Глава 7
Из роддома Любу с дочкой забирал Вадим и её мать с отцом.
– Твои-то почто нос не кажут? Не барское энто дело? – не выдержала Нина Игнатьевна, когда они уже приехали домой. Отец выпил немного за здоровье внучки и ушёл прикорнуть немного. Они с матерью решили перебраться на другую усадьбу, пожить в старой избе, пока новый дом строится. А Любе наказали с новорожденной малышкой пожить дома, пока Вадька не подыщет им жильё в Золотовке.
– Да у меня мать приболела, у сестёр хозяйство. Не на кого оставить – ответил Вадька и покраснел до кончиков ушей. Но Нина Игнатьевну не проведёшь, она и так всё поняла. Не рады родственнички дитю и Любке.
– Значит-ца так, моё дело маленькое. Я ссуду возьму, на дом вам дам. А там, живите, как хотите – Нина Игнатьевна подрабатывала уборщицей в райпотребсоюзе и с тамошним председателем была чуть ли не на ты. Он пообещал ей помочь со всеми справками, чтоб ссуду выдали на сумму в тысячу рублей. Дали даже больше, полторы. Нина Игнатьевна отдала деньги своей дочери в руки и обняла, сказав, что помогла чем могла.
– Твой отец сам всю жизнь всё добывает и достаёт. Вот и твой цЫган пусть учится. Сама знаешь у нас детей после тебя сколько. Вон Аринка с Савкой седьмой класс только окончили. Колька жениться надумал, Петька хоть учится собрался на паровозника, в другой город поедет. Будет жить у сестёр нашего папки. Митька работает вроде сам на себя, а там женится надумает и ищи нам с отцом деньги на свадьбу. Санька с Володькой пока ещё зелёные, до женитьбы далеко им, а не успеешь оглянуться и снох приведут, знакомиться. Так что Любка много вас у меня, голова кипит уже, как всё справить вам, чтоб никого не обделить и не обидеть.
Люба всё понимала и старалась помогать матери, как могла. С раннего утра пелёнки с распашонками стирала. Не успеет развесить, Аринку пора кормить. А от неё не отойдёшь, оставить тоже не с кем. Не с десятилетней же сестрой оставлять? Мать на той усадьбе управляется, Люба здесь. На Аринку с Севкой пока постирает, а там Митька бельишко грязное подкинет. Колька с ними жить остался. На огороде надо управиться, поесть приготовить, прибраться. Люба с ног падала от усталости. Вадька заезжал к ним не часто, хоть и был каждый дено проездом в их райцентре. Хлеб заберёт и развозит по деревням.
Проснулась однажды Люба от того, что её трясёт. Лоб пылает от жара, грудь как каменная.
– Грудница – всплеснула мать руками – довозилась в холодной воде! Сейчас за Полинкой сбегаю, может посоветует чё.
Люба еле сдерживая слёзы от боли, качала на руках орущую Аринку. Братьев дома не было, только младшие и те притихли. Тётя Поля прибежала к ним сразу.
– Что ж ты Нинка девку-то свою не бережёшь. Ведь родила только, а вы? – прикрикнула она на Савку с Аринкой – здоровые уж лбы, чего сестре не помогаете? Как ни погляжу из окна, стирает и стирает на вас! Ну-ка, Нинка тащи капустный лист, сейчас с мёдом и к груди приложить. Всё вытянет, да ещё помассировать Любке самой себе придётся. Молоко застоялось, а то как бы в больницу не пришлось везти.
Тётя Поля шустро раздавала указания, няньчила маленькую Аринку и покрикивала на младших. Нина Игнатьевна суетилась и серчала в душе. Когда всё успеть-то? Любка тут управляется, она там! Всю скотину на ту усадьбу перевезли, огород там засадили картошкой, овощами. Голова кругом.
– Помру я наверно раньше срока – качала Нина Игнатьевна головой. Она развела внучке детскую смесь и поила её из бутылочки, пока Любка прикладывала капустный лист к груди. Тётя Поля её контролировала.
– Погоди помирать-то, правнуков ещё от внучат своих дождёшься – миролюбиво произнесла соседка. Многодетную семью Потаповых она любила.
