тоже побудешь хорошей девочкой и выложишь всю правду! – Брендон уставился на меня чисто птичьими глазами, в которых сверкало раздражение.

– У тебя плохо срослись несколько ребер, – призналась я, положив ладонь на место старого перелома. – Врачи очень рекомендуют их сломать по новой и срастить правильно.

Химера замер, закрыл глаза, сжал губы и… Нет, мне приходилось видеть такое, но очень редко, даже учитывая специфику моей работы.

Наверное, врачам приходится наблюдать подобное гораздо чаще. Когда ты смотришь в лицо оборотня и видишь сразу два облика, словно наложившиеся друг на друга.

В дымке, но совершенно отчетливо я видела птичий клюв вместо носа. А если приглядеться, то и всю орлиную голову целиком. Уф…

– Это будет не больно, тебе дадут обезболивающее. – Я погладила Брендона по лицу, ощущая слабое покалывание, когда пересекала дымчатые границы второго облика. – Все равно будут бедро восстанавливать и некоторые органы. Вот… заодно… – Тут меня озарило, что химера мог понять фразу «сломать по новой» буквально, ведь у него нет опыта общения с медициной. – Это все лазером сделают! Никто всерьез по тебе кувалдой стучать не станет… Аккуратно лазером распилят, наденут скобы, и все.

– А потом эти скобы вынимать придется? – по-детски капризно уточнил Брендон.

– Нет. – Я с трудом сдержала улыбку.

Мужчины все одинаковые, едва речь заходит о лечении. Не так давно мы всем отделом прыгали с бубенцами и шариками вокруг Алекса, пока ему удаляли аппендицит. Незабываемые два дня! Сначала перед, а потом после операции.

– Они сами рассосутся, материал такой, – пояснила я, продолжая поглаживать Брендона то по двойному лицу, то по львиным лапам.

– Смысла не вижу. И так все хорошо… – буркнул химера, сделав очередную слабую попытку увильнуть от лечения.

– А станет еще лучше! – усмехнулась я. – Болеть не будет.

– Оно и так почти не болит, – тут же проговорился Брендон. – Подумаешь, поноет иногда.

– Не капризничай. – Я ободряюще улыбнулась. – Лучше же, когда вообще ничего не ноет, правда? Это не страшно…

Мальчишки – всегда мальчишки, даже если им уже слегка за двадцать.

– Я не боюсь! Просто смысла не вижу… и дорого, наверное, а я и так тебе уже должен… и…

– Это пойдет бесплатным бонусом, – соврала я, глядя на химеру честнейшим взглядом.

Сама не понимаю, почему мое чувство ответственности так перемкнуло на этом парне, но я очень хотела починить его полностью, раз уж есть такая возможность. Вылечить хотя бы его тело.

– Ладно… Меня опять в какую-то трубу запихают? – с тоской в голосе поинтересовался Брендон, смирившись с неизбежным.

– Нет, – успокоила его я. – Тебя разденут и положат на операционный стол в огромной светлой комнате. А я буду сидеть рядом в страшных черных очках и держать тебя за руку.

– Рекламный агент из тебя никудышный, – громко выдохнув и закрыв глаза, натянуто улыбнулся химера и милостиво согласился: – Но за руку подержи, на всякий случай.

Глава 12. Орловлин подлатанный

Во время подобных операций гораздо удобнее быть пациентом, чем тем, кто его развлекает. По крайней мере я бы предпочла лежать, накачанная обезболивающим по самые уши, и глядеть на мир сквозь пелену дурмана, плохо понимая, что вокруг происходит. А не сидеть, потея под яркими светящимися лампами, стараясь абстрагироваться от двигающихся трубок аппаратов, тихих переговоров врачей и звона опускающихся в железную чашу использованных инструментов. Но главное – не принюхиваться! И не забывать, что ты тут для успокоения пациента, который тоже прислушивается, принюхивается и наверняка прищуривается, несмотря на очки.

Я старалась смотреть на лицо Брендона, хотя глаза непроизвольно косились на грудь. Туда, где орудовал лазерным скальпелем хирург. А сам химера иногда приподнимал голову, чтобы посмотреть на другого врача, стоящего прямо у меня за спиной. Тот тоже был вооружен скальпелем и еще какими-то железными штуками. Именно их звон заставлял меня напрягаться.

