Вэй Аймин. Книга 2

– Какие имена вы передали Юй дажену? – спросил Шилан.

– Как я могу помнить… прошло столько времени. Жоу гуафу передала мне список имен и я, в свою очередь, передал их Юй дажену.

– У вас есть письменные подтверждения того, что вы были наняты Юй даженом, или какие-либо другие доказательства связи с ним? Или еще что-то?

– Нет, конечно.

– Как он нанял вас?

– Он и не нанял… У моего родственника были проблемы с законом и Юй дажен, в обмен на услугу по его освобождению, предложил мне заняться этим делом. Я обычный торговец…

– Проблемы с законом, которые Юй дажен с лёгкостью решил? Обычный дуча?

– Да, – кивнул Ся Либей.

– Что еще вы передали ему?

– Больше ничего… Жоу гуафу?

– Вы интересуетесь её судьбой, но не своей? Её отправят в сымиао. Кто она, кстати? Как она связана с этим делом? – спросил Шилан.

– Жоу гуафу, – Ся Либей скривился, – «черная вдова», нередко помогала мне в делах… когда мне нужно было организовать сделку с несговорчивым… торговцем… или земледельцами, не идущими на уступки… она была довольно талантлива в деле…

– Соблазнения? – усмехнулся Шилан.

– Да, и то, что ей удалось достигнуть успеха с вами…

– Успеха, – Шилан усмехнулся, – мне просто надоело наблюдать за всеми вашими попытками слежки и внедрения в число моих людей лазутчиков. Я решил допустить её и посмотреть, кто за всем этим стоит.

– Теперь у вас есть ответ…

– Ничего у меня нет, – покачал головой Шилан, – какая-то сошка. Которую, скорее всего, давно устранили.

Шилан кивнул охраннику, отдал приказ:

– Свяжите его, отвезите в укромное место, чтобы он не заподозрил куда его везут… и…

Шилан посмотрел на Ся Либея, тот с обреченным видом стоял в углу камеры, готовый услышать последние слова перед смертью.

– И отпустите.

Ся Либей ошарашено взглянул на Шилана: он не верил своим ушам – его отпускают? Как такое возможно?

– Слушаюсь, – кивнул хэйдзявей.

– Вы меня просто так отпустите? – переспросил у Шилана Ся Либей.

– Почему бы и нет? Или у вас есть еще что-то, что вы могли бы мне рассказать?

– Э… нет.

– Вам следовало сразу во всём признаться, сэкономили бы мне время и себе здоровье, и не сидели бы здесь, в этой камере целых шесть месяцев.

– Но… я могу… я могу вам навредить… я могу пойти в магистрат и…

– Что? – Шилан презрительно поджал губы. – Ничего вы не можете… Вы не можете обмолвится, что были в заточении все эти шесть месяцев, потому что возникнут вопросы, а что привело к этому заточению? Я не побоюсь сообщить, что был похищен и, возможно, была угроза моей жизни… Вы посягнули на жизнь ванзы… о чём вы вообще думали? Это было так… очевидно. Охрану я специально отослал, чтобы вам и вашим людям было легче схватить меня. Кроме того, теперь вы даже не посмеете вернутся в столицу. Эти люди убирают любые хвосты, обрезают любые ниточки, которые могли бы привести к ним, скомпрометировать их. Они никогда не действуют напрямую, и я на вашем месте поостерегся бы сообщать о том, что вы еще живы, или возвращаться в Аньян. Вы теперь можете только скрываться. Люди, которые вас наняли, в течение более чем пятнадцати лет пытаются скрыть следы убийства… Те поминальные таблички… – Шилан замолчал, внимательно посмотрел на Ся Либея, – Впрочем вы и сами наверное догадались. То, что вы смогли сохранить разум после месяцев заточения в одиночной камере – уже говорит о том, что вы достаточно разумный и сильный человек. Кстати, как вы умудрились…?

– Не сойти с ума? – продолжил его мысль Ся Либей. – у меня были моменты, когда я думал, что всё, я на грани… я не понимал, не видел различий между реальным миром и моими… ведениями. Но потом… потом я вспомнил… перед тем, как я сюда попал, я читал писания Будхи… Вы слышали о них?

Шилан кивнул.