– Твои слова Полинка да Богу в уши – довольно произнесла Нина Игнатьевна, положив внучку в кроватку. Любе заметно полегчало к вечеру.
– Продолжай массировать, чтоб застоя не было. Пошла я – зевнула тётя Поля, на сегодня все дела её встали. Но как не помочь по соседски? Нина Игнатьевна забрала своих младших, Аринку с Севкой и ушла на ту усадьбу.
– Митька после работы заедет к нам, скажу чтоб остался. Если только Колька ночевать придёт. Отдыхай пока, завтра пораньше приду, гляну как у вас тут дела.
В доме воцарилась тишина и Люба даже смогла вздремнуть немного, как послышался стук в окно. Вадька после работы решил к жене и дочке заехать.
– У родственников хотел заночевать, да они про тебя начнут выспрашивать. Что да как – Вадька с аппетитом уминал щи, приготовленные на скорую руку тёщей. Старший брат Колька пришёл с работы, бросил на них хмурый взгляд и прошёл в свою комнату. Он разругался со своей невестой и полыхал внутри тихой злостью.
– Дом не нашёл ещё для нас? Мать ссуду оформила – Люба села напротив мужа и безотрывно смотрела на него. Красивый он всё-таки у неё. И Аринка на него похожей родилась.
– Да есть там один – нехотя ответил Вадька. О доме он как-то и подзабыл, уже привыкнув что Люба живёт у матери – как-нибудь съездить надо, посмотреть.
– Завтра можно! Мама придёт и я Аринку с ней оставлю, а сами поедем – обрадовалась Люба. Но утром случился скандал, от которого у Любы окончательно пропало молоко.
Нина Игнатьевна была человеком настроения. Могла как приголубить, так и показать свой гонор. При чём заводилась ни с того ни сего. Любая мелочь не так сказанная или сделанная, могла обернуться громогласной руганью. Вот и в это утро, которое началось у Любы с шести утра. Она проснулась раньше Вадьки и дочери. Быстренько собрала грязные пелёнки и ползунки. Замочила бельишко в тазу. Сама быстрей на кухню, приготовить завтрак брату и мужу. Как распахнулась входная дверь и вошла Нина Игнатьевна. Уже по её лицу, Люба поняла, что день будет испорчен. Сердце её бешено заколотилось.
– Где твой суженый-ряженый? А? Спит? Ты одна тут возишься, а он потягивается там сладко? Машина-то стоит его, значит ночевать приехал к жене под бочок? – начала Нина Игнатьевна.
– Тише, мам. Аринку разбудишь – умоляюще произнесла Люба. Но её слова лишь подхлестнули Нину Игнатьевну. Она протопала в комнату дочери и рявкнула на зятя:
– А ну вставай! Нечего вылёживаться, шёл бы Любке вон помог! Она и так в воде навозилась, взял бы да сам пелёнки постирал. Для родной дочери-то! Совсем делать ничего не хочешь, хорошо пристроился. Жена с дитём тут, ты там – на повышенных тонах разговаривала Нина Игнатьевна. Аринка в кроватке начала негромко попискивать.
– Заткнитесь! На работу скоро, не дадут поспать лишних полчаса! – заорал из своей комнаты Колька. Он в бешенстве выскочил на кухню и со всего маху стукнул кулаком по стеклу окна, которое тут же треснуло и осколки впились в его руку.
Всё произошло на глазах у Любы, которая от ужаса, даже крикнуть не могла. Спазм сдавил горло и стало трудно дышать. Пол в кухне залило кровью.
– Ой что творится-то… ой! – причитала Нина Игнатьевна, бросившись к соседям, чтобы вызвать скорую. Старший сын в армии переболел менингитом и вернулся оттуда психически неуравновешенным. А всё Любка опять со своим цЫганом!
– Сейчас… сейчас … – Вадька сориентировался сразу. Нашёл какой-то жгут и перетянул Кольке руку, чтобы остановить кровь – иди к дочери! Слышишь, орёт! – крикнул он Любе. Самого его всего трясло. Ну и семейка! Может права его мать? Зря он женился на Любе? Ребёнка завели? До каких пор тёща будет вмешиваться в их отношения и его самого оскорблять? Да и Любка хороша! Матери и слова поперёк не может сказать!
