О том, дорогая читательница, что каждая из нас уже входит или способна влиться в многочисленную семью женского предпринимательства и делает огромный вклад в него.

Эта книга написана мною в год, когда мой сын, самый младший из трех детей, оканчивает школу, а я провожу большой праздник для себя, моей мамы и всех моих сотрудников – простых людей, отдавших сердце швейному делу.

В июне 2024 года у нас тройной юбилей: 140 лет швейной династии, в честь которой названа и наша компания, и эта книга, 25 лет моему предпринимательскому пути в швейном деле и 5 лет его новой истории.

В этой книге нет точных формул. В ней нет ни бахвальства, ни желания выпятить свои достоинства или лихо бравировать недостатками. Нет в ней и попыток кого-то чему-то научить, от чего-то предостеречь, посоветовать заняться швейным бизнесом или отговорить от решения быть предпринимателем вообще.

Я пишу эту книгу, находясь на вашей стороне: каждую читательницу я уже вижу профессионалом своего дела и хозяйкой своей жизни. Вы трудитесь на благо семьи, работаете в компании или у вас есть собственный бизнес. У вас уже серьезные позиции. И у меня нет намерения вас менять. Вы лучше всех знаете, как вам необходимо работать, чтобы достигать нужного вам результата.

Свою задачу я вижу лишь в том, чтобы показать вам личные приемы и инструменты, которые могут быть полезны в вашей деятельности. И это нормально, если не все из них вам понравятся. Нормально, что не всеми из них вы пополните свой арсенал. Но я уверена, что уже с первой главы вы что-то возьмете на вооружение. Одну важную мысль, одну идею. Даже не мою, а рожденную вами самими в процессе чтения. Поделитесь этой книгой с близкими по духу людьми.

Это и будет для меня наивысшей наградой.

Посвящение

Эта книга посвящается шести поколениям моей семьи – швейной династии, соединяющей красной нитью три века:

– Моему прадеду Егору, скорняку, пробиравшемуся сквозь снега с готовыми полушубками в дальние села, наделившему меня настойчивостью.

– Моему деду Ивану Егоровичу – портному и рыболову, научившему меня плести и ремонтировать сеть своей жизни, любить женщин и уважать мужчин, и моей бабушке Наташе, подсказавшей, что надо беречь и ценить себя.

– Моим родителям: маме Фаине Ивановне, показавшей живой пример советского self-made, прошедшей путь от швеи до директора швейного комбината, и отцу Виктору Николаевичу, научившему меня отвечать за свои слова.

– Моему брату Алексею, научившему меня ждать.

– Моим великолепным детям Дарине, Марине и Паше.

– Моей внучке Лизе, первой открывшей шестое поколение нашей династии.

Как читать эту книгу

Я поделила все истории на восемь глав.

Первая глава рассказывает о моей семье и наших традициях, о том, как семейные привычки повлияли на мое детство и что мне это дало в будущем.

Вторая глава – о бедной студенческой жизни, свадьбе, детях и моих маленьких семейных изобретениях, позволивших не просто выжить, но и переехать из полуторки сначала в двушку, а потом и в трешку.

Третья глава – мой остросюжетный юридический опыт. Чужие мужья с топорами и бандитские звонки ночами.

В некоторых особенно чувствительных для меня местах вставлены мои стихи того времени.

Если тебя не интересуют все эти прелюдии, а хочется узнать, как я начинала бизнес в девяностые, тогда сразу переходи к четвертой главе «Предпринимательница» или приступай к чтению с пятой главы, если любопытен только опыт открытия швейного производства.

Главы шестая и седьмая – о сложностях семейного предпринимательства, разводе и разделе бизнеса.

Восьмая глава о том, как все начать с нуля.

Дорогая подруга, друг! Если мой опыт писательства нам с вами понравится обоюдно, секреты и специфику швейного производства и самой фабрики, а также жизнь ее сотрудников я опишу в следующих книгах – «Фабрика» и «Своя швейка».

А пока…

Глава 1. Родом из детства

Неожиданное открытие

«Это уж точно не про меня!» – подумала я, мельком зацепив острым взглядом яркую афишу.

Было это в 2012 году. В Екатеринбурге проходил смотр-конкурс семейных династий «Мы – предприниматели!».

Строгановы, Демидовы, Турчаниновы… При слове «династия» в памяти всплывали громкие фамилии уральских промышленников, и только. Нет, конечно, я слышала и о трудовых династиях доменщиков, рудознатцев, литейщиков, но где я, а где они?!