– Я попытался вспомнить каждое изречение, я каждый день сотни и сотни раз вспоминал те слова, пытался понять… тот принц из Индии… он говорил о нирване и о том, что он смог её достичь медитацией. И я попытался… и в какие-то моменты мне кажется… мне удалось… я улетал в другой мир и там… Я не могу это объяснить.

Шилан с недоумением посмотрел на мужчину, потом произнес:

– Прощайте.

Он вышел из камеры, хэйдзявей закрыл затвор, повесил замок, проводил Шилана к выходу.

– Нужно ли за ним следить? – спросил хэйдзявей.

– Да, – кивнул Шилан, – приставьте к нему охрану, если кто-то попытается его убить – схватите убийцу. Убийца нужен мне живым.

– Слушаюсь, – хэйдзявей провел Шилана к выходу.

Шилан сел на коня, проехал по лесу к поляне, где его ожидали дувеи и отряд хэйдзявеев, и проложил путь в сторону лагеря.

Глава 13

Заканчивалась осень. Даван и его приближенные: министры, знать, гарем, евнухи, слуги, стража переезжали в южную столицу. Шилан под предлогом подготовки к экзамену, остался в Аньян. Даван даровал ему милость повидаться с муфей перед её отъездом в Цисы.

Шилан сидел за низеньким столом, пил чай, который ему подливала Лин гуифей и вел беседу о погоде, здоровье муфей, поглядывал на евнуха и служанок, окружавших их.

– Как продвигается подготовка к экзамену? – спросила Лин гуифей.

– Хорошо, – Шилан кивнул, – я делаю успехи. Фузы будет рекомендовать меня в число сдающих этой весной…

– Ах, да, – Лин гуифей повернулась к евнуху, стоявшему в дверях, – я не хотела брать с собой в дорогу свои музыкальные инструменты. Прошлый раз повредили гуцинь⁷³ и муди звучит как-то совсем не так, как раньше. Поэтому, – она взяла за руку Шилана, – тебя не затруднит взять их к себе в поместье и присмотреть за ними? Я беспокоюсь, что за зимние месяцы они…

– Конечно, мутин, я позабочусь о них.

– Принесите гуцинь и муди, – приказала она евнуху и служанкам.

Те удалились. В комнате осталась только одна служанка.

– И еще, – улыбнулась Лин гуифей. – Я перед отъездом подготовила тебе и твоим дувеям кое-какие лакомства.

Лин гуифей приказала служанке собрать угощения. Служанка поклонилась и вышла. Они остались одни.

– Мутин, – быстро заговорил на вэйском Шилан, – я сделал у себя в поместье потайную комнату с поминальными табличками всех, кого я нашел… кто был тогда убит в деревне, и дал подосланной женщине их увидеть.

– Что? – Лин гуифей оторопела, – Шилан… ты… поставил себя под угрозу… столько лет мне удавалось всё скрывать, а ты…

– Мутин, я не могу так больше, я не переставая думаю о своих родителях, о вашем муже и вашем сыне, о всех тех невинных… которые погибли. Я не могу больше бездействовать. Я попытался… но и в этот раз всё оказалось безрезультатно. Я поймал человека, которого направили следить за мной, но тот, кто за ним стоял, он или они… они действовали через обычного дуча. Он исчез раньше, чем я смог до него добраться. Я думал, что смогу заставить разговорится… но всё безрезультатно. Я и вас поставил под угрозу. Теперь эти люди знают, что я как-то связан с той деревней и вы, как моя мутин, тоже.

– Шилан, – Лин гуифей вздохнула, – пока я в вангоне и в фаворе у давана, мне ничто не угрожает. Но тебе… Попробуй найти зацепки с другой стороны.

Лин гуифей оглянулась, – «шорох за занавеской? Нет, показалось».

– Тогда, когда это всё произошло… – зашептала она, – твой футин очень много времени проводил с Ци Баоюй, он теперь служит в сюеюань…

– Ци фузы? Это ведь мой наставник.

– Я слышала об этом, – кивнула Лин гуифей, – попытайся поговорить с ним, может он что-то тебе посоветует. Тот закон, над которым работал твой футин…

В комнату вошли служанки с коробками.

– Отлично, – улыбнулась Лин гуифей, – вот и угощение.

– Благодарю, мутин, – Шилан принял коробки.

Они поговорили еще некоторое время, пока евнухи и служанки не принесли инструменты.

