Вэй Аймин. Книга 2

– Ладно, – кивнул Шилан, – жди. Вернусь через пол шичень.

Шилан свернул в лес, быстро дошел до лагеря, собрал еду. На вопросы солдат коротко ответил, что мальчишку нашел, спас от патруля, но тот повредил ногу и не может идти, поэтому Шилан решил отнести ему еду и питьё. В лагерь он не стал его вести, чтобы не возникло лишних вопросов.

Юй Мин внимательно присмотрелся к Шилану.

– Шаочжугон, у вас губа разбита? – спросил он.

– Да? – удивился Шилан, – я и не заметил.

Шилан потрогал подбородок. «Должно быть мальчишка локтем саданул, когда дрались», – подумал он.

– С вами действительно всё в порядке? – переспросил Цин Вуи. – Может мы с вами пойдем?

– Не нужно, это я в темноте на что-то налетел.

– Да? – вмешался один из солдат, – а выглядит как будто подрались.

Шилан не стал ничего объяснять, приказал всем быть к утру готовыми выдвигаться в Аньян, сам же вернулся к развалившейся фанзе. Обошел её кругом, позвал тихо мальчишку, но ответа не услышал.

– Вот же бесёнок, – усмехнулся Шилан, – наврал, заставил среди ночи бегать. А я дурень…

– Принёс? – раздался тихий голос за спиной.

– Ты где был? – Шилан резко обернулся, – я тут тебя ищу…

– У реки, – коротко ответил мальчишка, – еду принёс?

– На, – протянул Шилан сверток.

Мальчишка выхватил сверток, в первую очередь протянул кусок копченой солонины псу, тот с остервенением набросился на мясо.

– Как тебя зовут? – спросил Шилан.

– Хей Ин, – ответил мальчишка, не переставая жевать, – тебя?

– Шилан³².

– Ди Шилан³³? – с усмешкой повторил мальчишка.

– Что? – не понял Шилан.

– Так… ничего, – он скормил псу еще кусок.

– Никакой не Ди Шилан, – Шилан понял намёк.

– М… спасибо.

Он дожевал лепешку, запил из протянутого Шиланом бурдюка, достал кошель и протянул его Шилану.

– Целый кошель? – удивился Шилан.

– Как и обещал³⁴, – ответил мальчишка.

– Не нужно мне твоё серебро, ты лучше скажи, что ты тут делаешь.

– Хм, – усмехнулся оживший после еды мальчик, – значит всё таки не собиратель скарба.

Шилан понял, что попался.

– А ты ловкий, где так драться научился?

– Всё то у тебя вопросы и вопросы. Не хочешь брать серебро, как знаешь. Еще раз спасибо за еду. Прощай.

– Что? – удивился Шилан, – так просто уйдешь?

– А почему нет?

– Это… – Шилан придумывал причину, чтобы задержать мальчишку подольше, – где ты ночевать будешь?

– Не волнуйся, – ответил мальчуган, – что-нибудь придумаю.

Мальчик уж было развернулся, направился в сторону реки.

– Послушай, – окликнул его Шилан, – не хочешь говорить, что ты тут делаешь, не надо. Но хотя бы… дай тебе помочь с ночлегом. Сколько тебе лет? Восемь? Девять? Тут дикие звери… ты совсем один…

– Зверей тут всех уже давно отстреляли, – усмехнулся мальчишка. – Фу дзяндзюн кормит своих солдат всякой бурдой, тем приходится изворачиваться. А на разговоры с тобой у меня действительно нет времени. Я и так уже целый шичень потерял. Так что еще раз тебе спасибо за еду, и прощай.

– Постой, – окликнул Шилан, сам себе удивляясь.

«Ну что он прицепился к этому грубияну, пусть идет своей дорогой…», – подумал он.

– Я могу тебе помочь… проводить до… эмогуи³⁵ за ногу, – выругался Шилан, – я даже не знаю куда… в Вэй, в Шань. И что я так волнуюсь…?

– Волнуешься? – мальчишка внимательно посмотрел на Шилана, – хорошо, хочешь помочь, следуй за мной, в любом случае мне может понадобится твой шаньский… если только еще не поздно.

– Вот раскомандовался…

Мальчишка развернулся и пошел в сторону реки, повел за собой собаку на поводке. Шилан покачал головой, недовольный и заинтригованный последовал за ними. Они вышли к реке. Мальчишка остановился, огляделся. Вынул из-за пазухи какую-то тряпку, наклонился к собаке, что-то ей сказал. Собака заскулила, села на землю. Мальчишка опять произнес какое-то непонятное слово, собака встала, он дал ей понюхать вещь и резко спрятав вещь за спиной, другой рукой сделал движение вдоль берега реки, произнес опять что-то непонятное.

