Мужчины были одеты в белые брюки и черные бархатные пиджаки, а девушка в длинное красное платье с глубоким вырезом на спине, к груди она трогательно прижимала скрипку. Мужчины сели и начали тихонько настраивать инструменты. Девушка осталась стоять. Она бережно положила скрипку на плечо и, словно боясь причинить инструменту боль, провела смычком по струнам. В воздухе повисла неоконченная музыкальная фраза. Скрипачка на мгновение застыла, словно прислушивалась, потом сделала глубокий вздох и начала играть.
Юля слабо разбиралась в музыке, но то, что она услышала, заставило ее вздрогнуть. Скрипка не играла–она молилась. Сначала нерешительно и тихо, потом громче, громче и, наконец, во всю силу своих музыкальных «легких». Неизвестно почему, но Юля была уверена, что мелодия, которую играет девушка, ее собственная, столько души, страдания и радости было в этой музыке. Наконец, скрипка последний раз вздрогнула и затихла, но ей на помощь тут же пришли остальные инструменты. Они словно кинули подруге спасательный круг и теперь из всех сил тянули её из омута одиночества…….
–Нравится?–Сергей радостно улыбался,–Извини, что не смог тебя встретить. День абсолютно сумасшедший.
–А ты, почему не предупредил, что у вас открытие?–Юля попыталась имитировать недовольство, но не смогла.
–А я никого не предупредил,–улыбка у Сереги стала еще шире,– Мач тоже ничего не знает. Я ему, сказал, что дело очень срочное, неотложное….. Ругаться будет. Да и не только он, сегодня много «наших» будет. И никто ни о чем не знает, во всяком случае, я так думаю.
Музыканты закончили одну вещь и тут же начали новую. И опять солировала скрипка, но теперь она не плакала, а смеялась и безобразничала: бравурные замысловатые пассажи сменяли друг друга, словно картинки в калейдоскопе. Юля кивнула в сторону скрипачки,–Откуда такое чудо?
–Дину надо спросить, нашего арт–директора. Эта девчушка, вроде бы из «Гнесинки», на втором курсе учится, чуть ли не из Магаданской области приехала. Самородок. У Динки на таких нюх,–в зал вошла компания молодых мужчин и сразу же направилась к бару, среди них Юля узнала Алексея,–Ага, вот они,–Сергей хитро подмигнул и пошел навстречу приятелям.
Оставшись одна, Юля снова принялась наблюдать за музыкантами. Теперь на первом плане был саксофонист. Высокий мужчина с копной черных с проседью волос, закрыв глаза, самозабвенно выводил мелодию. Он явно импровизировал. Надсадный и хрипловатый звук шел откуда–то из глубины этого элегантно изогнутого чуда, казалось, что даже воздух раскачивается в такт мелодии. Инструмент и его хозяин слились настолько, что превратились в световое пятно, в котором невозможно было различить, где заканчивается саксофон и начинается человек.
Юля с наслаждением вслушиваясь в музыку, плакала она редко, последний раз это было на похоронах деда, а вот сейчас в её глазах стояли слезы и, чтобы немного успокоиться она перевела глаза в сторону бара. Там, похоже, происходило радостное выяснение отношений. Молодые люди, окружившие Сергея, что–то шумно ему выговаривали, а тот довольно рассмеялся и сделал знак бармену. Компания зашумела с новой силой, а один из молодых людей невысокий крепыш спортивного вида произнес тост. Все выпили, бармен тут же принялся заполнять опустевшую посуду. Вошли еще какие–то люди, опять послышался смех и радостные выкрики, в это время Алексей обернулся и увидел Юлю, она в ответ помахала ему рукой, удивление на Лешкином лице сменилась улыбкой и он, виртуозно лавируя, направился к ее столику.
–Привет. Ну, Рост сегодня дождется……. Ты давно здесь?
–Минут сорок.
–Этот, перец, вчера наплел мне по телефону, что дело неотложное, что необходимо срочно встретиться. Представляешь? Я мчусь, как ошпаренный и на входе сталкиваюсь с ребятами. Они, оказывается, тоже прибежали его от лютой смерти спасать. А? Каково? Мы Сереге даже по шее хотели надавать за такие шутки.
–Ну, и, как дали?
–Да, нет. Помиловали. А тебе–то он что сказал?
–Тоже самое,–Юля почувствовала, что краснеет.
–А, вот за это ему огромное спасибо. Я тебя целую вечность не видел. Соскучился, – он наклонился и поцеловал Юлю в щеку.
