#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было

Андрей пожал плечами – как-то всё угнетало, и он уже начал жалеть, что проделал долгий путь непонятно с какой целью.

– Сейчас разберёмся. Дом хочу посмотреть, – промямлил Андрей, поднялся на крыльцо и невольно обернулся. Охранник так и остался стоять у машины, исподлобья поглядывая на своего нового хозяина. Степаныч, с виду лет пятидесяти, приехал из Украины в Россию на заработки лет десять назад, прижился и при содействии владельцев дома остался, вроде навсегда. Андрея уверили, что и украинец, и узбеки – люди проверенные и надёжные, Варвара всеми гарантиями заручилась. «Хоть по этому поводу отлегло. А то и призадуматься можно, уж больно суровое лицо у Степаныча, и узбек с женой излишне услужливы и суетливы, а в глаза не смотрят». Деревянный дом под названием «дача» приятно удивил, и Андрей, окончательно успокоившись под переливчатое воркование Дили, по-хозяйски осматривал светлую столовую и уютную гостиную. Всё было до простого просто и не без изюминки, с предметами антиквариата, в которых Андрей несильно разбирался, но по виду они напоминали что-то стоящее, может, и музейного уровня. Главное, что дом, хоть и не новый, отдавал чистотой и заботой. Ещё на первом этаже находились просторный кабинет с террасой, две комнаты непонятного назначения и проход к небольшому застеклённому бассейну с выходом в сад и площадкой для лежаков, которые пока не выставляли. «Прохладно», – объяснила Диля. От площадки шла мощёная дорожка к домику, словно из русской народной сказки.

– Это баня. Смотреть будете?

Диля устремилась вперёд, Андрей остановил: не до бани, в себя прийти надо. На втором этаже несколько спален и дополнительная гостиная тоже непонятного назначения, появившаяся, скорее всего, от избыточной площади дома.

– Вот это самая большая, главная. Моя любимая.

Диля с гордостью распахнула двухстворчатые двери, и перед Андреем во всей красе предстала королевская кровать с пологом, о которой в детстве мечтала каждая девчонка.

– Здесь что, хозяева спят? – удивлённо спросил Андрей, разглядывая старинный прилавок, заставленный антикварными фарфоровыми статуэтками ангелков и пастушек в кринолинах.

Комната была особенной, не похожей ни на одну в этом доме. Даже занавески были другими, не из модного светлого льна, как на всех окнах, а тяжёлые, из набивной тафты с бахромой и кистями.

– Здесь Татьяна Ивановна спит, а Александр Сергеевич в соседней спальне.

– Они что, пожилые? – предположил Андрей.

Диля таинственно улыбнулась и шёпотом, словно выдаёт страшную тайну, сказала, что им по сорок два года и даже день рождения в одном месяце, в ноябре.

– А чего они тогда… – брякнул неожиданно Андрей и осёкся: «Мое-то какое дело, кто как спит».

– Пошли, покажешь мне спальню Александра Сергеевича.

Ему стало смешно. Он, наоборот, всегда злился, когда к нему по имени отчеству – Андрей, и достаточно. А этот на каких-то четыре года старше и уже просто Александром называться не желает.

В спальне хозяина всё было по-другому – современно, ничего лишнего. Только на прикроватной тумбочке стояла далеко не миниатюрная бронзовая рамка, вся облепленная цветочками и птичками, а в рамке, как понял Андрей, совместная фотография Татьяны Ивановны и Александра Сергеевича. Андрей невольно улыбнулся. Фото было старым – им лет по двадцать, милые, симпатичные молодые люди с ясными глазами и бесхитростными улыбками.

– Я здесь буду спать. Только можно на время моего пребывания убрать эту фотографию… Как-то странно будет просыпаться и упираться в них взглядом.

– Что вы! – Диля прижала руки к груди. – Хозяйка всё личное убрала, а это просила не трогать. Плохая примета, говорит!

– Так она же не узнает. Я не скажу! Клянусь! – Андрей весело подмигнул Диле, схватил рамку и сунул её в ящик прикроватной тумбочки. Подумав, что это будет слишком близко от него спящего, вытащил, огляделся и пристроил рамку в один из ящиков стильного комода.