Нет, умом-то я понимала, что сейчас тут все трудятся, чтобы сделать моему подопечному хорошо, только волосы на затылке все равно шевелились. Я сжимала во вспотевшей ладони ледяные пальцы химеры, улыбалась и шептала, что операция уже вот-вот завершится. Причем больше для себя, наверное. Потому что Брендон вскоре задремал и только тихо постанывал сквозь зубы.

– Мы закончили, – негромко сообщил мне стоявший напротив хирург через… вечность… но если верить часам на стене – всего лишь спустя двадцать минут. – Теперь надо быстро сделать несколько оборотов. Мы перевезем господина Греймсена в большой зал. Постарайтесь его как можно скорее разбудить.

Я кивнула, встала со стула и почти секунду выгибалась, снимая напряжение в задеревеневшей спине. Потом сняла больничный белый халат и вытерла им лицо. Хорошо, что все лампы отключили и мне было уже не так жарко.

Забрав с собой два пакета, в которых лежали обувь и одежда Брендона, я отправилась сначала в регистратуру, чтобы расплатиться, а уже потом, с проштампованными пропусками, в большой зал, забирать своего химерного подопечного.

Он уже не спал, только смотрел на сидящую рядом с ним медсестру как на врага. И по-моему, не сразу узнал даже меня. Щедро его накачали дурманом, от души.

– Операция прошла успешно, но теперь тебе надо обернуться, – спокойно произнесла я, уверенно улыбнувшись и вообще излучая позитив и надежность. На самом деле я слегка волновалась, потому что мне предстояло впервые увидеть химеру. Настоящую химеру! Не парня, который называет себя грифоном, а самого грифона.

– Пусть все выйдут! Пусть все отсюда выйдут, – глядя мне в глаза, прошептал Брендон.

В его голосе чувствовалась агрессивная паника. Однако я продолжала излучать позитив и уверенно улыбаться.

– Простите, вы же понимаете, это у него от наркоза, – извинилась я перед медсестрой.

Кроме нее, в зале больше никого не было, по крайней мере в реальности. Что мерещилось после такого количества лекарств Брендону, неизвестно.

– Понимаю, конечно, – кивнула женщина и спокойно направилась к выходу. – Они иногда и кидаются, и матерятся. Ваш-то вежливый еще…

– Ага, – непроизвольно усмехнулась я. – Мой вежливый.

М-да, за сутки неизвестно откуда взявшийся парень превратился в «моего», причем где-то на уровне инстинктов. Я его от храмовников очередной раз спасла, в больницу притащила, успокаивала, всю операцию с ним просидела… Так что, учитывая, сколько нервных клеток на него потрачено, конечно, он «мой». И главному жрецу придется в свою колесницу нормальных лошадей запрягать, не выделываясь. Мой вежливый грифон в этот гадюшник обезьяний не вернется!

– Все, тут только я и ты, – сообщила я Брендону, встав рядом с его лежанкой. – Давай, вставай…

Этот ненормальный попытался подскочить, словно он в норме. Причем в обычном состоянии он двигался гораздо плавнее, а сейчас резко дернулся, чуть не упал, сморщился от боли…

Пришлось подхватить, позволяя опереться на свое плечо и стараясь не смотреть на упавшую на пол простыню, которой его заботливо накрыли. В конце концов, ну парень со мной рядом, голый парень… не до этого сейчас!

– Отвернись!

– Да ща-а-аз! – рассердилась я, с трудом удерживая этого внезапно раскомандовавшегося. – Что я, голых парней не видела? Обращайся давай!

– Ты химер не видела! – огрызнулся Брендон, но в глазах у него после моей отповеди прояснилось.

– Вот и давай, удиви меня. – Пару раз вдохнув и выдохнув, я успокоилась и погладила свою внезапную обузу по плечу. – Химер я не видела, тут ты прав. Но зачем мне при этом отворачиваться?

Брендон приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Пошатываясь, медленно отошел от меня на три-четыре шага и…

У него все тело было львиное, а не только передняя часть! И это тело было прекрасно! Солнечно-желтая густая короткая шерсть, длинный хвост, мощные сильные лапы и аккуратный белый треугольник на груди. Вот только вместо шикарной гривы шею украшала орлиная голова с гордым хищным профилем.

Сначала это меня отпугнуло. С точки зрения моей львицы, орлогриф выглядел… странно?.. Как минотавр, например. Чудовище с головой быка на теле человека!

Но спустя минуты две-три, когда я пригляделась и привыкла, явное уродство показалось мне даже красивым. И выжидающе смотрящий на меня немигающим взглядом грифон, заметив это, сразу превратился в самодовольного павлина.