Собака принюхиваясь покрутилась на месте, обошла берег, побежала вдоль берега.

– Что это…? – начал Шилан.

– Не сейчас, – ответил мальчишка, – не отвлекай. Старайся держатся поодаль, чтобы твой запах его не сбил.

Они шли быстрым шагом вслед за собакой, та активно вынюхивала, потом остановилась у берега, села.

– Опять? – спросил собаку мальчишка.

Он присел, погладил псину.

– Что же мне с тобой делать? – произнес он.

Что ты ищешь? – спросил Шилан.

Мальчишка некоторое время смотрел на Шилана, потом спросил:

– Есть ли на реке места, где люди приносят жертву… речным богам?

– А?… Что?… не понял?

– Тут есть где-нибудь поблизости какое-нибудь специальное место, где люди могут приносить жертвы богам, – повторил мальчишка, – например дерево с лентами?

– Есть, – Шилан вспомнил вдруг, что видел что-то подобное, когда исследовал здешнюю местность.

– Веди, – мальчишка резко встал.

Шилан недовольно покачал головой, но пошел вдоль берега, указывая дорогу. Они прошли по крутой насыпи. Русло реки после потопа изменилось и смытый водой голый берег без травы и кустов был полностью покрыт илом. Идти было трудно, ноги утопали в грязи. Шилан заметил, что на ногах у мальчишки весьма странные гутулы: носки только немного загнуты, подошва не плоская, как у обычных гутул, а изогнутая, причем на пятке чуть приподнятая, а к носку плоская, еще и с каким-то подъемом посередине, с внутренней части. Он начал внимательно приглядываться к мальчишке, не только гутулы были необычные, вся одежда была немного не такая, какую носят шаньцы. «Неужто в Вэй всё так отличается от Шань?» – подумал он.

Вдруг собака громко залаяла и рванула, мальчишка едва удержал её на поводке. Пришлось бегом догонять этих двоих. Они добежали до развилки двух притоков, впадающих в устье. На берегу, раскинув увешанные лентами ветви, росло то самое дерево, о котором спрашивал мальчишка. Корни, раскоряченные и наполовину ушедшие под воду, торчали, как причудливое лапы животного, пытающегося вылезти из воды, но затягиваемого обратно своим весом в размякшим в воде илом – туда, вглубь, на самое дно.

Собака лаяла, рвалась к воде. Мальчишка погладил её, похвалил, подкормил, успокоил. Привязал за поводок к тонкому стволу недалеко от берега и опять произнес непонятное слово. Собака села и замолкла. Мальчишка развернулся и побежал к берегу реки. Тут только Шилан заметил в воде силуэт человека.

– Стойте, – закричал мальчишка человеку, – стойте. Его арестовали и посадили в лаою. Того, кто убил вашу дочь.

Человек обернулся. Это была женщина, в руках у нее была какая-то тарелка, на которой тлел огонек.

– Стойте, пожалуйста, вернитесь, – крикнул мальчишка, потом обернулся к Шилану и сказал: – переводи.

Шилан начал выкрикивать фразы на шаньском, вторя словам мальчишки.

– Тот человек, который убил вашу дочь, он будет наказан, но нам нужна ваша помощь, пожалуйста, вернитесь. Речным богам не нужна ваша жертва. Им вообще ничего не нужно, это всё людские выдумки.

Шилан переводил, наконец до него дошло, чего добивался мальчишка, что он так отчаянно искал и куда спешил.

– Пожалуйста, вернитесь. Ваша жертва никому не нужна, если вы сейчас умрете, то смерть вашего сына останется… ваша дочери будет не отомщена… те кто их убил останутся без наказания, и души ваших детей не успокоятся на том свете.

Похоже последняя фраза возымела действие. Женщина опустила на воду предмет, который она держала – то ли тарелку, то ли плетеную миску, на которой горел огарок свечки. Свет отразился на спокойной глади воды, поплыл медленно по течению. Женщина проводила его взглядом, развернулась к берегу и с трудом преодолевая поток воды, пошла в сторону берега.

Дойдя до берега она, схваченная за руку мальчишкой, вбежавшим за ней в воду, вышла, рухнула на колени в ил и отвесила челобитную.

