Мой Прекрасный Принц

Я киваю головой и нарочито церемонно начинаю устраиваться в кровати для сна. Он понимает мой намек и бесшумно удаляется.

А я еще долго не могу уснуть. Спать я ложусь только тогда, когда за окном начинает еле пробиваться рассвет. И в этот короткий промежуток времени покоя мне снится он…. Мой Прекрасный Принц.

Глава 13.

Сегодня последний учебный день перед каникулами. Ребята собираются в поездку и возбужденно обсуждают ее с самого утра. Я сижу за одной партой с прыщавым юнцом, который, кажется, собирался в обморок упасть, когда я села к нему в первый раз.

Стоит ли говорить, что популярность паренька резко возросла среди его окружения? Правда, он решил, что я выбрала его не просто потому, что место рядом с ним было единственным свободным, а потому что я воспылала к нему страстью. Алиса подшучивает надо мной, замечая, что он стал мазать свои жиденькие волосики каким-то лоснящимся гелем для укладки, возможно, считая, что при этом выглядит намного привлекательнее. Но мне, честно говоря, на все это наплевать.

Блин, да я ведь даже не знаю, как его зовут.

Он и сейчас что-то восторженно бубнит мне над ухом, но я не слышу. В уме я размышляю о том, чем буду заниматься в эти каникулы. Денег на то, чтобы поехать в поездку или домой у меня нет, так что точно останусь здесь. Алиска собралась ехать к своей однокласснице на каникулы. Как я поняла из разговора с ней, домой она не очень-то любила ездить из-за своей слишком авторитарной матери. Так что буду в гордом одиночестве валяться на кровати и ходить иногда клянчить еду у поваров на кухне.

Мое построение грандиозных планов прерывает появившаяся прелестница. Вот и как у нее получается в стандартной школьной форме все равно выделяться среди остальных? А ноги-то какие длиннющие. И волосы блестят, как у собаки, которой дают витамины.

Клевая, одним словом.

Амина парящей походочкой направляется к своему (моему бывшему) месту и садится, грациозно опуская свою попку на стул. Это же тоже так уметь надо. Вокруг нее тут же собирается стайка ее подружек, и они начинают забавно щебетать. Я стараюсь абстрагироваться от всего еще бубнящего около меня соседа по парте и сосредоточиться на щебетании. Из обрывков их фраз понимаю, что они обсуждают нового парня Амины, охая по поводу «бедненького» фон Дервиза. Амина покраснев, шепчет что-то про то, как новый парень умоляет ее отправить свое откровенное фото, а она отказывается.

Умная девочка.

Они по очереди передают планшет Амины, рассматривая там профиль в соцсети ее нового парня, и охая от восхищения. Ну, да, он ничего такой, симпатичненький, модненький, умненький, спортивненький.

Да, да, я тоже уже ознакомилась с его профилем.

Самое странное поведение при этом только у Сухостоя. То есть оно могло бы показаться всем странным, если бы на это кто-то обратил внимание. Она сидит молча и напряженно смотрит на счастливую подругу. Видно, что сегодня она не так тщательно утром собиралась на занятия – волосы немного засалены, на лице нет косметики, а глаза покраснели. Наверное, остальным она сказала, что просто заболела.

За минуту до звонка в класс заходят фон Дервиз с Алексом. Алекс садится на свое место, опустив какую-то шутку на счет глупости девчонок. Те недовольно на него шипят, но по своим местам разбегаются. Фон Дервиз тормозит около своей парты, смотрит на опустившую взгляд Амину несколько секунд, а потом начинает оглядывать класс. Я быстро отворачиваюсь, чтобы он не успел заметить, как я на него пялюсь.

– Ну, так что? Сядешь со мной в самолете?

– А? Что? – я совсем забыла, что этот прыщавый все это время мне что-то говорил. Теперь я смотрю на него и думаю, что если бы мне даже заплатили, я бы не села с ним за одну парту – такой он приставучий.

– Марта, ты вообще меня слушаешь? – обиженно спрашивает он.– Я спросил, ты в поездке сядешь со мной рядом?

