Закон кустарника

Очнулась она только рядом с телефоном в коридоре собственной квартиры и машинально набрала номер,–Привет, Свет! Я приеду, ладно?–медленно положила трубку и подошла к зеркалу.

Из огромного блестящего овала на Юлю смотрело незнакомое существо с остановившимся взглядом, на плече у существа, беззаботно устроилась хрупкая аметистовая змейка.

***

Ровно в шесть Юля стояла у знакомой двери.

Сколько раз она тут стояла? Сто? Тысячу? Миллион? Вот зарубки на косяке, по ним они пытались выяснить, кто быстрее растет. Вот след от кухонного ножа, так они уничтожали надпись «Редина кобыла», Эту надпись сделал Васька Алышев, он тогда по уши был влюблен в Светку. А в это углубление они прятали сигареты….. Юля погладила до боли знакомую деревяшку, потом изо всех сил надавила на звонок. Дзи–дзи–дзи–дзи……дзи–дзи….

–Заткнись, зараза! А, черт………,–на пороге появилась Светка. Из одежды на ней были бюстгальтер и обрезанные по колено джинсы, в зубах, как всегда, торчала сигарета.

–Ты чего так долго?

–Стирала! Руками! Машинка сдохла. Герке оборалась, чтобы открыл, куда там….. А это на кой?–Светка ткнула в коробку с тортом.

–Ребенку.

–Кому?! Ты его, когда последний раз видела? Ребенок! Дитятко малое под метр девяносто.

–Обижаешь, маманя, под метр девяносто пять,–в коридор высунулась рыжая голова,–Привет, крестная.

–Привет, Герман. Я тебе вкусненького принесла.

–Тортик!!!!! Ой, крестненька, только ты обо мне безотцовщине и заботишься!

Юля и глазом моргнуть не успела, как он подхватил ее на руки и закружил по коридору,–Поставь на место, окаянный!–крестник послушно выполнил приказ,–Ну, и, здоров же ты стал. Спортом что ли занимаешься?

–Типа того. Вечерок покойничков в морге покидал–окреп, развился физически и духовно.

–Где? Где? В морге?–не поняла Юля.

–Ага!–физиономия крестника радостно засияла,–Сутки через трое и еще медбратом в пятой градской.

–А учишься когда?

А, чему мне учиться? Я ж шестое поколение медиков в семье. Маманя, можно сказать, с молоком всю науку в меня влила.

–Кончай балаганить,–перебила сына Светка,–Е – маза…..,–в углу противно заверещал старенький телефонный аппарат,–Опять твои телки.

–Фи, маманя, как грубо,–поморщился Герка,– Се моветон,– и уже в трубку,–Хр–р–рите? Хгр–рамчей хр–р–рите!…. О, какие люди!…..

Светка тронула подругу за плечо,–Пошли отсюда. Хоть посидим спокойно пока сыночка при деле.

В кухне воняло газом. Мясной бульон, ощутив полную безнадзорность, покинул кастрюлю и преспокойно отправился гулять. Светка охнула и бросилась к плите, а Юля, кряхтя и ругаясь, полезла открывать форточку. На подоконнике, как всегда, стояла банка до краев заполненная окурками. Знакомая картина.

В этом доме, куда ни глянь, обязательно наткнешься на тару с «бычками». У Светкиных друзей никогда не было проблем с подарками. Все дарили только одно – пепельницы. Из хрусталя, железа, фаянса… Дорогие и дешевые, большие и маленькие, импортные и отечественные. Пепельницы попадали в эту квартиру по поводу и без повода, но все равно были в дефиците. Светка их била, плавила, дарила, выбрасывала в мусорное ведро, а когда запасы иссякали, начинала пихать окурки в чашки, блюдца, стаканы, словом, во все, что попадалось под руку…

Юля распахнула форточку, потом достала помойное ведро и стала по очереди опрокидывать туда все емкости заполненные окурками.

–Проклятый бульон, всю плиту загадил,–Светка затушила сигарету и тут же прикурила новую,–Убью Герку! Просила же приглядеть,–она закашлялась,–Ох, господи, какая дрянь!

–Ты бы сбавила обороты. Чего ты смолишь все подряд. Выбери какой–нибудь один сорт, все ущербу меньше будет.

–Ой, подруга, права ты…. Ой права…. Представляешь, решила на днях головенку постирать. Открыла воду, сунула башку под кран и только тут поняла, что я с сигаретой. Абзац!!!

