Ваня Жуков против… Книга для детей и родителей

13

Но скорой встречи не получилось. Пашка не пришёл на следующую тренировку. Иван Сергеевич спрашивал, кто знает, что с Сидоровым, но никто не знал. После тренировки Ваня набрал номер телефона, который уже знал наизусть. Пашка ответил так быстро, как если бы стоял у телефона. Не успел Ваня договорить свой «привет», как Пашка перебил его и полушёпотом сказал: «Завтра в школе», – и положил трубку.

Наступило завтра. Ваня, можно сказать, отсутствовал на первом уроке, хотя и сидел за партой. Все его мысли были о друге:

«Что такое могло произойти? Пашка, явно, боялся, что его услышит папа. Значит, он что-то натворил, но что? А, может, он тоже сцепился с Лёхой?»

Ваня просто изнемогал от нетерпения в ожидании конца урока, и, как назло, его вызвали ответить на вопрос, который он, конечно же, не слышал. Учительница спросила, о чём он всё время думает, и Ване, чтобы не получить двойку, пришлось соврать, что у него болит голова. Соврал он натурально, и учительница послала его к медсестре. Собрав вещи, так как до конца урока оставалось минут десять, он вышел из класса.

Ни к какой медсестре идти он не собирался, так как от его «головной боли» таблеток не существовало. Недолго думая, он сразу пошёл к расписанию посмотреть, в каком кабинете находится Пашка, чтобы встретить его у дверей, но, поднимаясь по лестнице, столкнулся с Алёной. Их глаза встретились, но гордячка не ответила на робкое «здравствуй». Она демонстративно отвернула голову, тряхнув роскошным хвостом и, как белый парусник, проплыла мимо.

«Теперь самое время звать на помощь медсестру», – подумал Ваня и представил, как теряет сознание, падая на ступеньки.

– Зовите скорее медсестру! – Над ним одновременно склоняется несколько голов.

– Мы теряем его! – Слышится растерянный голос медсестры. – Скорее вызывайте скорую помощь!

– Это я во всем виновата! – Раздаётся голос плачущей Алёны. – Зачем я была с ним так жестока? – Белокурая красавица склоняет над ним заплаканное лицо и умоляет: «Ванечка, милый Ванечка, прости меня! Ты только не уходи, только не покидай меня! Я этого не перенесу!»

Но тут раздаётся звонок и размечтавшемуся Ромео приходится вернуться к расписанию, так как встречать Пашку у двери класса уже поздно.

Но, как ни странно, встретились они именно у расписания.

– Пашка, привет! Что у тебя там произошло?

– Не ори, и так тошно, – полушёпотом перебил его друг. – Идём отсюда.

Они отошли к окну, и Пашка рассказал, что наказан за драку с Иркой-занудой из их класса. Ирка размахнулась ногой, а Пашка схватил её за ногу и дёрнул. Ирка упала, и он, в отместку, пнул её.

– И что теперь? – нетерпеливо перебил Ваня.

– Что, что? Вызвали папу, устроили скандал. Дома папа мне всыпал по первое число, сказал, что только дерьмо, а не мужик может поднять на женщину руку, а для тех, кто поднимает ногу, даже названия нет. Потом он забрал все диски и запретил ходить на тренировки. Вот такие-то дела, – с тяжёлым вздохом закончил Пашка.

– Ну, ты даёшь! – Ваня сразу помрачнел.

Они грустно посмотрели друг на друга, и пошли каждый в свою сторону.

У горе-Ромео и так на душе было нехорошо, а теперь стало ещё хуже.

«Всё против меня, – думал он. – Просто какая-то стена! Бочке теперь придётся лежать в проходе волшебной школы так и не сдвинутой, и с танцующими звёздами придётся подождать, если только Пашкин папа вообще не выбросил игру, в которую мы так весело играли. Да, вот она жизнь!»

