Мы лежали рядом, держа друг друга за руки, нагие, счастливые и усталые. Еще минуту назад по комнате метались жадные нетерпеливые звуки. Они натыкались на стены, перелетали через подоконник и падали вниз, изображая счастливых камикадзе. Еще минуту назад. Теперь звуки умерли, но смерть их была прекрасна. Это смерть–поэма, смерть–величие, когда неизвестно вопреки или благодаря из руин восстает прекрасный замок в сто раз лучше прежнего. Парящий в пространстве четырехугольник, еще недавно носивший скучное название окно, теперь был заполнен озорными мерцающими искорками. Возможно, если кому–нибудь удастся перевести вечность в нечто обозримое, она будет выглядеть именно так. И вдруг в безмятежное сожительство маленьких озорниц ворвалась стрела. Одна, за ней вторая, потом третья, а следом, судорожно уцепившись за их оперенье, притащились ветры…. Квадратный сибарит задрожал и обратился в нервный ромб. Его тюлевые одежды, еще так недавно походившие на фату, заметались из стороны в сторону, а потом послышался глухой рокот….

–Замерзла? Сейчас…,–он поднял с пола простынь,–Три, четыре,–белое облако спланировало на кровать и накрыло нас с головой. За окном угрожающе громыхнуло,–Ух, ты!

–Сейчас начнется,–я осторожно высунула нос наружу. На улице творилось настоящее светопреставление. Мерцающие искорки были уже едва различимы, вместо них за окном иступлено метались яркие зарницы, они гасли и вспыхивали подобно гигантским светлячкам. И весь этот шабаш атмосферных тварей сопровождался ударами грома,–Вещь! Как в «Эрмитаже»!

Котов согласно закивал головой,–Грамотно было, скажи?

–Ага.

–А ты идти не хотела. Я же лучше знаю, что надо делать, а что нет,–он шутливо щелкнул меня по носу.

Я недовольно поморщилась,–Как Кузинская мебель?

–Нормально,–комментариев не последовало.

–А баня, как?

–Тоже нормально,–опять молчание.

–Все пришли?

–Ага. Даже больше. Еще два чувака были. Ты их не знаешь.

–А я никого «из твоих» не знаю, ты же меня не знакомишь, ровно я ботва какая. Даже лишний раз рассказать и то тебе в лом.

–Майка, не гони пургу. Все что надо, я говорю.

Вот тебе! Напросилась! От обиды даже в глазах позеленело. Ах, так!–А ко мне на дачу Князев приезжал.

–Да, и что он хотел?–теперь его голос напоминал карающие шаги командора.

–Ничего не хотел. Просто решил узнать как дела? А вообще–то он в Красногорск к родственникам ехал.

–Всего лишь? И для этого дал крюк в сорок верст. Ай, ай, ай, как благородно! И чем же вы с ним занимались?

–Чай пили. А еще он нам крыльцо починил и крышу.

–Надо же. Я–то грешный был уверен, что этот чел способен только мозги парить, а он оказывается еще и вкалывать в поте морды может.

–А чего ты злишься? Подумаешь, знакомый в гости заехал. Ты же двигал мебель у Наташки.

–Это другое.

–Что? Значит, тебе у Кузиной тереться можно, а если мне Князев помог, так это отстой. Жаба, что ли душит?

–Да пойми же ты, он хитрый, себе на уме, ему человека кинуть плевое дело. Такие типы ничего просто так не делают, их опасаться надо, а не хороводы с ними водить.

–А кто водит? Я, между прочим, его в гости не приглашала. Ну, зашел по–приятельски, ну поговорили, всего и делов–то.

–Ты не должна была его принимать.

Опять! Да что же это такое?! Он мне место указывает, словно собаке!

–Принимают клиентов. Проститутки!–губы трясутся, на лбу пот выступил, чувствую, надолго меня не хватит.

То ли Котов понял мое состояние, то ли сообразил, что пережал, только металл у него из голоса исчез,–Не передергивай. Я не это имел в виду.

Какая сила подняла меня вверх? Помню только, что стою на кровати, а в руках обрывок простыни,–Выходит, я виновата, что не въезжаю? Знаешь, мне отец как–то сказал: «Не важно, что ты вкладываешь в свои слова, важно, как их понял твой собеседник». Так, может, пояснишь мысль свою глубокую?