– Доставьте их в мое поместье, – распорядился Шилан, – я боюсь их повредить при перевозке, я ведь верхом…

– Конечно, – заволновалась Лин гуифей, – отправьте их в повозке, и проследите, чтобы ничего не случилось. Даван будет расстроен, если его подарки пострадают.

– Это фуван⁷⁴ подарил муфей такие прекрасные инструменты? – спросил Шилан.

– Конечно, – Лин гуифей улыбнулась. – Бися очень внимателен. Кроме того, ты же знаешь, он большой ценитель музыки. И если с инструментами что-то случится, он обязательно это услышит.

– Тогда нужно быть предельно аккуратным, – кивнул Шилан, – чтобы даван не расстроился. Вы слышали? – спросил он у слуг.

– Конечно, – ответили служанки и евнухи дружным хором.

Шилан и Лин гуифей еще обмолвились несколькими незначительными фразами, затем Шилан откланялся, покинул вангон.

Глава 14

Время шло, даван и его приближённые отбыли из северной столицы. Наступила зима, Аньян замело снегом. Ветра с Дон шамо гудели не переставая, гнали снежные бури. Шилан продолжал посещать сюеюань, но сколько он не старался разговорить Ци фузы, тот уклончиво и тактично избегал темы, витиевато переводил разговор на что-то абстрактное и зачастую просто не отвечал на вопросы Шилана. Все его попытки разузнать о том, были ли когда-либо предприняты меры по введению закона об освобождении крестьян, о даровании им права покидать земли, к которым они были прикреплены, любые попытки выведать, занимался ли кто-то из чиновников подобными вопросами, оставались без ответа. Ци фузы лишь умело переводил тему, а Шилан боялся задавать вопросы напрямую о футине.

Весной, сдав экзамен и оказавшись в десятке лучших, после возвращения в столицу давана, Шилана и остальных девять человек, сдавших успешно государственный экзамен, вызвали в вангон, для оглашения приказов, кто на какую должность назначен.

Шилан стоял на коленях в огромном зале, окружённый с двух сторон рядами чиновников, ждал своего назначения. Будучи шестым в списке десяти самых лучших, его назначение оглашалось пятым с конца. Один за другим счастливчики из десятки получали свои свитки с назначениями, кланялись, отходили.

– Лин циванзы, – пропел евнух, – за заслуги и таланты, а также прекрасные знания, продемонстрированные на государственном экзамене, назначается советником первого ранга, заместителем начальника придворной стражи и ему разрешается…

Евнух не дочитал приказ, в центр зала вышел один из чиновников, пал на колени и прокричал:

– Бися, – чиновник рухнул челом.

– Что? – спросил недовольный даван.

– Бися, смеет ли чень⁷⁵ предложить? Не прогневайтесь. Циванзы настолько талантлив в военном деле, не будет ли для страны большой потерей, если его назначат всего лишь советником и заместителем начальника придворной стражи…

– Что? – оторопел даван, – Вы недовольны моим решением?

– Никак нет, бися, но…

– Бися, – в центр зала вышел Пу ченсиан, – бися, министр юстиции лишь хотел обратить внимание, что такой талант… такой военный гений, как циванзы, если его назначить на гражданскую службу – это будет огромной потерей для всей страны и нации…

– Хм, – хмыкнул даван, – и что вы предлагаете?

– Не будет ли уместно, – заговорил Пу ченсиан, – если Лин циванзы будет назначен во главе армии на оборонительной стене на границе с Нэймэн, рядом с Ушань… на северо-восточной границе с территориями Нэймэн?

– Но разве там не Хань дзяндзюн командует войсками? – недовольно переспросил даван.

– Да, – кивнул ченсиан, – но Хань дзяндзюн уже не так молод и не так силен, к тому же с границы поступают доклады о том, что нэймэны, не смотря на заключённое перемирие, нападают разрозненными группами.

– И? – даван вскинул брови. – Хань дзяндзюн годами защищает границу, кто кроме него с этим лучше справится?

– Бися, – продолжил Пу ченсиан, – мы не просим заменить Хань дзяндзюна, мы лишь предлагаем укрепить его позиции, послать дополнительные войска на северную границу, и назначить Лин шаодзяндзюна во главе этого войска.