14

Мама где-то задержалась после работы. Хоть в последнее время отношения у них не складывались, Ваня начал волноваться. Прошёл час, другой, а мамы всё не было. Бунтарь тут же вспомнил о средстве, к которому прибегала мама, когда что-то случалось. Он подошёл к иконам и стал просить Ангела Хранителя своей мамы, чтобы тот поскорее привел её домой. Время шло, а мамы по-прежнему не было. Ваня больше не мог оставаться дома в неведении и вышел на улицу.

Уже стемнело, но на лавочке у подъезда ещё сидели две «дежурные» старушки.

– Вань, чаво это ты так поздно гулять собралси? – спросила одна из них.

– Да я так, ненадолго, – буркнул он в ответ.

– А мама дома? – Не унималась старушка, которую за глаза все звали «хочу всё знать».

– Нет ещё, – процедил сквозь зубы Ваня, а сам подумал: «Какое ваше дело?

Старушка, получив тему для разговора, тут же оживилась.

– Вот тябе, Клава. Нарожают дятей, а потом шляются по ночам, судьбу ищут. А эти вон, как собаки, бегають по дворам в поисках приключений. Покою от них ни днём, ни ночию нет!

Ваня хотел ответить бабушкам по существу, но в последний момент решил промолчать – и без них тошно. Их задень, так потом не остановишь – сам не рад будешь.

Ваня прошёл два квартала и пошёл обратно. Когда он подходил к остановке, то увидел маму, выходящую из автобуса.

«Слава Богу!» – вырвалось у него, и на сердце сразу стало легче.

Он подошёл сзади и дёрнул за мамину сумку.

– Ой, – вскрикнула мама и резко обернулась. – Это ты, Ваня? Напугал до смерти, – сказала она и выдохнула от облегчения.

– Прости, мама, я хотел пошутить.

– Ну, и шуточки у тебя. Так человека и заикой сделать можно.

Ваня вспомнил заикающегося профессора, которого тоже, видимо, напугала какая-нибудь злая сила.

– А ты что, гуляешь так поздно? – Мама прервала ход Ваниных мыслей.

– Да нет, просто вышел тебя встречать. Где ты была так долго?

– А ты что, волновался? – Ваня заметил в голосе мамы нотку иронии и промолчал. – Я сегодня отдала последнюю часть долга маме твоего крутого Лёхи.

Ване стало не по себе. Он и забыл уже о том, что красноротая тётя поставила его маму «на счётчик».

«Бедная мама!» – подумал Ваня, и ему так захотелось обнять её!

Но тут они подошли к подъезду, мама стала доставать ключи – момент был упущен.

– Тут баба Люся интересовалась, дома ли ты, – сказал он, чтобы что-нибудь сказать.

– Хорошо, я позвоню ей. Может, ей нужно давление измерить.

«Ну, вот, – ухмыльнулся Ваня. – Они ей кости перемывают, а она о них заботится».

– Вот мы и дома, – сказала мама и захлопнула за собой входную дверь.

– Ты переодевайся, а я ужин разогрею, – предложил сын.

– Нет, я сыта, спасибо. Из гостей пришла.

– У Лёхиной мамы в гостях была? – Оторопел от удивления Ваня.

– Да уж, скажешь такое, – улыбнулась мама. – Нет, у знакомых была. Ставь чайник, сынок. Я печенье вкусное принесла.

Ваня поставил чашки на стол, заварил чай, мама положила в вазочку печенье, прочитала молитву перед трапезой, и они сели пить чай.

– Как у тебя дела, сынок? – спросила мама ненавязчиво.

– Ты знаешь, у меня появился друг.

– Друг? – переспросила мама. – Друг – это хорошо. Школьный или уличный?

– Мы с ним на тренировки вместе ходим. Он в нашей школе учится. Пашка Сидоров из 6-В.

– А почему Пашка, а не Паша?

– Ой, он такой прикольный! Его никто всерьёз не воспринимает. Даже его собственный папа зовет его Пашкой.