–Чаи с ним распивать не надо было. Что же ты в людях так плохо разбираешься?

–А ты чего всем ярлыки вешаешь? Человечество на две категории поделил, либо хорошие, либо плохие. А я какая? Черная или белая?

–Ярлыков я не вешаю. А вот принципы у меня есть, и цели тоже. А у тебя? Вот скажи, чем ты будешь заниматься после института?

Я промолчала.

–Тогда зачем учиться, время тратить? И вообще, ты знаешь, чего в жизни хочешь?

–Знаю! Счастливой быть хочу!

–Ну, это все хотят. А как? Ну, хотя бы приблизительно? Вон Кузина закончит «Плешку», потом место в турфирме постарается найти. Второе высшее хочет получить. А у тебя что?

Все, силы мои кончились,–Место найти, говоришь? Д–д–да чего его искать,–от возмущения я даже заикаться стала,–Тетка у нее уже лет восемь как турфирмой владеет, да еще и ни одной, и папаша в гостиничном бизнесе крупная шишка. А если Кузина такая целеустремленная, так чего же ты со мной трахаешься, а не с ней?–я уже откровенно орала.

–Человек просто хочет состояться. Он видит цель и на нее работает. Что в этом плохого?

–Даже, если эту цель не он выбирал?

–Никого нельзя заставить делать, то, чего он не хочет.

–Ошибаешься. Люди очень часто делают совсем не то, что хотят. Одних жизнь заставляет, другие потому что так в обществе принято, а третьи просто плывут по течению, потому как напрягаться неохота. И люди все разные. На кого–то судьба наедет, а он и внимания не обратит, а другому слово не так скажут–трагедия.

–Эмоции не должны руководить поступками. Непредвиденные обстоятельства контролировать нельзя, а чувства можно. Если это правило не соблюдать, то ничего реально не добьешься.

–И чего, собственно, надо добиваться?

–Признания! Чтобы высокие профессионалы тебя за равного считали. Только тогда можно сделать что–то масштабное. И оплата должна быть за это достойная. Если человек все время думает, хватит ему до получки или нет, он перестает существовать как профессионал. Стимул отсутствует. А откуда ему быть, если его труд не ценят? Вон, мой отец всю жизнь в науке. Пахал, как каторжный день и ночь, исследования проводил, а ему за сборник статей заплатили четыреста баксов. Четыреста баксов за годы работы! Разве это справедливо?! Со мной так не будет. Я не позволю сделать из себя неудачника.

–Выходит, если я Князева не прогнала, значит, я неудачница?

–Опять передергиваешь! Тебе, если мысль в голову попала, все! А дальше, куда кривая вывезет. Нет, чтобы подумать к чему это приведет?

–Я не компьютерная тачка, чтобы варианты просчитывать. Человек я! Живой человек!–последние мои слова целиком утонули в раскатах грома.

–А кто спорит? Но хорошая доля практицизма еще никому не мешала. Рациональность не самая плохая черта характера.

И тут я поняла, что мы говорим о разных вещах, он же меня просто не слышит. Причем здесь его отец, Кузина или Князев? Разве так трудно сообразить, что мне плохо? Плохо, потому что он не пускает меня в свою жизнь, и каждый мой шаг, который не укладывается в его схему, считается чуть ли не преступлением. Неужели, для того чтобы быть с любимым человеком, надо стать его тенью?....

Котов был уверен, что я сплю. Это было понятно по тому как, он вытащил руку из–под моей головы и повернулся к стене, а я вздохнула с облегчением.

Господи, что же с нами происходит?

***

Странное дело. После того скандала, вроде бы ничего не изменилось. Да и скандалом его, строго говоря, назвать было нельзя. Котов, например, невзирая на металл в голосе, был абсолютно спокоен, орала–то я. Да и тут не в кассу, гроза все перекрыла.

Утром никто ни о чем не вспоминал, вот только встали поздно, словно каждый пытался оттянуть момент, когда придется посмотреть другому в глаза. Весь день я прожила как во сне, совершала какие–то действия, говорила какие–то слова, и все прислушивалась, не зазвенит ли? Се–реж–ка…. Молчок, Се–реж–ка…. Ни звука, Се–реж–ка…. Дзи…… И все.