– Поддерживаю, бися, – заголосил министр юстиции.

За ним еще несколько министров выбежали в центр зала, встали на колени и прокричали:

– Чень поддерживает…

– Чень поддерживает…

Шилан огляделся, пытаясь запомнить всех, кто вышел и встал на колени.

– Хорошо, – кивнул даван, – я обдумаю ваше предложение. Продолжайте, – приказал он евнуху.

Тот продолжил зачитывать приказ, Шилан приняв приказ, вышел из главного здания аудиенций, направился к выходу, но был остановлен евнухом, который пригласил его, по приказу давана, проследовать за ним. Шилана провели к внутреннему малому залу аудиенций, где ему приказали ожидать.

После окончания чествования победителей государственного экзамена и роспуска чиновников, Шилана пригласили пройти в зал.

Даван сидел за столом, просматривал бамбуковые свитки. Шилан вошел, встал на колени, упал челом.

– Встань, – распорядился даван.

– Благодарю, бися.

Шилан поднялся.

– Два года назад я посылал в Иншань письмо Вэй дзяндзюну с просьбой о твоей помолвке с Вэй гонджу. Ей сейчас должно быть уже тринадцать, самый возраст. Насколько мне сообщают шпионы в Вэй, её еще никому не сосватали. Тогда у Вэй дзяндзюна было одно единственное пожелание – видеть зятя сдавшим государственный экзамен. Значит теперь у него не будет повода отказать, – даван повернулся к евнуху, – огласи приказ.

Шилан встал на колени. Евнух развернул свиток и пропел о том, что Шилану дарована помолвка с Вэй гонджу. Шилан, оторопевший, некоторое время так и стоял на коленях, не решаясь поднять голову.

– Ну что? – спросил даван, – что ты тут застыл?

Евнух подошел к Шилану и протянул приказ.

– Принимаете ли вы приказ, Лин циванзы?

Шилан медленно вытянул руки, в которые ему вложили свиток, поклонился.

– Приказ принимаю, – промолвил он.

– Вот и хорошо, – кивнул даван, – ступай.

– Благодарю, бися.

Шилан встал, некоторое время, приходя в себя от нежданного сюрприза, стоял молча.

– Ну, что еще? – нетерпеливо вскинул на него глаза даван.

Шилан вздохнул, заговорил:

– Могу ли я повидаться с муфей?

– Да, – кивнул даван, – ступай. Порадуй её. У тебя сегодня двойное радостное событие, назначение на новую должность и приказ о помолвке.

– Благодарю, бися.

Шилан откланялся, вышел из зала, повернул в сторону нейгона, в сопровождении евнуха прошел ко дворцу мутин.

Лин гуифей встретила его у порога, провела к столу, усадила.

– Что такое? – обеспокоено спросила она. – Тебя разве не чествовали сегодня?

Шилан кивнул.

– Тогда в чем дело? Ты словно… чем-то недоволен.

Шилан протянул ей оба приказа. Она развернула, прочитала их, посмотрела на сына.

– И который из них ввел тебя в такое состояние? – спросила она.

– Он всё таки выбрал мне в жены Вэй гонджу.

Лин гуифей вздохнула, задумалась.

– Принесите чаю, – распорядилась она.

– Я знал, что он не отступится, – Шилан поник, – но… всё равно… это как…

– Я понимаю, – кивнула Лин гуифей, – но это всего лишь помолвка. Ей… сколько ей?

– Тринадцать, вроде, – поникнув еще больше, ответил Шилан.

– Всего тринадцать. Еще всё может поменяться… к тому же она может оказаться не такой уж и плохой.

– Мутин, – Шилан обернулся, огляделся, убедился, что рядом никого нет, заговорил почти шёпотом, – хоть я и не рос в вангоне, но я не понаслышке знаю, какие они – избалованные и жестокие… все эти гонджу…

– Насколько я знаю, – Лин гуифей ехидно добавила, – она тоже выросла не в вангоне. Её воспитывал футин. Она потеряла мутин в юном возрасте. Э… может быть не всё так плохо?

Шилан покачал головой. Служанка принесла чай, расставила чайные приборы. Лин гуифей отправила её, сама занялась завариванием чая, разлила ароматный напиток по чашкам.

– Это неизбежно, – заговорила она, – ты сын давана, хоть и приемный. И он будет принимать решение о браке. Хорошо хоть это не вугонджу.