Юля укоризненно посмотрела в ее сторону и, подхватив мусорное ведро, вышла из кухни, но стоило сделать несколько шагов к входной двери, как она, налетев на что–то, со всего маху боднула ногой тумбочку, и только тут заметила телефонный провод, который тянулся через весь коридор в Геркину комнату. Оттуда слышался возбужденный голос крестника: «Нет, я тебе стопудово говорю, там прикольно…. А этот чел, меня чуть на измену не поставил….»

Когда Юля вернулась, Светка уже закончила мыть плиту,–Ты чего колено трешь?

–На провод налетела. Герка телефон к себе забрал, а я и не заметила.

–Это нормально. Я ночью до сортира, как по минному полю передвигаюсь. Он, если не дежурит, то обязательно с кем–нибудь треплется. Бабник жуткий. Еще в ясельной группе ко всем девкам приставал. А сейчас… Только на горизонте новая фифа замаячит, он сразу стойку делает, как пойнтер. И давай «окучивать». Типа помочь, посоветовать…..

–А, чего мобильника у него нет, что ли?

–Есть!! Причем, самый навороченный, так он же девкам–то номер не дает, чтобы не доставали. Только домашний. А поскольку дома он бывает два от силы три часа в день, отгавкиваться приходится мне.

–А почему у вас один аппарат? Можно же еще пару розеток поставить, не дорого стоит.

–На это время надо, а у меня, его нет. Пьем чай! Кофе закончился.

–У меня есть. Купила по дороге.

–А, может, чего покрепче?

–Не надо. У тебя все равно кроме спирта ничего нет.

–Какие мы гурманы……. Э–э–э…… Стой!!!

Но Юля уже успела опуститься на стоявший у стены табурет и моментально оказалась на полу, – Какого черта ты его держишь? Хотя бы на балкон выставила.

–Жалко. Он еще мою бабку помнит.

–А меня не жалко? Я, между прочим, тоже твою бабку помню

–Уже дебоширите?–Герка вырос, словно из–под земли.

–Сколько раз тебя просила ликвидировать это безобразие, как об стенку горох……,–Светка нервно закурила очередную сигарету.

–Не извольте беспокоиться. Сей минут поправим,–крестник проворно собрал останки мебели и исчез также быстро, как и появился.

Потирая ушибленное место, Юля, нерешительно топталась на месте.

–Кончай памятник изображать,–усмехнулась Светка,–Вон стул. Бери и садись.

Юля с недоверием посмотрела на предложенный стул, но все–таки села, а Светка по старой привычке устроилась на подоконнике,–Ну?!

–Что, ну?

–Комарова, не морочь голову! Я тебя насквозь вижу! Даже неинтересно. Не хочешь рассказывать, тогда чего приперлась?

–Соскучилась!

–Охотно верю, только не в этой жизни. Ну?!!!

Юля тяжело вздохнула и почти шепотом произнесла: «Ой, Светик, у меня чума!». После первой фразы ее словно прорвало. Торопясь и перескакивая с одного на другое, уточняя какие–то незначительные детали, Юля постепенно рассказала подруге все, что произошло с ней за последний месяц. Все это время Редина не издала ни звука, и только когда Юля, готовая разрыдаться, схватилась руками за голову и выкрикнула: «Что мне делать, Светка? Что мне делать?»,…. она встала, подошла к шкафчику, вытащила оттуда большую пузатую бутыль, молча плеснула из нее в стакан, добавила воды и протянула подруге. Та сначала отрицательно замотала головой, но, понимая, что Светка не отстанет, взяла стакан трясущимися пальцами, зажмурилась и залпом выпила. Редина удовлетворенно кивнула и вернулась на свой подоконник.

–Господи, ты, что больше разбавить не могла? Внутри горит всё.

–Выживешь, – профессионально парировала Светка,–Господи, ну почему ты все время влипаешь в жуткие истории? Почему ты не можешь блядовать, как все нормальные люди?

–Что мне делать, Светка? Что мне делать?

–Заладила, как попугай: что делать, что делать. Ничего. Живи, как жила.

–И, как ты себе это представляешь?

–А никак! Сделать сейчас все равно ничего нельзя. Или ты собираешься им обо всем рассказать. Так, мол, и так. Вы теперь, родственники не только по крови, но и по сперме…. Во, сюжет! Дальше останется только выяснить, кто кому рога наставляет. Папа сыночку или сын папочке. И полный банзай!