Я боялась, что Макс воспримет мой поцелуй как руководство к действию, но он только поинтересовался про бабушкино самочувствие, и попросил передать привет. Плохо только, что сказал он это в присутствии Кузиной. Та моментально стала меня доставать, типа: откуда, куда, зачем? Если она на кого со своим любопытством наехала, абзац, не отмотаешься. Ну, я тоже непростая!…

А Наташка изменилась, пока меня не было. Веселая, довольная, от тоски и следа не осталось. Волосы свои она теперь заплетала в косу и перевязывала широкой лентой. Юбка короткая, каблуки высокие, глаза блестят, сразу видно барышня на охоту вышла. Честно говоря, ей это здорово шло. А еще, Котов для нее стал непререкаемым авторитетом, если он говорил, что ему что–то нравится или наоборот нет, она тут же с ним соглашалась, если он предлагал пойти обедать, то Кузина вскакивала первая. Как–то раз притащила на работу фотоаппарат и к Котову: «Помоги пленку достать, у меня не получается». Сережка и так и эдак, ничего не выходит: «Заело там что–то,–говорит,–надо в мастерскую нести». Наташка в панику: «А куда? А, что? Ой, давай, вместе сходим. Я же ничего в этом не понимаю». Тут, как по заказу, входит Г.А.: «Нужны добровольцы. Надо срочно съездить в филиал. Желающие есть?» Они переглянулись и хором: «Есть!». Она даже руками развела: «Люблю энтузиастов! Ну, раз вас двое, еще в одно место заедите,–те и рады стараться,–Сильно задержитесь, можете на работу не возвращаться».

Они и не вернулись.

И что?…. Это, каким идиотом надо быть, чтобы припереть обратно? Может позвонить? А толку? Разговорчик типа «ты где?»

–Май, идешь?–Маришка показала на часы,–Уже шесть!

–Иду. Да вы не ждите, все равно мне по хозяйству надо.

Домой не хотелось. Димка теперь редко туда заглядывал. Он познакомился с новой кралей и у них «безумная любовь случилась». Ох, до чего же мой братец любит пышные фразы.

Я медленно двигалась вдоль улицы и от нечего делать разглядывала витрины. Там, отгородившись от прохожих гигантскими стеклами, дистрофичные манекены изображали богатую жизнь. Интересно, почему у этих даунов такой зловещий вид? Специально что ли? Чтобы народ, не дай бог, в магазины не попер и от цен не помер…..

Чего–то есть хочется… Я свернула в переулок и стала прикидывать, куда бы зайти. Может сюда? И название миленькое, «Беседка».

Вот это номер!

Овальный зал был почти пуст, наверное, поэтому я их сразу и увидела. Они сидели у окна за маленьким треугольным столиком, и, судя по всему, сидели давно. Вид у Наташки был на редкость счастливый, да и Котов несчастным не выглядел. Хороша бы я была, если позвонила! Может подойти? Интересно, какие у них будут рожи?

И такая во мне вдруг злость поднялась, но тут Котов встал, и направилась вглубь зала.

Нет! Надо уходить. Немедленно. Пока Кузина не заметила. Так, аккуратно, не привлекая внимания…. О–о–о….., черт…., официантка…, кажется ко мне…. Да, где же эта проклятая ручка?…. Ага, нашла. Все. Уф–ф–ф! Теперь быстро, быстро…., неважно куда…., не оглядываться….

–Май, Май! Погоди.

Господи, кто там еще?

–Ну и скорость у тебя!–Князев держал меня за локоть и улыбался.

–Пусти!–я резко выдернула руку,–Ты, что следишь за мной?

–Не–е–т. Я случайно. Из магазина выхожу, а навстречу ты мчишься. Случилось что?

–Приведение увидела.

–Я серьезно.

–И я серьезно. Ладно, пока.

–Погоди. Можно я тебя провожу? У меня все равно дел никаких нет.

В конце концов, а чем я хуже этой «сладкой парочки»,–Можно. У меня тоже дел нет…. Уже нет.

–Тогда может, погуляем? Смотри, какая погода отличная,–он даже ответа дожидаться не стал, просто взял меня за руку и повел в сторону бульвара.

А погода действительно стояла замечательная. Летнее предвечерье выдыхало последний зной и, слегка разбавляя ветерком, нанизывала его на утомленные за день деревья.