Однако приятельница, с которой тем утром мы бежали через дорогу на зеленый свет, все-таки переспросила:

– Вы же семейная династия?

– Нет, – ответила я машинально, но тут же задумалась.

– У тебя же мама швея, ты сама говорила, – не унималась она.

– Да ладно тебе, – отмахнулась я, открывая тяжелую входную дверь администрации города.

Дела и заботы закрутили, и о том разговоре на перекрестке дорог я быстро забыла. Да и школьные каникулы начались: мы поехали в гости к моей маме в Удмуртию.

Помню тот вечер, как кадры из фильма: сидим мы с мамой в гостиной, о чем-то по-домашнему говорим. Я перебираю старые альбомы: хочу забрать с собой в Екатеринбург несколько фотографий из детства.

С черно-белых снимков на меня смотрят младенцы, дети, юноши и девушки, мужчины и женщины всех возрастов, старики и старушки. Интересно, как наш род уместился в трех альбомах и на нескольких десятках фото!

Пока мама заваривает свой фирменный чай из трав, я погружаюсь в воспоминания. В задумчивости начинаю листать второй альбом, и мои глаза останавливаются на потертой фотографии старика с бородой. Взгляд цепкий. Смотрит прямо на меня. Изучаю и я его. Не помню, чтобы видела этот снимок раньше.

– Мам, а кто это? – спрашиваю я, спускаясь из гостиной в столовую.

– Это дед Егор.

– Мой еще один дед? Двоюродный, что ли?

– Твой прадед, а мой – дед, – поправляется мама. – Кстати, он тоже шил: шубы, тулупы, полушубки. Рукастым был. Сам он из деревни Лыштанка Вятской губернии. Сейчас это Кизнерский район. Вот по другим деревням и ходил. Собирал заказы, скорнячил, потом разносил людям.

– Отец моего деда Ивана, который тоже шил? – казалось, я с трудом подбираю слова.

– Да, – отвечает мама и пожимает плечами: мол, что тут такого. – Твой дед – мой папа, Иван Егорович, был портным в рабочей артели уже у нас тут, в Можге. Обшивал и свою семью, конечно. Помнишь ведь свое синее пальто в средних классах школы? Дед Иван его шил.

Я помнила…

– И ты, – произношу я медленно. – И ты швея.

– Была когда-то, – мама улыбается. – Давай чай пить.

Меня будто озарило:

МЫ – самая настоящая ДИНАСТИЯ!

Сразу вспомнила про конкурс трудовых династий. Картинка выстроилась мгновенно: прадед Егор – скорняк из девятнадцатого века. Условно он – первое поколение династии. Чем занимались его родители, мы, к сожалению, уже не узнаем. Сведения в семье не сохранились.

Дед, мама, я – работали и шили в 20-м веке. Это второе, третье и четвертое поколения нашей династии.

Пятое поколение – мои дети. Старшая дочь Дарина присоединилась к моему делу еще в вузе: «Смысл куда-то мыкаться? Только время и деньги терять, – заявила она. – Я с детства в твоем бизнесе, все знаю, а это – фора!»

На конкурсе нашу династию мы с Дариной представляли вместе. Заняли первое место как единственная династия на Урале, сохранившая свой трудовой профиль и пронесшая его через века. А дочь на том конкурсе победила еще и в номинации «За молодость в бизнесе»: ей было тогда всего девятнадцать лет. Она училась на втором курсе университета и уже работала со мной.

Прошли годы…

Младший сын Паша и внучка Лиза, с рождения находясь на производстве и участвуя во всех наших фотосессиях в качестве юных моделей, открыли династии ворота 21-го века.

…Начало любого бизнеса, выросшего во что-то хоть немного стоящее, – всегда загадка.

Эта книга, возможно, поможет и мне самой понять, почему так все сложилось. Ведь я и не думала связывать свою жизнь с «тряпками и нитками в окружении женщин», как выразился о швейном бизнесе один мой знакомый.

Пишу эти строки и чувствую: это не совпадение и не случайность. Скорее уж это династия меня призвала, а я услышала.

Династии сильнее всех человеческих сообществ. Они сильнее любого государства. Государство рухнет, а династия все равно продолжит свое дело: на руинах прежней страны или переместив своих представителей в другую. Так считает автор метода «Терапия души» психолог-исследователь Евгений Теребенин.