А, никто же в классе кроме фон Дервиза не знает, что я не лечу. Поэтому, желая, чтобы он от меня отвалил и, наконец, заткнулся, я нагло вру:

– Конечно. Без проблем.

Лицо его сияет и, кажется, что он сейчас просто лопнет от осознания своей крутости. Господи, разве можно быть в этом мире таким наивным?

– Дим, не хочешь поменять со мной местами?

Так вооот как его зовууут.

Я задираю голову вверх и вижу мнущегося около нашей парты фон Дервиза. Замечаю темные круги под глазами, спутанные волосы и мятую несвежую рубашку. Он смотрит на моего соседа по парте, пока тот в ответ ошарашенно переводит взгляд с него на застывшую Амину, и обратно на него.

– А…а… она не будет против? – заикаясь, спрашивает Дима, нервно приглаживая свои жиденькие сальные волосы.

– Не думаю, – качает Красавчик головой, все также сверля взглядом совсем растерявшегося парнишку.

– Ну, ладно, – наконец, неуверенно тянет он, хватает свой планшет и, даже не глядя на меня, устремляется к покрасневшей от злости Амине.

Звенит звонок, заходит Анфиса Павловна, начинается урок. Мы сидим молча, но я чувствую, как в классе то и дело шепчутся и подглядывают в нашу сторону. Я же с интересом наблюдаю за поползновениями противного Димы. Он настойчиво пытается обратить на себя внимание своей новой «жертвы», но та лишь брезгливо смотрит на него и шипит в ответ. Однако парнишка упорный – он продолжает действовать ей на нервы и доводить до ручки.

– Вот так и разбиваются девичьи сердца, – шепчу я драматично.

Фон Дервиз отрешено следит за моим взглядом и на его лице появляется недоумение.

– Тебе что, Димка нравится что ли? Я-то думал, что я тебя от него спасаю.

– Нет, – качаю я головой. – Но все же, хотелось бы думать, что я нравилась хоть кому-то в этой школе. А этот сбежал, как только на горизонте появилась более симпатичная цыпа.

– Зато этой цыпе сейчас не позавидуешь, – на его лице пробегает мимолетная злорадная ухмылка, и он вновь сосредотачивается на уроке.

Звенит звонок на перемену, гомон и смех вновь наполняет класс. Я хочу успеть сходить пописать, но тут к нашей парте подходит Алекс, кивает мне и обращается к Красавчику:

– Дер, пошли пройдемся.

– Отвали, – совсем недружелюбно огрызается Красавчик и утыкается в свой планшет.

Так. Туалет отменяется – интересно же чем дело закончится.

– Да ты чего, друг, обиделся что ли, что я с тобой местами отказался поменяться? – начинает причитать парень, забавно размахивая руками. – Да ведь вы с Аминой через пару дней вновь помиритесь, а я опять крайним останусь. Она приплетет, что я был только этому рад и все такое. Не один раз уже мы это проходили.

Красавчик резко бросает стекляшку на стол и впивается взглядом в друга:

– Ты, что, совсем идиот, ничего не понимаешь? – он цедит слова сквозь зубы с таким отчаяньем, что мурашки начинают бегать по моей коже. – Она уже с другим. Она бросила меня. Изменила, а потом бросила. О каком «помиритесь» может идти вообще речь?

Я замечаю, как стайка птичек-синичек вновь начинают кружить вокруг парты Прелестницы, а та, нарочито громко начинает вздыхать, описывая своего нового дружка. Алекс чертыхается и принимает виноватое выражение лица, а фон Дервиз вскакивает с места и выбегает прочь из класса. Его друг устремляется за ним.

Взрыв смеха девчонок около Амины заставляют меня увериться в правильности принятого решения. Я не то чтобы поклонница фон Дервиза, но непреодолимое желание восстановить справедливость и наказать плохих героев моей истории жизни берет надо мной верх.

Гром гремит после третьего урока. Странно, я думала, что раньше.

Поначалу шушуканья раздаются с задних рядов парт. Там сидят те, кто не очень-то любит учиться, зато обожает полазить по разным сторонним сайтам. Вот, видимо, на одном из них они и наткнулись на ужасно скандальную статью с фотографиями, которую я скинула журналистам буквально пару часиков назад. Расскажу-ка я вам, что там в ней через призму разворачивающихся событий.