Диля молча наблюдала за происходящим и, как только он закончил своё кощунственное действо, спокойно подошла к комоду, открыла ящик, взяла рамку и так же спокойно водрузила её на прежнее место, виновато разведя руками и при этом хитро улыбаясь. В её поступке было столько непосредственности и в то же время смелости, что Андрей решил уступить и прятать фотку тайком.

«Какая неслыханная преданность! Мне бы таких работников! – Он вспомнил свою фотографию с фирменной ухмылкой, ту, что неизменно стояла в его кабинете. – Представляю, сколько желающих в офисе в моё отсутствие плюнуть мне в морду. Поди, в очереди стоят перед кабинетом! А Варвара без очереди, как главная хранительница святая святых. Тоскуют, поди, что ушли на удалёнку!»

– Я ваши вещи потом разберу. Пойду на стол накрывать. А вы располагайтесь, Андрей… – Диля запнулась и кинула на него вопросительный взгляд.

– Андрей, можно просто Андрей. И всем скажи, чтобы без отчеств всяких!

Не успела Диля исчезнуть, как появился Кутдус с двумя спортивными сумками и в нерешительности застыл на пороге.

– Проходи, брось где-нибудь в углу. А пакеты сюда не тащи, внизу оставь. Их разобрать надо срочно – кошка голодная, и миску с водой поставьте на кухне, и воду только из бутылки, из крана Саре не наливать.

– Так у нас из земли вода хорошая течёт, песком фильтруется. Полезная!

– Вот вы и пейте. А мы как-то не приучены!

«А портфель где? Сообразительный парень, главное забыл. Неужели непонятно, что портфель в первую очередь нести надо? Там и документы, и деньги, и карточки кредитные. И телефон туда сунул, когда подъехал. Надеюсь, всё на месте. Не будет же никто в первый день по портфелям чужим лазить?! Ну и мысли в дурную голову лезут! Одичал вконец!»

Выглянул из окна – узбек уже внизу стоит, у забора с огромным кустом воюет, ветки обрезает. «Только же здесь был! Изображает из себя трудолюбивого!» Думал крикнуть, чтобы портфель нёс, так имя позабыл, десяток вариантов перебрал, кем он только не был – и Куртузом, и Кургузом, и Кутузом. Андрей походил-походил по спальне, чертыхнулся не раз и нехотя пошёл вниз, Сара за ним – боится на шаг отстать.

– Бедная! Досталось тебе! Иди на ручки, черныш мой любимый.

Есть Сара не хотела, он то и дело подкармливал её в дороге, а вот полмиски воды вылакала за раз. Диля копошилась на кухне, бегала туда-сюда и собирала обед в столовой. Тянуло аппетитными запахами, очень даже приятными, и он по-быстрому выскочил из дома забрать портфель с единственной мыслью – скорее оказаться за столом, понял вдруг, что чертовски голоден. Степаныч сидел в своей каморке и навстречу ему не вышел. «И правильно, – подумал Андрей, – нечего глаза мозолить». Первым делом достал телефон. Из сообщений только одно-единственное от Варвары: «Как добрались, всё ли в порядке?»

– В порядке, в порядке! – сказал вслух Андрей Вариной интонацией, а про себя подумал: «Хрен его знает!»

«Все затихарились! В подполье ушли! Ни одна собака больше не написала: как я, что со мной?.. Ничего, в понедельник всем покажу, кто в доме хозяин!» На всякий случай глянул в инстаграм. «Ого! Сообщение! – Стало волнительно. – Что только не происходит с человеком в изоляции. Какой я трепетный вдруг, чёрт возьми!»

В сообщении Анастасия-Одуванчик извинялась, что опоздала: электричек много поотменяли, а ей не написать – телефон сел, забыла зарядить, хорошо в поезде у одной девушки аккумулятор оказался. Андрей посмотрел на часы – сорок пять минут как отправлено сообщение. «Может, не отвечать? Хорошая ерунда – забыла зарядить телефон! Значит, легкомысленная и необязательная. Ещё и на электричке! Ему и в голову не пришло предложить оплатить такси. Уж такая вроде незначительна сумма! Сколько это стоит? Ну тысяча, две, три! Если денег нет – напиши! Стеснительная, что ли?! Глупая, скорее всего».