– Гонджу, – произнесла женщина, – вы…

– Встаньте скорее, – сказал мальчишка.

– Гонджу³⁶? – повторил Шилан, удивлено посмотрел на парнишку.

– Гонзы³⁷, – ответил мальчик, – она сказала гонзы, она плохо говорит по-вэйски. Я Хей Ин, сын Хей дажена³⁸, вы помните? – Минмин кивнула и заговорщически посмотрела на женщину. – Я А-Ин, мы с вами встречались… в сюесяо. Чжао Вэйли, Чжао лаоши – мой шушу, он вас… знает.

– А… – закивала женщина, – Чжао лаоши… Чжао лаоши? А-Ин?

– Да, – Минмин потянула женщину за локоть, – встаньте, прошу вас. Чжао лаоши всё мне рассказал. Тот … э… дафу, не помню его имени… э… тот, кто убил вашу дочь… его арестовали. Его будут судить. Мне очень жаль – то, что случилось с вашей дочерью… такое не должно больше повториться. Прошу вас, вернитесь в Иншань, – Минмин посмотрела на Шилана, удивлено произнесла, – почему ты не переводишь?

Шилан опомнился, начал переводить. Так, уговаривая женщину, они отвели её подальше от берега. Она плакала, мальчишка её успокаивал, Шилан переводил. Через какое-то время женщина успокоилась. Мальчишка попросил Шилана набрать хвороста, разжечь костер. Тот поколебался, но согласился. Они зашли за деревья, нашли небольшую полянку, глухо окруженную кустами и стволами деревьев. Шилан развел небольшой костер.

Обогревшись и обсохнув, накормив женщину из того, что у него оставалось, мальчишка расположился с собакой у догорающего костерка, облокотился о дерево и задремал. Шилан попытался рассмотреть его, но в темноте были видны только очертания лица. «Гонджу и гонзы… хм, – подумал Шилан, – эти два слова произносятся одинаково и на шаньском, и на вэйском». Он так же прислонился к дереву и задремал.

Шилан открыл глаза. Первые лучи солнца только-только показалось на горизонте, осветили верхушки деревьев. Белесое, утреннее небо; размытый, матовый горизонт. В предрассветной дымке тумана, поднимающегося от реки, на расстоянии десяти шагов едва виднелись силуэты стволов и кроны деревьев. В высокой траве серебрились капли росы. Солнечные лучи стрелками пробивались сквозь кроны деревьев.

Шилан осмотрелся. Женщина спала, повернувшись спиной к уголькам потухшего костра, свернувшись и накрывшись квадратным суконным полотном, которое ей дал вчера мальчишка… или девчонка. Женщина назвала его гонджу… Шилан перевел взгляд на спящего напротив ребенка и стал его внимательно разглядывать: тонкие черты лица, худощавый, белая кожа, небольшой нос, густые, с небольшим изгибом брови, длинные ресницы, лицо могло быть и мальчишеским и девчоночьим. Кадыка еще нет, уши не проколоты. Шилан опустил глаза и посмотрел на руки, обнимающие собаку: тонкие кисти, длинные пальцы, узкие запястье. «Неужели, всё таки девочка? – подумал он, – тогда откуда она умеет так драться? Нет, девчонка не смогла бы его так легко повалить».

Мальчишка зашевелился, собака подскочила и зарычала. Он тут же проснулся и встал, схватил собаку за поводок.

– Тихо, – наклонился он к собаке, – ты молодец, ты нашел… теперь ш-ш-ш, тихо.

– Доброе утро, – кивнул Шилан. – Не замерз ночью?

Мальчишка покачал отрицательно головой, поднял глаза на Шилан. На несколько мгновений Шилан оторопел, у него перехватило дыхание, он никогда в жизни не видел таких синих глаз. Тусклый, рассеянный свет солнечных лучей, пробивающихся сквозь туман, дымкой растворялся в воздухе, плавно растекаясь по лесу. Всё: листва деревьев, стволы, ветки, даже лицо мальчишки в этой дымке принимало какие-то нечеткие, расплывчатые очертания, но глаза… они словно горели холодом, искрились синими искорками. В тёмном ободке густых черных ресниц… настолько выразительные и необычные.

Женщина зашевелилась, приподнялась. Мальчишка опустил на неё глаза и Шилан, как будто очнулся от забытья, от дурмана. Неожиданно он поймал себя на мысли, что злится на женщину, за то, что та отвлекла внимание мальчишки.

