Лилианна. Судьбе вопреки

Общество взахлеб обсуждало его помолвку с юной английской леди. Знатные кумушки роняли слезу, рассказывая друг другу о страшной судьбе девушки. Убедившись в постоянстве чувств возлюбленной, Себастьян стал готовиться к их совместному побегу. Организовать его было не просто, так как усадьба хорошо охранялась, а за невестой дона по приказу хозяина, было устроено наблюдение. Несмотря на все сложности, Лилианна подбодренная присутствием любимого человека, вздохнула свободно. Наконец-то у нее появился хороший шанс избежать ненавистной свадьбы. Девушка безгранично верила Себастьяну. У нее и мысли не возникало о том, что что-то может не получиться. Они уже назначили дату побега на начало сентября, когда все их планы смешала Ее Величество погода. С конца августа зарядил мелкий дождь. Первые дни Лилианна изыскивала причины для прогулок. Сначала, она сказала что забыла у дерева книгу, потом что обронила платок. Несколько раз она хотела признаться во всем тетушке, но в душе-то она знала, что леди Флора никогда бы не одобрила их дерзкий план. Дядя с тетей были люди, как говориться старой закалки.

И от себя и от окружающих они требовали неукоснительное соблюдение правил и приличий. Дядя Филипп больше всего на свете гордился кристальной репутацией своей семьи. Лишь через неделю начала налаживаться погода. Сильный дождь с ветром сменился противной моросью. Но потом одним хорошим утром выглянуло солнце. Не успела Лилианна обрадоваться этой перемене как услышала шум подъезжающей кареты. Увидев через окно высокую черноволосую фигуру, девушка ахнула. Сейчас был, пожалуй, самый неудачный момент для приезда дона Диего. Его присутствие в доме сильно затрудняло побег, однако Лилианна все еще надеялась на лучшее. Лишь когда большая крытая карета увозила тетю с племянницей обратно в Лондон, девушка поняла, как мало времени у них осталось. Все три недели, оставшиеся до свадьбы, были плотно заполнены примерками, магазинами, портнихами, обувщиками и учителями хороших манер. Замужество с богатым знатным человеком, да еще столь необычным сделали Лилианну весьма популярной фигурой в столичных гостиных. Больше всего девушке хотелось ответить на одну из ароматных глянцевых карточек и нанести кому-нибудь визит. Но дон Диего был категоричен. Его здоровье не позволяло ему бывать на званых вечерах, а его невеста посещать их без его личного сопровождения не могла. И не смотря на то, что подобная эгоистичная позиция была осуждена и родственниками невесты и светом, Лилианне по-прежнему приходилось жить практически в заточении. После того как на свадьбу съехались взрослые дети тети Флоры, вместе с семьями, невесте, в сопровождении тети и кузины, леди Оливии пришлось перебраться в мрачный дом жениха на знаменитой улице Пикадильи. Лилианна с первого взгляда возненавидела это темное, неуютное здание. Оно как нельзя лучше соответствовало характеру хозяина, три женщины чувствовали себя в нем не очень комфортно. И даже веселая леди Ольвия, дочка тети Флоры, начинала шутить только когда им удавалось покинуть мрачные стены старого дома.

Лилианна стояла и лениво разглядывала яркую витрину, ей до чертиков надоели все эти наряды, платья и магазины. Вот если бы она могла выбрать сама. Что-то красивое модное и яркое. Но дон Диего предъявил строгие требования к цвету и фасону ее одежды. Мода Испании сильно отличалась от английской. Лилианна стояла в ожидании тети, лениво оглядываясь вокруг. В этот пасмурный сентябрьский день хотелось сидеть у камина с книгой в руках, а не бродить по раскисшим улицам. Девушка даже взвизгнула, когда кто-то резко схватил ее за руку. Но быстро притихла, узнав в закутанном плаще мужчине Себастьяна. Они быстро прошли вглубь магазина, дабы не привлекать к себе лишнего внимания.