От этих слов Юльке стало еще хуже,–Ну, зачем ты так?

–А, как?!…–взъерепенилась Светка,– Ты же сама все прекрасно понимаешь. Понимаешь, что нет сегодня никакого решения. Завтра, может быть, будет, а сегодня нет. И пришла ты ко мне не за советом, а потому что больше идти тебе некуда. Для всех ты сильная, самостоятельная, из любой ситуации выход найдешь. И только я знаю, что на самом деле ты неврастеничная баба, которую мало любили.

–А кого много любили? Тебя, что ли?

–Это потом обсудим. А сейчас, насколько я понимаю ситуевину, ты даже в себе не разобралась. Голову на отсечение даю, что ты переспала с папашей не потому, что на сыночка обиделась, а потому, что он тебе нравится. И нравится давно. Ты на него еще в метро запала. И сынок тебе нравится, твое сознание, похоже, вообще воспринимает их, как единое целое. Классика. Зигмунд Фрейд в помощь! Тебе надо либо разом бросать обоих, либо ждать, пока кто–нибудь из них бросит тебя.

–Умеешь ты обнадежить. Милосердная женщина.

–Я не женщина, я–гинеколог. А Колька что тебе говорит?–Юля недоуменно посмотрела на Редину,–Неужели не поделилась? Это что–то новенькое. Раньше вы все друг другу рассказывали. Даже обидно: я тебя с рождения знаю, а он на двадцать лет меньше, но степень доверия с твоей стороны равная. Ромадину даже больше. Со мной ты ни разу не спала, а с ним периодически…

–Николай здесь совершенно ни при чем…. – запротестовала Юля.

–А вот я в этом сильно сомневаюсь…..

«Ф–р–р–р–р……кх, кх…»–дверь заскрипела противно и мерзостно,–Ну, вы расшумелись, мамки,–Герка состроил страшную рожу,–на лестничной площадке слышно. Чего дают–то?

–Дают в основном по шее,–осадила его Светка,–Интересно знать, где тебя столько времени носило? Табуретные косточки на Ваганьково возил?

–У Полозовых. С Толькой на счет компа договаривался.

–Опять сгноил?! Третий раз! Охренеть можно!

–Крестненька, заступись,–Герка бухнулся на пол и обхватил Юлины колени,–Ну, чего она на бедного ребенка наезжает. У меня с техникой физиологическая несовместимость. Ежели кому организм починить–это запросто, а аппараты не по моей части.

Юля ласково погладила охапку рыжих курчавых волос,–Деточка, лапочка. Не бойся, в обиду не дам,–изображая рыдания, крестник уморительно захрюкал,–Не мать у тебя, а гестапо.

После этих слов, Герка уже заскулил по–собачьи,–Жизни никакой нет. Бедный, я, несчастный… Она меня морально третирует, и курево ворует,– крестник принялся нервно всхлипывать, размазывая по лицу несуществующие слезы, дальше плечи его бешено затряслись, из горла вырвалось рычание, и он стал плотоядно грызть Юлину коленку.

–Герка, отстань. Больно!–но крестник так увлекся своим представлением, что и ухом не повел.

Недолго думая, Светка соскочила с подоконника, схватила со стола тряпку и огрела сына пониже спины,–Да, отпусти ты ее, оглоед!

Герка с хохотом оторвался от Юли и перехватил материну карающую руку, потом сграбастал ее в охапку и усадил обратно на подоконник,–Ну, как? Если я такое на экзамене устрою, поставит мне Зырянский удочку по психиатрии? Я в прошлом семестре всего на трех лекциях был, а он этого страсть, как не любит, вот и оставил меня с «хвостом» на осень.

–Даже и не мечтай,–отрезала Светка, пытаясь прикурить сигарету от горящей конфорки.

–Ненормальная!–у Юльки даже голос сорвался,–Ты когда–нибудь без морды останешься!

–Моя морда. Что хочу, то и делаю,–огрызнулась Редина,–Кому сказала, завязывай с цирком?!–это уже сыну, тот, подражая собаке, силился стащить со стола кусок колбасы.

–Тебе в театральный надо было поступать, а не в медицинский,–Юля отрезала большой кусок торта и заботливо пододвинула крестнику,–Ешь.