Нерешительно поплёлся в дом, сел за стол. Диля налила в глубокую миску красный наваристый борщ, сверху плюхнула столовую ложку сметаны и в придачу поставила большую тарелку пирогов, торжественно объявив, что квадратики с мясом, а длинные с капустой и яйцом. Андрей с наслаждением втянул в себя божественный дурман петрушки и чеснока, схватил ложку, зачерпнул побольше, и она, не доходя рта, неожиданно повисла в воздухе и вернулась назад в миску. Его словно что-то подкинуло, и он резко вскочил, плюнул в сердцах и под непонимающим взглядом Дили помчался к машине, на ходу строча Одуванчику, что будет минут через пять. Ответа не ждал, даже не глянул – если уехала, только перекрестится.

На нелепой развязке потерял минут тридцать, предположив, что Настя приехала со стороны Питера и может не догадаться перейти на другую сторону станции. А чтобы попасть туда на машине, надо было проделать бессмысленный путь, переезжая с одной эстакады на другую, мотаясь туда-обратно на небольшом участке пути, – из-за скоростных поездов в Финляндию, как потом объяснил Степаныч. «Хорошо питерцы деньги бюджетные осваивают! Надо же такую чехарду устроить! А я полный дурак, что решил такие кренделя выписывать, бросил бы машину, как в первый раз, и пешочком – пару минут от силы».

Кое-какой народ на станции Комарово был и в одном направлении, и в другом, стояли на расстоянии друг от друга в ожидании электрички. Среди них ни одной кандидатуры на роль Одуванчика: пожилые парочки, мамочки с детьми и группа подростков. На всякий случай решил подойти к шоссе, где оставил машину. По обочине дороги взад-вперёд бродила одинокая фигурка то ли девочки, то ли женщины в длинном ситцевом платье, объёмном пуховике и с увесистым рюкзаком за плечами. В глаза бросились неуклюжие кроссовки – он таких и не видывал – и полосатые носки. «Не может быть! Это что за наказание?! Чмо какое-то!» – Ему захотелось раствориться, ноги онемели и отказывались двигаться. Чудо дивное обернулось и с интересом уставилось на него. Андрей поневоле подошёл поближе.

– Анастасия из Ялты? – процедил Андрей в надежде, что он ошибся и Одуванчик давно свалил несолоно хлебавши.

– Да… – сказала с вызовом девушка и покраснела.

Лицом она была милой, только огненно-рыжей и с россыпью золотых веснушек. Она смотрела на него серыми глазками-пуговками с зелёным отливом, и он с лёгкостью считывал страх и восторженное удивление. «Я произвёл на неё неизгладимое впечатление!» – Он усмехнулся и снисходительно протянул руку.

– Андрей! Приятно познакомиться.

Она в ответ протянула свою тоненькую бледную ручку с голубыми прожилками и, всё ещё смущаясь, выдавила:

– Очень приятно… Настя!

Голос у Анастасии был странный, немного осипший, как после бронхита, и вовсе не вязался с её внешностью. Писклявые голоса Андрей не жаловал, а её голос был то что надо, и он всегда приветствовал в женщинах эту пикантную особенность. В целом отвращения и разочарования у него не случилось.

«Одета странно… А так сгодится… Могла оказаться гораздо хуже. Конечно, не в моём вкусе – не дерзкая и, хоть и не малышка, по всему, явный одуван. Как же много о человеке может сказать его аватарка! Будем осваивать. Приобщаться, так сказать». – Он, не желая сам, громко рассмеялся и от азарта несколько раз подряд хлопнул себя по коленкам. Одуванчик заулыбалась в ответ, и её глаза на миг сверкнули искорками-огоньками. «Не, ну вполне, особенно когда улыбается. Простенькая, правда… Совсем маленькой в Питер из Ялты переехала – считай, коренная… Да какая уже разница! А вот с полосатыми носками она погорячилась! Ещё и длинные такие, нелепые… Может, у неё другие есть? Взяла же на сменку. Не-е-е, с такими носками не пойдёт! Если что, так прямо и скажу…» Молчаливая пауза затягивалась, и Настя начала смешно переминаться с ноги на ногу, настороженно вглядываясь куда-то вдаль. Потом не выдержала, тряхнула рыжей кудрявой головой и гордо изрекла:

– Я вам не понравилась! Я сразу по глазам всё поняла, когда вы меня первым взглядом окинули. И ничего страшного в этом нет, и я ни чуточки не обижена. – Она изобразила дружелюбную улыбку и на щёчках, как по команде, появились две ямочки. – Приятно было познакомиться. Ну я пошла…

– Не вам, а тебе. И ещё раз – меня зовут Андрей, можно без 555. Это во-первых! Во-вторых, почему ты за меня решаешь – понравилась ты мне или нет?!

– А в-третьих? – засмеялась звонко, по-девичьи Настя-Одуванчик.

– В-третьих – садись в машину.

Андрей открыл пассажирскую дверь, и Настя послушно полезла в неё вместе со своим огромным рюкзаком за плечами.

– Ну куда ты с ним?! Давай помогу.

– Я сама! – Она опять покраснела, поджала губки, стянула с плеч тяжёлую ношу, обхватила её двумя руками и, путаясь в подоле платья, влезла в машину. Расположив рюкзак в ногах, расправила платье, сложила ручки и притихла. «С прибабахом! Как из другой жизни. Только бы не плакса!»

Бабских слёз Андрей не выносил, становился ранимым, сентиментальным и легко шёл от жалости на любые уступки, мог и подзадержаться с той, что хорошо усвоила его слабость. Но долго манипулировать и наносить урон его психике никому не удавалось, быстро вычислял сей трюк и блокировал нарушительницу спокойствия везде без права на возвращение. А вот такие покладистые и жизнерадостные, как Соня, навсегда оставались в арсенале: с удовольствием встречался, ещё и подарки дарил или денег отваливал на праздники, заслужили.

Машина тронулась, и вскоре по салону стал противно раздаваться звуковой сигнал.

– Пристегнись!

Анастасия пыталась отыскать ремень безопасности, но безуспешно, тогда Андрей ловко просунул руку почти ей под попу, пошарил и вытянул его наружу. Настя вытаращила глаза и от испуга вжалась в дверь. Это было нечто новенькое. Ему не приходилось растлевать взрослых девочек, порой сам не знал, как их утихомирить. «А я думал, всё знаю, всё попробовал! Ан нет, есть ещё белые пятна!» Ему опять стало смешно, он заливисто рассмеялся и в порыве нахлынувших эмоций несколько раз сильно ударил ладонями по рулю.

– Ты что делаешь по жизни? Работаешь?

– Конечно!

– Где, если не секрет?

– А у меня нет секретов! – хорохорилась Настя, а в глазах так и остались страх и растерянность. – Я в багетной мастерской работаю, на Литейном.

– Литейный – мне ничего не говорит.

– На Литейном проспекте. Он от Литейного моста идёт и заканчивается Владимирским проспектом.

– Тоже ничего не говорит. И что, нравится тебе это занятие, Анастасия – багетных дел мастер?

– Я не мастер, я на приёмке сижу, заказы принимаю, – честно призналась Анастасия.

– Что, в университетах не училась? – с издёвкой кинул Андрей.

– Почему не училась?! Я искусствовед по образованию. Ещё я картины пишу! Ну это так… Для себя…

– Ого! – присвистнул Андрей. – Будешь приобщать меня к высокому?

– Это как?

– Рассказывать мне всякие байки о живописи, например. Уважаю людей, кто умеет рисовать. Я если только ромашку или домик с трубой, и то кривой-косой получается!

– А вы чем занимаетесь? Судя по всему, чем-то прибыльным? – Анастасия перебирала свои пальцы и делала непринуждённый вид.

– Опять на «вы»? Так мы с тобой каши не сварим! – лыбился Андрей и незаметно разглядывал Анастасию. Ему вдруг взбрендило наклониться к ней поближе и почувствовать, как она пахнет. Он сразу, ещё не успев тронуться с места, поймал этот тонкий, непривычный и давно позабытый запах. Так летом пахло сено вперемешку с клевером, бескрайнее поле колокольчиков и ромашек у бабушки в Псковской области, и долгие годы этот пронзительный аромат преследовал Андрея, возвращая в детство. Потом вдруг неожиданно исчез и только сейчас опять напомнил о себе.