– И ты уже ходил к нему в гости?

– Один раз.

– И компьютер у него есть?

– Есть. У него классный компик.

– Компик?

– А что?

Мама многозначительно посмотрела на сына и спросила:

– А знаешь, зачем я ходила сегодня в гости?

– Нет, – удивился Ваня такому вопросу.

– Ходила в твоего любимого англичанина на компьютере играть.

Ваня ожидал услышать что угодно, но только не это.

– А в какую игру? – Сын так оживился, что даже поперхнулся чаем.

– Ты потише, а то чай сейчас окажется в каком-нибудь неправильном месте.

– Не понял!

– Ну, где угодно, но только не в животе, где ему полагается быть.

Ваня рассмеялся, но тут же перешёл к интересующей его теме. Ему не терпелось поскорее выяснить подробности.

– Так в какую же ты игру играла?

– По первой книге, которая у тебя есть.

– А сколько ты уровней прошла?

Глаза у Вани заблестели, а лицо его просто сияло.

– На втором застряла.

– Не смогла сдвинуть бочку?

– Нет, упала в пропасть.

– А бочку ты сдвинула?

– Бочку сдвинула. А что за проблемы с бочкой? Она откатилась и открыла проход налево.

– Да? А у меня она два раза откатилась немножко и застряла.

– Так ты, наверное, поворот налево не заметил.

– Нет, мам, я во все щели пытался пролезть и перепрыгнуть её пробовал – ничего не получилось. Я два раза заново начинал. Ты заклинание рукой рисовала?

– Да нет, просто на мышку нажимала. Два раза нажала, и бочка откатилась и ударилась о стену.

– Надо же! Почему же у меня эта чёртова бочка не двигалась?

– Может, именно потому, что она чёртова?

– Мам, ты опять начинаешь! Скажи, неужели тебе не понравилось?

– Интересно-то оно интересно, да только полезно ли?

– Вот опять ты за своё! – крикнул Ваня и возбужденно вскочил из-за стола.

– Послушай, сын. Компьютерные игры – вещь довольно занимательная, но они почему-то ничему хорошему не учат. Вот эта игра, например, учит тому, как получать все виды злых удовольствий. А почему именно злых, почему не добрых, а? Если бы компьютерные игры учили чему-то полезному, кто бы был против?

– И чему полезному они могут учить? – Ваня чувствовал, что начинает раздражаться.

– Как чему? Например, познанию законов природы или познанию природы человека. Кстати, они могли бы помогать учить грамматику, решать задачи в увлекательной игровой форме! Они могли бы учить оказывать первую помощь пострадавшему и делать добрые дела! А они учат прыгать по шкафам, чтобы «слопать» двадцать пять шоколадных лягушек, разбивать вазы, переворачивать котлы, собирать звезды, учить заклинания, чтобы открывать двери, которые впускают, но не выпускают. Такие двери не оставляют пути для отступления. Это же ловушка, как ты этого не понимаешь?

– Это не ловушка, а игрушка! – крикнул Ваня, чтобы до мамы скорее дошло.

– К сожалению, сынок, это очень опасная игрушка. Это игла, для которой не нужен ни шприц, ни наркотик, но болезнь, которую она вызывает, гораздо опаснее наркомании, потому что она не осуждается обществом, а, наоборот, принимается им, как игра.

Мама немного помолчала и, как бы вспомнив о чём-то, продолжила:

– Вот ты сказал «чертова бочка». А, ведь, автор этих «игр» именно ОН! И чьей рукой он действует – не имеет никакого значения! Бес не может войти в человека без его позволения. Но, когда человек устремляется ко злу, даже в виде игры, этот барьер разрушается, что может привести к одержимости бесами.

– Ма, ну зачем ты так всё усложняешь? – Ваня уставился на чашку с недопитым чаем.