–Не…,–замотал головой Герка,–Это без мазы. Дед военный хирург, бабка заслуженный педиатр, прадед земский врач, про маманю я вообще молчу. При таком раскладе одна дорога в лекари. Правда, можно было оперным певцом стать, бабулю порадовать. Она эту шнягу обожала. Недаром же такое имя мне пришпандорила,–он вытянул руки вперед и вдохновенно заголосил,–Три карты, три карты!….., – и резко оборвав себя на полуслове, принялся уплетать торт,–Но этот вариант не устраивал меня. А потом, в этом доме все разговоры только о медицине. Я еще не все буквы выговаривал, а уже знал, что такое загиб матки. Я по практической гинекологии читать учился, а справочник акушера вообще любимая книга. Бабка покойница говорила, что до пяти лет я засыпал исключительно под нее.

–А, что у тебя с компьютером?–поинтересовалась Юля.

–Аллах его знает. Шайтан–машин не включается, понимаешь…. Толька наверняка бы сделал, но он завтра в Питер уезжает. Вернется через неделю, а у меня реферат горит,–Герка безнадежно махнул рукой.

–Давай я Бантика попрошу. А чего ты сам не позвонишь?

–Витька, конечно, пацан, что надо. Только я в его присутствии себя дрессированным гамадрилом чувствую. Как начнет рассуждать: софты, харды, мегабайты… Все, туши свет! Потому, как мне, что сервер, что бампер один черт.

–Он не нарочно. Бантик просто не представляет, что кто–то может не разбираться в компьютерах.

–Вообще–то он прав. Без этого в современном мире никак. Сейчас ни одну серьезную операцию без электроники не сделаешь. Вон во ВНИИКардиологии какая аппаратура! Я когда первый раз туда попал, обалдел просто. Подумал, что в техлаборатории оказался. А уж когда Караганов меня в операционную взял…. Блин, я и представить себе не мог, сколько там приборов. Только все равно, техника техникой, а руки хирурга–это особая песня. Караганов–бог. Видели бы вы, как Петр Великий работает!

–Ты, что ему ассистировал?–Юля незаметно перевела глаза на Светку, та курила, уставившись в окно.

–Да, что ты, крестная! Там кандидаты наук своей очереди годами дожидаются. Мне студенту непутевому просто у мэтра за спиной постоять разрешили.

–И часто стоишь?

–Ну, бывает…. Иногда…. Только, чтобы сердца человеческие резать, не мой характер нужен. Тут железная воля требуется и реакция, как у хоккейного вратаря. Лучше я, как маманя по женскому делу пойду. Контингент соответствующий, конкурентов мало. А ежели Бантик меня еще и в компах поднатаскает….Ух!…. Подсоединяю пациентку к машине, и лепота….. Частную практику открою. Вывеску повешу: «Редин Г.П. Программист–гинеколог. Постоянным клиентам скидки». Мой неизвестный папочка–чемпион Таджикистана по парусному спорту, героически утопший в пустыне Кызыл–Кум, там,–он указал пальцем в потолок,–будет гордиться своим талантливым сыном.

–Герка, что ты несешь?–Юля опять посмотрела на подругу.

–А, что? Ну, не чемпион. Допустим, слесарь или заслуженный чабан республики Верхняя Вольта. Какая разница? Отец должен гордиться своим сыном! Он его–кровь, он его–плоть, ум, честь и совесть! Во, как!….

–На дежурство опоздаешь,–донеслось с подоконника.

–Успею, мамань. Димон прикроет. В прошлом месяце я три ночи один парился, теперь его очередь, – в коридоре опять зазвонил телефон и Герка тут же сорвался с места.

В кухне вдруг стало необычайно тихо. Светка по–прежнему сверлила взглядом окно, а Юля, машинально пошарив по столу, взяла чашку и отхлебнула давно остывший кофе,–Тьфу, гадость,–остатки полетели в раковину,–Свет, похоже, он все знает.

–Зна–а–е–ет,–донеслось с подоконника.

–Зря ты ему сама не рассказала.

–Когда я должна была это сделать?–голос у подруги был глухой и безразличный.

–Не знаю, только не дело, когда отец с сыном видятся практически каждый день и не знают, что они родственники. Если бы у Петра семья была или у тебя муж, это хоть как–то можно было объяснить. А так….. На моей памяти Караганов раза четыре женился и все неудачно. Сейчас он?…. Не знаешь?