– Себастьян! – одними губами прошептала девушка.

– Любимая моя, хорошая. Как ты?

– Через два дня свадьба. Сегодня последняя примерка платья, – сказала Лилианна и неожиданно расплакалась.

– Ну, что ты девочка моя, не плачь! Я обязательно вытащу тебя от сюда. Я все подготовил. Завтра после утренней мессы ты увидишь на ступеньках церкви одноглазого нищего. Подойди к нему, а потом скажи тете что хочешь подать милостыню его детям, которые попрошайничают на углу. Вряд ли тебе откажут. Нас будет ждать карета. Я увезу тебя далеко, далеко.

– Но я не могу. Послезавтра свадьба. Если я убегу, то опозорю всю семью! Как я могу так поступить, когда тетя и дядя были так добры со мной?

– Не волнуйся, любимая. Твой дядя знает о наших чувствах. Лорд Сурье ненавидит испанца и готов пожертвовать добрым именем лишь бы ты была счастлива.

– Это правда!?

– Да. Клянусь.

– Я все сделаю. Я люблю тебя, – прошептала Лилианна.

Она готова была на все. Ей так хотелось еще мгновение побыть рядом с любимым человеком, поговорить. Она даже осмелилась положить руку на рукав Себастьяна, но вдруг услышала голос леди Флоры.

– Я здесь, тетя, – откликнулась Лили и опрометью побежала к выходу. Теперь никакой дождь ей был нипочем, ее переполняла надежда.

Свадьба

До вечера Лилианна просидела как на иголках. У нее буквально все валилось из рук. Даже тетя спросила, хорошо ли она себя чувствует. Дон Диего тоже все чаще останавливал на ней свой взгляд. В конце концов, девушка решила за лучшее удалиться к себе. На весь вечер тетя Флора и Оливия уехали в дом дяди. До свадьбы оставался один день, а дел накопилось немало. Лилианна еще днем собрала небольшой узелок, который можно было спрятать под платьем. В нем были самые необходимые вещи. Оставалось только вытащить из ящика стола в кабинете дона Диего согласие лорда Филиппа на брак. Только в этом случае испанец не сможет по закону аннулировать брак Лилианны и Себастьяна.

Помолившись, девушка осторожно стала спускаться с лестницы. Гостевые комнаты находились на втором этаже дома. Только спальня хозяина была на первом этаже в правом крыле, так как дону Диего было сложно подниматься по лестнице. Даже, несмотря на молчание, было понятно, что у испанца больные ноги. Тетя с Оливией вернулись еще час назад. Они были такие уставшие, что сразу разбрелись по комнатам. В коридоре Лилианна прислушалась. Но дом опустился в дремоту. Даже шагов слуг не было слышно. Вот и заветная дверь. Девушка уже знала, где именно хранилась бумага, если конечно дон Диего ее не переложил. Войдя в комнату Лилианна начала осматривать стол и открывать ящики, но в темноте в этом не было смысла. Тогда девушка зажгла свечу, вставленную в канделябр. По крайне мере так она сможет хоть что-то разглядеть. Верхний ящик стола был заполнен бумагами, но ничего похожего на необходимый документ девушка не находила.

– Может вам помочь? – вдруг услышала Лилианна знакомый голос. От неожиданности она даже выронила папку с бумагами, которые сразу разлетелись по полу.

– Вы!? – побелевшими от страха губами прошептала она.

В высоком кресле у камина сидел дон Диего. На его ноги был накинут теплый черный плед. Даже при свете свечи его было практически не видно.

– Что вы здесь делаете?

– Жду вас.

– Но как…как вы узнали?

– Вы ведь хотите бежать, не так ли?

– Но…

– Я видел это по вашим глазам. Они искрились надеждой.

– Но… почему вы здесь?

– Ну не буду же я сторожить вас в коридоре. Для бегства вам необходима одна бумага, поэтому я здесь.

– Прошу вас отпустите меня! – взмолилась девушка.