Скорая забрала Кольку, который ненавистным взглядом посмотрел почему-то на сестру, как будто она была виновата в случившемся.
– Христом Богом прошу, уходи ты отсюдова, уходи – крикнула Нина Игнатьевна своему зятю – без тебя дитё вырастет. Нечего Любке мозги дурить и ездить сюда просто так. Никакого от тебя толку нет!
– Мама! Он мой муж, у нас семья! Ну оставь ты нас в покое! Я надеялась ты с Аринкой посидишь, а мы дом съездим посмотреть. А ты скандал завела на ровном месте – психанула Люба, чувствуя что сама сейчас сознание потеряет от нервного потрясения.
– Муж? А почему же он у тебя не заботится о вас? Сам давно дом приобрёл бы, вас забрал и жили бы, как все нормальные люди. А то таскается сюда, тебя с толку сбивает. Родственнички его даже не приехали за эти два месяца на Аринку взглянуть! Дело твоё Любка. Я тебе деньги дала? Дала. Что б как Колька выпишется из больницы, съехала отсюда. Муж есть? Вот пусть и покажет на что он способен – Нина Игнатьевна хлопнула дверью и ушла. Вадька тоже что-то пробормотал невразумительное, похлопал жену по плечу и умчался на своей хлебовозке. А Люба оставшись одна, прижала к себе Аринку и разревелась. Господи, будет ли когда-нибудь светлая полоса в её жизни?
Глава 8
Люба и Вадька купили первый попавшийся дом. Огорода там не было, сам участок на котором расположился домишко, был ничем не огорожен и комната в нём была всего лишь одна, посреди полуразвалившаяся печка, которую отец и выписавшийся Колька из больницы, пообещали заново переложить.
Люба, вернувшись в свой родной дом за Аринкой, с тоской осмотрела свою комнату. отец построил в своё время большой и добротный дом, чтоб всем детям хватило места. А теперь ей предстояло покинуть родительское уютное гнёздышко и обустраивать своё.
Вадьке, казалось, было всё равно. Крыша над головой есть и ладно, а то что она протекает в нескольких местах, его особо не заботило. Он полдня мотался по разным деревням, развозя хлеб. Потом уходил к брату Славке, подвязался с ним коров пасти. Неподалёку было пастбище, вот они там и пропадали до позднего вечера.
Люба с маленькой дочкой одна вертелась в доме, как белка в колесе. Ей хотелось в своём жилище создать уют, приготовить вкусную и сытную еду для любимого мужа, помыть, постирать, прибрать. На участке всё разгребла вокруг дома, пока Аринка спала в кроватке. Везде ей хотелось навести порядок и чистоту. Чтоб не хуже других жили они с Вадькой.
Отец с братом печь переложили. К зиме всё подготовили.
– Эх, Любка … – вздохнул отец, окинув измождённую и ещё больше исхудавшую дочь, своим строгим родительским взглядом – не по себе ты крест на себя взвалила. Не по себе. То ли возьмётся твой муж за ум, то ли нет.
– Пап, да всё хорошо у нас! Вадька просто работает целыми днями, некогда ему. А я к труду с детства приучена, без дел сидеть не привыкла, ты же знаешь. Мамке только всего не говори, а то приедет и скандалить начнёт – Люба быстро обняла отца, а потом накормила их с братом вкусными щами из свежей капусты. Ей иногда помогала жена старшего брата Вадьки, у них было большое хозяйство, огород и сама она успевала пробежаться по стареньким бабулькам в деревне, то лекарства кому купить нужно, то хлеба с батоном. Старший сын её, Витюшка, частенько заглядывал к Любе и присматривал за Аринкой. Люба даже решила взять его в крёстные. Его и свою младшую сестру.
– Я матери Любка не скажу, но и ты побойчее с мужем будь. А то как женился, так начал себя с самой плохой стороны показывать. Пускай с ребёнком когда посидит, а когда и дела домашние поделает. Иль совсем у него выходных нет? А деньги тогда где? Вон я смотрю последний кусок хлеба нам с Колькой отдала.