Династия ли призвала, кривая ли вывела, сама ли почувствовала, нащупала, выбрала – еще разберемся. А я рада, что так вышло.

Я та, кто…

Я та, кто в поздний час смеется
И тайно плачет на рассвете.
Кто днем на фабрику несется,
А в голове – муж, кот и дети.

Я та, кто молится за маму,
В субботу внучку обнимает.
И вопреки вселенским драмам
В саду пионы размножает.

/Ирина Пуць/

Живите долго!

«Живите долго!» – говорю я на всех встречах. Неважно, собрались ли это близкие друзья или я выступаю на каком-то мероприятии. Долго жить в здравии – это быть живым носителем воспоминаний о себе и своей эпохе для своих детей, внуков и вообще следующих поколений.

Когда мне было пятнадцать лет, умерла моя бабушка Зоя Ивановна – папина мама. Я плакала не только потому, что потеряла родного человека, но и потому, что утратила возможность узнать больше о ее жизни и детстве папы, горевала о потерянных уже навсегда, не рассказанных бабушкой историях и не освоенном мною искусстве вязать крючком удивительные цветы, какие умела вязать только она. Мне не хватило времени взять то, что она могла мне дать.

Бабушка Наташа, мамина мама, прожила дольше – восемьдесят пять лет. Но я не успела узнать тайну приготовления бабушкиного зырета – удмуртского национального молочного соуса, подаваемого вместо сметаны к оладьям.

Дед Иван Егорович тоже ушел слишком рано для меня – едва мне исполнилось тринадцать. Он начал покидать нас еще за восемь лет до своей смерти, когда тело стало отказывать ему и все его силы тратились на то, чтобы этому сопротивляться.

…Я помню деда жилистым, размеренным, спокойным стариком в шляпе. Хотя трудно назвать стариком пожилого мужчину без единого седого волоса в бороде.

Дедушка всегда был за работой: то сеть рыболовную латает, то будущее пальто кому-нибудь ладит.

Он не любил вспоминать о войне. Фотография, на которой дед Иван запечатлен в бескозырке с надписью «Военно-морской флот», да его скупой рассказ о том, как всю войну его судно простояло на охране границ с Японией, – единственное, что осталось нам в память об участии дедушки в Великой Отечественной. Так ли спокойно она прошла для него, сейчас уже не узнать.

Как кадры из фильма, помню летние вечера в уютном дворике их с бабушкой дома. Деда, сидящего на завалинке, а рядом с ним его сына и зятьев – еще молодых дядю Сережу, папу и дядю Андрея. Какие они были разные! Взрывной весельчак, легкий на подъем христианин Сергей, размеренный, но категоричный коммунист – мой папа и мягкий, но основательный старовер Андрей.

Дед ладил со всеми. Он ГОВОРИЛ с этими разными, но родными мужчинами, а они слушали его. В наше время, увы, общаться так умеют немногие…

Как здорово, что все мы здесь…

«Голос крови стучал в висках, звал и гнал их на немыслимые поступки…» – так мне представляются передвижения моих предков по Центральной России.

Для того чтобы я родилась в обычной успешной семье в Можге – маленьком городе в Удмуртии, в котором населения всего порядка сорока пяти тысяч человек, мой прадед Егор – основатель династии – перебрался сюда с семьей из деревни, а предки папы бежали в это место от репрессий и голода с Вологодчины.

Удмуртия – республика, расположенная не где-то на краю земли, а ровно посередине между Москвой и Екатеринбургом. Так я всегда объясняла местоположение своей родины уральцам, не сведущим в географии.

Мои родители – руководители советских организаций. Оба с высшим образованием по своей специальности, оба – члены коммунистической партии Советского Союза. Оба – убежденные строители светлого будущего.

У моего папы семья была большая: у него было четыре брата, а у меня – настоящее сокровище: четыре дяди! Его мама, моя бабушка Зоя Ивановна, поднимала детей одна. Дед умер почти сразу после войны: контузия, черепно-мозговая травма в бою в Великой Отечественной войне. Сильная духом, красивая русская женщина с шикарной русой косой, она не только вырастила всех сыновей. Они еще и дом вместе построили! Все парни получили образование.