Она инстинктивно отодвинулась,–С ума сошел?! Народ кругом, а мы, как пятнадцатилетние……
–Да, ладно тебе. Людям больше делать нечего, как по сторонам глазеть.
Юля оглянулась, никто даже не смотрел в их сторону,–Я тоже соскучилась. Не сердись, так вышло. У меня опять неприятности и опять не со мной.
–Серьезные?
–Надеюсь, что сейчас уже нет, а было крутовато.
– Опять с Наташкой?
–Нет, теперь с Галкой.
–Это молоденькая блондиночка что ли?
У Юли засосало под ложечкой,–Что ли.
–По ней видно было: обязательно во что–нибудь вляпается.
–Чего это ты так суров? Неужели не понравилась?–скрыть ревность ей вряд ли удалось.
–Почему? Понравилась. Только одно другое не исключает.
–Мач! Давай сюда!–Сергей энергично махал рукой, призывая их присоединиться.
Лешка утвердительно помахал в ответ,–Пойдем, я тебя с ребятами познакомлю.
–Может, не стоит?
–Ты, чего? И потом, они тебя все равно уже видели, теперь вопросами замучают. Пошли, пошли……
Компания переместилась вглубь зала, где в уютном закутке был сервирован стол персон на двадцать. Но рассаживаться никто не спешил, народ толпился вокруг стола, разбившись на небольшие группы.
–Знакомьтесь, ребята–это Юля,–объявил Алексей, чуть подталкивая ее вперед,–а, это …..
–Андрей…Андрей Шустров,–представился блондин в дорогом костюме,–Позволите?–и, не дождавшись ответа, поцеловал Юле руку,–Очень приятно,–он явно брал инициативу на себя,–Мы тут все давние знакомые.
–Я знаю,–поспешила заверить его Юля,–Леша мне немного рассказывал.
–А нам о вас–нет. Я его понимаю, такую женщину опасно обнародовать, у окружающих моментально возникает соблазн за ней поухаживать. Разрешите, представить вам остальных членов общества? Это Борис Матюхин, гордость наша, ну, и России конечно,–невысокий крепыш спортивного вида церемонно раскланялся,–это Ванятка Орлов. Он художник, личность выдающаяся.
Бородатый парень, с шарфом на шее вместо галстука, расхохотался,–Вечно ты со своими приколами, Шустрый.
–Это Марк Браншиц–математик,–продолжал Андрей,–Предупреждаю, если у вас вдруг начнется двоиться в глазах, и вы увидите, не одного Брана, а двух, не пугайтесь. Это значит, что объявился братишка Феликс. Он отличается тем, что на все мероприятия опаздывает часа на полтора–два. Должно профессия влияет. Феля у нас астроном. А это Толик Резчиков. Вы не смотрите, что он тихий. Все не так просто. Наш скромняга майор МВД, гений сыска, гроза супостатов.
–Шустрый, кончай языком молотить,–Сергей на правах хозяина вклинился в разговор,–водка стынет. За стол, за стол давайте…..
***
В такси было тепло и уютно, Юля откинулась назад и прикрыла глаза. Хороший был вечер. Она вспомнила, как Борис рассказывал о чемпионате по боксу и уморительно изображал своих соперников; как Марк на пару с братом, который действительно опоздал на час, показывал фокусы; как потом все спустились в большой зал, к тому времени там все уже бурлило и грохотало, и принялись отплясывать, кто во что горазд; как после сумасшедших плясок компания расположилась в бильярдной, где мужчины устроили целое сражение в «американку»…….. Юля засмеялась.
–Ты, чего?–Лешка крепко прижал ее к себе.
–Здорово было. Друзья у тебя классные.
–Отличные парни! Вот погоди, в выходные на природе еще лучше будет.
–А, что в выходные?–попыталась вспомнить Юля.
–У Шустрого день рожденье. У него за городом собираемся. Андрюха же тебя лично приглашал. Забыла?
–Не поняла. Я думала, что это «в принципе»….,–ночной город пульсировал разноцветьем и гордо выставлял напоказ рекламные щиты,–А куда мы едем?
–Ко мне.
–На дачу?!
–Нет, на дачу поздновато,–успокоил ее Лешка,–в «Кунцево». А то фигня какая–то получается, я у тебя был, а ты у меня нет.
–Я тоже была.
–Это другое. Дача–дедова, а квартира моя.