Итак, идет урок литературы с Алиной Анатольевной. Волна шушуканья докатывается постепенно до средних рядов, а потом распространяется по всему классу. Алина Анатольевна постоянно одергивает ребят и просит успокоиться. Но не тут то было. Ажиотаж и количество косых взглядов в сторону Амины только увеличиваются. Наконец, та не выдерживает и, по всей видимости, тоже начинает ковыряться в планшете, в поисках того, что всех привело в такое возбуждение. Я неотрывно слежу за ней, пока фон Дервизу, кажется, совсем наплевать, что происходит вокруг.

Лицо девушки теряет всю краску, пока она лихорадочно пролистывает страницы. Затем она краснеет, всхлипывает, выбегает из класса, не обращая внимания на окрик учительницы. Я замечаю, как и Сухостой бледнеет, найдя эту статью в своем планшете.

Фон Дервиз, наконец, замечает, что что-то происходит и вопросительно смотрит на друга через кабинет. Тот показывает на стекляшку и подает еще какие-то понятные только этим двоим знаки. Через пару минут я замечаю краем глаза, как Красавчик так же, как и Амина бледнеет, краснеет и… в упор смотрит на меня.

Так, делаем невинные глазки.

– Ты чего? – спрашиваю я как будто немного рассеянно.

Он молча продолжает меня разглядывать, как будто видит впервые.

– Ну, и зачем? – обреченно спрашивает он меня, показывая глазами на открытую статью в планшете.

– А что это? – Марта, невинные! Невинные глазки, а не глупые!

– Ты ведь прекрасно знаешь, Марта, что это. Гораздо лучше, чем кто-либо здесь сидящий, не так ли? – он произносит это тихо, продолжая смотреть на меня внимательно и сосредоточенно.

– Я не понимаю даже о чем ты, придурок, – фыркаю я и для правдоподобности хватаю его стекляшку, чтобы посмотреть что там.

О, а ничего так получилось. Итак, статья, которую со скоростью света перепечатали сотни разных интернет-издательств:

«Сегодня к нам на электронный адрес в редакцию поступило анонимное письмо с разоблачающей информацией об одном из самых завидных женихов страны – Андрее Третьякове, князе в н-цатом поколении. Мы бы и не обратили внимания на эту анонимку, как на сотни других, если бы не одно «но» – разоблачающая статья сопровождалась неоспоримыми доказательствами в виде электронной переписки и фотографий, проверенных нашими специалистами на подлинность. Данные материалы вы также сможете увидеть в этой статье. В тексте сохранены стиль, орфография и пунктуация автора».

И далее идет полет моей фантазии, который у меня появился после того, как вчера ночью разбитый фон Дервиз ушел из моей комнаты. Ну, как фантазии, основано все исключительно на реальных событиях. Потому что я провела сегодня несколько часов над тем, чтобы взломать кое-чей персональный компьютер. А потом еще несколько часов, чтобы замести следы.

Кстати, расскажу вам, что я там нашла, чтобы вы представили, какую свинью я ему подложила. Короче, в электронной почте князька я нашла несколько десятков любовных переписок с разными девушками из самых богатых и уважаемых семей. При чем, велись они примерно в одно и то же время. Из этой наполненной полной чушью писанины, можно было сделать несколько выводов: первое – он был бабником, второе – его семья давно разорилась, и ему было приказано искать богатую невесту. Но, так как наш красавчик все-таки хотел и богатую, и красивую, а на ее поиски требовались время и деньги, то пока он подзарабатывал тем, что шантажировал своих пассий ими же сделанными откровенными фотками. Этот хитрый жук их так обрабатывал, умоляя отправить «соблазнительную фоточку», что наивные влюбленные дурочки на свою же беду это делали. А потом были вынуждены доставать деньги на откуп, в страхе, что все может всплыть, а их фотографии оказаться у родителей и во всех издательствах страны. После такого найти достойную пару своего круга стало бы практически невозможно.