– Да нет что ты, папа! Я просто в магазин ещё не бегала, Аринку оставить не с кем. Вот Витюшка придёт ко мне и посидит с ней, пока я сбегаю – оправдывалась Люба, а у самой глаза на мокром месте были. Так хотелось всё отцу рассказать, но гордость не позволяла признать, что мать тогда была права, не благословив дочь на брак. Видела Вадьку насквозь.
Отец с братом уехали. Витюшка почему-то не пришёл, а Люба покормив дочь и убаюкав её, села на порожек. Она ждала Вадьку до ночи, пока он не соизволил доползти до дома. Именно доползти, не дойти.
– Ты где так напился? – Любу накрыла волна злости – ведь пятница. Я думала придёшь пораньше, нам с Аринкой время уделишь. Дела поделаешь, в магазин прогуляемся с коляской. А ты?
– Замолчи. И так башка трещит – поморщился Вадька. Они со Славкой так интересно посидели с местными практикантками, что домой идти не хотелось. Опять Любка, орущая девчонка… К матери что ли пойти? Она его в любом состоянии примет, последыш её любимый.
– Она у тебя ещё больше будет трещать. Мой отец с братом был, они нам печку переложили. Колька обещал с тобой серьёзно поговорить, если ты за ум не возьмёшься. Я для чего от матери уехала? Чтоб на это вот всё смотреть? Да мне легче на братьёв своих постирать и поесть приготовить, зато я сама в тепле и в сытости буду жить, чем с тобой куски хлеба последние доедаю. А Аринка? Сейчас холода начнутся, она будет болеть то и дело – Люба распалялась всё больше. Уже дочка проснулась, начала кричать.
– Да заткнись ты, я сказал – рявкнул Вадька и отшвырнул Любу к стене. Пнул по кроватке ногой и сжав кулаки, в бешенстве вылетел из дома. Люба просто каким-то чудом не стукнулась об край кухонного стола. Её всю трясло, она медленно поднялась с пола и на ватных ногах приблизилась к кроватке. Лицо маленькой дочки расплывалось за пеленой накативших слёз.
Самым ранним рейсом, закрыв дом, она вместе с Аринкой уехала домой. К матери. Обида душила внутри, но рассказать матери о том, что случилось она не посмела. Нина Игнатьевна пришла бы в страшное бешенство и убила бы тогда Вадьку. Путь назад для Любы тогда был бы закрыт. А она всем сердцем надеялась, что Вадька осознает свою глупость и вернёт их.
Но прошла неделя, потом вторая. А муж даже и не думал приезжать за женой и дочкой.
– Поеду я мам, сама съезжу – как-то произнесла Люба. Наступил уже сентябрь, скоро холода. Как там дом? Может Вадька там уже всё в порядок привёл и просто не знает как к ней подступить после такого? Ведь это из-за вина он руку на неё поднял, трезвый он и мухи не обидит!
– Ну коли сама решила – развела руками мать. Она понимала всё, но до поры не лезла, давая молодым возможность самим разобраться – я с Аринкой посижу. Картошку вроде и тут и там выкопали, если что, моя Аринка или Севка, посидят с племянницей. Два оглоеда, пошли в школу и уже успели двоек нахватать. Вас всех вырастила, они ещё остались.
Аринка и Севка были в школе. Оставив свою малышку на мать, Люба быстро собралась и потопала на вокзал.
– О! Какие люди! – навстречу шла Галинка со своим Егором под ручку. Подруги за всеми заботами после свадьбы Любы и рождения Аринки, так и не успели поговорить по душам.
– Привет! – Люба улыбнулась. Галя и Егор выглядели умиротворёнными и счастливыми – давно вас не видела. Когда на свадьбу позовёте?
– Егорушка иди вперёд, а я через пару минуток догоню тебя, рыжик мой – пропела Галя, растянув губы в широкой улыбке. Егор весь расцвёл, отпустил её ручку и покорно двинулся дальше.
– Ну какая свадьба, Люб? – произнесла наконец Галя, когда Егор отошёл на приличное расстояние – мы любим, конечно, друг друга. Но одной любви мало и сыт этим не будешь. Я вон уже два аборта сделать успела от него! Надоел! Говорила же дети нам пока ни к чему, пелёнки стирать я ещё не готова и ночами не спать. Сначала работа, жильё приобретём, машину купим. А потом можно и о детях подумать – хохотнула Галя, решив проводить Любу до вокзала.