– Я не усложняю. Я просто вижу, что хоть ты эту дверь ещё не открыл, она за тобой уже захлопнулась. Запомни, сынок: тем, кто платит создателям этих игр, вы не нужны нравственными и образованными. Вы нужны им тупыми остолопами, жаждущими всяких сомнительных удовольствий для каких-то непонятных «гм-экспериментов». В этом случае им будет легче делать с вами то, что им нужно. Именно для этого они заставляют вас по десять раз прыгать со шкафа на шкаф и бить одни и те же горшки.

– Как же мне с тобой не повезло, – простонал Ваня. – Вот Пашкин папа ни во что не вникает! Для него главное, чтобы сын был под присмотром и не скучал.

– И его не тревожил, – добавила мама. – А Пашина мама?

– У него нет мамы. Он живет с папой.

– У него нет мамы, у тебя нет папы. Вот в чём вам действительно не повезло. – Мама взяла в руки чашку и стала рассматривать её, как будто никогда прежде не видела, потом поставила чашку на стол и, тяжело вздохнув, добавила: – Да, сынок, тебе не повезло со мной, потому что я неправильно выбрала для тебя папу. Но я тогда тоже, к сожалению, собирала звёзды, хоть и не в компьютерные корзины, как вы теперь.

Какое-то время они сидели молча. Первой нарушила тишину мама:

– Кстати, мне тут попалась статья о праздниках. Оказывается, древнее население островов Британии, Ирландии и части нынешней Франции отмечали свой главный праздник Самайн, конец старого и начало нового года, 31 октября. Разгульная ночь Самайна была одной из самых страшных в году: считалось, что в эту ночь завеса, разделяющая людей и сидов (враждебных людям волшебных существ) становится совсем тонкой, так что люди и сиды могут проникать в миры друг друга. Ничего не напоминает?

– А что это может напоминать? – надулся сын.

– Платформу номер девять и три четверти!!!

Ваня хотел возразить, но не нашёлся, что сказать, а мама продолжала:

– Так что, мой мальчик, сказка о твоем «хорошем» Гарри Поттере далеко не вымысел. Это язычество в действии. А ещё древнееврейский пророк и псалмопевец царь Давид сказал, что «боги язычников – это бесы». Так что думай, Ваня. Тебе решать, с кем ты, – тихо добавила мама и ушла в свою комнату, закрыв дверь.

Ваня остался на кухне, чтобы помыть посуду. То, что раньше в нём бунтовало против мамы, теперь почему-то молчало. Он почувствовал себя здесь, на кухне, таким несчастным и совсем одиноким. А возле мамы было тепло и спокойно.

Ваня расставил чашки и пошёл к маминой двери. Он немного постоял у двери, собираясь с духом, и тихонько открыл дверь. В комнате было темно, только у икон горела лампадка. Мама стояла на коленях и молилась. Ваня подошёл к ней и тоже опустился на колени.

– Мама, родненькая, помоги мне, – шёпотом сказал он.

– Не могу, дорогой, – так же шёпотом ответила она.

– Но почему?

– Когда я пытаюсь тебе помочь, ты раздражаешься, начинаешь кричать. А восставать на родителей – это очень тяжёлый грех. Это нарушение пятой заповеди: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет, и да долголетен будешь на земли». Провоцируя тебя на скандалы, я своими руками сокращаю тебе жизнь, а я этого не хочу. – Немного помолчав, она добавила: – Бог дал людям свободную волю. Каждый сам выбирает для себя путь. Каждый сам делает выбор между злом и добром. Я, к сожалению, не могу сделать твой выбор вместо тебя. Единственное, что я могу, это молиться и просить Господа помочь тебе.

Ваня видел, как по маминой щеке потекла слеза. Он прижался щекой к её тёплой руке, и почувствовал, как от его одиночества не осталось и следа.

Мама тихо плакала, а губы её шептали: «Господи, помоги нам грешным».