Она понимала, что все пропало. Всхлипнув, Лилианна упала на колени перед креслом дона Диего. Может ей удастся разжалобить жениха? Но испанец сантиментов не терпел. Он с силой оттолкнул девушку от себя.

– Отпустить!? После всего того на что я пошел из-за тебя, идиотка!

– Зачем я вам? Ведь вы не любите меня, вы никого не любите!

– Люблю! Любил всю жизнь. Хочешь узнать кого? – спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, схватил девушку за плечо и почти волоком куда-то потащил.

Сначала Лилианне было любопытно. Но поняв, что они направляются в спальню, девушка стала упираться.

– Прекрати! Не собираюсь я тебя насиловать, – пробурчал дон Диего.

Впихнув девушку в спальню, он сразу, отдуваясь, сел на кровать. Было заметно, что даже небольшое усилие дается ему с трудом. Пока хозяин комнаты восстанавливал силы, Лилианна оглядывалась вокруг. Она ни разу не была в этих затемненных, богато обставленных апартаментах, состоящих из спальни, гардеробной, гостиной и туалетной комнаты. Теперь она поняла, почему спальня хозяина занимает половину первого этажа. Девушка стала оглядывать интерьер комнаты, но вдруг застыла. Над креслом висел большой портрет в позолоченной раме. На нем была изображена совсем юная девушка в традиционном испанском платье и белоснежной кружевной накидке. Но смутило Лилианну другое. Ее глаза, черты лица, тонкий, чуть с горбинкой нос…

– Ма… мама!?

– Да.

– Но как… кто…

– Сядь дитя мое, мне пара многое тебе рассказать. Ты можешь удивиться, но когда-то и я был молод, влюблен, горяч. Да… Я любил и был любим самой лучшей девушкой на свете. Как ты уже догадалась – это была твоя мать. Омелия. Она была дочерью знатного богатого человека. И была с детства помолвлена со мной. Да, да, не удивляйся. Наши родители были дружны. Я много времени проводил на гасиенде дона Педро, отца Омелии. Частенько и они приезжали к нам. Сначала я просто смотрел, как она играет, потом начал приглядываться к ней. В какой-то момент я понял, что влюблен в эту красивую молчаливую девушку. Я был самым счастливым человеком на свете, когда понял, что мои чувства к невесте взаимны. Мать Омелии была английской дворянкой, по слухам красавицей. Не знаю, она умерла молодой. Их с братом Идальго воспитывал отец. Наверное, именно это смешение крови делали красоту Омелии столь возвышенной, тонкой, неземной.

Дон Диего замолчал, уставившись глазами на портрет. Он настолько погрузился в воспоминания, что Лилианне пришлось кашлянуть несколько раз, прежде чем пожилой мужчина очнулся.

– До свадьбы осталось лишь несколько месяцев, когда однажды в саду дона Педро я получил от любимой куда больше, чем невинный поцелуй.

Все было так нежно, так трогательно. Это был лучший день в моей жизни… и худший из них. Мы забыли о времени. Отец Омелии попросил ее брата поискать нас в саду. Мы выходили из беседки, когда нас нашел Идальго.

Он все понял по нашим лицам, по нашим глазам. Я до сих пор не понимаю, почему он не промолчал, ведь наши родители уже вовсю готовились к свадьбе. Но… Идальго не был мне, ни другом, ни врагом. Он был на много младше меня и у нас вобщем-то просто было мало точек пересечения, разный круг знакомых. Не знаю, как бы я поступил на его месте.

