В потоке творчества: путешествия и подвижничество. Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах и дневниках. Книга четвёртая

Походы и путешествия в студенческие годы

Обычно для своих походов Терентий пользовался хорошо разношенными ботинками на низком каблуке с рифленой подошвой, что-то вроде советских туристических, но Травник, в основном, предпочитал армейские на шнурках. Был у него товарищ Игорь Яцына, вот у него-то он и приобретал такую обувь, причем качественную и недорогую. Ботинки были достаточно просторными, в них он вкладывал войлочную стельку и в походе надевал шерстяной носок. До этого ботинки пропитывал специальной мазью для спортивной и охотничьей обуви, продающейся в спортивных магазинах. Делал это следующим образом: на ботинок чистой тряпочкой наносил слой жира, затем слегка его подогревал над плитой. Когда жир впитывался – на глаз казалось, что он просох, наносил еще, и так не один слой. В пользовании Терентия находились рюкзак, спальник, веревки, фонари, саперская лопатка, скандинавский рыбацкий свитер, шерстяные вязанные носки, шапочки (предпочитал только черные и связанные ручной вязкой), а также нож, военная фляга, охотничьи спички, компас, карты местности, топорик, палатка, тэн и многое другое.

Лето. Школа «Доброделания» у Терентия на даче в Жамочкино. Слева от Травника тот самый веселый мальчуган Сашка.

Кстати рюкзак и военную флягу Терентий позже подарит Сашке, мальчишке-соседу по даче, который каждое лето приходил к нему на занятия, организованные Терентием для местных детей, что-то вроде школы «Доброделания», открытой им ещё в 2014 году, у себя дома в Москве.

Целью путешествий Терентий ставил для себя прежде всего изучение родного края, его культуры и истории с посещением храмов и монастырей. Во многом это было обязательным, судя по дневникам поэта, в которых сохранились многочисленные описания встреч, бесед и знакомств с монахами и священнослужителями. Травник много фотографировал. Кстати любовь к фотоделу ему, опять же, привил отец Аркадий Павлович, сам увлеченно и не один год, занимавшийся фотографией.

Безусловно, что Травник не был бы таковым, если бы не собирал и не изучал травы. На его даче хранятся ряд коллекций-гербариев, собранных им на Алтае, в Карелии, на Урале, в Крыму и Подмосковье. Травам Терентий всегда отводил особое значение. Он изучал их, использовал в лечении. Сегодня к Терентию приезжают люди со многих уголков России получить совет, а то и лечиться. Таким образом он напрямую оправдал псевдоним «Травник», взятый им во времена студенческой юности. Имя Терентий появилось позже – 4 июля 1990 года. Существуют картины, подписанные им «Игорь Травник».

Палатка Травника начала 90-х годов

В своих походах и путешествиях Травник предпочитал самые простые, двуместные палатки, в большинстве своем из брезента. Такие палатки были легки в эксплуатации, хорошо проветривались и имели единение с окружающей средой, что для Травника было крайне важным. В основном же он, по его рассказам, останавливался и ночевал в заброшенных деревенских домах, а то и просто в стоге сена.

Нередко просился на постой к местным жителям, чаще к одиноким пожилым женщинам, которые нуждались, и он с удовольствием помогал им по хозяйству, пока жил. В его дневниках нахожу немало имен с адресами сел и деревень, где он останавливался за многие годы. В личном архиве поэта есть и фотографии с этими людьми.

Писать о Травнике-путешественнике миссия особая и интересная. Каждый раз, встречаясь с поэтом, беседуя с ним, я открывала для себя всё новые и новые грани этого удивительного увлечения моего героя. Казалось, что всё, что вошло в его музыку, в его живопись, но прежде всего в литературу и поэзию, пришло именно из походов, из собранного в них уединенного, созерцательного миропонимания и мироощущения. А, ведь, так оно и было. В стихах Терентия мы находим бесчисленное множество этому доказательств и подтверждений. Своей строкой поэт воспел и воспевает многие и многие уголки нашей необъятной Родины.

Давно отмечен тот факт, когда талантливых людей тянет бродить по свету. А некоторые из них, став признанными мастерами слова, оставляют миру записки и воспоминания о своих походах. Судьба к Терентию, как путешественнику, благоволила и ему посчастливилось быть лично знакомым с такими корифеями странствий, как Дамиан Утенков и Федор Конюхов. Все они были не только путешественниками, но и писателями. В библиотеке Терентия хранятся их книги, с автографами, подаренные ему.