Вы, наверное, сейчас задаетесь мыслью, а скинула ли я фотки этих дур газетчикам? Да уж, это был бы фурор. Я, конечно, не сволочь, но и ангелом меня не назовешь. Я скинула парочку, с замазанными лицами, но при этом таких, кого все равно можно было бы узнать косвенно. И этих несчастных я отобрала, потому что в настоящее время они были уже замужем, и кто-то даже уже обзавелся детками (представляете, как развлекался этот несовершеннолетний #ловеласдолбанныйизвращенец!). А еще я там нашла несколько фоточек нашей общей знакомой (хи-хи-хи). Сухостой там было лет четырнадцать на вид, и скорее смотрелась смешно, чем соблазнительно. Фотку я себе сохранила, пока не придумав, как можно этот компромат использовать на будущее, но у этого козлины поудаляла все.

Возвращаю стекляшку с заранее отрепетированным выражением шока на лице. Фон Дервиз, кажется, ни на секунду не ведется на это. Он качает головой и укоризненно смотрит на меня:

– Марта, я тебя знаю не достаточно долго, но уже понял, что подобное скорее бы рассмешило бы или привело в безумный восторг. Но твое фальшивое выражение оскорбленной невинности скорее подтверждает мою догадку о причастности к этой истории.

Вздыхаю. Какой же он все-таки умный, мой Красавчик.

Тфу, ты, не мой. Просто Красавчик. Нет, просто фон Дервиз.

Парень поднимает руку и просится выйти. В груди что-то неприятно давит, пока я провожаю его взглядом. Ведь я знаю, что он пошел за НЕЙ. Они помирятся, будут опять вместе, ведь он так сильно любит ее, что сможет все простить. Потом они поженятся. Это будет освещено во всех газетах страны и зарубежья. Может быть, даже покажут прямую трансляцию их бракосочетания по телевизору. Потом они нарожают кучку таких же идеальных деток и будут жить долго и счастливо.

А я стану кошатницей, которая будет до конца дней своих сокрушаться над тем, что сама подтолкнула их друг к другу и сделала возможными их отношения. Вы думаете, что я не понимала, что они помирятся? Конечно, понимала. Но он так сильно любит ее, и ему было так невыносимо больно вчера, что я просто хотела одного – прекратить его страдания.

Я с силой зажмуриваюсь, пытаясь остановить расползающееся черное пятно в моей груди. Дура, какая же я дура. Марта, только не влюбляйся. Не смей влюбляться, Марта!

Дождавшись, пока сердце начнет биться нормально, а дыхание восстановится, я открываю глаза и тут же натыкаюсь на острый взгляд Аннушки. Теперь ее лицо не просто бледное, а чуть посеревшее. Она смотрит на меня неотрывно и напряженно, что я начинаю испытать новое чувство по отношению к этой сучке – жалость. Блин, а она оказывается ничуть не глупее фон Дервиза.

Беру стекляшку, нахожу в контактах аватарку Сухостоя и отправляю ей сообщение: «У него больше ничего нет».

Надеюсь, моя жалостливость не позволит вычислить меня всем остальным.

Сухостой хватает свой планшет, и спустя мгновение я получаю ответное смс: «А у СМИ?»

Я: «НЕТ»

Она: «А у тебя?»

Ух, приставучая, какая.

Я: «А у меня откуда же может быть?»

Она бросает на меня быстрый взгляд из-за плеча и вновь печатает:

«Я заплачу тебе за них»

Рано я решила, что она умная.

Копирую свой предыдущий ответ и опять его отправляю:

«А у меня откуда же может быть?»

И сразу же еще одно:

«Тема закрыта».

Глава 14.

Утро встретило меня блаженной тишиной и теплым весенним солнцем, заглядывающим в окно. Все ребята разъехались на каникулы еще вчера вечером, и даже наша воспитательница осмелилась оставить меня одну без присмотра. Правда Алина Анатольевна обещала звонить каждый день по видеосвязи, проверяя, жива ли я еще и не натворила ли глупостей. Время она специально не стала оговаривать, чтобы я не могла в случае чего подготовиться к ее звонку. Также она предупредила, что если я не отвечаю на три звонка подряд, то она срывается с места и приезжает обратно в пансион.