– Эта может быть ничуть не лучше.

Лин гуифей взглянула на сына, покачала головой.

– Только ничего безрассудного не предпринимай, – тихо казала она ему. – Я подумаю, что можно сделать.

Шилан неохотно кивнул. Выпил из протянутой ему чашки. Он не почувствовал вкус чая, всё, что он чувствовал – это раздражение и досаду. «Как этот человек, который и футином то его не был, может решать его судьбу?»

Шилан побыл еще немного у мутин, затем взял приказы, поблагодарил, откланялся. От сумбура в голове он даже забыл упомянуть, что ченсиан и министр юстиции выдвинули предложение отправить его на границу с Нэймэн. Выйдя из вангона он отправился в поместье, переоделся в крестьянскую одежду, распорядился о том, чтобы его не беспокоили ближайшие несколько недель, приказал седлать свою лошадь и сменную.

– Если меня будут искать, – сказал он по дороге к конюшне сопровождавшему его хэйдзявею, – сообщите, что я повредил ногу на тренировке… не могу ходить.

– Слушаюсь, – кивнул хэйдзявей.

– Постарайтесь чтобы никто не узнал о моем отъезде, а если не получится… В общем – потяните как можно дольше.

– Слушаюсь, – кивнул хэйдзявей.

Шилан поправил на седле запасном коня мешки с провиантом и вещами, которые ему понадобятся в дороге, вскочил на коня, привязал поводья запасной лошади к седлу, развернул лошадь в сторону ворот. Он, приученный к быстрым сборам, всегда держал наготове вещи, на случай, если необходимо выехать немедленно. Он уже подъехал к воротам, но его путь преградили переодетые в простую одежду крестьян дувеи: Юй Мин и Цин Вуи.

– Шаочжугон, – Юй Мин встал перед воротами, – куда вы собрались без нас?

– Это личное дело, – строго ответил Шилан, – я уезжаю без разрешения давана, без его ведома. Вам лучше остаться и прикрыть меня, попытаться скрыть моё отсутствие как можно дольше.

– Шаочжугон, – Цин Вуи покачал головой, – вы собираетесь тайно покинуть столицу? Как же охрана на воротах? Вам придется пересечь не только внутренние…

– Я в курсе, – кивнул Шилан, – я что-нибудь придумаю. У меня есть поддельная бирка…

– Пригоните телегу, – распорядился Юй Мин.

Несколько хэйдзявеев вывели из помещения за стойлом телегу, на которой в конюшню привозили сено для лошадей, а также подвели четырех коней.

– Что это? – удивился Шилан.

– Это наше с вами средство передвижения для выезда из города, – кивнул на телегу Цин Вуи. – Вы и мы, как ваши дувеи – слишком приметные. Нас тут же узнают. А вот если мы спрячемся в телеге под сеном… Никто не обыскивает телегу циванзы, тем более если её сопровождают его хэйдзявеи. Лошадей выведут отдельно.

Шилан, усмехнулся.

– Вы действительно решили ехать со мной?

– Даже и не сомневайтесь, – Юй Мин залез в телегу, улегся, уютно расположился, прокричал: – Присоединяйтесь!

Шилан кивнул, улыбаясь. Они вдвоем с Цин Вуи последовали примету Юй Мина, влезли в телегу, улеглись на дно. Хэйдзявеи засыпали их сеном, вывезли за город.

– Куда? – спросил Цин Вуи, когда телега отъехала от города на значительное расстояние и они выбрались из неё.

– На границу Иншань, к перевалу, – коротко ответил Шилан.

Глава 15

На четвертый день, скача почти без сна и отдыха, они добрались до предгорий Иншань. Из столицы в сторону границы за последние три года после окончания войны с Вэй проложили дорогу, построили мосты. Им не пришлось плутать неделями между ручейками, оврагами, пересекая притоки, ища брод. К тому же Шилан уже хорошо знал всю территорию. В последний раз, находясь на перевале и залечивая ранения, он обыскал здесь каждый куст, каждую расщелину, каждый косогор, и только найдя тропу по которой ушел синеглазый мальчишка, вернулся в столицу. Теперь, оставив Юй Мина стеречь лошадей, вдвоем с Цин Вуи отправился на ту сторону границы, в Вэй.