–Знаю. В разводе,–возвестила Светка все тем же безучастным тоном.

–Свет, поговори с ним.

–С кем?

–С Геркой, черт возьми!–взорвалась Юля,–Ты чего дожидаешься? Чтобы сын тебя проклял?

–Пожалеет. Он хороший мальчик.

–Да не мальчик он, не мальчик. Взрослый здоровый мужик. И с каких это пор тебе жалость понадобилась? Ты же ее всегда презирала. Я хорошо помню, как ты тогда в истерике билась: «Не хочу!…Жалости его не хочу….». Ты и ребенка–то сохранила только потому, что доказать хотела, что все можешь и ничья жалость тебе не нужна.

– Неправда. Герка для меня–все. Не будет его–ничего не будет. И мне все равно проклянет он меня или пожалеет. Значит заслужила.

–Кто спорит? Только–это сейчас. А двадцать лет назад, когда я тебя уговаривала все Караганову рассказать, что ты мне говорила? «Он будет мой и только мой. Все сама сделаю. Воспитаю, как сочту нужным, и будет он таким, как я хочу». Сплошные «я». Господом богом себя вообразила. Только твое мнение, другие в расчет не принимаются. А на то, что это живые люди–наплевать.

–Ты чего, сука паршивая, меня стыдить взялась?–Светка пулей слетела с подоконника,–Я, хоть, сына родила, а ты? Ты, что сделала? Знаю я твои теории, ты их излагала. И, когда я Герку решила родить, и, когда сама на аборт шла. «Ребенок должен появляться на свет в счастливой полноценной семье. Пусть потом обстоятельства изменятся, но изначально он должен быть окружен родительской любовью. Должен чувствовать себя желанным». Красивые слова! Только они яйца выеденного не стоят. А все просто, как мычание: не родила ты, потому что ответственности испугалась.

–Я, я……,–у Юльки даже дыхание перехватило,–я никогда не боялась ответственности. Кто три месяца с маленьким Геркой возился и за твоей больной матерью ухаживал, когда ты на стажировке в Англии была? А ты меня об этом не просила. Более того, ты ехать отказывалась. Я тебя еле выперла. А на работе? Я же всегда все на себя вешаю и тащу, как лошадь, без разницы просят меня об этом или нет.

–Не путай «нагрузку с кутузкой»,–Светка стояла уже практически вплотную к Юле,–Ты постоянной ответственности боишься, а с временной у тебя полный «аминь».

–Спятила? Что еще за «временная» и «постоянная».

–А еще считаешь себя умной бабой! Постоянная–это, когда с нынешнего дня и на всю оставшуюся жизнь. А временная–это, которую поносил, поносил и бросил. Работу, например, сменила или подруга из командировки вернулась. И все. Кончилась твоя ответственность, можно начинать новую. А с ребенком так не получается. Вот поэтому ты и не родила. И с мужиками у тебя вечный бардак именно поэтому. Ты всегда стараешься дать понять мужику, что он всего лишь эпизод в твоей жизни, а отнюдь не главное. Пусть и прекрасный, но эпизод. И эту хрень ты называешь уважением свободы личности: «я не имею права навязывать другому человеку свою волю, не имею права подчинять его». Как благородно! А на самом деле, оставляешь себе лазейку, чтобы в любой момент смазать лыжи. Поэтому и мужик у тебя долго не держится.

–А у тебя он долго держится?

–По крайней мере, он у меня всегда есть, а у тебя перерывы величиной в пятилетку. И теперешняя твоя ситуация ничего не меняет.

–Ты, ты…..,–Юля хотела еще что–то сказать, но тут у нее из глаз фонтаном брызнули слезы, она покачнулась, закрыла лицо руками и медленно сползла на пол,–Гадина, гадина…,–повторяла она,–какая же ты гадина….

Светка вздохнула и села рядом с ней,–Не гадина я, а твоя подруга. И, вообще, единственный близкий у тебя человек,–она чмокнула Юлю в щеку,–И ты у меня тоже. Единственная.

От этих слов Юля заревела еще сильнее,–Свет, а Свет, ну, почему мы все время врем?

–Это когда я тебе врала?

–Да, не мне. Себе. А я себе. Ну, почему?