–Ты, что ее снимаешь? Или купил?–наверное, не надо было об этом спрашивать.
–Ни то ни другое. Была мамина, теперь моя,–он нахмурился, и на лбу образовалась глубокая складка.
Юля вдруг почувствовала такую нежность к этому человеку, и такой страх за него, что испугалась: «Господи, да ты, бабонька, похоже, влюбилась…..» Она потрясла головой, пытаясь освободиться от этой мысли, потом обхватила Лешку за шею и, не обращая внимания на таксиста, стала его целовать.
Машина остановилось. Пока Алексей расплачивался с водителем, Юля пыталась сориентироваться на местности. Район был обжитой и зеленый. Четыре многоподъездных дома образовывали двор. Фонарей было мало, у домов еще так–сяк, а в глубине двора тьма стояла кромешная. Дом, у которого остановилось такси, был кирпичный с высоким крыльцом и дубовой дверью. На двери красовался кодовый замок странной конструкции, на железной панели располагались не кнопки, а рычажки, которые надо было поставить в определенное положение, над ними надпись: «………занская 9, корп.3, подъезд № 5». Лифт в подъезде был конструкции «доисторической»: с тяжелой железной дверью, для того чтобы ее закрыть приходилось прилагать немалую физическую силу. Грохот был внушительный, но только после этого кабина с шумом, сильно напоминающим вой сирены, начинала подниматься вверх.
–Вот моя берлога. Прошу.–Лешка широко распахнул входную дверь и пропустил Юлю вперед. Как только она переступила порог квартиры, тут же зажегся зеленоватый свет, и заиграла приятная музыка. Юля вопросительно посмотрела на Лешку.
Тот довольно улыбнулся,–Это мы с Шустрым придумали еще, когда в институте учились, на втором курсе. Точнее, автор он, а я так на подхвате. У Андрюхи вообще не голова, а атомный генератор. В школе физик на него молился, а какую Андрюха акустическую установку для нашего ансамбля смастерил. Кстати, как тебе в клубе световое оформление?
–Здорово!
–Это тоже Шустрый. Правда, теперь только идея его, а на реализацию он Росту классных парней нашел. Не почину вице–президенту крупной компании такой мелочью заниматься.
–А, что за компания?
–«Инсеттелеком»,–у Лешки в голосе звучала неподдельная гордость,–Там крупный бизнес. Есть хочешь?
Юля вдруг почувствовала зверский аппетит,–Честно, говоря, хочу.
–Вот и я хочу. У меня всегда так после общественных застолий. Сейчас чего–нибудь сообразим.
–Давай, помогу.
–Не–е–е, я сам. Гуляйте, барышня, гуляйте,–он шутливо толкнул ее в спину,–Ванная налево, жилые помещения прямо.
Оставшись одна, Юля наугад открыла первую попавшуюся дверь…..
Небольшая квадратная комната ей понравилась. Диван, шкаф, два полукруглых кресла и торшер в углу, на полу мягкий ковер. Все было выдержано в едином стиле, только большой письменный стол красного дерева выбивался из общего ряда. Над столом висели фотографии. Красивая белокурая женщина в зеленом платье пристально смотрела на мир грустными глазами. Рядом снимок десятилетнего мальчика в джинсах и белой рубашке, мальчик очень напоминает женщину. На следующей фотографии мальчик, женщина и пожилой седовласый мужчина сидят в саду на скамейке и радостно улыбаются в объектив. Все трое очень похожи. И последний снимок на столе: сильно постаревшая белокурая женщина сидит на стуле, руки аккуратно сложены на коленях, а у нее за спиной, чуть подавшись вперед, стоит Алексей.
–Этот снимок сделан незадолго до маминой смерти,–Юля вздрогнула и обернулась. У Лешки были такие же грустные глаза, как и у матери на фотографии.
–А это, – она показала на фото, где пожилой мужчина обнимал мальчика и женщину,–твой дед?
–Да. Помнишь скамейку за домом рядом с качелями? Это его любимое место,–и, помолчав, добавил,–Было.
Ни скамейку, ни качели Юля не помнила,–Почему было?
–Когда мама маленькая была, то летом возле скамейки ставили раскладной стол и, если не было дождя, дед перебирался туда работать, а рядом мама. Там еще песочница была. Вот в ней она и играла. Аннушка рассказывала, что мама обычно сидела очень тихо, только изредка просила покачать ее на качелях. А после маминой гибели дед больше на эту скамейку никогда не садился, он и на даче–то стал редко бывать.