–Люблю я лето. Эх, хорошо бы жить на берегу океана, чтобы солнце круглый год,–Князев мечтательно зажмурился,–в Калифорнии, например.

–Почему именно в Калифорнии? Ты думаешь там народ, кроме как на пляже валяется, больше ничего не делает?

–Нет, конечно. У меня брат двоюродный в Штатах живет. Вкалывают они, там дай бог, потому и живут хорошо.

–А хорошо–это как?

–Ну, быт устроен, работа стоящая, путешествуют…..

–И, что проблем не бывает?

–Нет, проблемы бывают…., но, согласись, что тепло и солнце все–таки приятнее, чем холод. И вообще я считаю, что от жизни надо брать самое лучшее.

–А, если не дадут?

–Кто?

–Ну, мало ли….

–Тогда добиться надо. Я всегда добиваюсь, чего хочу.

–И, что ни разу прокола не было?

–Пока нет. Знаешь, жизнь дается только тому, кто этого достоин.

–А ты считаешь себя достойным?

–Почему нет? Сколько себя помню, всегда первым был. В детском саду стихи лучше всех читал, в школе учился лучше всех. Думаешь, потому что конкурентов не было? Были и достаточно. Только мне соперники в кайф, без борьбы и победа особой ценности не имеет. Ой, смотри…..

На противоположной стороне улицы собралась большая толпа. Нарядно одетые люди размахивали флажками, и что–то радостно выкрикивали.

–Это французы!–чему–то обрадовался Князев,–Сегодня же четырнадцатое июля. Пошли, посмотрим.

Многоэтажное здание непонятной формы, спроектированное в модном бизнес стиле, выглядело чудовищным уродом среди типично московских купеческих особняков. Но именно оно, как нельзя лучше, подходило для ликования импортной публики, вынужденной, волею судеб, отмечать свой национальный праздник в чужой стране. Возможно, рядом с ним они представляют, что находятся где–нибудь в современных кварталах Парижа или на площади у центра Помпиду. Темные зеркальные окна, с усмешкой и легким презрением, взирали на радующихся внизу людей. Но вот одна из мертвых глазниц по периметру вспыхнула разноцветными огоньками и потянула за собой остальные. Через пару мгновений уже все здание ослепительно сияло и радостно подмигивало прохожим. «Виват! Виват!»,–закричали люди, в ответ в небо посыпались золоченые брызги. Восторг толпы перешел в наивысшую стадию. Собравшиеся обнимались и подбрасывали вверх какие–то предметы, которые возвращались обратно уже в виде трехцветных лент. Какой–то толстенький дядька чмокнул меня в щеку и закружил по тротуару. Потом поймал планирующую прямо на нас разноцветную матерчатую змею, накинул мне ее на плечи и восхищенно произнес: «Шарман!». Я засмеялась, а он поцеловал мне руку и исчез.

–Майка, ты такая красивая!

Откуда он только взял эту манеру появляться, когда не ждешь,–Да ладно тебе….,–и эти его ямочки на щеках…

–Правда, правда. Ты самая лучшая девчонка, которую я встречал.

Настроение испортилось моментально. Ну, кто просил его лезть со своей откровенностью? Что же за кошмар такой? Из одного слова не вытянешь, а другой признания без всякой причины делает.

–Просто ты еще мало встречал «нашей сестры».

–Не скажи, я всегда больше с девчонками дружил. С ребятами тоже конечно, но подруг у меня было много.

–Дамский любимец значит?

–Ну, что ты, я же про дружбу говорю. Мне всегда было интересно общаться с женщинами. Они не то чтобы добрее, мягче что ли и…, ну, в общем, не знаю. Нравится и все. Мороженое хочешь?

Гуляли мы долго. Все ходили и ходили по улицам, произвольно поворачивая то направо, то налево и, когда, наконец, спустились в метро, я почувствовала, что больше не могу сделать ни шагу.

–Устала?–сочувственно поинтересовался Князев.

–Ужасно.

–Мне тебя проводить?

–Не надо,–втайне я все–таки надеялась, что меня встретят.

Как же приятно сесть и вытянуть ноги….

А хорошо прошлись!

Ровно через сорок минут я пожалела, что отпустила Макса. Улица напоминала декорацию из дешевого триллера, ни одного зажженного фонаря, газетный киоск и оставленные кем–то из торговцев деревянные ящики образовали груду развалин, даже магазинчики у метро, обычно такие гордые с выпученными неоновыми вывесками, сейчас больше походили на стремные сараи.