–Так жить легче, всегда можно найти виноватого. А, если кто неприятное говорит, значит либо злится, либо завидует.

–Я про тебя так не думаю,–Юля подняла голову.

По Светкиному лицу тоже текли слезы,–Знаю,–она ласково погладила подругу по плечу,–Знаю.

От окна потянуло сквозняком, ветер смахнул со стола бумажные салфетки и веером раскидал по линолеуму, во внезапно образовавшейся тишине отчетливо слышалось меланхоличное тиканье часов, прошло десять минут, потом еще пять, а подруги все продолжали сидеть на полу.

–Мамань, дай сигаретку….. Ой! Вы чего?–от неожиданности Герка даже икнул,–Подрались?

–Вроде того,–Светка попыталась подняться, но затекшие ноги не слушались,–Руку дай.

Герман деловито обошел женщин, потом подхватил обеих со спины и поставил на ноги.

–Уже уходишь,–Юля с сожалением посмотрела на крестника.

–Ага. Мам, я домой раньше четверга не попаду, к Красному на дачу едем. Горячие солнечные денечки. Грех не использовать.

–Дай–ка я с тобой попрощаюсь, крестник. Только нагнись,–Герман послушно наклонил голову. Юля поцеловала его в обе щеки и, как маленького, потрепала за волосы,–Экий, ты «рыжик» получился. А когда мы с матерью тебя из роддома принесли, волосики беленькие были.

–Мне мой теперешний цвет нравится. Девчонки внимание обращают. А особливо удобно, когда менты с проверкой подваливают: тряхнул кудрями и – документов никаких не надо, и так ясно, что не абрек.

– Держи,–Светка сунула в карман сыну пачку сигарет,–И аккуратнее там, у Красного, а то опять соседи милицию вызовут.

–Не боись, маманя! Оттянемся по самые аденоиды,–последние слова он прокричал уже от входной двери.

–Переночуешь?–Юля посмотрела на Светку и ничего не ответила.

***

Они лежали на старом скрипучем диване и курили. Плотно зашторенные окна не пропускали даже слабый ночной свет. В голове у Юли было пусто, словно квартире перед приездом новых жильцов. Такое огромное свободное пространство, где и глазу–то зацепиться не за что. И эту незнакомую доселе площадь надо обустраивать, обживать, прикидывая так и эдак, какая она будет жизнь в этой новой квартире.

–Юль,–подала голос Светка,–помнишь, ты мне рассказывала про Ромадинский «закон кустарника»?

–Помню. Только этот не его закон, а мужика одного.

–Я думаю, что он существует.

–Ты о ком?–не поняла Юля.

–Закон существует,–Светка затушила сигарету и повернулась к подруге,–Все люди связаны друг с другом, как кустарники. Взять хотя бы нас с тобой. Сколько лет мы друг друга знаем?

–Давно.

–Не важно. Суть в том, что иногда у меня возникает такое чувство, что ты–это я, а я–это ты.

–У меня тоже.

–Связаны, что называется, намертво. Даже, если с завтрашнего дня, мы больше никогда не встретимся, наше общее прошлое все равно будет влиять на мою жизнь, хочу я этого или не хочу. И так до самой смерти. Ты не согласна?

–Согласна.

–И знаешь, что? Влиять будут не только наши отношения, но отношения с другими людьми? Понимаешь?

–Не совсем.

–Ну, вот смотри. У тебя есть знакомые, о которых я только слышала или не слышала вообще никогда. Ты с ними взаимодействуешь, и все это как–то на тебя влияет. Хорошо или плохо–это вопрос другой. Главное, что ты постоянно меняешься и каждый раз, когда мы встречаемся, ты уже не такая, как прежде, а значит после общения с тобой «новой», меняюсь и я. Взять хотя бы твою теперешнюю ситуацию. Вот я в глаза не видела ни Моторина, ни Толмачева, казалось бы, какое они ко мне имеют отношение? А, вот имеют! Ты же другая стала, а, значит, и я.

–Это похоже на закон сохранения материи: если где–то что–то убыло, то в другом месте что–то прибавилось.

–А вот и нет. У закона кустарника с материей общего только то, что все в мире взаимосвязано, а вот относительно прибыли и убыли….. Тут, как раз наоборот. Если у тебя что–то «убавилось», то, значит, убавится и у меня. Да, и у них тоже.

–А у них–то почему?

–А ты представь себе кустарник. Крыжовник, например, который сплошняком растет.