–Леша, можно я спрошу? Как погибла твоя мама? Если не хочешь, не отвечай.
–Ее машина сбила, ночью. Рядом с указателем, где поворот на Сарафаново. Точнее не сбила, а наехала. Вскрытие показало, что в тот момент она уже мертвая была.
–Господи, какой ужас? Ты прости меня, пожалуйста,–Юля виновато посмотрела на Алексея, потом обхватила его руками и крепко прижалась. И, вдруг, поняла, что плачет. Слезы как–то сами собой навернулись на глаза и побежали струйками по лицу, срываясь с подбородка крупными каплями.
–Ты, чего?–погладил он ее по голове,–Не надо. Я уже привык.
–Это я спьяну,–попыталась отшутиться Юля, а про себя: «Чего это я весь вечер рыдаю, как «кисейная барышня»? Фу, стыд, какой…….»
–Ты же практически ничего не пила!–возразил Лешка.
–А, ты, что каждый мой шаг помнишь?–слезы течь перестали.
–А то? Если ты не замечаешь, это еще не значит, что я на тебя не смотрю.
–Все время?
–Когда ты рядом, то все время.
–А когда нет?
–Естественно не смотрю, но думаю. Иногда,–он расхохотался.
От этого «иногда» опять засосало под ложечкой,– Нервы сдают. Все отдохнуть собираюсь, да не получается…., то одно, то другое….,–Юля неопределенно замотала головой, потом показала на окно,–а район у тебя зеленый. Давно здесь живешь?
–Давно.
–У меня в «Кунцево» еще один знакомый живет…,–слезы ее высохли окончательно,–А есть, мы будем? Ты обещал.
–Ну, раз обещал, придется тебя кормить.
***
……Они сидели в противоположных концах большой двуспальной кровати, их тела, горячие и возбужденные еще жили отдельной жизнью, но ноги снова начали немой разговор.
Женщина с упоением ощущала, как мужчина медленно двигает свою стопу вдоль ее голени. Вот она миновала колено, вот добралась до внутренней части бедра и, медленно перебирая пальцами, двинулась к паховой области. И чем ближе она приближалась, тем сильнее замирало сердце.
Вдруг женщина вздрогнула и инстинктивно подалась навстречу. Тела, которые еще минуту назад были порознь, притянуло, как магнитом. Теперь руки женщины лежали на плечах мужчины. Ее тонкие пальцы, пахнущие мылом и духами, хищно зарылись ему в густые жесткие волосы. Ритмично двигаясь вверх и вниз, она то, поднимала свое тело, то, опускала его. И всякий раз, когда перед глазами мужчины проплывали два выпуклых белых пятна с твердыми коричневыми бугорками, у него внизу, там, где их тела становились продолжением друг друга, пробегала судорога. Все это время тело женщины сотрясалось в причудливых конвульсиях. В темноте это напоминало необычный эпилептический припадок. Вдруг она оттолкнула своего сладостного мучителя и, резко откинув голову, выгнулась назад почти под углом в сорок пять градусов. Руки, подобно стае испуганных воробьев, взлетели высоко вверх, но словно одумавшись, опустились ей на пятки. Эта геометрия резко изменила положение вещей. Мужчина дернулся вперед, подхватил ее тело сзади, чуть приподнял и опрокинул на кровать.
Распластанная на белой простыне, женщина была беспомощна и беззащитна, и только руки, откинутые назад, крепко вцепились в кроватную решетку побелевшими пальцами. Широко распахнутые глаза и перекошенные губы, прижатые зубами, придавали ее лицу какое–то специфическое животное выражение. Это особенно возбуждало мужчину, он чувствовал, как растворяется внутри своей партнерши, как что–то удивительно нежное и ласковое мягко обволакивает его «второе я».
Эти двое хотели сейчас только одного, чтобы мгновение остановилось, чтобы в космосе планеты сошли со своих орбит и свалились в млечный путь, чтобы пространство и время поменялись местами, чтобы вселенная застыла от удивления и, чтобы ЭТО никогда не кончалось.