Увидев мальчика женщина опять попыталась встать перед ним на колени.

– Пожалуйста, не нужно, – предупредил мальчик её попытку упасть челом.

– Вы тогда… спасли жизнь моему сыну, – сказала женщина на шаньском, – а я вас так и не поблагодарила.

– Что она сказала? – спросил мальчишка.

Он посмотрел на Шилана, но Шилана, казалось, не слышал вопроса. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы оторваться от этих глаз и понять, что ему говорят. Шилан перевел.

– Не нужно, – вздохнул мальчик.

Мальчишка осмотрелся.

– Нам надо возвращаться, – сказал он, повернулся к Шилану, – я благодарю за помощь, мог бы ты перевести… нам нужно возвращаться. Ей нужно присутствовать на суде по делу об убийстве её дочери, нас уже давно ищут… Эй, – окликнул мальчишка Шилана, – очнись.

– Возвращаться? – спросил Шилан, – в Иншань? Вы оттуда.

– Да, – кивнул мальчик.

– Как вы прошли…? – Шилан взял себя в руки, начал анализировать ситуацию, – есть какая-то тайная тропа?

Мальчишка кивнул.

– Я вас провожу, – предложил он.

– Не нужно, – мальчишка взял с плеча Шилана бурдюк с водой, протянул его женщине, – попейте и пойдем. Нам бы успеть к вечеру пересечь хребет… там нас встретят люди футина… переводи, – опять взглянул на Шилана синеглазый мальчишка.

Шилан начал переводить.

– Как только мы найдем людей футина, о нас позаботятся. Нам нужно спешить. Уже четыре дня я брожу по этим холмам. Нас давно ищут, и здесь оставаться небезопасно.

– Может всё таки я провожу? – предложил Шилан. – у меня есть еда, как вы собираетесь…?

– Я могу охотиться, – перебил его мальчик. – Я спешил, боялся опоздать, поэтому не мог охотиться. Не волнуйся, я могу о себе позаботиться. Да, – он улыбнулся, достал из гутула нож, протянул его Шилану, – вот.

– Что это? – удивился Шилан.

– Я не люблю быть… в долгу. Я благодарю тебя за еду и помощь.

– Это всё ерунда, – улыбнулся Шилан, – ты остановил её… она пыталась покончить с собой, верно?

– Да, – кивнул мальчишка, – когда был потоп, её сын чуть не утонул. Его спасли, но люди посчитали это плохим знаком и его всё равно… принесли в жертву… здесь, на реке. Потом её дочь… – мальчишка вздохнул, – её нанял в качестве прислуги один богач, но он… в общем её убили и похоронили с его умершим сыном, чтобы она, якобы, прислуживала ему в загробной жизни. Женщина от отчаяния хотела покончить с собой.

Мальчишка остановился, задумался, посмотрел вдаль, на горы, в сторону границы.

– Не знаю, что из этого получится… нам нужно идти, – он повернулся к Шилану, – спасибо, что помог. Это, – он кивнул на протянутый нож, – в благодарность. Возьми. Кроме того… извини, я кажется тебе вчера разбил губу.

Шилан принял подарок, вынул нож из ножен. Необыкновенный узор на лезвие привлек его внимание. Как волны, тонкие линии исполосовывали всю поверхность.

– Я никогда не видел таких ножей, – удивился он, – как это так получилось?

Мальчишка улыбнулся.

– Осторожно, он очень острый, – сказал он, затем подумал, добавил, – им можно даже метал прорубать.

– Я не могу принять такой подарок, это слишком дорогая вещь… – Шилан попытался вернуть нож мальчику.

– А это и не подарок, – ответил он, – у тебя есть монетка?

– Монетка?

– Да, за нож. Дарить ножи – плохая примета. К несчастью… так что дай-ка мне какую-нибудь монетку.

Шилан достал кошель, протянул его мальчишке, тот взял его, порылся, вынул мелкую монету, вернул кошель Шилану.

– Теперь ты у меня его купил, – улыбнулся он.

– Никогда не слышал о такой примете.

– Правда? – удивился мальчишка. – Зато теперь знаешь.

– А это что? – спросил Шилан, указывая на клеймо у ручки ножа. – Змея?

– Змея обвивает чашу, – кивнул мальчишка, – это символ медицины, значит, что даже самое злое и ядовитое можно использовать во благо, главное правильно этим распорядиться… Пойдемте, – повернулся он к женщине.