Возможно, оставил все как есть. Но он не оставил. Ни разу в жизни я больше не слышал столько оскорбительных слов, сколько брат Омелии вылил мне на голову. За сотую часть сказанного можно было получить вызов. Но я молчал, а он нет. На шум вышел дон Педро и увел детей в дом. Я ушел. Не знаю, отговаривал ли дон Педро сына от дуэли или разжигал в нем ненависть ко мне. Я до последнего надеялся, что все обойдется. Но рано утром мы встретились снова. Я дал себе слово, что ни за что не убью брата своей невесты и старался его сдержать. Я готов был на ранение или на смерть, лишь бы она поменьше страдала. Я выстрелил в воздух, не задев его волос. Он же выстрелил в меня. Не в руку, не в ногу, не в голову… он попал мне в пах. Не буду описывать тебе, что я пережил в тот момент. Я сразу понял, что уже никогда не стану прежним… я до последнего надеялся, что это было ошибкой, случайностью, но увидев на лице этого мальчишки ухмылку, не сдержался. Я выхватил тонкий кинжал из сапога, с трудом нащупав рукоятку, скользкой от крови рукою и бросил его наугад. Я попал ему в сердце. Идальго умер на месте. Даже находясь в бреду в доме отца, я просил родителей договориться о примирении. Только через несколько месяцев, окончательно встав на ноги, я узнал что дон Педро меня не простил. Но хуже всего было то, что за все это пришлось больше всех расплатиться моей нежной Омелии. Сразу после похорон брата отец отдал ее в жены приходскому священнику, служившему в одной из протестантских церквей. Сразу после свадьбы, при поддержки тестя, этот прислужник увез Омелию к Англию.

– Это мой… мой отец? – прошептала Лилианна.

– Нет дитя мое, ты родилась через восемь месяцев после свадьбы. Твой отец я.

– Вы!? – в изумлении прошептала девушка. Смысл сказанного плохо до нее доходил.

– Да. Я!

– Нет, неправда. Мой отец – сер Леон. Он хороший, добрый….

– А еще нудный, мягкотелый и нищий.

– Нет! Он был правильный…

– Слишком уж.

– Папа любит мать. Они были счастливы.

– Если бы он сделал ее несчастной, я бы убил его давно. Но он и в самом деле ее любил. А вот она может любила, может терпела. Ни разу я не видел на ее лице улыбки.

– Вы были в Йоркшире? – догадалась Лили.

– Да. И часто. Я видел как моя нежная Омелия работает в саду, не жалея рук, как бьется борясь с нищетой. Как терпит насмешки этих грязных свиней, этой паствы, как возиться с их детьми, которых ненавидит, – выкрикнул дон Диего.

Он был возбужден настолько, что у него начали трястись руки. Лилианна понимала, что в его словах была доля правды. Ей самой всегда казалось, что мама не должна так жить, что она создана для чего-то другого. Мама исполняла обязанности жены викария как бы через силу и люди чувствовали это. Многие ее не любили, мало кто понимал. Но одно девушка знала точно – отец и мать любили друг друга. Дома мама становилась совсем другой. Чуткой нежной ласковой. А вот была бы мама счастлива с доном Диего – это еще вопрос.

– Так это вы пять лет назад оставили крупное пожертвование в церкви, после пожара? – вдруг вспомнила Лилианна. В тот год мама уговорила отца оставить часть из этой суммы и покрыть прохудившуюся крышу.

– Да, я. Я видел, как твоя мать бьется, пытаясь хоть как то свести концы с концами. Как штопает перештопанное белье.

– Спасибо вам.

– Не за что. Я так многое хотел ей дать, но, увы, не мог. У меня не было прав на ее прощенье.

– Мама знала, что вы… ну были там?

– Нет, конечно. Как мог я снова разрушить ее жизнь? Лишить ее покоя, которого никогда сам не имел? Надеялся что когда-нибудь…, но не успел.

– Мама заболела… она не хотела, что бы кто-то еще заболел…

– Я был в Испании… если бы только я знал. Я бы горы свернул, что бы быть рядом с ней, что бы…

– А я не смогла, мне не разрешили… – вдруг заплакала Лилианна.

Воспоминания прошедшего года нахлынули на нее опять. Дон Диего положил свою горячую тяжелую руку девушке на плечо.