Но вот, подобно надвигающейся грозе, какая–то особая волна начала медленно нарастать откуда–то из глубин их общего телообразования. Та часть, что когда–то была женщиной, почувствовала ее зарождение в своей груди, именно оттуда волна начала свой путь вниз. А та часть, что когда–то принадлежала мужчине, ощутила ее в кончиках пальцев ног. Именно с них сорвалась волна и подобно акробату уверено поползла вверх. Они шли навстречу, подобно двум разноименно заряженным частицам, не представляя маршрута, не имея понятия о препятствиях, но твердо уверенных, что обязательно найдут друг друга. И когда они встретились, там, где соединяются две ипостаси, где янь перетекает в инь и обратно, то космос вздрогнул, а кометы, завертевшись в бесовском вихре, унеслись в черную дыру,…….. и наступила тишина.
Тишина, которая казалась концом всего, но, на самом деле, это было только начало.
***
Юля с удовольствием подставила лицо под прохладные струйки, вода была мягкая и соленая. «Странно? Ах, да…….пот…..Господи, как приятно…дождик….мелкий ласковый……, – не открывая глаз, взяла поролоновую мочалку и стала водить ей по телу, – Интересно, сколько сейчас времени? Час?….. Два?….. А спать совсем не хочется….. Ой!!….. Ничего себе!»–правая выпуклость представляла собой огромный синяк, в центре которого гордо красовался след от зубов. Еще синяк был на руке,–Это от кроватной решетки,–и чуть выше колена на внутренней части бедра,–А этот откуда?»…..
В спальне было пусто, Юля повернулась кругом и увидела перед собой дверь в комнату. В этой она еще не была. Лешка сидел в кресле и с удовольствием затягивался сигаретой.
–А я думала, что нынешняя молодежь не курит?
Это у нее надо спросить.
–У кого спросить?
–У нынешней молодежи,–он хитро подмигнул Юле и выпустил дым через нос,–Как ощущения, настроение, самочувствие?
–Про ощущения потом расскажу. Настроение отличное, а самочувствие…,–она скинула с себя огромное банное полотенце,–Вот!
Раздался удивленный свист. Лешка моментально вскочил с кресла и принялся ее целовать, – Прости, прости, родная….. Ей–богу, ничего не помню….то есть помню, но…… Очень больно?
Юля отрицательно замотала головой,–Нет, ерунда. Я и заметила только, когда мочалкой тереть стала. Пустяки.
–Ничего себе пустяки!…. Но ты тоже в долгу не осталась,–он повернулся к ней спиной.
Теперь пришла её очередь удивляться.
Вся спина вдоль и поперек была расцарапана в кровь. Можно было подумать, что по ней основательно прошлись граблями. Юля с недоумением посмотрела на свои пальцы, потом на Лешкину спину и, вдруг, чуть выше левой лопатки заметила отметину, которая была явно оставлена её зубами. Тут ей стало невыносимо смешно. Она ткнула в отметину пальцем и выдавила, почти рыдая от смеха,–Ой, не могу…..У тебя тоже….. похоже мы всю ночь только и делали, что друг друга грызли…..
В ответ Лешка залился радостным смехом….
***
Время шло к обеду, а количество срочных дел только росло. Юля уже успела пересмотреть ворох документов, дважды побывать у Ромадина, переговорить с заказчиками и в очередной раз поругаться с Поморцевым. В результате к двенадцати часам она напоминала кипящий чайник.
Видя такое ее состояние, женщины сидели тихо, как мыши. Людмила, что–то пересчитывала, Наташка копалась в своих архивных залежах, а Галка, та и вовсе «зарылась» в компьютер. Синяки у нее почти прошли, а то, что еще осталось, было искусно замазано косметикой. Непривычная она была, тихая и молчаливая, при каждом телефонном звонке вздрагивала и шипела: «Нет меня,… нет. Ни для кого….»
Юля нервно прошлась между столами. Ругалась она редко, но, если такое случалось, то тогда, что называется «сливай воду, чини ласты…»
–Юль, давай кофейку сделаю,–робко подала голос Наталья.
–Отстань,–огрызнулась она,–Тут впору стрихнину глотнуть.
–От того, что ты будешь себе нервы оголять, ничего не изменится. Успокойся, кофейку попей. У меня тут вкусненькое есть,–Людмила достала из тумбочки коробку конфет.
Юля покосилась на конфеты и кивнула.
–Вот, – Наталья поставила на стол ароматно пахнущую чашку,–Я туда лимон положила. Ты же любишь,–голос у нее был виноватый.