15

В следующие выходные Ваня пошёл с мамой в храм. Они шли, не спеша, и мирно разговаривали. У мамы было одухотворённое лицо, и улыбка не сходила с губ.

– Как же хорошо, когда родители и дети вместе ходят в храм! – время от времени повторяла она.

Ваня немного волновался. Как его там встретят? Он уже давно не был в храме. Но встретили его просто: кто улыбками, кто кивком головы, а некоторые вообще не заметили его отсутствия.

Руководительница воскресной школы мягко потрепала его по волосам и сказала:

– Пропажа нашлась! Что ж, всегда рады!

– Вань, а этот меня стукнул, – рыжеволосый малыш, сам не упускавший случая кого-нибудь зацепить, дёрнул его за штанину.

– А жаловаться некрасиво, не знаешь, что ли? – Ваня улыбнулся и помахал ябеднику пальцем. – Иди, лучше, на свечки посмотри.

Храм быстро наполнялся знакомыми и незнакомыми людьми. Ваня заметил, что за время его отсутствия появилось много новых людей и стало больше малышей. Мама показала ему на молодую пару, выпускников воскресной школы, и радостно сообщила: «Они недавно повенчались».

Началась служба. Размеренное беспристрастное чтение перемежалось с торжественно-молитвенным пением. Диакон вышел на амвон и звучным голосом начал ектенью: «Господу помолимся». – «Господи помилуй», – отозвался хор. Как всё это было знакомо и как отличалось от всего, что было за стенами храма!

Ваня вспомнил о Пашке. Интересно, как бы непоседа Пашка чувствовал себя в храме. Наверное, переминался бы с ноги на ногу, без конца бегал пить молебную водичку и спрашивал бы, дёргая его за руку: «Ну, когда уже конец?» Если он и постоял бы тихо минут десять, поражённый торжественностью службы, то потом всё равно побежал бы пить водичку.

Ваня посмотрел на группу малышей, суетившихся у кануна. Канун – это такой большой и длинный подсвечник прямоугольной формы с распятием, куда ставят свечи об упокоении усопших родственников. Тут малышам – приволье: весь канун уставлен свечами, которые железным колпачком на длинной ручке легко можно гасить. Малыши с нетерпением ждали того момента, когда свеча догорит, и её можно будет задуть, а огарок отнести в специальную коробочку. Также нужно было убирать с красивой золотой поверхности кануна капли воска, «наплаканного» свечами. В общем, работы было предостаточно! А ещё горящие свечи иногда обжигали колыхнувшимся пламенем или горячей восковой слезой. Тогда малыши со слезами на глазах бежали к мамам, прося подуть на обожжённое место.

Отвлекшись от кануна, Ваня представил себе Гарри, стоящим рядом с ним в храме. Наверное, мальчик с молнией на лбу выхватил бы свою волшебную палочку и пытался бы заколдовать обжёгшую его свечу.

– Мальчик, что ты делаешь? – услышал бы он замечание от кого-нибудь, стоявшего поблизости.

– Мальчик, не вертись, ты отвлекаешь от службы, – сказал бы кто-нибудь ещё.

– Ах, я отвлекаю от вашей Службы? – возмутился бы волшебник. – Да я сейчас превращу её в жабу, эту вашу Службу!

Он стал бы шептать свои заклинания, размахивая палочкой, его точно вывели бы в притвор и сделали внушение.

– Сынок, идём, подойдём к батюшке. – Мама похлопала его по плечу и взяла за руку, как маленького.

– Ма, я сам, – отдёрнул руку Ваня.

– Батюшка, а я сегодня не одна, – услышал он счастливый голос мамы.

– Очень хорошо, – мягким голосом сказал батюшка. – Ну-ка, ну-ка, отрок. Возмужал! Вот это так возмужал! Прямо-таки Илья-Муромец! – Батюшка всегда шутил, и все дети его любили.

Ваня сложил руки крестом под благословение.

Батюшка благословил его и сказал:

– Не пропадай больше, хорошо?