–Ну?

–И вот хозяин часть его решил уничтожить. И начинает корчевать. Дошел он до того куста, что захотел оставить, а тот с соседом так сплелся, что не понять, где, чьи ветки. Хозяин репу почесал, а потом–хвать тесаком и отсек половину. Только, когда он рубил, задел ветки не только того куста, что в костер, но и того, что в земле. И вот живет этот кустик, а веточки–то обрубленные кровоточат. Так–то. Или, скажешь, нет?

–Это, смотря какие у него веточки. Может, они и не почувствовали ничего. Может, ему все по фигу.

–А, так не бывает. Живые существа не машины. Им больно. Другое дело, не каждый это показывает, только от этого не легче.

–Может ты и права.

–Точно права. Закон кустарника–это закон жизни, а частных случаев у него до чертовой матери.

Они опять замолчали….

Светка закурила очередную сигарету и ее огонек то вспыхивал, то затухал, словно речной бакен….

***

Тяжелые веки Юля разлепила с трудом, плохо соображая, что происходит, села, подперла голову руками и снова стала проваливаться в сон. Вот, вот, еще чуть–чуть…….. Но тут ей в лицо ударил свет, а в нос табачный дым,–Рота, подъем!–Светка сунула ей бокал с кофе,–Хорош бока протирать. Полдень уже.

–Голова болит! Это ты виновата. Ты меня спирт заставляла пить.

–А в сексуальных игрищах участвовать тоже я тебя заставляла? Прошу заметить, с близкородственными друг другу партнерами. Это же практически свальный грех, не важно, что не разом, а по очереди. Хорошо, что хоть мальчонка совершеннолетний, за растление не посадят.

–Сволочь! Ну, что ты несешь?!

–Так надо! Если ты сейчас не разозлишься–раскиснешь. Я тебя знаю. А допускать подобное в данной ситуации никак нельзя. Не имею понятия, что там дальше будет, но думаю, что это только начало.

–Ой, не пугай.

–Я не пугаю, а предупреждаю: «предупрежден, значит вооружен». Давай, давай допивай и в душ.

После холодного душа и двух выпитых бокалов кофе, жить стало значительно легче.

–Какие планы?–Светка ультимативно поставила перед Юлей тарелку с овсяной кашей.

Та овсянку терпеть не могла, но возражать не решилась и стала медленно ковыряться в тарелке в надежде на то, что подруга в какой–то момент выйдет и можно будет избавиться от этого клейкого варева.

–И не мечтай! Пока не съешь, с места не двинусь!–надежда пропала безвозвратно, пришлось есть,–Ну?

–Нет у меня никаких планов.

–Это правильно. Человек предполагает, а бог располагает. Домой поедешь или у меня кантоваться будешь?

–Поеду.

–Тоже правильно. В тишине все и осмыслишь.

Но домой Юля попала только через три часа. От нечего делать, прошлась по квартире, заглянула в холодильник. Там был идеальный порядок–полная пустота. «В магазин, что ли, сходить?»–промелькнуло у нее в голове,–Или не надо…»,–но все–таки полезла в сумку за кошельком. Несмотря на все усилия, кошелек не находился, разозлившись она перевернула сумку прямо на пол, среди вывалившихся из нее вещей кошелька не было, зато был мобильник. И тут Юля вспомнила, что выключила его еще в пятницу, то есть почти двое суток назад.

«Не слабо! Хотя кому я нужна…»–руки привычно набрали пин код.

Дзинь……, дзинь….., Дзинь…..

–Слушаю.

–Юля, здравствуй. Это Борис Матюхин. Нужно срочно увидеться! Лешку арестовали!!!!!

***

Все окна и двери были открыты, но воздуху все равно катастрофически не хватало. Юля металась, как загнанная волчица по всей квартире, боясь задержаться даже на мгновение. Ей казалось, что если она сейчас остановиться или хотя бы притормозит, то случится еще какая–нибудь трагедия, хотя куда уж больше….

–Лешку завтра выпустят под подписку о невыезде,–капли пота на Матюхинском лице свидетельствовали, что всю дорогу он передвигался исключительно бегом.

–Откуда знаешь?

–Толик Резчиков звонил. Помнишь его?

–Кажется….. милиционер?

–Не просто милиционер. Он в МУРе не последний человек, но беда в том, что случившееся не в его компетенции. Все произошло–то за городом, а там область хозяйка.