– Не плачь. Жизнь не стоит на месте. Я не смог помочь твоей матери, но смогу помочь тебе. У меня никого больше нет. Родители и старшая сестра давно уже умерли. Я остался единственным наследником огромного состояния нашей семьи.

– Вы так и не женились?

– Нет. Та ночь любви была последняя в моей жизни. А заводить фиктивный брак мне не хотелось, да и достойных кандидатур я не нашел. Возможно, надеялся что когда-нибудь… – дон Диего вздохнул, разговор явно давался ему с трудом. – Не отказывай мне, девочка. После моей смерти ты станешь очень богата. А мне недолго осталось.

– Простите дон Диего, но я люблю Себастьяна. Вы не старый и сильный…

Я… я боюсь вас. Я не хочу уезжать из Англии. Простите меня, я хочу остаться здесь, – робко проговорила Лилианна.

– А ты оказывается маленькая эгоистка? – усмехнулся испанец. – «Я хочу, я не хочу». Мечты редко сбываются. С чего ты взяла, что сын маркиза захочет на тебе жениться?

– Он хочет! – яростно закричала Лилианна. Как смел он сомневаться в этом!

– Ну, ладно. Он влюблен, поэтому глуп. Но неужели ты надеешься, что его отец, влиятельный маркиз де Шуази, примет тебя в дом? Подумай девочка, из-за любви к тебе твой Себастьян может потерять семью, дом, наследство.

– У Себастьяна есть поместье, доставшееся от матери. Он не будет ничего просить у своего отца. Мы будем жить там. Нам многого не надо. Я буду вести дом…

– Ну и дура. Как говорят в народе: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда".

– Себастьян не позволит мне голодать!

– Ладно. А о тете и дяде ты подумала? Публичный скандал испортит их репутацию. А я сделаю все, что бы они сполна заплатили за твой побег.

– Вы не посмеете!

– Ну почему же? Я человек мстительный, да и общественное мнение будет на моей стороне. К тому же мне и стараться сильно не придется. По закону расходы на свадьбу делятся пополам между двумя семьями. Подоброте душевной я оплатил их сам. Но если у меня из-под носа уведут невесту, я вправе потребовать возмещение всех расходов. Интересно, какого будет твоему гордому дяде в тюрьме должников? Или может быть твой Себастьян покроет все расходы? – усмехнулся дон Диего.

Лилианна молчала, медленно переваривая услышанное. Она уже поняла, что надеяться на благородство и сострадание испанца не приходилось. Она снова запутывалась в его искусно сплетенной паутине. Если бы только поговорить с Себастьяном. Но он может наделать глупостей, о которых оба потом пожалеете. Нет. Поставить свою жизнь на карту девушка еще могла, но вот подвести тетю и дядю было нельзя.

– Что ты решила?

– Я… я согласна. Только не трогайте мою семью и… Себастьяна.

– После свадьбы мы уедем в Испанию и мне будет все равно, что здесь происходит.

– Неужели вас не волнует, что я ненавижу вас!? – в отчаянии спросила девушка.

– Стерпится, слюбиться. Мы просто будем жить под одной крышей. Это не плохая плата за богатство. Многие идут на преступления лишь бы добыть сотню фунтов, а тебе на блюдечке принесли состояние и упрашивают его взять. Хватит смотреть на жизнь сквозь розовую дымку. Только деньги позволят тебе занять достойное положение в обществе. С ними ты сможешь помочь тете, или выйдешь замуж за Себастьяна. Если он, конечно, тебя подождет, – спокойно посоветовал дон Диего.

Его будничный тон покоробил Лилианну. Он говорил так, как будто речь шла о чем-то мелком. «Сходи на рынок, купи картошку, не понравится – выкинешь, купишь морковку». Как можно на одну чашу весов ставить чистую светлую любовь Себастьяна, а на другую деньги? Но угроза для благополучия тети и дяди была реальной. Нет, все-таки девушка понимала, что не сможет отплатить черной неблагодарностью на всю их заботу и внимание. Вот если бы у нее были деньги. Хоть немного, что бы оплатить расходы на свадьбу.