А мама моя была поздним, третьим ребенком в семье красавца-портного – мастера мужского и дамского костюма. Ее мать, моя бабушка Наташа, – скромная, изящная, голубоглазая женщина. Она была очень набожная, много трудилась на сезонных работах и всегда говорила: «Никогда не сиди дома! Дома работа в спину стучится и все тебя за прислугу держат».

Такие вот разные были семьи у моих родителей и у меня – бабушки. А семена во мне посеяли одинаковые, научив тому, что работа – лучшая награда.

Мама была отцовой любимицей! Ребенком, родившимся после войны во имя мира и в предвкушении светлого будущего. Дед Иван буквально таял от счастья, приключившегося с ним в сорок пять лет. Дочке не понравилось ходить в детский сад, и он заставил жену бросить работу и сидеть с малышкой дома. А когда ему случалось где-то задержаться до позднего вечера, возвращался всегда крадучись, неизменно задавая жене шепотом один и тот же волнующий его вопрос: «Фаинка спит?»

Мама у меня – женщина уникального воспитания. В семь лет она должна была уметь так аккуратно полоть огород и ухаживать за курами, как ее старшая шестнадцатилетняя сестра. А вечерами и в выходные помогала отцу сметывать слои ватников и отпаривать готовые кители – военную форму заказчиков.

Дед брал подработку домой, так что мама с самого детства не только научилась шить фартуки, юбки, платья и постельное белье, чинить, штопать и латать одежду, но и работала подмастерьем у своего отца.

…Не одна лишь мама перенимала семейное мастерство. Вместе с ней к делу приобщалась и Гутя – таким необычным сокращением звалась в семье сноха и моя тетя Августа Афанасьевна.

По стечению обстоятельств дядя Сергей выбрал в жены именно швею. Сейчас, в свои восемьдесят пять, Августа Афанасьевна на удивление ярко помнит, как Иван Егорович работал раскройщиком в мастерских и как шил дома костюмы.

Что касается моих родителей, они познакомились еще в детстве: были одноклассниками в самой прогрессивной школе города – школе № 3. Я тоже ее окончила.

После выпускного они разъехались учиться: папа – в Казань, в строительный вуз, на дорожника, мама – в Москву, на модельера-конструктора. На это ее подвигла лучшая школьная подруга Надя, которая тоже мечтала стать дизайнером одежды и создавать для советских женщин модные и красивые наряды.

Печально это или нет, но ни мама, ни ее подруга в московский вуз не поступили. Мама вернулась в Можгу, а Надя поехала в Ижевск, столицу Удмуртии, жить и работать на Ижевской трикотажной фабрике, а заодно и готовиться к новому поступлению в будущем году.

Но и на следующий год удача снова была не на их стороне. Тогда и мама осталась жить в Ижевске и тоже стала швеей на фабрике. А к высшему образованию девчонки пошли другим путем, через средне-специальное – поступили в Ивантеевский механико-технологический техникум. Техник-технолог трикотажного производства – не дизайнер-модельер, но и не рядовой рабочий.

Подруги – это сила! Сила, движущая нас в наше будущее.

…Я появилась на свет, когда папа еще учился. Тогда всем семейным студентам по окончании вуза при распределении на работу выделяли квартиры. Вот они с мамой и подсуетились с этим делом. Им дали комнату в холодном бараке, а папе еще и предоставили отсрочку от армии как молодому отцу и нужному специалисту.

Мама до сих пор помнит, как зимой в этом их первом семейном жилище даже вода от холода замерзала. А когда к ним в гости приехала ее мама, моя бабушка Наташа, уложить спать ее смогли лишь на пол, ногами под стол, на котором в ванночке (кроватки не было) спала я, – такой крошечной была комната.

Папа ушел в армию, когда мне было девять месяцев, а мама стала ждать его, вернувшись в Можгу в дом к родителям: там было и теплее, и сытнее, и помочь было кому.

Все-таки родители – святые люди по факту, как ни крути!

После армии папа устроился работать в ремонтно-строительное управление (РСУ) в родном городе. Там от мастера вырос до главного инженера, а потом и руководителя организации, которая строила дома и дороги для всего города.

Уникальный факт того времени: папа стал тем единственным руководителем, при котором в городе закончилась очередь на жилье. Он всем построил квартиры.

Отец как-то умел и хотел помогать людям. Умел справно вести дела.

А маму, активную комсомолку, в Можге пригласили инструктором в промышленный отдел Горкома партии. Директором швейного комбината она была назначена гораздо позднее, будучи уже сильным руководителем с высшим образованием по специальности «Экономика промышленности».