– Всё прям у тебя Галка по полочкам, а то у меня – вздохнула Люба, по доброму завидуя подруге. Она так не рассуждала, хоть и из верующей семьи. Окунулась в омут страстей и выскочила замуж не глядя. А теперь вот расхлёбывай, как хочешь.
– Слышала я про твоего оболтуса – вскользь произнесла Галя. Ещё как слышала, только подругу расстраивать не хотелось. Пусть узнает, но не от неё.
– Да он хороший Галь! Просто его брат с пути сбивает, если бы не Славка, то у нас с Вадькой всё хорошо было бы!
– То брат, то сестра, то мать! – раздражённо махнула рукой Галя – а у самого голова есть на плечах или она у него только для того чтобы кудри носить? Внучку-то хоть видела, свекровка твоя? По всей деревне ведь распространяют, что Аринка твоя не от Вадьки и вообще на него не похожа! Извини, не хотела настроение тебе портить, но прям накипело!
Люба остановилась, как вкопанная. Сердце неприятно заныло. Как не от Вадьки! Да Аринка одно лицо с ним!
– Мы дом купили Галь, мать моя ссуду взяла. Пока я всё там разгребала, некогда мне было до свекрови дойти. Да и не расскажешь всего… вот пока к матери уехала, картошку помочь выкопать. Думала Вадька за нами приедет, а он нос не кажет. Сама решила съездить, дом хоть глянуть цел или притон там весь собирается – вырвалось у Любы. Галя даже не удивилась, жалко ей было подругу. Она даже себя отчасти виноватой чувствовала, ведь так уговаривала её с этим Прудниковым сойтись! Но кто ж знал, что в тихом омуте…
– Ладно, Люб. А то мать моя заждалась теперь, мы сегодня приехали, чтобы обговорить свадьбу на будущий год. Тебя свидетельницей возьму, поняла? Отказы не принимаются. А с тобой мы ещё поговорим, думаю, что у матери ты пока поживёшь.
Люба насторожилась, неприятное предчувствие только обострилось.
– Ты знаешь что-то? Говори!
– Ой, всё, Любка! Спешу я. Пока! – Галя быстренько чмокнула подружку в щёку и побежала догонять своего Егора.
Всю дорогу, пока тряслась в автобусе, Люба успокаивала себя и настраивала на добрый лад. Это просто чёрная полоса, но она обязательно пройдёт. Все молодые пары проходили через период притирки друг к другу. А Вадька просто с армии нагуляться не успел и поэтому впал в кризис. Он же тот ещё упрямец и гордец! Сейчас Люба в дом войдёт, а он там. Чинит сидит свой транзистор, чтоб «Ласковый май» включить и под «Белые розы» закружить свою жену в танце. А потом будет умолять простить его и Люба сдастся. Уткнётся носом в его чёрные кудри, загипнотизированная взглядом его карих глаз с поволокой и поймёт, что любит только его одного и вместе они всё преодолеют.
Но чуда не случилось.
Глава 9
Дом встретил Любу холодной пустотой и распахнутой настежь дверью. Постельное бельё на супружеской кровати было скомканным и грязным. На столе горя немытой посуды, стаканов и пол уставлен пустыми бутылками в ряд. Запах перегара въелся даже в аккуратно сложенные пелёночки Аришки на тумбочке, возле кроватки в которой валялась опрокинутая пепельница и на байковом одеяльце, было выжжено несколько дыр.
– Господи… я наверное сон вижу? – пробормотала Люба, держась за спинку стула, чтобы не упасть. Что здесь было? В её доме?
– Люб! – раздался голос Светы со двора. Жена старшего брата Вадьки спешила к ней по тропинке – ты приехала? Пошли Вадьку твоего забирать. Они там со Славкой на пастбище валяются. Почти голые оба, пьяные в ноль и мухи уж лицо им обгадить успели. Вон, Головлиха по всей деревне разнесла, а я быстрей сюда. Как чуяла, что приехать ты должна. Пошли быстрей!
Света схватила Любу за руку и они побежали.