Разговор не клеился, Настя-Одуванчик сосредоточенно молчала, то и дело убирала за уши непослушные спиральки рыжих волос и с облегчением вздохнула, когда машина наконец-то остановилась у ворот дома. Всё повторилось заново – сначала вышел из будки Степаныч и свистнул громче прежнего, на свист тут же выскочил Кутдус, следом Диля. Вскоре на крыльцо выплыла и Сара. Диля украдкой поглядывала на Настю, Степаныч едва сдерживал улыбку, Сара вальяжно сделала пару кругов и удалилась назад в дом.

– Прошу любить и жаловать. Зовут барышню Анастасия. Она погостит у нас какое-то время. Диля, покажите Насте её спальню.

Диля смущённо переводила глаза с Андрея на девушку, не понимая, о какой спальне идёт речь.

– Я думаю, нашей гостье понравится комната Татьяны Ивановны. А борщ остыл, наверное? Есть хочу, умираю!

– Так я по новой разогрею. Нетрудно. Только комнату покажу.

Диля на своём что-то буркнула Кутдусу, тот мигом подскочил к Насте и протянул руку к её рюкзаку; она не сопротивлялась, молча отдала и мелкими шажками засеменила за Андреем.

– Иди располагайся и спускайся в столовую. – Он не ожидал, что приглашение к столу прозвучит как приказ, немного смягчил нотки и почти ласково добавил: – Пожалуйста.

Андрей восседал за столом и с нетерпением поглядывал, когда же появится Одуванчик. «Копуха! Так и по третьему разу придётся борщ разогревать!» Тарелка с пирогами слегка опустела, он и не заметил, как умял три пирога – два любимых с капустой и один с мясом, – сверху щедро намазывая их сметаной. «Надо бегать начать… Просил же Варвару, чтобы еда была диетической, без всяких излишеств!» Сокрушался Андрей недолго, плюнул на диету и решительно схватил ещё один пирожок, во всём виня нерасторопную Настю. Сара примостилась на стуле рядом и с тревогой всматривалась в хозяина: появление в доме постороннего её явно беспокоило.

Как только в дверях показалась Настя, Сара зло сверкнула глазами, спрыгнула со стула и, пригибаясь к полу, убежала с глаз долой. Это было высшей степенью непринятия и совсем не порадовало Андрея. Сара объявляла Одувану войну, только во что она выльется, страшно было представить. А вот Настя, напротив, с улыбкой посмотрела на убегающую кошку, никакой другой реакции не последовало – ни умиления, ни сюсюканья. Это радовало и огорчало одновременно. «Не любит кошек! А почему она должна их любить? Я вот тоже не предполагал, что так привяжусь к Саре! Дело случая». Настя переоделась, и на ней было ровно такое же ситцевое платье, только удручающей расцветки – коричнево-зелёное с мелким непонятным рисунком, то ли с цветочками, то ли с расплывчатыми пятнами. Иначе как старушечьими он такие платья не называл. Но это было полбеды. Вместо кроссовок Настя надела что-то вроде балеток, больше похожих на школьные чешки, и носки ровно в ту же полоску. Во всяком случае разницы с предыдущими носками он не заметил.

– Садись. Можно вопрос? – не выдержал Андрей. – У тебя все носки полосатые?

– Нет не все! Большинство! – огрызнулась рыжая головка.

– Не могла бы ты носить меньшинство? Это же чёрт знает что! Неужели непонятно?! – Андрей старался мило улыбаться и нервно помешивал ложкой горячий борщ.

Диля притихла, заморгала, быстро налила Насте суп и скрылась из виду, дабы не ставить девушку в неловкое положение. По её меркам, одета Настя достойно и скромно, главное – всё прикрыто, не чета нынешним женщинам, которых немало повидала за время службы в Петербурге. Всё это было написано у Дили на лице, и Андрею стало неловко, что не сдержался, – мог бы без посторонних высказаться.

– Бери с капустой… Вкусные-е-е!