Перейдя через хребет и спустившись по пологому склону они с Цин Вуи уже третий день плутали по полям. Сначала Шилану всё казалось очень просто: найти поместье Вэй дзяндзюна, поговорить с ним, уговорить, чтобы он отказался от этого брака. Но теперь, выйдя к этим огромным полям, засеянным молодой порослью пшеницы, он не знал куда идти. Где искать это поместье. Он слышал, что Вэй дзяндзюн живет почти на границе. Возможно ему нужно было пройти по перевалу и там попросить о встрече? Но… тогда как сохранить всё в секрете. И самое главное: он не знал, удастся ли ему уговорить дзяндзюна.

Горячий пыл, негодование, с которым он выехал из столицы, поутих. Он немного успокоился, начал, наконец, обдумывать свои действия. «Я никогда не действовал сгоряча, почему сейчас я так распереживался?» – удивлялся он самому себе.

Наконец, предгорья, окруженные лесами, закончились и они вышли на открытое пространство. Предгорные террасы с рисовыми полями сменились лугами с зеленой и очень влажной порослью пшеницы. Дорога вилась где-то змейкой, где-то лежала прямой стрелой, но везде была странная, широкая, из трех полос. Шилан оглядывался по сторонам. Им встретилось лишь одно пустое поле с черной землей. По нему верхом на странном, длинном, в виде вил, приспособлении, запряжённом волом, ехал мужчина. Крестьянин неспешно погонял вола, и за ним оставались борозды, прокопанные острыми, чугунными насадками с закрученными концами, прикреплёнными к длиной балке, на которой сидел этот крестьянин.

– Смотрите, шаочжугон, – воскликнул Цин Вуи, – на таком приспособлении наверное можно за день одному всё поле вскопать.

Шилан кивнул. По краям дороги у поля были навалены несколько серо-белых, кисло пахнущих куч. Шилан и Цин Вуи, не останавливаясь, прошли мимо, дошли до небольшого, но глубокого ручья. Через ручей били перекинуты мостки, крытые крышами, и в открытом проеме можно было разглядеть мужчин, лежащих на животе и, свесив руки к огромному точильному кругу, обтачивающих ножи. Силой потока крутились огромные жернова точильных камней и мужчинам всего-навсего нужно было опустить руки и прижать лезвие к точильному камню.

Шилан и Цин Вуи опять переглянулись, такого они никогда не видели. Но на этом их удивление не закончилось. Впереди, на другой стороне ручья, стояло несколько высоких, конусообразных сооружений с четырьмя огромными крыльями каждое. Крылья медленно вращались. Шилан обернулся, по дороге шли старик и мальчик, старик вел кобылу, запряженную в телегу, а мальчишка, лет пяти, что-то говорил себе под нос. Старик отвечал на детский лепет, говорил по-шаньски.

– Лаотоу, – обратился к старику так же по-шаньски Шилан, – как пройти к поместью дзяндзюна?

Старик удивлено посмотрел на Шилана и его спутника, ничего не ответил.

– Мы из Шань, – объяснил Шилан, – пришли сюда в поисках работы. Слышали, что здесь принимают беженцев. Мы ремесленники и… беглые. Наш хоу… он… очень жесток и…

Старик покачал головой.

– Вам не нужен дзяндзюн, – заговорил он, – вы обратитесь к распорядителю. Он вам даст ту работу, которая вам больше подходит.

– А правда здесь все свободны? – спросил Цин Вуи старика.

– Свободны? – удивился старик.

– То есть если мы здесь будем работать, а потом решим уйти… то нас отпустят?

– Отпустят, – кивнул старик, – только инзы⁷⁶ дадут столько, сколько вы заработаете… а так, конечно, отпустят.

– Инзы тоже дадут? – Цин Вуи наигранно подивился.

– А что это за… дом, – Шилан указал на конусообразные строения с четырьмя крыльями. – Никогда не видел, зачем крылья? Как люди могут в таком жить?

– Это мельницы, – объяснил старик.

– Мельницы?

– Да, для перемола зерна… и проса… и пеньки… и всего, – ответил старик.

Навстречу ехала повозка. Старик не стал сворачивать, пропускать повозку. Повозка проехала по другой полосе. Шилан и Цин Вуи переглянулись, вот значит для чего такая широкая дорога.