А теперь – в путь! Начнем мы его с тобою, мой дорогой читатель, с молитвы и стихотворения поэта, обращенного к Смоленской Божией матери, известной, как Путеводительница, особо чтимой им. Стихотворение написано 10 августа 1993 года в Новодевичьем монастыре, в день Празднования Смоленской иконы. Кстати в Успенском соборе монастыря находится её чудотворный образ, с молитвы перед которым, Терентий и начинал, и заканчивал всякое свое путешествие…

Тропарь Божией Матери пред иконой Ее «Одигитрия»

глас 4

К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смиреннии, и припадем, в покаянии зовуще из глубины души: Владычице, помози, на ны милосердовавши, потщися, погибаем от множества прегрешений, не отврати Твоя рабы тщи, Тя бо и едину надежду имамы.

СМОЛЕНСКАЯ

 
Проводи меня, Смоленская, в путь,
Научи меня, родимая, быть,
Чтобы к Богу я дошел весь,
Чтоб оставить след, а не наследить.
 
 
Одигитрией будь мне во всем,
По уму провожай каждый раз
И веди меня ночью и днем,
Чтоб с Тобою быть здесь и сейчас.
 
 
Пречестная, идущим покров,
Проведи меня в сердце мое,
Чтобы шаг мой, сошитый из слов,
Оправдал бы терпенье Твое.
 
 
Стал бы делом, мостящим пути
Поколеньям, идущим во след,
Чтобы им удалось впредь найти,
Как и мне, предначертанный след.
 

Кондак Божией Матери пред иконой Ее «Одигитрия»

Предстательство христиан непостыдное, ходатайство ко Творцу непреложное, не презри грешных молений гласы, но предвари, яко Благая, на помощь нас, верно зовущих Ти: ускори на молитву и потщися на умоление, предстательствующи присно, Богородице, чтущих Тя.

По кругам путешествий

Вот и подошли мы к сердцевине этой книги. Начну повествование с некоторого уточнения и пояснения, напомнив, что всякое свое путешествие, а точнее круг путешествий, Терентий начинал всегда с западной точки, даже если бы это и был общий западный круг путешествий. Он строил маршрут исходя из самой западной точки, по аналогии с выходом из храма в момент крестного хода, а далее шел, как я уже отмечала ранее, либо по часовой, либо против часовой стрелки, включая все деревни, села и города, знакомясь с местными традициями и достопримечательностями, пополняя свои дневники.

Свое большое путешествие по Москве он начинал с Новодевичьего монастыря, далее через Узкое продолжал его, следуя по часовой стрелке и уж потом, завершив его, путешествовал по Подмосковью, но против часовой стрелки, и наконец, выходил на большой, называемый им «губернским», круг, который проходил опять по часовой. Это неотъемлемая особенность всех его путешествий, которую он разработал, досконально знал и строго ей следовал.

Согласовывая с Терентием написание этой книги, я учла его просьбу начать повествование, не с западных, а с северных маршрутов. Это было оговорено, и я строго следовала предписаниям. При описании того или иного места назначения, я пользовалась путевыми заметками, письмами и дневниками, предоставленными мне поэтом, нередко обращаясь к словарям, путеводителям и справочным изданиям. Мне хотелось, как можно ярче и полнее донести всю обстановку тех лет, обогатить читателя историческими и краеведческими выкладками. Надеюсь, что всё задуманное мною, осуществилось. Насколько удалось достигнуть органики и естественности в изложении столь интересных фактов из жизни поэта, представляю судить вам, уважаемые читатели. А теперь – в дорогу!

Поселок Борисоглебский

Начнем наше путешествие вместе с Терентием Травником с Борисоглебского⁸ – посёлка городского типа, административного центра Борисоглебского района Ярославской области России.

Население по данным на 1 января 2017 года составляет 5379 человек. Расположен в южной части области, на реке Устье (бассейн Волги), в 19 км к северо-западу от Ростова, где и находится ближайшая железнодорожная станция.

Посёлок входит в Перечень исторических городов России.

Появление населённого пункта (Борисоглебские слободы) связывают с развитием Борисоглебского монастыря, основанного новгородскими монахами Фёдором и Павлом по благословлению Сергия Радонежского в 1363 году.

Комплекс сооружений Борисоглебского монастыря включает в себя собор Бориса и Глеба (1522—1523 года), Благовещенскую церковь с трапезной палатой (1524—1526 года), Сергиевскую надвратную церковь (1679 год) и другие постройки. На территории монастыря работает музей-филиал государственного музея-заповедника «Ростовский кремль», действует несколько экспозиций. Помимо монастыря, в посёлке сохранился ряд каменных зданий XIX века, в том числе торговые ряды.