Он решил исправить ситуацию и постарался казаться дружелюбным, а не таким агрессивным и грубым, что нередко с ним случалось. Одуванчик, несмотря на свою ершистость, выглядела беззащитной и ранимой. Ещё Андрей отметил, что у неё красивые губы и глаза, в которых больше грусти, чем задора, даже когда она улыбается.

– Давай прогуляемся? Ешь быстрее. Можем на великах? У тебя есть спортивный костюм?

– Есть, – промямлила Настя, откусывая пирог с капустой. – У меня аппетита нет. Можно я только половинку борща?

– Конечно, можно. Хоть не ешь вовсе, твоё дело. Только Диля обидится, – пошутил Андрей.

– А-а-а-а… тогда съем…

– Да шучу я! – рассмеялся Андрей. – Ты всегда всё принимаешь за чистую монету?

– Почему я должна искать потаённый смысл? Раз говорите… говоришь… Значит, так и есть!

– Понятно! Лучше не шутить с тобой!

В её непосредственности было некое очарование, перед которым он вдруг спасовал. Она умиляла, её хотелось оберегать и защищать в первую очередь от самого себя. Со спортивными вещами у Насти тоже присутствовал приличный провал, и он решил терпеть и не раздражаться по пустякам, а вот её фигурка порадовала – стройненькая, и всё на месте. Балахонистые платья уродовали, и он поначалу думал, что станет концентрироваться только на её милой мордахе, усыпанной веснушками. Долго силился вспомнить, были ли у него ещё такие. Вроде нет, если только одна, которая скрывала их за тонной штукатурки, и он уверовал, что это большой недостаток. Менять свои представления о женской привлекательности ему ещё не доводилось, долгие годы параметры красоты оставались неизменными. «Это всё карантин! Как ни крути, а крыша едет… Глаза, мозги те же, а видишь и оцениваешь всё по-другому…»

Как только Андрей с Настей вышли на крыльцо, тут же из охранной будки показался Степаныч – он беззастенчиво чмокал и ковырял мизинцем в зубах, по всей видимости, после приёма пищи. От велосипедов отговорил сразу, в первую очередь Андрея, двумя вескими фразами: «холодный ветер» и «апрельское солнце обманчиво». Простудиться Андрей очень боялся, с ума сойдёт, строя догадки, не корона ли это. Он потихоньку становился мнительным, закупал в аптеке всё подряд, что хоть как-то могло защитить и предотвратить заразу. Одних средств разных названий для поднятия иммунитета – упаковок десять. Каждый раз интернет выкидывал информацию о новой панацее, и он порядком отчаялся проводить профилактические меры и прислушиваться к своему напуганному организму.

По дороге в Питер впервые за долгое время почувствовал себя другим человеком, почти прежним – расслабленным, без тревожных ноток. Показатели заболеваемости в Петербурге в разы ниже, чем в Москве, и количество покойников, соответственно, меньше. И опять же со слов Варвары – никто из персонала с дачи не выезжал, если только до ближайшего магазина и всегда в масках и перчатках. Правда, Степаныч Андрею доверия не внушил – будет этакая махина в перчатках ходить! К Диле относился благосклонно после того, как не позволила убрать фотографию хозяев, – значит, всё по уставу делает. Ну и Куртуз – или как его там – вслед за женой, она, по всему, главная.

С Анастасией дело обстояло сложнее. Что он о ней знает?! Ничего! Придётся уповать на счастливый случай. «Как я лихо за несколько часов тут прижился! Истосковался. Какое-никакое приключение. И компашка подобралась прикольная!»

– Пешком так пешком, – подытожил Андрей и на желание Степаныча проводить ответил отказом – разберутся, главное, сориентировать.

Сначала они недолго шли по широкой Курортной улице, на первом повороте, как было сказано, свернули направо, и вскоре заасфальтированная дорога начала круто спускаться вниз. На этом участке домов не наблюдалось, самый настоящий лес, красивый и таинственный, но запущенный – бурелом да валежник повсюду. Минут через пятнадцать впереди показалась голубая полоска, она сливалась с небом и искрилась на солнце. Вышли к шоссе. Пешеходного перехода поблизости не было, как и машин, и они быстро перебежали на другую сторону и очутились на песчаном берегу такого же рыжего цвета, как Настины кудри. Огромные сосны с толстыми витиеватыми стволами и раскидистыми мощными лапами сильно отличались от тех, что высились на дачном участке и сопровождали их по пути к заливу. Только сейчас Анастасия решилась завести непринуждённый разговор, найдя подходящую тему.