– А там что? – спросил Шилан.

Он указал налево, на небольшие продолговатые строения, из крыши которых шел черный, густой дым.

– Там печи, – ответил старик, – там варят металл.

Старик вздернул поводья, продолжил путь. Цин Вуи еще хотел расспросить старика, но Шилан остановил его, покачал головой.

– Мы не для этого сюда пришли, – шепнул он ему.

Они сели у дороги под деревом – отдохнуть, перекусить. Цин Вуи снял с плеча свернутую в куль и связанную ткань, развернул её, достал остатки валеного мяса и сухарь, протянул Шилану. Тот разорвал пополам кусок мяса и сухарь, протянул половинки Цин Вуи.

– Шаочжугон, это последнее, – сказал тот.

– Угу, – жуя, кивнул Шилан. – Там впереди поселение, – Шилан указал на юг, – купим у местных жителей что-нибудь, или поохотимся.

Они доели остатки, запили из бурдюка водой. Цин Вуи встал.

– Я по нужде.

Шилан кивнул.

***

Шилан сидел под деревом у дороги и всматривался вдаль. Везде, куда ни падал его взгляд, во взглядах людей, в их общении и поведении, в этих засеянных полях, даже в воздухе, парившим над Иншань, чувствовалась какая-то другая атмосфера, какой-то другой дух. Дух свободы? Дух благополучия? Шилан вырос у таких крестьянских полей, сначала с мутин, недалеко то дома, где их прятал шушу; затем, изъездив всю западную и южную часть Шань, с бродячей труппой, в которой играла его мутин; потом в военном лагере. Он наблюдал за бытом крестьян, но нигде он не чувствовалась такого раздолья и свободы, как здесь. Везде, где он рос, люди, замученные и уставшие, с безысходностью в глазах, вспоминались ему из детства и юности. Здесь же… даже тот старик… Шилан вспомнил – он улыбался.

Шилан прислонился к дереву спиной, его клонило ко сну. Вот уже несколько ночей в дороге, отдыхая урывками и почти без сна. Сейчас, сидя в тени веток, закрывающих его от уже порядком припекающего весеннего солнца… он закрыл глаза, закимарил. Но с дороги послышался топот копыт и сон моментально слетел. Шилан тут же открыл глаза, выпрямился, взглянул на дорогу.

Недалеко, на полном скаку, повязав поводья к седлу и натянув лук, неслась всадница… выпустила стрелу, стрела пронзила летящую птицу. Девушка притормозила крикнула что-то непонятное бежавшей рядом собаке, та понеслась за добычей через поле. Всадница почти доскакала до дерева, в тени которого сидел Шилан, натянула поводья, остановилась: ровная осанка и горделиво поднятая голова; собранные в хвост на затылке и перевязанные лентами волосы, растрепавшиеся немного от быстрого бега лошади; легкое платье из струящейся на ветру тонкой и лёгкой материи, небесно-голубое, короткое, до колен, а дальше узкие брюки и высокие, стянутые на щиколотках и голенях узкие гутулы; улыбчивое лицо и… синие глаза. Те самые синие глаза, которые он помнил еще с похода в Иншань почти три года назад… или четыре? Шилан приподнял доули, закрывающую его лицо и внимательно присмотрелся. Да, это он… вернее она. Тот самый мальчишка, которого он повстречал у реки с собакой, тот самый мальчишка, который искал женщину и просил у него еду, тот самый ишен, который зашил его раны после трагедии на перевале.

Девушка, совсем еще юная, лет четырнадцати… она даже не посмотрела в его сторону, развернула лошадь и, улыбаясь, крикнула догоняющему её всаднику:

– Ты проиграл… опять. Еще раз – и я подумаю, что ты мне поддаешься.

Молодой парень поравнялся с ней. В парне Шилан узнал Хей Яна, того самого солдата, которого он оставил у себя пленным и, тем самым, спас от жертвоприношения. Парень кинул взгляд на Шилана, но Шилан успел опустить голову, прикрыл лицо доули.

– Вы легче, гонджу, – ответил парень, – поэтому быстрее.

– Ну… не думаю, – ответила девушка. – У тебя седло… смотри… в конструкция моего седла есть ленчик. И еще у тебя нет стремян. Тебе труднее управлять лошадью, приходиться сдерживать её бег, чтобы не упасть.