Келейный корпус монастыря, где Терентий останавливался в одном из своих путешествий 1995 года вместе с о. Вячеславом (Бобровским) и художником Вадимом Овсянниковым. 1995 год.

Из дневника поэта-путешественника Терентия Травника:

Вечерело, когда мы наконец-то въехали в Борисоглебский. За рулем сидел батюшка отец Вячеслав, рядом с ним Вадим, а на заднем сидении, обложившись фотоаппаратами и камерами, устроился я. Впереди, в отблесках почти исчезнувшего солнца, светились церковные купола. Остановились на площади перед монастырем. Было тихо, хоть вечер был летним и теплым, но народу почему-то совсем не было. Странно, но ощущение провинциальной тишины всегда особое и городскому человеку сразу свыкнуться с этим трудно. Но это всего лишь ощущение, и присмотревшись, можно было легко заметить слабые огонечки в окнах близлежащих одно- и двухэтажных домов и домишек.

C утра встал пораньше и до обеда бродил по городу, любовался прошлым бытом местной знати. Душа стремилась к простому, искреннему, а такого в Борисоглебском немало. Рассматриваю дом: в прошлом, видимо, купеческий: первый этаж – кирпичный, второй – деревянный, нередко в таких домах на первом этаже располагался трактир, либо торговая лавка, таких домов особенно много осталось на Верхней Волге».

Продолжая дневниковые записи Терентия, скажу, что купеческие дома во многом определили лицо исторической части многих российских городов, они формировали и их торговые зоны. Купцы жили в одно- или двухэтажных деревянных, а то и каменных особняках. В первом этаже и подвале могли размещаться склад, магазин, лавка, контора; жила прислуга или дальние родственники. Второй этаж был жилым для купеческой семьи. Каменные дома, как правило, с толстыми стенами, деревянные – с богатой резьбой. Двухэтажные – с балконами, лоджиями, большими окнами. Каменные – с приметными фасадами; появилась даже особая «купеческая» кладка кирпича. Украшались они кованными решётками, чугунными лестницами и парапетами. Большинство купеческих строений крылись железными крышами, которые красили, как правило, в зелёный, или красный цвет. Дома строились основательные – «на века» и больших площадей – для потомков. По данным городской переписи, к примеру, Омска 1877 года в купеческих семьях на одного человека в среднем приходилось две комнаты. Купцы, как зажиточные люди могли себе позволить инновации в строительстве. Так в Кузнецке первый дом с балконом построил купец Пётр Баранов в 1852 году, а первый дом с мезонином – купец Алексей Бехтенев в 1856 году. Первую электростанцию в Сибири построил в 1885 году в своём доме красноярский купец Гадалов.

На севере от Москвы среди небогатых купцов и зажиточных мещан были также популярны полукаменные строения. Первый этаж такой жилья или полуподвал выполнялся из камня, второй этаж – из дерева. Купцы первых поколений, несмотря на богатое внутреннее убранство дома, продолжали сохранять крестьянский уклад, жили в скромных задних комнатах и много времени проводили на большой кухне. В конце XIX века в купеческих домах появляются специализированные комнаты: кабинеты, библиотеки и т. д. Во многих городах России улицы назывались в честь купцов: в Томске Евграфовская, Большая и Малая Королевская, Дроздовская, Ереневская, в Енисейске в честь А. С. Баландина и т. д.⁹

Плёс. Ивановская область

«Бываю здесь, но чаще проездом, – пишет Терентий, – но вот выпал случай познакомиться с городом поближе, даже пожить в нём, прославленном в известном полотне моего любимого Исаака Ильича Левитана». Итак, Плёс!

Городок этот, хоть и туристический, но жизнь здесь размеренная и тихая. Я бы сказала, старосветская, а это Травнику всегда нравилось. Местные жители за холмистую местность называют Плёс «Русской Швейцарией». Слышала, что так называют и Звенигород за все ту же, холмистую местность. Остановиться тут несложно, если не привередничать, поэтому в один из визитов поэт присмотрел дом, комнатку в нем, оно и «славно все вышло». Большинство плёсовских заведений открыты не постоянно, более того, они даже закрыты в заявленные на дверях часы работы. Видимо, они открыты для туристов, которые приплывают на теплоходах, которые летом тут каждый день останавливаются. Как приплывает теплоход, так сразу почти все торговые точки на набережной открываются, как из-под земли продавцы сувениров вырисовываются, распахиваются всевозможные палаточки с пирожками да блинчиками, а еще с пиццей и шаурмой.