Рядом с чашкой примостилась фигурка пушистого котика. Юля вспомнила, как в то утро, уже перед самым уходом, обнаружила его на столике в прихожей. Обнаружила, нечаянно задев расческой. В ответ на фамильярность кот недовольно закивал головой. Это было настолько забавно, что она не удержалась и ударила котенка по носу еще раз, потом еще……
Лешка тогда как–то по–особенному рассмеялся,–Понравилось? Мне его родители в Юрмале купили. Мы часто в детстве всей семьей в Прибалтику ездили,–он немного помолчал, потом добавил,–Давно это было…. Теперь симпатичная фигурка обосновалась на Юлином столе.
Она слегка дотронулась до блестящего черного носа, и котяра тут же закивал головой, но на этот раз одобрительно.
Зазвонил телефон, и Галка, показывая, что ее нет, замахала руками. С того момента, когда Моторин предложил свою помощь, прошли всего сутки, но Юля почему–то была уверена, что её страхи напрасны, и этот мерзавец больше не объявится.
–Здравствуйте. Можно?–в комнату робко просочился Бантик,–Юль Сергеевна, вы компьютер просили проверить,–он покосился в сторону Галкиного стола,–Если сейчас некогда, я потом зайду.
–Давай сейчас,–Юля встала, освобождая место,–А, почему ты?
–Заняты они,–потупился Бантик и опять посмотрел на Галкин затылок.
–Ладно, работай, а мы погуляем. Все равно через десять минут обед,–Юля выразительно кивнула Наташке,–Люда, если кто будет спрашивать–я вышла.
–Мне гостинец купить надо, сватью–то мою в больницу положили с радикулитом, уже вторую неделю загорает.
–Как будто кроме тебя некому?–фыркнула Наташка,–А дети на что?
–Вот, когда твои девки замуж повыходят,–Людмила обреченно вздохнула, – вот тогда мы с тобой на эту тему и поговорим.
В целях конспирации решили воспользоваться «чернухой», с нее можно было попасть во внутренний двор, а оттуда, миновав пару подворотен, на улицу. План, в общем, удался, только когда спустились в подвал, чуть не напоролись на Поморцева. Пришлось срочно прятаться.
Наблюдая, с какой осторожностью «Жутьбарс» пересекает подвал, Наташка ехидно захихикала,–Ты, знаешь, куда он идет? Помнишь, комнатушку, где списанную технику держат? Они там с Риткой Базарычевой встречаются.
–Тихо, ты,–цыкнула Юля и осторожно выглянула из укрытия.
Никого не было. Женщины быстро пересекли подвал и без проблем выбрались на улицу.
–У них с Маргаритой давно роман. Я точно знаю,–Наташке явно хотелось продолжить тему.
–Хватит. У тебя, что своих проблем мало?–Юля недовольно повернулась к ней спиной и, вдруг, увидела знакомое темно–синее «БМВ»–это была машина Моторина. Странно, обычно она знала, когда он приезжал. И как давно он здесь? Юля положила руку на капот, несмотря на жару, мотор был холодный. Значит давно.
–Куда пойдем?–подала голос Наташка.
Юля вздрогнула–А? Что ты сказала?
–Пойдем куда, спрашиваю?
–Давай, в «стекляшку» на углу
–Не, я голодная,–запротестовала Грачева,–Пошли в пиццерию.
–Это вредно. Хочешь, есть–попей водички.
–Да, ну, тебя! И так из всех радостей одна осталась–пожрать с удовольствием.
–За час удовольствия сутки расплаты. Не велика ли цена? Ладно,–сдалась Юля,–пошли, не могу я на твою «жалестную» физиономию смотреть.
Они пересекли проезжую часть и направились вниз по улице. Около входа в магазин дорогу им перегородили раздатчики рекламных буклетов, Наташка тут же проявила интерес, но Юля решительно пресекла ее любознательность и затолкала подругу в первую попавшуюся дверь.
Внутри выяснилось, что это пельменная.
–Вечно ты ничего не даешь посмотреть!–возмутилась Наташка,–И, на кой черт, нам эта харчевня?
–Да, какая разница итальянская лепешка или русская?
Грачева недовольно сморщила нос, но промолчала. Через пять минут они уже с аппетитом уплетали пельмени.
–Ну, как?–поинтересовалась Юля
–Ву–яку–у–у–яя….–произнесла Наталья с набитым ртом.
–Прожуй! Не дай бог, что….. Я с твоими детьми потом не расплачусь…. А, как они, кстати?
–Нормально.
–Когда приезжают?
–Через две недели, а потом в Анапу. Они дома–то будут всего пару дней.