Та кивнула, последовала за ним. Он взял собаку за поводок, повел за собой. Собака рычала на женщину, пыталась на неё кинутся. Мальчик похвалил собаку. Погладил её.

– Эй, – крикнул Шилан удаляющейся троице, нагнал их, – я всё хотел спросить, как ты нашел эту женщину, как твоя собака… унюхала её.

– А… у него талант, – ответил мальчишка, – он однажды шел по моему следу почти целые сутки. И потом тренировки… искать след – это самая трудная команда, поэтому он сбивался и мы почти потеряли след… Может быть я как-нибудь расскажу, если нам доведется еще раз встретиться. Прощай.

– Как зовут твоего футина?

– Футина? – мальчишка задумался, после паузы ответил: – Хей Кай.

Мальчишка, не оборачиваясь, помахал рукой. Они разошлись, мальчишка и женщина в сторону хребта Иншань, Шилан вернулся к своим спутникам. Недалеко от лагеря он встретил ожидавших его дувеев.

– Шаочжугон, – Юй Мин поравнялся с Шиланом, идущим в сторону лагеря, – как тот мальчишка?

– Нормально, – ответил Шилан.

– О! А я всю ночь волновался.

Шилан шел моча некоторое время, вспоминая и обдумывая всё, что произошло прошлой ночью. Дошли до лагеря. Солдаты уже всё собрали, ждали только возвращения Шилана. Ему подвели лошадь.

– А-Мин, ты когда-нибудь видел человека с синими глазами? – спросил Шилан.

– Нет, – удивился дувей, – разве такое бывает?

– Бывает, – ответил Цин Вуи вместо Юй Мина, – слышал далеко на севере есть люди у которых голубые и даже серые глаза. Их нэймэны угоняют рабами к себе в улусы. А еще желтые волосы, или даже красные.

– Точно, – вмешался в разговор один из солдат, – я слышал, что у давана Вэй была такая рабыня, с синими глазами. Её привезли с далекого севера.

– Синие глаза, – Юй Мин встряхнул плечами, – красные волосы? Они что – эмогуи? Брр, – потряс он головой, – наверное выглядит ужасно.

– Где же ужасно, – засмеялся Цин Вуи, – если даже даван такую из простой рабыни вознес до ванхоу.

– Не знаю, – Юй Мин покачал головой, – всё это сказки. Это всё странно, не верится, что такое бывает. Вранье это всё.

– Если ты не видел, – перебил его Шилан, – не значит, что такого не бывает.

– Э… и то верно, – покачал головой Юй Мин.

Они продолжили путь. Спустя две недели вернулись в Аньян. Но в столице давана не оказалось. Даван как раз находился в лагере, проводил смотр войск. Шилан направился прямиком в лагерь, вручил доклад о положении дел на границе и получил приказ явиться на пир в вангон.

Глава 3

Все чиновники, ванхоу, наложницы, сыновья: санванзы³⁹ и сыванзы⁴⁰, а так же все дочери давана уже вернулись в северную столицу. Пир готовили грандиозный. В назначенный день к полудню начали прибывать чиновники, все пять гонджу расселись по местам, прибыли санванзы и сыванзы, заняли свои места. В зал вошли две гуифей и ванхоу. Шилан встал со своего места, подошел к столу, за который села его мутин, поклонился, затем отвесил поклон ванхоу, вернулся на свое место. Евнух пропел прибытие давана, все поднялись, ванхоу и наложницы присели в небольшом поклоне, ванзы и Шилан, как приемный сын давана, а так же все гонджу, склонились в глубоком поклоне. Остальные чиновники встали на колени.

– Встаньте, – распорядился даван.

– Спасибо, бися, – пропел в ответ дружный хор голосов.

Пир начался. Музыка, выступления танцовщиц, разговоры чиновников – всё шло своим чередом. Отметили заслуги самых отличившихся чиновников, похвалили и поблагодарили за дары знать. Даван, довольный, кивал и улыбался.

– Бися, – как бы между делом, подгадав момент, когда даван был в хорошем настроении и улыбался, заговорила ванхоу, – слышала ваш приемный сын от несравненной Лин гуифей отличился в боях, был ранен. Циванзы⁴¹, как ваши раны?

Шилан встал, поклонился ванхоу.

– Благодарю, ванхоу, за заботу. Рана незначительная, уже давно зажила, я в полном порядке.

– Лин гуифей талантлива сама и одарена таким сыном, – продолжила елейным голосом ванхоу, – Сколько лет уже вашему сыну?