–Ты представляешь, сколько времени? Полночь скоро,–Котов вовсе не делал вид, что волнуется. Он, правда, волновался,–Позвонил Маришке, говорит, по магазинам пошла.

–Дело было.

Скажет или нет?

–Что за дело?

–Да так. Неожиданно все получилось. А вы как съездили?

Скажет или нет?

–Нормально.

–Долго там были?

–Не, не очень.

–А потом?…. Фотоаппарат починили?

–Какой фотоаппарат? А–а–а…, Наташкин. Починили.

Нет, не сказал.

***

По мере того, как повышалась жара, число измученных ею горожан редело, а вот число фестивалей, кинопремьер, выставок, наоборот увеличивалось. Московские улицы превратились в огромную сценическую площадку, на бульварах компания самодеятельных барабанщиков устраивала импровизированные соревнования, на площадях кришнаиты блаженно распевали: «Хари Кришна! Хари Рама!….», а подземные переходы до отказа заполнились музыкантами всех направлений и стилей, создавалось впечатление беззаботности и абсолютного счастья. Мне это нравилось, а вот Котов ворчал: «Солнышко пригрело, повылазили из всех щелей, как тараканы. Дихлофос им в дышло!»

Раньше я бы промолчала, но с некоторых пор, словно бес во мне сидел,–Чем это они тебе так мешают? Дорогу, что ли перешли?

–Бездельники! Придумали себе гнилую отмазку, чтобы не работать!

–А ты подай предложение, чтобы их в резервации переселили, глядишь, сразу полегчает.

Подобные препирательства, как правило, ни к чему серьезному не приводили, но вот в привычку они вошли капитально.

Как–то Борька Грищук объявил, что его сестрица может достать билеты в киноцентр на премьеру, в любом количестве и совершенно бесплатно. Оказалось, что к билетам прилагались какие–то модные купоны, один купон на четыре билета, значит, пройти контроль можно было только всем одновременно, опоздавший пролетает. Наша компания поделилась «на четверки», само собой, Котов, Кузина, Макс и я оказались вместе.

Встретится, решили непосредственно перед сеансом.

Из нас четверых я пришла первой, следом появился Князев.

–Привет. Давно здесь?

–Только, что.

Куда, черт возьми, они подевались?

–Ты, вообще, как живешь–то?

–Нормально. А, что?

–Да, так…. Показалось, наверное,–он порылся в рюкзаке и достал кассету,–Держи. Фильм классный! Я еще на даче хотел отдать. Как крыша–то? Течет?

–Нет. Все отлично. Спасибо,–кассета никак не хотела лезть в сумку. Наконец мне кое–как удалось ее туда запихать, но тут подлая сумка вырвалась и полетела вниз.

Рванулись мы за ней одновременно. Бац!

–Ой! Даже искры из глаз посыпались.

–Прости, ради бога! Что же за судьба такая? Где я, там обязательно неприятности.

–Это не судьба, а диагноз,–рявкнула я в сердцах.

–Конечно, конечно….,–залепетал Князев, и сразу стал такой смущенный потерянный.

А чего, собственно, я возбухаю, будто он меня покалечил?

–Ладно, наплевать. У меня самой постоянно всё не так, то вещь нужную куда–нибудь засуну, то сломаю чего–нибудь, а уж про всякие остроугольные предметы и говорить нечего.

–Вот они! А мы у входа ждем. Эй!–в двадцати метрах от нас стояла Кузина, а чуть дальше маячила Сережкина спина.

Моя реакция была моментальной, я выхватила у Макса сумку и бросилась к ребятам.

Фильм оказался классным. Вот только мне все время что–то мешало, и я постоянно крутила головой….. Вправо…. Влево…. Ничего….. А в какой–то момент повернулась и обомлела! На меня в упор смотрел Князев и даже не среагировал, что я его засекла. Смотрел пристально, откровенно, минуя Кузину, словно и не сидела она между нами. Ни фига себе! Только бы Наташка не прочухала!

Надо же, а глаза–то у него васильковые! Никогда бы не подумала…..

Лето действительно отличная штука. Одиннадцать вечера, а на улице светло, как днем, и ветерок прохладный щеки облизывает.