– Это всё оттого, наверно, что растут они на расстоянии друг от друга. Нет конкуренции, и соснам не надо тратить силы тянуться к солнечному свету. А тем, что растут в лесу, приходится иметь длинный ровный ствол и соответствовать росту соседей. Иначе зачахнут. Или это разный сорт? Ты как думаешь? – улыбнулась Настя, назвала его наконец-то свободно на «ты» и смущённо сморщила веснушчатый нос.

– Не знаю. А ты что, очки забыла? Щуришься. Морщинками раньше времени покроешься.

Андрей весь путь от дачи до залива намеренно молчал, временами тайком поглядывал, изучал и выжидал, был уверен, что надуется за невнимание и безучастность к её персоне. Ошибся.

– Очки временно отсутствуют. На той неделе села на них неудачно.

– И что?

– Ничего-о-о… У меня бейсболка есть. В рюкзаке осталась. На всякий случай.

– Сейчас самый случай! Невозмутимый одуванчик! Всё её устра-а-аивает… Ничего не подбе-е-ешивает… – передразнил Настю Андрей.

Помимо охрипшего голоска… она иногда немного тянула гласные, словно в этот момент обдумывала сказанное или то, что скажет после. Он протянул ей свои очки.

– Держи! Если сломаешь – тебе хана! Мои любимые.

– Может, не надо тогда? Солнышко вот-вот скроется. – Она достала телефон из кармана пуховика. – Видишь, скоро дождь по прогнозу обещают. Странно, а небо чистое-пречистое.

Он невольно задержал взгляд на её телефоне.

«Странно, что у тебя айфон последней модели. Вот что действительно странно!» Он хотел что-то ляпнуть, но радостная Анастасия уже рванула вперёд. Она то и дело оборачивалась, маня его за собой, кружилась, подпрыгивала и выделывала лихие пируэты, надо сказать, вполне грациозно. «На танцы ходила или гимнастику…» Вспомнил, как мать записала его, первоклассника, в кружок бальных танцев при школе. Он был категорически против и сопротивлялся до последнего. Повлиять на него никто не смог: приходил на занятие и весь урок, как маленький бунтарь, упрямо стоял в дальнем углу зала, зло поглядывая на детей, не реагируя на призывы преподавательницы присоединиться к группе. На этом всё и закончилось – мама была сильно огорчена, отец крепко, по-мужски жал руку, как взрослому.

Идти вдоль залива было неудобно: ноги проваливались, и при всей осторожности песок попадал в кроссовки и неприятно покалывал. Андрей присел на большой камень с одним желанием – поскорее вытрясти непрошеного гостя, но толку от этого не было, опять наберёт, легче плюнуть. А Одуванчик вовсю носился взад-вперёд, не обращая внимания на то, что его так беспокоило. «Забавная… Как ребёнок…»

– Пошли, пошли! Вставай, скорей!

Она подбежала к нему, слегка толкнула его руками в грудь и опять устремилась к самой кромке воды.

– Сумасшедшая, ноги промочишь! – крикнул Андрей, с трудом поспевая за неугомонным Одуванчиком. Из-за порывов ветра услышать его было сложно, правда, ему показалось, что теперь не он, а она его беззастенчиво дразнит.

«С этой Настей ещё разобраться надо! А вдруг она аферистка? Хотя нет, не похожа. Можно подумать, я с ними сталкивался?!»

Куртка была лёгкой для такой погоды, не спасал даже капюшон, который он туго затянул на шее, и удавка добавляла недовольства.

– Ну что ты там нашла?

Анастасия сидела на корточках и что-то внимательно рассматривала.

– Смотри, ракушка! Вернее, половинка ракушки. С перламутром! Видишь? Их тут много! – Она сначала протянула ладошку Андрею, потом к своему носу. – Пахнет тиной. Хочешь понюхать?

– Нет уж, увольте!