Мне этого не хочется, так что я проверяю, включен ли у меня звук на стекляшке и, наконец, встаю с постели. Выглянув в окно на внутренний двор, я понимаю, что весна в этом году наступила ранняя и что погодка просто замечательная. Решив, что обязательно сегодня выйду прогуляться, я включаю на всю мощь музыку и, пританцовывая, направляюсь в душ.

Выйдя оттуда освеженной и вдохновленной, я думаю о том, что жизнь не такое уж говно. Но тут мой взгляд случайно падает на смежную дверь с комнатой моего соседа, и все мое благостное настроение вмиг испаряется.

Вчера, после того, как фон Дервиз выбежал за своей девушкой из класса, больше я его не видела. После уроков я отправилась почти сразу на кухню и не возвращалась оттуда до самого отбоя. Я старалась все это время не думать о том, где он и что сейчас делает с этой су…, в общем, не важно.

Мысли о том, как они сейчас, наверное, прижимаются друг к другу, пока летят на полуостров, заставляют меня напрячься. Чтобы прогнать от себя эти видения, я иду к шкафу, нахожу там спортивный лифчик, трусы и Бог знает каким образом попавшее сюда парео. Одев нижнее белье и повязав парео на бедра, я нахожу на стекляшке видеозапись с последним уроком танца живота, который я проходила, и включаю его. Я вообще люблю танцевать, а особенно восточные танцы. Так как записаться на курсы у меня возможности не было, я стала учиться этому искусству через ролики в сети. Правда, у меня не очень получается пока … Ладно, скажем прямо, я отвратительно танцую. Природа обделила меня пластикой и чувством такта. Конечно, сама я считаю, что у меня получается неплохо, но судя по смеху ребят из моей предыдущей школы во время школьных концертов, это только мне так кажется.

Восточная плавная музыка захватывает мое тело, я повторяю телодвижения танцовщицы из ролика и забываю обо всем на свете. Краем глаза я замечаю свое отражение в напольном зеркале. Встав напротив него, я продолжаю двигаться, невольно любуясь сама собой. И наплевать, что у меня вовсе не получается так, как у красотки из Ютуба. Эх, какая красота пропадает.

– Это выглядит горячо.

– Вот же черт! – ору я, от неожиданности подпрыгнув на месте и крутанувшись одновременно. – Какого хрена?!

Фон Дервиз лишь пожимает плечами, как будто не понимая, о чем я вообще его спрашиваю.

– Я услышал музыку, решил посмотреть, что ты тут делаешь и понял, что мне очень повезло, – он выразительно охватывает своим взглядом меня с ног и до головы.

Краска смущения предательски разливается по моей шее и щекам. Пока он стоит со скрещенными на груди руками, облокотившись о косяк смежной двери, и лениво наблюдает за мной, я как полоумная несусь к шкафу. Стягиваю первый попавшийся свитер и натягиваю его на голову. Блин, надо обзавестись халатиком. Сколько раз я тебе говорила, Марта, купи себе халат!

– Прости, если открою тебе глаза на правду, – слышу я насмешливый голос своего соседа. – Но, Марта, ты не очень хорошо танцуешь.

– Да пошел ты, – шиплю я, пытаясь натянуть джинсы. – То, что у меня не очень хорошо получается что-то делать, еще не значит, что я не должна этим заниматься.

– Правда? – незамедлительно реагирует он. – Тогда почему ты ни разу не появлялась на занятиях по танцам?

Ах, да, это он про мой дневной сон три раза в неделю. Бедная медсестра даже не подозревает, сколько электронных освобождений от занятий она мне уже выписала.

– Это на таких, где вы в обнимочку в течение часа под нудную музыку еле шевелитесь? Увольте, – злобно отвечаю я, пока меняю свитер на майку – все-таки уже жарко в свитере. – Так какого хрена ты тут делаешь?

– По большей части времени живу, – парень неотрывно наблюдает за мной, пока я безуспешно пытаюсь спрятаться за приоткрытой дверцей шкафа.

– Ты бы хоть вышел или отвернулся, – рычу я, поправляя майку.

– Зачем? – я не смотрю на него, но точно знаю, что сейчас он улыбается. – Я же тогда пропущу такое восхитительное зрелище.