– Свет, что происходит, а? Скажи, чего ему не хватает? – Люба еле поспевала за шустрой Светой, которая была к тому же на четвёртом месяце беременности. Старшему Витюшке было десять, дочке Ксюше год, теперь вот третьим беременна. Когда только они с Васькой своим успевают всё!
– Люб, я сама с семьёй Прудниковых не в ладах. Все они себе на уме, сплетничать только хорошо научились. А у самих рыло в пуху. Вадька так вообще у них самый залюбленный. Мать его чуть ли не в зубах таскает до сих пор, как же – последушка. Самый любимый. Это ты ничего не слышишь, и не видишь. А за спиной страсти кипят.
– Ну что мне делать тогда, а? Разводиться? Я же люблю его! – в отчаянии крикнула Люба и остановившись, разревелась. К матери вернуться и братьёв опять обстирывать или терпеть пьянство и гулянки мужа? Может всё же образумится?
– Не выйдет у вас с Вадькой ничего, вот мой сказ тебе. Ты можешь хоть любить его, хоть пятки ему целовать. Но он не изменится никогда. Страшный гордец, себялюб и гуляка. Кровь-то цыганская, не знала? Свекровка то наша в детском доме воспитывалась. Отец её чистокровный цыган, она сама как-то своим детям рассказывала. Вот и думай, хватит ли у тебя здоровья и сил, ждать, надеяться и верить или Аринку в охапку и бежать от него – Света вытерла платком взмокший лоб. Сентябрь стоял ещё жарким, да и беременность вызывала то жар, то холод.
Люба ничего не ответила. Представшая перед ней картина вызвала страшное чувство брезгливости и стыда за своего непутёвого мужа. Дома она его отмыла в железном тазу, нагрев побольше воды. Вычесала его кудрявую голову от репейника, побрила. Быстренько сварила лёгкий бульон, накормила. Терпеливо ждала, подставив эмалированный тазик, пока Вадьку выворачивало наизнанку.
Грязное постельное бельё, сменила на чистое и дождавшись пока муж уснёт, села вечерком на порожек и долго смотрела на ярко-розовый закат. За Аринку свою не волновалась, знала что в надёжных руках бабушки и за ней есть кому присмотреть. В доме полно народу из братьёв и сестра. А ей нужно с Вадькой решить, как дальше жить.
На следующий день, едва рассвело, Вадька сладко потянулся в кровати и открыв один глаз, увидел Любу.
– Золотце моё, ты вернулась ко мне – хриплым голосом произнёс он и протянул к ней свои руки. Люба сидела перед ним на стуле и молча смотрела, испытывая внутреннюю брезгливость. Она поняла, что Вадим скорее всего не был ей верен.
– Я вернулась, чтобы решить, как нам быть дальше. Судя по тому, что ты сейчас не испытываешь ни грамма стыда, вины и даже про дочь не спросил первым делом, то выход у нас один – развод – голос Любы был ровным, хотя внутри всё кипело от обиды, злости и разочарования. Хотелось вцепиться в кудри мужа, больно больно и орать ему в лицо, какой он подлец!
– Значит так, да? – Вадька встал с кровати и потянулся к своим брюкам. В кармане завалялась пачка примы, прикурил. На лице блуждало абсолютно безразличное выражение.
– То есть ты согласен? – каким-то не своим голосом спросила Люба. Она ожидала другого поведения от него. Неужели совсем не любит ни её, ни Аринку?
– А чего мне соглашаться-то? Ты же сама уже всё решила и спрашиваешь теперь. Для чего? Иди и разводись. Правильно мать моя говорила, выскочила за меня замуж, чтобы позор свой прикрыть от людей. Не моя ведь дочь-то? А теперь довольная и ничем не запачканная развестись решила. На алименты с радостью подашь и буду я чужую дочь обеспечивать.
Люба вскочила со стула. Она пришла в неописуемую ярость от его слов.
– Так ты же сам видел, что девушка я была! И потом только ты и был у меня! Первый и единственный… Как ты можешь такое говорить?
– Да мало ли что там я видел. Может эти дни у тебя были, а я и попал. Врала ты мне всё, домой на выходных ездила? Ездила. Женихов у тебя там куча. Думаешь мне не рассказали? Всё про тебя знаю!