…Словно горошины, раскатившиеся из порванного мешка, словно острова Полинезии, затерянные в океане, были рассыпаны по городу, по селам, по районам точки ателье индивидуального пошива и ремонта одежды и обуви. Все это хозяйство вверили в руки мамы, и она выполнила свою задачу.

Несмотря на то, что – или, наоборот, благодаря тому, что взрослые были очень занятыми, я, а потом и мой младший брат Алексей быстро стали самостоятельными. Это тоже сыграло свою роль в будущем.

Я научилась управлять временем и поставленными задачами.

Режим дня

В нашей семье распорядок дня был очень строгим и четким.

В 07:00 папа уже уходил на работу и из прихожей будил нас.

Мне и младшему брату – в школу, а маме – на работу к 08:00. На то, чтобы умыться, причесаться и одеться, на троих – полчаса. И это при том, что ванна и туалет у нас были по одному экземпляру. Мы еще успевали позавтракать! Благодарна сейчас своей школе за то, что на уроки девочкам нельзя было приходить накрашенными, а все попытки настойчивых модниц казаться взрослыми всегда заканчивались насильственным умыванием в раковинах школьных лаборантских комнат.

Родители создали отличную, удобную и понятную, хоть и не всегда приятную систему. Но, как говорит современный психолог Екатерина Мурашова, самое главное – быстро дать ребенку понять, куда он попал. Это освободит его созидательные силы.

Мое детство – явный пример эффективности этой теории воспитания.

«Ну и что, – скажет скептичный читатель, – большинство советских детей были либо предоставлены сами себе, либо завалены делами и пропадали во всевозможных кружках в домах творчества. И учились при этом по шесть дней в неделю. Все так жили!» В чем-то наш скептик окажется, безусловно, прав.

Родители работали, поэтому на нас с братом были посильные обязанности по дому. Ну как «посильные»: готовка без микроволновок и мультиварок, стирка без машин-автоматов, уборка без роботов-пылесосов и умных швабр – просто с ведром и старыми колготками вместо современной тряпки из микрофибры. Ковры выбивали на улице – безупречный сеанс антистресса!

Аккуратность, трудолюбие, дисциплина.

По субботам порядок в квартире мы наводили всей семьей. И это тоже было неким символом единения, который каждый раз подтверждал, что вместе мы – мощная сила. Завершающий аккорд общей уборки – поход в городскую баню.

В баню!

Уставшая, злая и хмурая, тащилась я в эту баню, проклиная русскую приговорку: «Вот пришла суббота – девочкам работа».

В бане – очередь. Сидишь, а по большей части стоишь, ждешь, пока пришедшие до нас горожанки намоются, напарятся и выкатятся блестящими, чистыми до скрипа и румяными из заветных дверей в облаках пара, пахнущего березовыми вениками, цветочными шампунями и чем-то еще вкусным.

Городская баня – человеческие университеты!

В ней все без прикрас. Пока моешься – изучишь облик человека и человечества во всех его вариациях и возрастных изменениях. Проанализируешь и сделаешь вывод, что бессмысленно убиваться по своей некогда гораздо более привлекательной фигуре. Она у тебя есть, и этого достаточно.

В бане не зевай: это тебе не спа. Пока тазик добудешь, пока место найдешь, пока воды принесешь, пока напаришься, намоешься, хочешь не хочешь – размякнешь и успокоишься в обязательно-принудительном порядке. По природе события. Если еще и на газировку удавалось на выходе двадцать копеек заполучить – вообще сказка! Горячая вода, пар, веники, погружение в себя среди людей – советские городские бани явно были прототипами популярных сейчас спа и ретритов. Не считаете?

…И вот возвращаемся мы домой из бани – напаренные и спокойные. Мама почти театральным движением (ее, кстати, приглашали работать в Ижевск в драмтеатр, увидев однажды в студенческой постановке в образе Василисы Прекрасной) открывает дверь квартиры, а там – ЧИСТОТА!

– Вот, – говорит мама довольным голосом, – посмотрите, какие мы все-таки молодцы были, что уборку сделали!

Я киваю, прохожу в гостиную, оглядываюсь вокруг так, словно впервые все это вижу. И только потом понимаю, как же она права! Снова права моя дорогая мамочка!

12 3 Kolejny

Швейная династия

Предисловие