– Пф-ф, – фыркаю я, тем временем как мурашки приятностей разбегаются по моему телу. Наконец, полностью одевшись, я подхожу ближе к Красавчику. Он стоит все в той же позе. Белая майка подчеркивает его бицепсы на руках, а протертые джинсы и босые ноги делают весь его вид таким домашним и одновременно безумно симпатичным. – Так почему же ты не уехал со всеми? Сегодня весь класс улетел на полуостров. И как же Амина? Она вряд ли обрадовалась, что ты ее кинул.

Он смотрит на меня долгих несколько секунд, прежде чем ответить:

– Мне нужно было побыть одному, разобраться. Амина тоже никуда не поехала. Слишком много сейчас ажиотажа вокруг Третьякова, так что думаю, что до конца каникул она и носа из своего поместья не покажет. И думаю, что «спасибо» мы все должны сказать за это тому анонимному писателю, который сочинил столь скандальную статью.

– Ну, уж тебе точно стоит сказать ему «спасибо», – едко замечаю я. – Ведь благодаря этому анонимному автору, ты вернул свою девушку.

Я замечаю, как мой голос дрожит на последних словах. Не желая, чтобы Красавчик догадался, что со мной творится, я наклоняюсь, беру стекляшку со стола и сосредоточенно начинаю выключать обучающее видео.

– Вообще-то мы не вместе, – кашлянув, сообщает мне фон Дервиз. Краем глаза я замечаю, как он заходит в мою комнату и плюхается на мою кровать.

– Эээ, – протестую я против такой наглости. – Ну-ка слезь с моей кровати, придурок.

– Тебе что, жалко, что ли? – спрашивает он, закидывая руки за голову и потягиваясь. – Чем планируешь заниматься на каникулах?

– Помимо того, чтобы убивать одного очень наглого Красавчика?

Я даже не заметила, как вслух назвала его Красавчиком. Поняла я это только тогда, когда глаза парня изумленно распахнулись, а затем на его лице появилась самодовольную улыбочку.

– Значит, считаешь меня красавчиком?

Ладно, делать нечего, придется выкручиваться. Главное, не краснеть и не смущаться.

– Ой, только не надо, как девица красная отнекиваться и говорить, что это вовсе не так. Ты же сам прекрасно знаешь, что ты красавчик.

– Я знаю, но слышать от главной язвы школы приятно.

В следующее мгновение он каким-то немыслимым способом умудряется привстать с кровати, схватить меня и уложить рядом с собой.

– Эй, ты чего! – кричу я, стараясь сдержать счастливый смех. На самом деле мне нравится игривый Красавчик, но из-за этого он становится только более опасным для меня.

– Ничего, – в отличие от меня он не прячет улыбки и, протащив свою правую руку мне под голову, обнимает меня за плечи, удерживая около себя. – Просто полежи со мной немного. Обещаю, что приставать больше не буду.

– Ага, как же, – скептически отвечаю я, но вырываться больше не пытаюсь.

Мы лежим в тишине несколько минут. От фон Дервиза по всему моему телу разливается тепло. Там, где наши тела соприкасаются, моя кожа уже просто невыносимо горит. Для меня это пытка, но пытка приятная и я ее ни за что не хочу прекращать. Я вздыхаю глубже, чтобы запомнить его запах – мятный и еще какая-то рекламная «морозная свежесть». Наверное, только из душа, где он натерся всякой химией из кучи своих баночек.

– Ты зря разворошила всю эту историю с Третьяковым, – нарушает он первым тишину, но при этом, не шевелясь и не глядя на меня.

– Я не понимаю тебя, – скучающим тоном отвечаю я, также не пытаясь пошевелиться.

– Они будут искать того хакера, кто смог взломать его компьютер. Ты сейчас можешь отрицать все, что хочешь. Но мы оба знаем, кто это сделал, – он ненадолго замолкает, чтобы продолжить: – Я говорил с Анной. Она призналась, что была одной из тех глупышек, что повелась на его признания в вечной любви. Они познакомились где-то два года назад, когда его семья приезжала с визитом к их родителям. Потом стали переписываться. Ну, а чем дело закончилось, ты и сама можешь догадаться.