– Он еще совсем молод, – Лин гуифей приподнялась, отвечая на вопрос ванхоу, поклонилась. – Вот-вот исполнится пятнадцать.

– Пятнадцать? – ванхоу покачала головой. – Бися, санванзы и сыванзы в пятнадцать лет уже имели наложниц…

– Действительно, – кивнул даван, – что-то я упустил это. Шилан и вправду вырос.

– Посмотрите, – продолжила ванхоу сладко и певуче, – высок, могуч. Глазам на радость. Любая знатная девушка столицы будет счастлива стать его супругой.

– Ванхоу, – заговорила Лин гуифей, – Шилан еще слишком юн. Кроме того он месяцами живет в военных лагерях, в столице бывает изредка. Как же он о жене позаботится, если…

– Так это можно уладить, – вмешался даван. – Шилан, дарую тебе резиденцию и наложниц.

Даван взглянул на Шилана, тот ненадолго оторопел, взглянул на мутин, потом вышел в центр зала, встал на колени и поклонился.

– Благодарю, бися.

– Э… – ванхоу поерзала, – бися…

– Что? – спросил её даван, – что-то не так? Ты чем-то недовольна?

– Бися милостив и внимателен, добр, как я могу быть недовольна?

– Хорошо, – кивнул даван, – так и порешим. Отныне, раз ты мой приемный сын, – он взглянул на Шилан, – то должен иметь соответствующую твоему статусу резиденцию. А то и правда, люди решат, что я, взяв в жены вдову, совсем не выказываю заботу о её сыне. Пусть все знают, что и о тебе я так же забочусь, как и о своих родных сыновьях.

– Что вы бися, – затараторили чиновники, – как можно, бися мудр и справедлив.

– Благодарю, бися, – Лин гуифей вышла в центр зала, встала на колени рядом с Шиланом и коснулась челом о свои ладони, сложенные на полу перед коленями. – Бися милосерден и щедр. Никто не смеет обвинять вас в подобном. Благодарю вас.

– Так и порешим, – кивнул, довольный, бися, – а то, действительно, твой сын только и делает, что сражается и залечивает раны, ему и род продолжить нужно. Так глядишь, нагрянет очередная вона, жизнь солдата – коротка. И с тобой он сможет чаще видится.

– Благодарю, бися, – произнесли Шилан и Лин гуифей одновременно поклонившись.

– Встаньте, – приказал даван.

– Спасибо, бися.

Шилан встал, помог мутин подняться, сопроводил её к её месту, поклонился, вернулся к себе за стол.

– Бися, – ванхоу, как будто что-то пытаясь сказать, обратилась к давану.

– Ну что еще? – недовольно взглянул на неё даван.

Она поняла, что момент упущен и не стоит продолжать настаивать, улыбнулась и предложила поухаживать за даваном, налить ему вина. Тот кивнул. Она налила вина, исподлобья взглянула на недовольно поджавшую губы дочь – вугонджу⁴², отрицательно покачала головой, делая знак: «не сейчас, момент упущен, нужно ждать».

Позже, после банкета, наконец улучив момент, вугонджу зашла в покои ванхоу.

– Мухоу⁴³, – капризно пропела она, – Вы обещали… и опять не сделали так, как я просила.

– Что я могла сказать? – ответила, раздражено ванхоу, – бися всё решил.

– Мухоу… – та плаксиво скривила рот, потрясла ванхоу за рукав.

– Это всего лишь наложницы, – ответила ванхоу, – у тебя еще будет возможность.

– Но…

– Не волнуйся, – успокоила её ванхоу, – я всё устрою.

– Это вы так говорите, а на самом деле совсем не хотите, чтобы я стала женой циванзы.

Ванхоу вздохнула.

– Еще не время, – сказала она. – Тем более намечается война. Если он там погибнет… ты что, собираешься стать раньше времени вдовой?

– Мухоу, – продолжала капризничать вугонджу.

– Подумай! У него нет ни связей при дворе, ни родственников.

– Я хочу только его, – промычала вугонджу, – кроме него больше ни за кого замуж не пойду.

– Ну хорошо, – успокоила её ванхоу, – вот вернется твой избранник с войны, заслужит почести, тогда я непременно уговорю давана.

– Обещаете? – радостно воскликнула вугонджу.

– Обещаю, он не откажет, ты его самая любимая дочь. Вот увидишь, если ты этого желаешь, всё будет так, как ты хочешь.

– Спасибо мухоу, – вугонджу обняла ванхоу.