– Вы говорили, что мой дед был человеком влиятельным и богатым. Но после его смерти мама практически ничего не получила. У меня есть еще родственники в Испании? – робко спросила Лилианна.

– Нет. Твой дед был последним в семье. Сына он потерял, с дочерью не общался. Тетка твоя умерла родами. Относительно английских родственников бабки я ничего не знаю. Дон Педро никогда о них не упоминал. Та трагедия сильно повлияла на его разум. Он сначала с головой ушел в религию, потом в благотворительность.

– Вы перечислили деяния моего деда как будто это что-то порочное, – возмутилась Лилианна.

– Излишняя благодетель часто становиться хуже небольших пороков. Помогать людям нужно с умом. А когда транжиришь все в впустую, бросая в грязные руки…

– Где вам понять благородство души! – съязвила девушка. Однако ее реплика испанца не задела.

– Он отдавал свои деньги старым проституткам, доживающим свой век при монастыре, сиротам, калекам, бродяжкам, праздно шатающимся по улицам. Он щедро одаривал всякие фонды, не понимая, что большая их часть оседает в чужих карманах. До голодных детей и стариков из этого мало что доходило.

– Так бывает всегда, – обронила Лилианна, вспоминая опыт отца.

– Нет. Если ты что-то делаешь, бери это в свои руки и делай хорошо или не начинай совсем. На его деньги можно было бы построить десяток школ или домов для сирот или помочь сотне конкретных людей. И в первую очередь, помочь своей дочери, или хотя бы простить ее и принять. Сладкие подачки не исправят черствого сердца.

– Вам видимо хорошо это известно.

– Возможно, ты права. Жизнь достаточно меня побила, что бы выбить из моей головы сентиментальную блажь. Что ты решила?

– Я выйду за вас замуж.

– Хорошо. Тебе продеться уехать со мной. В Испании строгие нравы. Ты должна будешь соблюдать традиции и правила этой страны, но я постараюсь не сильно докучать тебе своей компанией.

Лилианна сидела в темноте. Кровать в спальне мужа казалось просто огромной. Впрочем, девушку пугала не только кровать. Все в этой большой комнате было каким-то жутким, почти неживым. В камине ярко плясал огонь. Он отбрасывал причудливые блики на мебель. Дон Диего, привыкший к теплому климату своей страны, приказывал топить в любое время года. Лилианна просто задыхалась в этой душной комнате. Не смотря на то, что на ней была только легкая кружевная рубашка, лоб девушки покрылся испариной. Час назад молоденькая горничная сняла с новобрачной роскошное парчовое платье и подготовила хозяйку ко сну.

Дон Диего, как и обещал, лег спать на низкой кушетке в гостиной. Видимо ему было весьма удобно, так как уже через несколько минут Лилианна услышала его храп. Сама девушка так и не смогла сомкнуть глаз. События двух предыдущих дней раз за разом прокручивались у нее в голове. Если после разговора с доном Диего Лилианна еще надеялась что у нее получиться предупредить Себастьяна и у них еще что-нибудь когда-нибудь наладиться, то сейчас эта надежда окончательно покинула душу девушки.

На пороге церкви Лилианна так и не смогла подойти к одноглазому нищему, так как в это утро на службу их сопровождал сам дон Диего. Она лишь умоляющим взглядом посмотрела в глаза Себастьяна, проходя мимо. Если бы только девушка знала, чего будет стоить им этот брошенный недолгий взгляд.

Одно мгновение Себастьян видел перед собой тоненькую фигурку, спускавшуюся по лестнице. Рядом шел испанец, черной птицей нависая над испуганной девушкой. Лилианна смогла подарить молодому человеку лишь быстрый робкий взгляд. Но Лорд Майро успел прочитать в глазах любимой и отчаяние и тоску и печаль. Он не ведал о причинах побудивших девушку согласиться на брак и, конечно же, стал подозревать самое худшее. И чем ближе приближалась церемония, тем ужаснее представлялось Себастьяну жизнь Лилианны в доме будущего мужа. Он во что бы то ни стало, решил вызволить любимую из страшных когтей испанца. Решимость молодого человека множилась после того как он узнал о негативном отношении родственников Лилианны к ее браку.