–Что стряслось?

–Ирина умерла!

–Ох!…,–Юля застонала, как от боли,–Да, что же это такое?

Если бы не могучие Борькины руки, она бы точно упала,–Пойдем–ка, присядем где–нибудь,–он довел ее до кухни, посадил, потом налил воды,–На выпей.

Юля сделала несколько глотков,–Когда?… А Лешку почему арестовали?

–Смерть наступила от передозировки лекарства, что–то там успокоительное или психотропное. Не суть. Главное, что введено оно было путем инъекции.

–Лешку подозревают в убийстве?!!!!

– Там пока не ясно, убийство это или самоубийство. Давай лучше по порядку. Только вы уехали, ко мне Рост прибежал, мол, Лешка наверх поднялся, а Ирка мертвая. Мы с Серегой рванули на дачу к Толмачовым. Прибегаем, Лешка на кухне сидит, вместо глаз дыры черные, руки ходуном ходят: «Я,–говорит,–Резчикову звонил. Тот велел местных вызывать. Я вызвал». И буквально сразу после его слов бригада приехала. Ну, там менты, медики… Дальше осмотр, протокол… Тут Резчиков объявился. Хорошо, что зам. начальника местного УВД его однокашником оказался, а вот следак незнакомый. Возились долго, сначала нас опрашивали, потом к Шустровым пошли.

–Андрей–то как? Сестра, ведь…

–Ну, по Андрюхе никогда ничего не поймешь, потом сестра она ему только по матери. Нет, Андрюха Ирку любил, только считал, что во всем виновата она сама и еще мать. Лариса Петровна, как бы так помягче сказать,…. женщина экзальтированная что ли…. Все ей чувства, страсти…, она и дочери это внушала.

«Лоретта»,–промелькнула у Юли в голове.

–С понедельника по четверг, нас по очереди к следователю вызывали, а в пятницу утром выяснилось, что в организм Ирины была введена доза, в три раза больше той, что ей врач назначил. Но самое главное, на шприце и на ампуле были отпечатки пальцев, как Ирины, так и Лешки. Правда, отпечатки смазаны, без специальной экспертизы не поймешь какие раньше, какие позже, да и инъекции были сделаны в бедро, а это и Ирка могла себе сделать. Но следак решил, на всякий случай, Лешку задержать, косвенных улик слишком много.

–Но, ты же сказал, что его отпустят,–голос у Юли дребезжал, как старая телега.

–Отец Лешки подключился, адвоката прислал. Ему Ольга позвонила. Сам бы Лешка ни за что не стал звонить. Нет, они не в ссоре, только Мач гордый, у него всегда: «я сам, я сам…». Ольга и тебя помогла найти.

–Меня?!

–Понимаешь, какая штука. Когда с Ириной истерика случилась, Лешка с Серегой отвезли ее к доктору Штауфу. Он давно знает и ребят, и их родственников. Старик сделал ей укол, и велел через три часа повторить. Лешка со шприцем нормально управляется, он еще мальчишкой научился, когда у него мама болела. Профессор об этом знал, поэтому спокойно дал ему лекарство. Беда в том, что в его аптечке не было ампул нужной дозировки, были только большие, в три раза превышающие нужный объем. Он подробно объяснил Лешке, какое количество надо набрать в шприц, а остальное велел тут же уничтожить. К Шустровым обратно Ирину решили не вести, чтобы не провоцировать приступ, поэтому она и оказалась на даче у Толмачевых. Лешка с Серегой Ирку в мезонине расположили, потом Рост ушел. Где–то около двух Мач к ней поднялся, взял шприц, лекарство, подошел к кровати, а она ему: «Леш, не надо ничего, я хорошо себя чувствую». Ну, он, укол делать не стал, прикрыл Иринку ее же шалью и ушел, а шприц и лекарства забыл с собой взять. Потом, сама знаешь, Ленка пришла. В общем больше наверх Лешка не ходил до девяти утра, а когда поднялся, Ирка уже холодная была, а рядом на столе шприц и пустая ампула.

–Выходит она сама себя убила.

–Прямых доказательств нет, только косвенные. Под лестницей, что на второй этаж ведет, Иркину шаль нашли. Возможно, она спускалась и слышала, как ребята беседовали. Разговор там, как я понимаю, был не из легких.