–Супер,–Андрюха поднял большой палец,–Вин Дизель грамотный мужик.

–Ага,–поддакнул Борька,–и подруга у него, что надо.

–Ой, а вы видели, какая у нее прикольная стрижка? Интересно, а мне такая пойдет?–Маришка мечтательно закатила глаза.

–Не факт,–усмехнулась я,–но попробовать можно.

–А, что если еще и покраситься также?

–Кузина, ты, что, правда, хочешь ходить с оранжевой башкой?–захихикала Любаня.

–Ерунда все это,–отрезал Котов,–И вообще, женщине положено быть с длинными волосами.

–Кем положено?–повернулась я к нему,–Что законы такие есть?

–Причем здесь законы,–спорить Сережке явно не хотелось,–Просто мужчинам так больше нравится.

–А, если мне наплевать, нравиться вам или нет? И чего это ты за всех мужчин отвечаешь?

–Мне, например, нравится, когда женщина оригинально подстрижена,–подал голос Макс,–Сразу индивидуальность проявляется, ни на кого не похожа.

Скажите, пожалуйста, а кто его просил лезть? Тоже мне защитник нашелся!

–Ин–ди–ви–ду–аль–ность,–Котов прямо выплюнул это слово,–проявляется не в том, как человек одет или подстрижен, а в том, что он из себя представляет.

–Да ладно вам,–вмешался Гусев,–Какая разница длинные волосы или короткие, главное чтобы шло. Пошли лучше пива купим. Пить охота, смерть.

***

На следующий день я позвонила Кузиной.

–Ну, что идем?

–Куда?

–Как это куда?! В парикмахерскую конечно.

–Вдвоем?

–Маришку возьмем, еще Любаню можем для поддержки.

–Мы же сегодня на «ВДНХ» собрались?

–До пяти часов успеем.

–Может потом?–заныла Наташка.

–Потом суп с котом. В общем, я звоню девчонкам.

Я даже не ожидала, что наберется столько желающих. Маришка согласилась сразу. Похоже, она уже провела с Андрюхой подготовительную работу, и тот, в принципе, идею одобрил. Танька, из–за доставшейся ей в наследство седины, красилась с семнадцати лет, так почему бы ни сделать это в парикмахерской? Любаня сказала, что ни стричься, ни краситься не будет, но с нами все равно пойдет для моральной поддержки. Сговорили даже Алину, Юркину подругу.

Народу в салоне почти не было. Татьяну с Маришкой усадили в кресло сразу, немного погодя, взяли и Алину, Любаня сказала, что скоро вернется и исчезла, остались мы с Кузиной.

–Май, а может не надо?

–Почему?!

–Волосы жалко. И потом, так действительно больше нравится.

–Кому? Тебе? Ребятам? Или конкретно Котову?

–Следующий!–администратор смотрела на нас вопросительно,–Чья очередь?

Я покосилась на Кузину, та с заинтересованным видом листала журнал,–Моя!

–Что делать будем,–мастер профессионально потрепала мою шевелюру.

–Стричь,–секундная пауза,–и краситься.

Парикмахерша протянула мне каталог,–В какой цвет?

–Этот как называется?–ткнула я в нечто лилово–малиновое с ядовитым оттенком.

–Цвет фуксии.

–Отлично. Фуксуйте!

Через полтора часа все было кончено. Из зеркала на меня смотрела совершенно незнакомая физиономия. Огромная до бровей челка, на висках длинные остроконечные пряди и коротко по–мальчишески выстриженный затылок, и все это словно окунули в фиолетовые чернила, слегка разбавленные розовой гуашью.

Самое невероятное, что мне–это шло!!!

У девчонок даже язык отнялся. Танька пришла в себя первой,–Ух, ты! Здорово! Но я бы никогда на такое не отважилась.

Маришка потрогала свои аккуратно подстриженные пряди, потом дотронулась до моих и завистливо простонала,–Как же тебе идет!

Вдохновленная общим восторгом, я тряхнула остатками шевелюры,–Ну ладно, пошли. Опаздываем.

А Кузина так и не решилась.

Что бы я там не плела про равнодушие к чужому мнению, меня очень даже волновало, как отреагируют ребята. Собственно не ребята, а один….. Я даже отстать попыталась, вид сделала, что с обувью проблемы.