– Не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь, – да все я понимаю. И от этого мое сердце начинает как будто бы медленнее биться.

– Она просила узнать, не остались ли у тебя или где-то еще ее фотографий?

Не спрашивай его Марта. Просто промолчи. Не смей показывать ему это!

Нет, не могу…

Я резко сажусь, с силой отбросив его руку. Повернувшись к удивленному фон Дервизу, я шиплю сквозь зубы:

– Так ты за этим приперся? Чтобы узнать, не осталось ли у меня фоток твоей подруги? Знаешь, что? Да пошли вы! И ты никогда не узнаешь, есть они у меня или нет! Так и ходите с Сухостоем и бойтесь – а вдруг я на вас разозлюсь, и эти порно-снимки окажутся в газетах!

Я пытаюсь вскочить с кровати, но не тут то было. Пара мужских крепких рук обхватив меня за талию, прижимают спиной к себе, заваливая обратно на кровать. Вместо того чтобы успокоится, я начинаю брыкаться и вырываться. Пытаюсь кричать, но фон Дервиз лишь смеется.

– Ты что забыла? Мы здесь одни, – замечает он, уворачиваясь от моих ударов. – Давай ты перестанешь пытаться меня убить, и мы спокойно поговорим.

Сил у меня действительно уже нет, поэтому я решаю пойти на компромисс:

– Я не буду пытаться тебя убить, но и лежать на моей кровати ты не будешь.

Он опять смеется своим немного хриплым смехом, но соглашается.

– Хорошо, я пересяду на стул.

В принципе это он и делает. Пока он устраивается на стуле около письменного стола, я сажусь удобнее на кровать и все еще злая смотрю на этого придурка.

Он осторожно и как будто немного виновато начинает говорить:

– Марта, на самом деле я пришел не только ради того, чтобы попросить тебя уничтожить снимки Анны, – заметив мои прищуренные глаза, он быстро продолжает. – Если ты их зачем-то хочешь оставить себе – это твое дело. Но я в первую очередь хотел все же сказать спасибо.

О. А вот это неожиданный поворот.

Заметив мой вздернутые вверх брови, он поясняет:

– Я знаю, что ты никогда бы не полезла в это осиное гнездо и не разворошила бы его, если бы не желание помочь мне, – ну, скорее желание отомстить за тебя, двигало мною. Но я никогда не признаюсь, что сначала взломала стекляшку Амины, и не найдя там ничего, потопала к этому самому Третьякову. – Я благодарен, что ты в отличие от моих так называемых друзей не отмахнулась от того, что я переживал, а попыталась хоть что-то сделать.

– Я ничего не делала, – бубню я, пытаясь сесть в кровати по-турецки, чтобы за этой возней скрыть свое смущение.

– Да, да, это я уже слышал, – немного насмешливо отвечает он. – Но все же спасибо.

– Так вы же все равно не помирились, – замечаю я, все также смотря куда-то себе на ступни.

– Это неважно. Важно, что ты пыталась мне помочь. Хотя я абсолютно не понимаю почему. Ты же вроде ненавидеть меня должна.

Последние слова он говорит тихо и как-то осторожно, что ли. Это заставляет меня поднять глаза и встретиться с его напряженным взглядом.

– Да не ненавижу я тебя, Красавчик, сколько можно говорить уже, – говорю я немного раздраженно. – Ты огромная и неприятная заноза в заднице, которая постоянно валяется на моей кровати и не дает мне спать по ночам, но я тебя не ненавижу.

– Правда? – он недоверчиво смотрит на меня, но по его виду можно сказать, что ответ ему понравился.

– Правда, правда, – киваю я и для убедительности даже улыбаюсь. – Но если ты будешь постоянно спрашивать меня об этом, то я ударю тебя.

– Тогда можно я спрошу тебя о чем-то другом? – неуверенность и робость вновь охватывают парня. Да что с ним сегодня такое творится? Где это его вечная заносчивость, самовлюбленность и высокомерие?

Я киваю, поощряя его продолжать.

– Ты не хочешь стать моим другом?

Вот это поворотики. Я? Его? Другом?