Шилан заинтересовано поднял голову, приподнял доули, посмотрел на девушку, она опустила ладонь на круп лошади, провела рукой по низу причудливого седла, на котором сидела. Такого седла Шилан в жизни не видел: высокое, выгнутое обтянутое кожей. Те седла, на которых ездили все, и он в том числе, состояли из куска кожи или войлока или другого мягкого материала, просто перекинутого через круп лошади, с небольшим уплотнением из кожаной подкладки и прикреплённой металлической ручкой для удерживания равновесия. И никаких приспособлений больше на них не было. На её седле, помимо высокого, жесткого сидения по обеим сторонам свисали приспособления в виде петель, куда она поставила ступни. Приподнимаясь на этих петлях она могла почти встать. Не удивительно, что она на полном скаку смогла отпустить удела и натянуть лук. Подобного он в жизни никогда не видел.

– Здесь две деревянные широкие доски, – начала она объяснять, – они скреплены внутри дугами из метала… так мой вес равномерно распределяется и лошади не больно, она не устает. Седло может оставаться на лошади неделями и совсем ей не мешать. У тебя же… Попроси Пей Яна, он объяснит… – она остановилась, – Ванзы… – прикрикнула она на собаку, – Эй… куда ты его потащил…?

Собака подбежала к сидящему у дерева Шилану, выпустила из пасти подстреленного мелкого фазана с торчащей стрелой. Виляя хвостом собака подошла совсем близко к Шилану, стала его обнюхивать. Шилан опустил голову и доули прикрыла полностью его лицо. Собака явно узнала его. Шилан хотел протянуть руку и потрепать серо-белый пушистый мех пса, но не решился.

– Ванзы, – со смехом в голосе произнесла девушка, – это моя добыча. Неси её сюда.

Она опять произнесла непонятное слово, похоже – это были команды, которые понимал только пёс. Ванзы замахал хвостом, отошел от Шилана, подбежал к всаднице, но добычу оставил у ног Шилана.

– Вот же… – девушка вздернула поводья, направила лошадь в сторону Шилана. – Мой пёс обычно не лезет к чужим, – начала она, – вы кто?

– По-моему это шанец, – произнес Хей Ян.

Шилан продолжал сидеть не двигаясь, не поднимая головы и не показывая своего лица.

– Гонджу, – послышался издали крик, – гонджу, началось.

В сотне ми⁷⁷ от них, так же по центральной полосе дороги, по которой только что мчались всадница и Хей Ян, скакал мужчина в форме солдата Вэй.

– Гонджу, – мужчина приближался, – роды начались.

– Ну что? – спросила синеглазая девушка у Хей Яна, – Племянник или племянница на этот раз?

– Не важно кто, – произнес Хей Ян, – главное чтобы всё прошло хорошо.

– Кто быстрее на этот раз? – кивнула девушка.

Она развернула лошадь на запад, в сторону, откуда она прискакала, но, вспомнив про подбитую птицу, обернулась, посмотрела на Шилана.

– Эй! – крикнула она ему, а затем заговорила на по-шаньски, – раз уж Ванзы решил, что птица твоя, оставь её себе.

– Гонджу… роды начались, – солдат поравнялся с девушкой.

– Поехали… – ответила она, – через восточные ворота…?

– Слушаюсь, – ответил Хей Ян.

Всадники поскакали на запад, в сторону города, как понял Шилан. Он поднял голову, долго смотрел им в след, пока их силуэты еще можно было различить.

Вернулся Цин Вуи.

– Шаочжугон, – начал он, – эта птица… когда вы успели её подстрелить?

– Подарок от Ванзы, – улыбаясь, ответил Шилан. – Наш с тобой ужин.

– А? – удивился Цин Вуи.

– Ты всё пропустил.

– Э… извините… что-то живот крутит…

Шилан поднялся, отряхнул одежду.

– Пойдем, купим свежих продуктов у тех сельчан, – он указал на домики в отдалении, – и возвращаемся в Шань.

– Возвращаемся… шаочжугон, разве мы не…?

– Планы изменились.

– Изменились? Так… вдруг?

– Угу, судьба… – улыбнулся Шилан. – Я не буду просить Вэй дзяндзюна, чтобы он ответил отказом на просьбу давана о помолвке.