Только вместо хвоста он распушил крылья. Расправил их, опираясь при этом передними лапами о лежанку, и снова недоверчиво покосился в мою сторону.

– Красавец! – искренне выдохнула я. И чтобы Брендон уж точно не сомневался, погладила его по голове. Химера издал интересный звук, схожий одновременно и с птичьим клекотом, и с кошачьим мяуканьем. А потом зафырчал, вибрируя всем телом, как умеют только коты.

Я еще раз провела ладонью по мягким пушистым белым перьям. Это было… приятно. Странно, но приятно.

Грифон был ненамного ниже меня и явно крупнее моей львиной ипостаси. Расправленные почти на ползала темно-коричневые крылья зрительно еще больше увеличивали его размер.

– Ну что, давай еще пару раз туда и обратно – и пойдем отсюда. Я уже даже пропуска оформила! А потом, после работы, отвезу тебя в одно прекрасное место, – с загадочным лицом пообещала я.

Брендон хмыкнул и тут же сменил ипостась на человеческую, потом вновь обернулся в грифона и опять в человека.

Только после этого, игнорируя мой заинтересованный взгляд, он подошел к мешкам и, вытряхнув содержимое на пол, принялся одеваться. Уже привычно спокойно и лениво-размеренно, словно не выделывался только что передо мной в зверином облике и не психовал до раздвоения ипостасей перед операцией.

Зато, глядя на него, начала нервничать я, потому что моя львица, хищно жмурясь, буквально поставила меня перед фактом: ей нравится запах льва Брендона и она его хочет.

Давно уже у меня такого не было. Чтобы самца выбирала не я, а моя вторая ипостась. И какого самца! Хотя, если задуматься, птичья голова для львицы могла послужить дополнительным привлекающим стимулом. Если верить легендам, те же минотавры были очень популярны среди человеческих женщин. Вот и моя зверюга оказалась падкой на оригинальность…

Не то чтобы я не одобряла ее выбор партнера, просто в сложившейся ситуации для окончательного запутывания мне только переспать с Брендоном не хватало!

Глава 13. Невеселый повод для веселья

Когда мы вышли из больницы, уже стемнело, но я все равно упрямо поехала на работу, чтобы почитать отчет Эдика. Сам он, скорее всего, уже сбежал домой, потому что рабочий день давно закончился.

В кабинете нас поджидал лишь Алекс.

– Решил передать все лично, из рук в руки, – подмигнул он мне, протягивая отчет Эдика.

– Что-то интересное? – Я специально положила папку на стол и выжидающе уставилась на блондинистого интригана.

– Сдаюсь! Хочу посмотреть на твое выражение лица, когда ты это прочтешь, – рассмеялся он. – Давай, не томи ни себя, ни меня.

Оба парня, Брендон и Алекс, смотрели на меня, а я медленно, нарочно очень медленно достала из прозрачной папки листы, исписанные крупным кривовато-дрожащим почерком Эдика.

Госпожа Антельсмейн завещала все свое состояние своим детям в равных долях. В случае смерти наследников первой очереди их доля так же, в равных долях, переходит к наследникам второй очереди, а в случае смерти оных – к наследникам третьей очереди. Если же даже наследники третьей очереди отсутствовали, то их доля наследства переходила к родственникам другой ветви наследования.

– Переведешь? – Брендон, усевшись на стул напротив меня, весь буквально схмурился, пытаясь продраться через зачитываемый мною вслух текст завещания, снимок которого прилагался к отчету Эдика. Или тайком сделал, или сильно нотариуса папой пуганул… неважно. Главное – молодец, справился. Надо будет похвалить завтра.

– Суть в том, что если бы были живы дети невинноубиенной бабули, то все ее наследство перешло бы к ним, распиленное строго пополам, – решил вместо меня прояснить ситуацию Алекс. – Так как и дочь, и сын госпожи Антельсмейн благополучно скончались, следующими наследниками становятся их дети, затем – внуки. Если по одной линии наследников не найдется, то полагающаяся им половина переходит наследникам другой линии.

– То есть все из-за денег? – сделал логичный вывод потенциальный наследник. – Все сбережения той старушки перейдут к ее внуку, против которого у вас нет никаких улик?

– Шаришь! – одобрительно хмыкнул Алекс, от души хлопнув Брендона по спине. – И поздравляю, ты снова подозреваемый, потому что там столько сбережений, что можно полхрама выкупить точно. Сразу вместе с храмовниками! А ты у нас как раз недостающее звено!