–Ой, мама, не могу!–Юрец картинно закатил глаза,–Водицы, водицы подайте испить….,–стол фонарный обхватил и обморок изображает,–глючит меня бедного растленного, шумного, неуемного…. Слава всевышнему! Всю жизнь мечтал помереть в малиннике! Хороши! Ну, до чего хороши!!!!–он оторвался от столба и одним махом водрузил Алину себе на плечо.

–Построй на место,–заверещала Алька.

–Ну, барышни, вы даете! Ближних беречь надо, так и ласты склеить недолго,–голос у Андрюхи строгий, а глаза довольные, лукаво так на Маришку смотрят, того и гляди, проглотит.

Наконец, я решилась вылезти вперед.

–Е….Ж, З…!!

–Вот это кайф!

–Я тащусь, как муха в шоколаде!

–Уйя! Девочка, девочка, а зовут тебя как?

–Майка, да ты же совсем другая!–Князев в упор, как тогда в кино, буравил меня васильковыми озерами.

Только Котов за все время не сказал ни слова, по–моему, он даже не посмотрел в мою сторону.

–Да ну вас! Подумаешь, постриглась.

–Действительно, ребята, хватит,–заступилась Татьяна,–Пошли лучше на аттракционах покатаемся.

–Ой, и правда, пошли,–восторженно поддержала Кузина,–«самолетики» обожаю! Только одна кататься я боюсь.

–Не бойтесь, красавица,–Макс церемонно поклонился и взмахнул невидимой шляпой,–вы находитесь под моей защитой!–васильковые озера на миг качнулись в мою сторону и вернулись обратно,– Королевские мушкетеры всегда готовы служить прекрасным дамам! Прошу,–к Наташке вплотную и рука «кренделем». Той куда деваться? Улыбочка, реверансик и цоп под локоток,–За мной, гасконцы! Нас ждут великие дела!

«Парочка» торжественно направилась вперед, за ними, изображая королевскую процессию, с хохотом потянулись остальные.

–Могла хоть предупредить,–усмехнулся Котов

–А толку–то. Тебе моя идея все равно бы не понравилась. Ведь так?!

–Что ты с собой сделала? Ты же на бабу Ягу похожа.

А чего собственно ты ожидала? Надеялась, что соврет? Так он же честный. Чтобы чувства поступками управляли? Ни, боже мой!

–Ну, это твои проблемы. Мне лично нравится, а остальное фигня!

–Тогда о чем разговаривать?

–Твоя, правда. Не о чем.

Про бабу Ягу мог бы и промолчать. Наверное, он даже и не понял, что нахамил.

Мы долго и с энтузиазмом шатались по территории ВДНХ. Катались на аттракционах, опробовали почти все. Потом пошли на выставку кошек, на книжную ярмарку, в тире постреляли и даже не заметили, как начала портиться погода.

Солнце скрылось моментально и тут же все зашумело, завибрировало, да так, что сувениры с лотков посыпались.

–Ох, сейчас и ливанет!–Любаня с опаской посмотрела вверх,–А у меня зонтика нет.

Ветер перевернул указатель и оторвал от палатки связку воздушных шаров, а со стороны ботанического сада, словно гигантская жаба, ползло свинцовое пятно.

–А–а–а!–несчастная Маришка схватилась за подол своей раздувшейся, как колокол юбки,–Все, меня уносит!

–Спокойно! Паникеров убиваем на месте,–скомандовал Котов,–Пока эта подлянка нас догонит, мы уже в метро будем.

Наташку в охапку, Таньку под мышку и бегом. А народ что? Народ за ним….

Шлеп! Дождевая слеза скатилась на асфальт. Шлеп! Следующая….. Шлеп! Следующая……

–Май, ты где?

Сухой, похожий на промокашку, асфальт постепенно превращался в решето.

–Что с тобой?–обернулась,–Князев.

Опять Князев…. Шелк, и над моей головой выросла круглая крыша.

–А ты запасливый.

–Я забывчивый. Он у меня в рюкзаке с тех пор, как к тебе на дачу приезжал.

–Ты же говорил, что проездом?

–Разве?

Решето исчезло. Его место заняла лоснящаяся мокрая твердь, на которой подпрыгивали частые фонтанчики

–Долго мы не продержимся и эта заплатка,–Макс кивнул на зонт,–не спасет. Надо куда–нибудь под навес.