–Ну, а как……..вообще?….– осторожно поинтересовалась Юля.
–Вчера Грачев приходил.
–Куда приходил?
–Домой. Мы с Галкой припозднились малость. Решили, раз уж Ромадин машину дал, надо по магазинам прошвырнуться, а то пока в осаде сидели, все смели, даже крупы не осталось. Открываю квартиру и чувствую, дома кто–то есть. Галка сумки подхватила и на кухню, а я в спальню пошла. Смотрю, на постели барахло навалено, а Сашка в комоде роется, у меня сердце остановилось. Ну, думаю, уходить собрался. К косяку прислонилась, стою не дышу. А, он не оборачиваясь: «Ташуль, где моя кремовая тенниска? Я тут запутался совсем». Мне и вовсе поплохело, последний раз он меня «Ташулей» назвал, когда с рождением Машки поздравил. Все, думаю, хана. Хочу ответить и не могу. Кое–как с силами собралась: «Ты не там ищешь. Она в кабинете, в шкафу висит». Нашла я ему эту тенниску, подаю, а он: «Спасибо, Ташуль, мне в усадьбе и переодеться не во что, либо костюм, либо рваные джинсы. Добро бы один был. Так нет. Жара, духота, при такой погоде, все встречи приходиться за городом устраивать, да и летом, вообще так принято. Ты мне еще чего–нибудь найди…., чего–нибудь приличное и легкое….». Собрала я ему вещички, в спортивную сумку положила и спрашиваю: «Утюг–то там у тебя есть?» «Есть,–говорит,–и не только утюг. Ты бы приехала, посмотрела, что там есть, а чего не нет». Мне, вдруг так обидно стало. Выходит, я во всем виновата, я хвост трубой задрала и на все плюнула. Так хотелось ему по морде врезать, если бы одни были, точно ударила. «Некогда мне,–говорю,–работаю». «А, выходные,–спрашивает,–на что?» «На выходные я в «Перхушково езжу». А он мне: «Я каждое лето про «Перхушково» слышу, и каждое лето ты там пашешь, как каторжная. Ну, пока девки были маленькие, понятно, но сейчас–то чего? Мамаша твоя баба крепкая, нас переживет, да и не одна она там, с сестрой». Я ему: «Тетка больше двух недель с ней не выдерживает». Грачев посмотрел на меня, как на идиотку клиническую и в ответ: «Это еще много. Я, например, больше суток не выдерживаю. Давно спросить хотел, Шагаев, сколько ее единовременно вытерпеть мог?» Он про Шагаева, между прочим, первый раз за семнадцать лет вспомнил. «Час,–говорю,–полтора максимум, на большее его не хватало». Тут его прямо–таки прорвало: «А, тебя хватает? И на неё, и на тетку, и на огород. Скажи на милость, на кой черт эти плантации? Ей, что жрать нечего?». «Почему только ей?–спрашиваю,–Я и домой привожу. Компоты, варенье, заготовки разные. Ты же сам говорил, что домашнее лучше, что ни в одном «крутом» супермаркете такого не купишь». «А я и не отказываюсь. Консервируй в свое удовольствие, тем более что получается у тебя лучше некуда, но уродоваться зачем? Куплю я тебе и овощей, и фруктов, хоть тонну,–а сам опять смотрит на меня, как на больную,–И потом, Наташ, ситуация какая–то дурацкая: как кто ко мне приезжает, обязательно вопрос: где жена? Трудится–отвечаю, денно и нощно. Я понимаю, почему ты не хочешь бросать работу. Пусть так. Но иногда можно наведываться?» Знаешь, Юлька, он говорит, а я чувствую, как во мне что–то страшное поднимается. Еще немного и стекла бить начну. Вдруг Галка: «Наташ, где у тебя дуршлаг?–и ему,–Здравствуйте Александр Аркадьевич. Ужинать с нами будете? Я картошку пожарила». Сашка весь засиял, как бриллиант: «Привет, привет, Галочка. Конечно, буду. Я голодный». После этих слов из меня как будто воздух выпустили, на душе пусто–пусто и как–то на все наплевать стало. Сели мы есть. Я сижу, молчу, а они щебечут. Галка, та, вообще, рта не закрывает, видимо боится, что я скандалить начну. Грачев вино принес, я такое и не пробовала ни разу, французское. Шутит, смеется, анекдоты рассказывает, прямо, как в молодости. Так и просидели до одиннадцати часов. Неужели, думаю, он здесь ночевать останется. От одной мысли мороз по коже. Как я с ним в одной постели лежать буду? А, если лечь в другой комнате, так мы, вроде, и не ругались. В четверть двенадцатого Сашка поднимается и говорит: «Хорошо с вами, милые дамы, только мне ехать надо. Завтра рано утром рабочие приезжают. Бассейн рыть,– и мне,–Совсем забыл. Мне же еще куртка нужна. Помнишь, синюю с белыми вставками, я в ней когда–то по командировкам мотался? Или ты ее аннулировала?» «Почему,–говорю,–аннулировала? В кладовке лежит. Сейчас найду». Я в кладовку он за мной. Нашла куртку, подаю, а он руку на плечо мне положил и говорит: «Приезжай. Пожалуйста. Надо»,–повернулся и вышел, а куртка так у меня в руке и осталась. Что теперь делать? Не знаю.