Заручившись поддержкой лорда Сурье, Себастьян разработал дерзкий план. Он понимал, что даже в случае удачи, и он и Лилианна на многие годы будут отвергнуты светом, но согреваемый любовью молодой человек готов был на все, лишь бы девушка не досталась пожилому испанцу. Церемония проходила в одном из лондонских соборов, расположенных на севере столицы. Гостей было не много, хотя свадьба юной девушки со старым испанцем наделала много шума. Знатные матроны и праздно шатающиеся щеголи небрежно, как бы случайно прохаживались около церкви. Для них это был лишь бесплатный спектакль, в то время как для самих участников церемонии все это походило на трагедию. Не смотря на помощь лорда Сурье, Себастьян так и не смог увидеться с Лилианной, которая в нарушении всех традиций проживала в доме будущего мужа. Слишком уж хорошо ее охраняли прихвостни испанца. Даже карету с невестой сопровождали конные всадники. Тщательно подготовленный план Себастьяна рушился на глазах. Поняв, что время упущено и невеста уже стоит у алтаря, молодой лорд предпринял последнюю отчаянную попытку. Услышав традиционную фразу священника о том что «тот кто знает причины, препятствующие этому браку пусть говорит сейчас или молчит всегда» молодой человек вышел на красную дорожку.

– Я знаю подобные причины! – четко выкрикнул Себастьян.

– Кто вы? – спросил пожилой священник, с трудом перекрывая шум, поднявшийся в церкви.

– Я лорд Майро, сын маркиза де Шуази. Я утверждаю, что этот брак не может быть совершен, так как невесту силой принудили идти к алтарю. А это противоречит не только законам церкви, но и английским законам.

– Правда, ли это, дитя мое? Подтверждаете ли вы слова данного господина? – обратился служитель церкви к невесте.

Лилианна стояла ни жива ни мертва. У нее и в голову не пришло, что Себастьян может осмелиться на такое. При людный скандал. Она от всей души хотела броситься по узкому проходу к любимому человеку и уйти вместе с ним на глазах ошалевшей толпы. Но как она могла на такое осмелиться, когда крепкая рука дона Диего до боли сжала ее запястье. Девушка хорошо помнила их последний разговор с испанцем и его угрозы по отношению к дяде. Ее сердце рвалось вперед, но чувство долга останавливало на месте. Лицо Себастьяна покрывалось сероватой бледностью по мере того как затягивалось молчание невесты. Девушка стояла не в силах поднять глаза. Она слышала шепот, возгласы. Лишь когда молодой лорд повернулся, что бы уйти, девушка осмелилась на него посмотреть. Но лучше бы она этого не делала. На всю оставшуюся жизнь в ее память врезался его полный презрения взгляд. Лилианна не помнила, как она смогла выстоять до конца церемонии, как выдержала долгий банкет, на котором гости практически не разговаривали друг с другом. Еще тяжелей девушке было выдержать неприятную сцену с дядей. Когда сдержанный, тактичный лорд Сурье назвал ее дурой и трусихой, Лилианна потеряла дар речи. Ведь именно из-за него ей пришлось пойти на этот шаг. И вот вместо благодарности она получила лишь оскорбление, брошенное в лицо и поспешный уход родственников. Лишь Оливия пожелала ей быть счастливой и быстро ушла за отцом. Тетю Флору, шокированную происходящем увел сын, не позволив даже проститься с племянницей. Лилианна, сидя в огромной постели мужа, раз за разом прокручивала в голове события прошедшего дня. Девушка так и не смогла понять, чем она заслужила подобного отношения родственников.