– Постараюсь, – ответил Ваня и опустил глаза.

– Вот и хорошо. – Батюшка положил ему руку на голову и, слегка потрепав по волосам, добавил: – Иди с Богом, отрок Иоанн.

Со смущённой улыбкой сын подошёл к маме, которая вся просто сияла. Служба продолжалась.

16

Ваня уже заканчивал переодеваться, когда в раздевалке появился Пашка.

– Кто к нам пришёл! – Ваня радостно хлопнул друга по плечу, но тот в ответ ничего не сказал и как-то кисло улыбнулся.

– Ты что, заболел? – насторожился Ваня.

– С чего ты взял? – нехотя буркнул друг.

– Да вялый ты какой-то…

– Чего уставился? – перебил его Пашка. – Иди, тренируйся. На меня пришёл смотреть, что ли?

Ваня ничего не ответил, а просто приложил ладонь к Пашкиному лбу, прошипел «пш-ш-ш» и одёрнул руку, как от раскалённого утюга.

– Сим-сим больной, – сказал он, подражая знакомому малышу, не умевшему выговаривать слово «совсем», и покачал головой.

– Ванька, иди, а то двину, – огрызнулся Пашка. Он, явно, был не в духе.

– Сидоров, с возвращением! – Иван Сергеевич радостно поприветствовал вошедшего. – Ты надолго к нам вернулся?

– Да уж постараюсь, – ответил Пашка невпопад.

– Да ты уж постарайся, дорогой, а то нам как-то скучно тут без тебя. Ладно, давай догоняй ребят.

Всю тренировку Пашка молчал. Это было просто нечто из ряда вон выходящее, и все это заметили, а Вовка Иванов, с которым Пашка в тот момент боксировал в паре, сказал ему после очередного пропущенного удара:

– Эй, язык покажи.

– Чего тебе? – не понял Пашка.

– Язык покажи, говорю.

– На, смотри, если не видел, – буркнул в ответ Пашка, открыл рот и высунул язык.

– Смотри-ка, – изобразил удивление Вовка. – Язык на месте! А я-то думал, что ты его проглотил!

– Дурак, – резко ответил Пашка и нанёс напарнику запрещённый удар.

– Эй-эй! Ты чего это разошёлся? – Иван Сергеевич тут же сделал замечание.

– А чё он пристаёт? – возмутился Пашка.

– Чё-ничё, а правил не нарушай, – сказал Иван Сергеевич, надевая перчатки. – Иди-ка сюда, я с тобой побоксирую.

Пашка тут же пропустил несколько ударов.

– Давай, давай, наступай, – подбодрил его Иван Сергеевич, но Пашка, наоборот, сник ещё больше. – Сидоров, ты после перерыва совсем форму потерял. Больше тренировки не пропускай – это тебе не на пользу.

– Ладно, – согласился Пашка, чем окончательно всех удивил. Чтобы Сидоров и не пререкался! Такого за ним раньше не водилось.

На улице после тренировки Ваня решил сразу взять быка за рога.

– Слышь, не пойму я тебя. С тебя сняли домашний арест, а ты как будто и не рад!

– Да уж! Радости полные штаны! – Наконец-то Пашку прорвало и, развернувшись, он закричал, махнув рукой перед лицом любопытного друга: – А ты знаешь, какой ценой его сняли?

– Не знаю, какой?

– Не знаешь, вот и не говори, – огрызнулся Пашка.

– Паш, ну, ты расскажи мне, тебе же легче будет.

– Да ни фига мне легче не будет, отстань!

– Что, папа выбросил все твои игры?

– Ну и выбросил бы, что за беда?

– Так что же тогда случилось? Тебя кто-то унизил? – Ваня вспомнил свой случай в школе. Он знал, как это больно.

– Может, и унизил, а, может, и нет.

– Кто, Лёха Крутой? – выпалил Ваня.