Не выдержав, Люба отвесила мужу звонкую пощёчину и схватив свою сумку бросилась к двери. Права Света, не будет у них семейной жизни. Вадька даже не окликнул её, обозвав вслед оскорбительным словом.
На улице моросил дождь. До первого автобуса было ещё целых два часа. Где же выждать? Ноги сами привели Любу к дому Светы. Она прошла мимо удивлённого Васьки и бросилась к его жене. Слёзы душили так, что Люба минут сорок не могла ничего вразумительного сказать.
– Васька! Беги к братцу своему и посмотри, что там он натворил! – прикрикнула Света на мужа. Она накапала Любе успокоительных капель и дала выпить.
– На развод буду подавать. Он мне такого наговорил … – наконец выдавила из себя Люба. Истерика начала понемногу отступать, зато нарастала головная боль.
– Тю! Наговорил – усмехнулась Света – думаешь Васька мне ничего не говорит. Ещё как говорит и я ему в ответ. Как кошка с собакой порой живём, но разводиться не бежим. Ты извини, насоветовала вчера тебе. Вы ж молодые оба, горячие. Семью легко разрушить, проще простого. А попробуй все тяготы вместе пройти? Раньше как жили-то? Чего только не было! Никто разводится не бежал. А у вас дочь подрастает. Каково ей будет в неполной семье жить? Уж лучше родной отец, чем найдёшь потом отчима для неё. Так что не горячись, подумай хорошенько.
Дверь распахнулась и неожиданно вошла гостья. Приехала из города сестра Вадьки, Маша.
– Что тут у вас случилось опять? Я вчера поздно приехала, заночевала у матери. А сегодня с утра пораньше дай думаю навещу родственников дорогих. А у вас уже глаза на мокром месте. Люб? Как там племяшка то моя? Растёт?
Маша резко выделялась среди других своих сестёр и братьев. В город уехала сразу же после школы, поступила на кондитера. Отучилась, работать пошла. Комнату в общежитии ей выделили. Замуж не спешила, всё выбирала. Характер у неё был независимый и целеустремлённый. И мужа искала себе под стать. Было ей уж ближе к тридцати.
– Да разводится мы будем с Вадькой. Он не хочет нормальной семейной жизнью жить, не нагулялся. А мне Аринку растить надо, она мне дороже твоего брата – высказалась Люба. Теперь уж всё равно, зато хоть душу облегчит.
– Разводится? – задумчиво переспросила Маша и посмотрела на Свету. Мол, выйди. Та быстро сообразила и оставила их одних. Убежала провожать Витюшку в школу и Ксюша проснулась у неё. Васька пришёл уже от брата и молча управлялся со скотиной. Лицо его было мрачнее некуда. В этот раз Вадька был не прав, совсем.
Люба вкратце рассказала о последних событиях и повторила, что кроме развода, иного выхода не видит.
– Я вижу! – решительно произнесла Маша и огорошила Любу новостью – встретила я тут одного мужчину. Расписались уже с ним, у него квартира своя и сама понимаешь на правах жены, я переехала к нему. Моя комната в общежитии пустует. Вот вы с Вадькой там и заселитесь. Хватит ему тут коровам хвосты крутить, да на хлебовозке гонять. В город вытащу вас. Его водителем везде возьмут или на завод пускай идёт. Аринку в ясли скоро, а тебя ко мне в кафешку. Я там за главного повара в ближайшее время встану.
Глаза Любы загорелись. Злость и ненависть на мужа прошли. Ей захотелось срочно вскочить и побежать к нему, сообщить решение всех проблем. Но Маша её остановила.
– Сама с ним поговорю. Я знаю как, он мой братец родной. А ты домой езжай и жди. Своих пока подготовь. Аринку надо нашей бабушке показать, может сердце её каменное смягчится и не будет Вадьку так настраивать, раз ты говоришь, что она его копия.
– Спасибо тебе Маш. Если поможешь нам брак сохранить, век не забуду – горячо благодарила Люба свою золовку. Она уехала с девятичасовым рейсом, полная надежды и в предвкушении скорой встречи с мужем. Маша обещала приехать за ней и племянницей, вместе с братом. Потянулись бесконечные дни ожидания…