–Как что делать? Ехать, конечно!
–А, что я матери скажу?
–Грачева, ты совсем на голову больная?
–Она панику поднимет.
–А телефон на что?
–Она мне душу мотать начнет, что, да, почему?
–Трубку положишь! Наташка, прояви характер. Свои дела в порядок приводить надо, а не на мамочку оглядываться. Ты, что из–за ее фокусов семнадцать лет семейной жизни в сортир хочешь спустить? Дай слово, что поедешь,–Наташка молчала,– Значит так, – объявила Юлька,– сегодня день отработаешь и вечерком к мужу, пятницу я тебе прощаю. Ну, что ты смотришь, как побитая? Хочешь, я твоей матери позвоню, совру, что ты в срочной командировке?
–Я сама позвоню,–Наташка обреченно вздохнула,–А с Галкой–то как быть?
–Галка может к себе перебираться. Никто ее больше не тронет.
–Откуда ты знаешь?
–Знаю и все,–отрезала Юля,–Доедай. Обед заканчивается,–наблюдая, как подруга уничтожает содержимое тарелки, Юля мыслями вернулась к Моторину: «Интересно, он уже уехал или нет? Раньше всегда повод находил, чтобы свое присутствие обозначить, а сегодня…..»,–Господи, мне же туфли срочно нужны!
Эти слова вырвались у нее настолько неожиданно, что бедная Наташка, чуть не подавилась,–Какие туфли?
–Без разницы, лишь бы к сиреневому платью подходили.
–А, когда надо?
–К следующей пятнице.
–Так это еще уйма времени,–обрадовалась Грачева,–В понедельник пойдем и купим. Какие проблемы? Можем к «Дольче–Габанна» зайти или еще куда–нибудь.
–Не хочу я ни «Габанну», ни «Версачу», отрезала Юля,– мне нужны приличные туфли без наворотов и, желательно не очень дорогие. И не возражай. Платье ты мне подарила–спасибо, но туфли я оплачу сама,– она немного помолчала и добавила,–Может, еще и не понадобятся.
Возвращались они той же дорогой. Моторинского «БМВ» во дворе не было. Юля нахмурилась, было почему–то очень неприятно. В коридоре встретили Галку, вид у нее был умиротворенный, –Юль, у тебя там на столе…
–Что на столе?
–Увидишь. Люда–Ванна «на факсе». Я через пятнадцать минут буду,–выпалила она на одном дыхании и помчалась к выходу. Там за стеклянной дверью маячила фигура «Бантика».
Она еще с порога разглядела на своем столе голубой конверт: «Комаровой Юлии Сергеевне»–надпись была сделана от руки перьевой ручкой, красивый и немного небрежный почерк сразу же обращал на себя внимание. Юля вскрыла конверт и достала сложенный пополам лист бумаги: «Здравствуйте, уважаемая Юлия Сергеевна! Мне приятно сообщить, что дело, связанное с известным Вам молодым человеком, улажено, если возникнут какие–то проблемы, позвоните Корнееву Михаилу Анатольевичу,–далее шла приписка,–Наша компания в качестве спонсора участвует во многих культурных и благотворительных акциях. Сегодня открывается выставка: «Современное Российское ювелирное искусство». Предполагается интересная программа и аукцион. Средства от продажи украшений пойдут на строительство оздоровительного центра для детей инвалидов. Если у Вас найдется свободное время, то предлагаю посетить это мероприятие»,–и подпись,–Юрий Моторин». К письму были приложены визитная карточка Корнеева и пригласительный билет на два лица. Мероприятие начиналось восемь вечера.