Из дневника поэта-путешественника:

«Дом, в котором я решил остановиться очень колоритный, может именно поэтому мой выбор и пал на него – строение, вобравшее в себя дух всего столетия, который постепенно и развалил его. Описать то, что я встретил, войдя внутрь почти невозможно, да и не хотелось бы смущать этим хозяев, но то, что этот, окружавший меня социально-бытовой сланец вдохновлял меня к писательству, спору нет, ибо всё в нём присутствовало, вся патина местного значения предстала моему досужему до интересности взору: скрипучие с какой-то фальшивой прелестью ступени, пистонообразно хлопающие двери, потрясающий запах дерева, переходящий в сырость и наоборот, много-много тишины, мерно посапывающей в малопроветриваемых углах здания и конечно же… привидения.

В этом доме останавливался Терентий, когда приезжал в Плес.

Без этих созданий в старорусских городах никогда не обходится, но, откровенно говоря, только для тех, кто не на машине разъезжает с остановками, для перекуса, а по-настоящему, как краевед вбуривается и вписывается в местный колорит со всем вытекающим из него чудодейством.

В день приезда я позволил себе отдохнуть, а заодно и наметить план по изучению городка, чтоб с утра следующего дня приступить к осуществлению намеченного. Первым делом отправился в музей Исаака Левитана… Музей небольшой, как и полагается, устроен в доме, где жил сам живописец со своей возлюбленной Кувшинниковой и другом Степановым. На первом этаже галерея с этюдами мастера, на втором комнатки художников. Люблю я такие места посещать. Зайдешь, побродишь, и как будто в гостях у мастера побываешь… А почему бы и нет, конечно же, в гостях. Поговоришь, поблагодаришь, откланяешься и всё, делов-то!

В этот же день зашёл в Музей пейзажа. Любовался очень даже неплохими художественными фото и картинами местных мастеров.

Конечно же Плёс местечко удивительной красоты, где в любую погоду пребываешь в душевном равновесии, восхищаешься обозреваемым, слушаешь тишину с сурдопереводом в виде плеска волн. Видимо Плёс – это и есть плеск в тишине. А еще в Плёсе изумительная осень, обычно сухая с солнечными днями и дивными лунными повечериями. В такие дни хорошо подняться на Соборную гору и оттуда любоваться разноцветными заволжскими далями, когда весь город тонет в золоте заката, что я непременно каждый и раз делаю, когда бываю здесь».

Насколько мне известно, то примерно к середине XIX века окончательно сложился архитектурный облик города, сохранившийся, в основном, до сегодняшнего дня. Город делится на две части: верхнюю – горную и нижнюю – подгорную. Подобная застройка определяется особенностями рельефа и рекой Волгой.

Главная улица города – Набережная, застроена, в основном, двухэтажными каменными особняками, возведенными в стиле провинциального классицизма, куда я, закупив по ходу пончиков, направляюсь побродить. Отсутствие вычурности и крикливости в плесских постройках придает этой улице скромный уют, особую теплоту и задушевность. Гуляю, жую пончики, а из промасленного пакета вместе с промасленной бумагой и жареностью пахнет осенью – старорусской чудесной осенью. Объяснить это невозможно, надо просто приехать в Плёс, купить пончиков, прийти сюда и сунуть нос в пакет…

Поднимаюсь выше: второй и третий уровень застройки Плёса в основном деревянные или деревянно-каменные дома с резными наличниками».

Плёс – один из древнейших городов на Волге. Народное предание гласит, что на месте нынешнего Плеса стоял когда-то древний город Чувиль. Археологические раскопки подтвердили существование на нынешней горе Свободы города-крепости XII века, который защищал Владимиро-Суздальское княжество от набегов волжских булгар в XII – XIII веках. Точная дата основания первой крепости в Плёсе неизвестна. Разрушена она была в феврале 1238 года во время нашествия Батыя. После утраты крепости город продолжил свое существование.

В 1410 году, когда московский князь Василий I, сын Дмитрия Донского, оказался в Костроме, спасаясь от татарского хана, он повелел построить здесь укреплённую таможенно-сторожевую заставу. 1410 год основание второй Плёсской крепости, считается официальной датой основания Плёса.

Являясь одним из древнейших русских городов, Плёс неизменно привлекает любителей истории и археологии. А вот что особо вызывает в нем уважение, так это то, что Плёс сохранил все составные части города XII века: крепость, ремесленный посад и торгово-вечевая площадь, курганное кладбище и языческое святилище.