– Чего? – не понял Пашка. – Ванька, чего ты пристал? Тут жизнь, можно сказать, с рельсов сошла, а ты с каким-то Лёхой лезешь?

– С папой что-то? – осторожно спросил Ваня.

– Да, с папой, в том-то и дело, – ответил Пашка совершенно упавшим голосом.

– Заболел? – Ваня задал свой вопрос предельно осторожно.

– Это уж, точно, что заболел. – Пашка, казалось, обрадовался правильно найденному образу. – Ну, ладно, расскажу тебе. Ты, ведь, всё равно не отстанешь, знаю я тебя. – Немного помолчав, как бы размышляя, с чего лучше начать, он сказал: – Неделю назад мой папа запел.

Ваня решил, что друг опять издевается над ним, и уже хотел, было, возмутиться, но Пашка его остановил:

– Не перебивай, иначе ничего не расскажу.

Оказалось, что Пашкин папа стал петь и в ванной, и на кухне, и чаще всего арии из опер, особенно «Тореадор, смелее в бой…», а вчера вечером зашёл к сыну в комнату «для серьёзного разговора». Пашка сначала удивился, потому что причин для такого разговора не было: в дневнике – всего парочка замечаний, за поведение только четвёрки и пятёрки, оценки по предметам тоже заметно улучшились, но папа стал говорить не о нём, а о себе.

Дескать, устал он жить один, друг ему, видите ли, нужен, вернее, подруга, и вообще, в доме должна быть женщина, и такую он, наконец-то, встретил и завтра она уже переедет к ним жить! Места у них достаточно, конечно, придётся кое-где и потесниться, но зато у них начнётся нормальная жизнь с домашними обедами и женским порядком в доме. Папа заверил сына, что женщина эта ему понравится, тем более, что она готова полюбить его таким, каким он есть, то есть, со всеми его недостатками. «Вот так, мой мальчик, – закончил папа, – завтра у нас с тобой начинается новая жизнь».

И вот новая жизнь началась. С Пашки сняли домашний арест и отправили на тренировку.

– Да лучше бы я под домашним арестом сидел, чем такая новая жизнь! – Рассказчик тяжело вздохнул и закончил свое повествование.

Ваня пытался представить себе, как бы он поступил, если бы всё это произошло с ним.

– А что, она тебе не понравилась? – осторожно спросил он.

– Да, нет, она так на вид нормальная, улыбалась всё, голосок такой сю-сю-сю, только у меня внутри всё перевернулось!

– Да подожди ты кипятиться, – попробовал успокоить друга Ваня. – Это так только поначалу. Ты потом к ней привыкнешь, и все твои внутренности на места встанут. Может, она тебе ещё и понравиться.

– Глаза бы мои её не видели, – буркнул Пашка.

– Но нельзя же быть таким эгоистом! Ты о папе своём подумай. Ему же тяжело с тобой! Ты, если полюбить её не хочешь, тогда просто терпи ради папы.

– Ещё чего! – вскрикнул Пашка и даже подскочил на месте. – Я ей все шпильки переломаю!

На этом месте им пришлось расстаться, так как Пашка уже подошёл к своему подъезду.

– Ты, Ванька, главное, не парься. Приходи в волшебников играть. Теперь мне всё можно, – сказал Пашка, очень стараясь выглядеть спокойным и безразличным. – Когда придёшь?

– Созвонимся, – ответил истосковавшийся по волшебству игрок и махнул рукой.

Он шёл, а внутри у него боролись противоречивые чувства. С одной стороны, ему было жаль Пашку, с другой – радостно, оттого что доступ к компьютеру теперь свободен. С одной стороны, он обещал маме больше не играть в эту игру, а с другой – ему очень хотелось сдвинуть бочку и посмотреть на двери, о которых она говорила. Что такого, если он сыграет всего лишь в одну игру? Просто, он будет иметь представление, и всё. Эта мысль показалась утешительной, и он, довольный, позвонил в дверь своей квартиры.