– А что ты такой хмурый? Красота вокруг! Я вот обожаю море и вообще воду люблю-ю-ю-ю… Хоть и огненный знак. Ты кто по гороскопу? Подожди, отгадаю. Скорпион? – Она с усмешкой посмотрела на Андрея, тот хмыкнул.

– Как догадалась?

– Так это нетрудно. По всем признакам чистый Скорпион! У меня папа скорпион и брат. Уж мне-то не знать?! – Анастасия закатила глаза и забавно скривилась. – Сложные вы люди, но верные и преданные.

«О, да! – подумал Андрей и рассмеялся. – Сама верность!»

– А ты кто?

– Я самый лучший знак.

– Это какой же?

– Я Стрелец!

– И кто это тебе сказал, что ты лучший?

– Так в гороскопах написано. Стрельцы со всеми знаками ладят, даже с вами.

– Чушь всё это! У меня отец Стрелец. Что-то несильно он со всеми ладил и ладит, особенно со мной последнее время. Обязательно к чему-нибудь да прицепится. Человек настроения.

– Ты сейчас Скорпионов описываешь, а не Стрельцов. Может, это тебе только кажется, потому что сам такой!

– Нормальный я. Характер непростой, ты права. Но со мной всегда можно договориться, если по-доброму.

– Не по-доброму, а по тому, как твоё величество соизволит.

– Хватит уже философствовать, Чебурашка. – Андрей заржал. Она сейчас действительно была похожа на рыжего Чебурашку с круглыми глазищами.

– Ты что, вообще не красишься?

Андрей, надо сказать, любил, когда девчонки делают яркий макияж, и чтобы со стрелками на глазах и ресницы погуще.

– Иногда. А что? Страшная? – Настя смутилась, сняла очки и сунула их ему в руку.

– Очень страшная! Всё? Развод и девичья фамилия?

Она была смешная и казалась до невозможности наивной и доверчивой, и это гармонировало с её нестандартной внешностью забавной неведомой зверюшки из детского мультика.

«Придуривается? Не бывает таких! Точно что-нибудь отмочит, и я охренею. Тоже мне, аленький цветочек! А мог бы я увлечься такой в нормальных условиях, без карантина, изоляции, стечения жизненных обстоятельств? – ответ лежал на поверхности. – Никогда! Взгляда бы не кинул. Это как пройти мимо невидимого объекта, не существующего в моих представлениях и желаниях». Андрей поймал себя на мысли, что не воспринимает её как женщину, к которой присутствует хоть минимальное влечение: «Что-то тёплое есть, трогательное, однозначно умиляет, но не более. Ещё эти дурные носки! Хоть свои давай! Надо было взять с собой Варвару. Роскошная баба и отличный сотрудник в одной упаковке. Интересно, Варя со стороны намного старше меня выглядит? Вроде нет, и я на мальчишку давно не тяну. Знала бы сейчас, что от мужского томления и безысходности её вспомнил, уже бы на Ленинградском вокзале с дорожной сумкой в первый попавшийся “Сапсан“ прыгала».

Андрей смирился с песком, который поскрипывал уже не только у него в носках, но и на зубах. Шли молча.

– О чём думаешь? Не жалеешь, что приехала в гости к москвичу-пилигриму?

– Не-е-е-ет… А ты?

– Пока нет.

Анастасия притихла и, по всему, вроде обиделась. Он не хотел её обижать, просто вылетело само собой. К чему излишняя деликатность, он и так предельно вежлив, для себя точно, другим похлеще доставалось. «Какое счастье, что она не знает мою реакцию на слёзы. Мог бы и приобнять с нежностью. Успокаивать. Нежность! Где её брать только?! Смотрит на меня влюблёнными глазёнками, типа я принц на белом коне. Пытается это скрыть и не получается. Понятно, что я для неё подарок. Даже не подарок, а невероятное событие, чудо-встреча. Ещё, поди, потом внукам будет рассказывать…»

– Да-а-а-а-а… – многозначительно протянул Андрей, поднял плоский серый камень и кинул его со всего размаха в воду.

– Далеко-о-о-о… Здорово!

Солнце терялось в набежавших бело-сизых облаках, ветер внезапно стих, и, откуда ни возьмись, посыпались аршинные капли дождя.

– Бежим скорее под дерево. Промокнем!