Хочется сказать, что если в его понятие дружбы входят поцелуи и обнимашки, то я согласна. Но, конечно же, я говорю совершенно другое:

– Другом? Ты уверен, фон Дервиз, что хочешь дружить с неотесанной и необразованной нищенкой? Я вот не думаю, что твои друзья или твоя семья будут от этого в восторге. Они могут подумать, что мы с тобой типа пара.

– Марта, я же тебя не замуж зову, – он смотрит на меня со своего стула укоризненно. – Дружба подразумевает просто дружбу. Не уверен, что я сейчас способен, хоть на какие-то отношения. Да и ты по всей видимости не испытываешь ко мне чувств, потому что пыталась помочь помириться с Аминой.

– Да, это точно, – киваю я, думая о том, что хорошо, что он сделал именно такие выводы.

– Ну, так что? – спрашивает он меня.

Блин, детский сад какой-то. Он бы еще дал мне мизинец и сцепил с моим. Дружба либо есть, либо ее нет. Как так можно – давай дружить? А давай. Бредядина.

Однако я все-таки задумываюсь над его предложением. Фон Дервиз вообще-то не такой уж и засранец. Признаю, он мне нравится, но я надеюсь, что это неприятное чувство скоро пройдет. Может быть, если я буду больше с ним общаться, то смогу удостовериться, что он говно на палочке и мое бедное сердечко вновь окажется вне опасности?

Решив для себя, что вряд ли чем-то рискую, я киваю:

– Хорошо. Но сразу предупреждаю – я не особо умею дружить. У меня в жизни то друзей не было. Так, знакомые, с которыми можно поболтать или сходить куда-то. Для меня это не дружба. Это просто знакомство и приятельские отношения. В понятие дружбы я вкладываю куда больший смысл, чем большинство известных мне людей.

Он улыбается мне своей самой широкой и белоснежной улыбкой. Пожалуй, я ни разу не видела, чтобы он так широко улыбался.

– Я это уже понял. И я полностью с тобой согласен. Поэтому и решил, что если ты станешь моим другом, то моя жизнь станет намного лучше.

– Ох, как слащаво, – кривлюсь я, стараясь не подать виду, как мне приятны его слова.

Он встает со стула и громко хлопает в ладоши, при этом весело смотря на меня.

– Ну, что, друг, собирайся! – торжественно произносит парень.

– Э-э-э… куда?

– Ты приглашена в наше имение на весенние каникулы.

– Я что? – когда до меня, наконец, доходит, о чем он говорит, я начинаю отчаянно трясти головой. – Ни за что, фон Дервиз! Ты меня ни за что не затащишь туда!

– Марта, – он смотрит на меня обижено. – Я думал, тебе понравится эта идея. Это же место, где ты родилась. Где поженились твои родители. Разве тебе не интересна история твоего рода, история твоей семьи?

– Это теперь твоя история и твоя семья. Мне там делать нечего, – я чувствую, как привычное чувство горечи подкатывает к моему горлу. Встав с кровати, я иду к шкафу и начинаю вытаскивать вещи, которые планировала отнести в прачечную сегодня. Как видите, у меня были большие планы на эти выходные.

– Мы оба с тобой знаем, что это никогда не станет моей историей, – он говорит тихо из-за моей спины, подойдя вплотную. – Твой отец оставил все мне, потому что отчаялся найти тебя, сводную дочь. Он смог это сделать просто потому, что законом это не запрещалось. Но всем ясно, что он не имел никакого права так поступать… Марта, я чувствую себя вором… Я хочу, просто… Хочу точно быть уверенным в том, что ты знаешь от чего отказываешься… пожалуйста.

Я с силой зажмуриваю глаза, пытаясь восстановить дыхание. Я слышу в его голосе звучит отчаяние и стыд. Как будто он и правда чем-то лично передо мной провинился.

Я понимаю, что должна найти в себе силы. Не для того, чтобы облегчить душевные терзания Красавчика или понять, что я делаю ошибку, отказываясь от борьбы за наследство. Я должна увидеть своими глазами родной дом просто потому, чтобы понять, возможно, простить и отпустить этот груз со своей души.