Пришло время заканчивать наш рассказ о путешествии Терентия в Плёс. Чуть ранее, в одном из дневников он обмолвился о… привидениях. Предвижу читательский интерес по явно непростому вопросу, а потому жду момент, когда мне удастся у Терентия об этом все-таки спросить. Не прошло и месяца, как такая возможность представилась, а потому передаю на страницах книги всё, как есть, услышанное мною из рассказа Травника:

«К вечеру готовился дождь, а потому уже к десяти на улице изрядно стемнело. Накануне мои хозяева ненадолго уехали, оставив мне ключи, дабы я, по возможности, поливал цветы в их комнатах. С Волги тянуло холодком и запахом речной тины. Все более усиливающийся ветер проникал сквозь рассохшиеся стены дома и свободно погуливал внутри. Как ты понимаешь, в такие моменты создается впечатление, что кто-то в доме есть, как никак то там, то здесь что-то скрипнет, что-то упадет и покатится. У страха глаза велики, а потому, дабы отвлечься, я уселся за стол, и налив свежего чайку, занялся дневниковыми записями. Вскоре ветер стих, а на улице, сперва медленно, а потом все сильнее и сильнее пошел дождь. На душе как-то сразу взгрустнулось, и в голову полезла всякая несусветица. Сверкнула молния, и почти одновременно, надломлено то ли ударил, то ли треснул по крыше гром. Я подошел к окну, и придерживая рукой занавеску, попытался немного прикрыть расхлябанную створку. На какой-то момент дождь прекратился, и я, опершись на подоконник, стал разглядывать темно-синие силуэты заоконного пейзажа, медленно переводя взгляд от сарая к соседскому дому. Там не спали, сквозь старенький ситчик проникал свет, а потому сразу как-то полегчало. В этот момент откуда-то с угла послышались звуки во многом походившие на цокот лошадиных копыт. Прислушался – не ошибся – они самые. Стал дожидаться, когда появится ездок. Видимо немного не доехав, некто вполголоса осадил лошадь, и я довольно-таки отчетливо расслышал женский старческий шепоток:

– Ладно, Кузьма, ступай, ток, смотри мне, шоб не пил, а то выпороть прикажу…

– Вот это да, – мелькнуло у меня в голове, и я резко подался вперед, дабы получше разглядеть нежданных пришельцев. Справа, с угла дома, показалась мешковато-сутуловатая женщина небольшого росточка в длинном черном платье и каком-то несуразном, как будто бы чепце. И всё ничего, но уж больно одежка на ней несовременной была. Интуитивно пригнувшись, почти расплющившись на подоконнике, стараясь как можно дальше вытянуть шею, я затих и с интересом стал наблюдать за гостьей. Пройдя вдоль дома до подъезда, барыня, иначе и не скажешь, легко, не открывая дверь, как бы сквозь стену, вошла внутрь. Впрочем, мне могло и показаться. Ярко вспыхнула молния, и я поспешил отойти от окна. На цыпочках, подкравшись к двери собственной комнаты, прижался к ней вплотную и, затаив дыхание, стал прислушиваться. Из коридора явно доносились шаги человека с трудом поднимающегося по известной мне скрипучей лестнице. Часы показали без четверти одиннадцать, я поежился, почему-то ухмыльнулся и вернувшись к столу, безо всякого желания продолжил литературную учебу. Ирина Михайловна, вы не поверите, но тогда мне почему-то показалось, что к моей двери, только с её обратной стороны кто-то очень тихо крадется. Это нехорошее ощущение меня не покидало, и я вновь стал прислушиваться. И тут, как оно обычно и бывает, некстати зазвонил сотовый, в окно резко подул ветер и сквозняком распахнуло дверь. Сбросив звонок, я подошел к двери и тут почему-то меня потянуло выглянуть в коридор. В душе возникло то самое пренеприятнейшее чувство одновременного и страха, и любопытства. В такие минуты понимаешь, что если не удовлетворить любопытство, то страх только усилится. Сделав пару шагов вперед, я нехотя выглянул за дверь. Со стороны лестницы, ведущей на первый этаж, в пролете, подрагивая светила слабая лампочка. Дождь вновь усилился, и сквозь нарастающий шум воды, я вполне явственно услышал, как по ступеням кто-то то ли поднимается, то ли наоборот, поспешно, слегка покряхтывая, спускается. Скрипнула входная дверь, и снизу донесся женский, довольно-таки противный приглушенный смешок. Закрыв дверь в комнату на крючок, я лег спать. Ночь я провел с включенным светом, что для меня не свойственно, а утром, поговорив с соседкой, узнал от неё, что в последний год зачастило к ним приведение – старая купчиха, некогда жившая в этом доме. Что ей нужно непонятно, знать ходит себе и всё, а вот приезжает сюда она на своем кучере, так-то».