Дождь лил уже сплошной стеной, а фонтанчики превратились в гейзеры. Они подскакивали так высоко, что доставали до коленок. И что толку, что мы, плотно прижавшись, друг к другу, сжимаем в руках уродливый гриб? Он почти бесполезен и закрывает разве что наши лица. В босоножках вода чавкает, джинсы намокли, а концы штанин стали шершавыми, как наждак, и елозят по пяткам. Какая же здоровая территория.… Еще чуть–чуть.… Уф, ворота. Советский ампир–это вещь! Под этим «дворцом» не только от дождя укрыться можно, но и жить без проблем. Е–мое! Что ж так холодно? Я пытаюсь отжать джинсы, но пальцы не слушаются и тяжелая ткань, изрядно их, исцарапав, вырывается на волю.

«Погоди,–Князев опускается передо мной на корточки и начинает выкручивать сначала одну штанину, потом другую. Мне неловко,–Да не парься ты. Никому до нас и дела нет,–улыбается Макс. Он, что мысли мои прочитал?–Ну вот. Более–менее,–Князевская рука деловито путешествует по моей штанине,–Сейчас только подверну их повыше, а то у тебя вместо пяток кровавое месиво. Он аккуратно закатывает мне джинсы чуть ниже колен. Получаются симпатичные бриджики,–Подними–ка, ногу,–Я повинуюсь. Макс снимает с моей ступни разбухшую от влаги босоножку,–Теперь другую. Порядок! Все равно от них сейчас никакой пользы».

Направление ветра меняется и куски мокрого «полотна» то справа, то слева накрывают сиротливо толпящихся под аркой людей. Тому, кто в середине, хорошо, но мы–то с краю! И куда, черт возьми, девалась утренняя жара? Наших в толпе нет, значит, они уже в метро. А вдруг?….. Я вытягиваю шею и сквозь водяную ширму пытаюсь обнаружить знакомый силуэт.

–Сейчас туча закончится,–тычет в небо Князев,–а вторая еще далеко, вот тогда и догоним.

–Кого?

Он грустно усмехается, а я опять смотрю в сторону площади. И зачем только понадобился этот спектакль со стрижкой? Ну почему я не могу быть белой и пушистой, как Кузина?

Перед глазами замелькала мерзкая картинка. Наташка крепко обхватила Котова за пояс, а он, растянув над головой ветровку, старается укрыть ее от дождя…….

Ненавижу!!!!

Стихия постепенно теряет свою силу, и водяные хлопья превращаются в тонюсенькие ниточки,

«О! Что я говорил?–восклицает Князев,–Идем пока дождь маленький».

Площадь–то мы пересекли без проблем, но как только добежали до трамвайной линии, началось такое….. Ветер, словно с цепи сорвался. Это был уже не ветер, а огромный грозовой шквал, с воем и такой силой удара, что зонтик, и так торчавший над нами без особой пользы, вывернулся и растерял половину спиц. И тут же на наши головы ринулась вода. Ее было так много, что казалось, будто поливают из пожарного брандспойта. Дальше двигаться не имело смысла, и мы буквально на ощупь нырнули под первый попавшийся козырек остановки.

Князев деловито пропихнул меня в угол, основательно потеснив толстую тетку с баулами.

–Судя по рельефу местности, это надолго.

А чему он, собственно, обрадовался?

–Откуда, знаешь?

–Да там темно до самого Парижа.

–Можно подумать, что тебе это нравится?

Это глюки или его левый глаз мне на самом деле подмигнул?

Теперь я была мокрая уже с головы до ног. Волосы превратились в уродливые сосульки, с них ручьями стекала вода. Батистовая блузка собрала такое количество влаги, что с лихвой можно было напоить коровье стадо. Хорошо еще, что стены нашего «убежища» сплошь заклеены рекламными постерами, и снаружи не видно какая я «красавица».

–Ну, мы попали,–выдохнул Князев и тут же развил бурную деятельность. Первым делом, он, весьма оригинальным способом, отжал свои светлые брюки. Ни мало не смущаясь, закатал каждую штанину до бедра. Удивительно, но брюки стали почти сухими, правда, сильно смахивали на мятую простынь,–Ничего отвисятся,–потом снял футболку и основательно ее выкрутил,–С этим тоже справились.