Шемс не стала колебаться, ей уже нечем было рисковать.
– Чила, прошу тебя… Нам не справиться без твоей помощи.
– Чистого любопытства ради, – девушка-полуптица согласилась не раздумывая. Конечно, ведь за тем и пришла, – Так интересно вдруг стало, чем же в итоге закончится это забавное представление.
Она ловко втиснулась между Шемс и Лльюэллином, расцепив их руки, и каким-то чудом не прервав связь.
И тотчас Шемс окатила волна энергии, мощная, яркая, отдаваясь приятным покалыванием потекла по живым каналам рук, высвобождаясь, проникая везде и всюду, наполняя пространство дома невиданной силой. Привыкшие к темноте глаза зажмурились сами собой от взорвавшего пространство нестерпимо-ослепительного электрического света.
Все свои чувства и мысли Шемс сосредоточила на движении этой энергии, но и так было ясно, что уж теперь-то точно всё кончено – они справились. Оказывается, им по силам даже победить смерть.
Глава 35. Обновлённая Евгения
Взгляд упал на Дарреля – смертельная бледность сошла с лица, а глухой хрип сменился ровным дыханием крепко спящего человека.
– Я хочу быть рядом, когда он очнётся, – никакой победной радости не было. Шемс не отпускало чувство разбитости, горло перехватывало от нелепого желания плакать. Призраки исчезли, а она снова не успела попрощаться, даже толком поговорить и то не вышло. Когда выпал шанс, и долгая тоска преобразилась в мгновения чудесной встречи, она снова сплоховала… потому что о другом думала.
Евгения со вздохом поднялась на ноги.
– Да, будет правильно, если именно тебя Даррель увидит первой, когда проснётся. Это придаст ему дополнительных сил. Полагаю, проклятия Сатис можно больше не опасаться, ибо выглядит «наш пациент» теперь несомненно лучше, – она окинула беглым взглядом всех присутствующих и не давая никому возможности успеть ей что-либо ответить, быстренько нырнула за дверь, ведущую в просторную гардеробную.
– Ну раз угроза очередной катастрофы миновала, я, пожалуй, тоже пойду, займусь разгребанием завалов, вдруг и мне, как Шемс повезёт, и я отыщу ценное сокровище, – в прозрачно-серых глазах Лльюэллина светилась ирония. Но прежде чем уйти он вежливо кивнул Татьяне: – У вас выдался трудный день и ещё более трудная ночь. Увы, полноценно отдохнуть в доме возможно только в покоях Шемс. Но если вы не желаете терять её из вида, то ступайте в гостиную, там есть уютный диван. Посвятите сну хотя бы утренние часы.
По глазам Татьяны не трудно было догадаться, что сон – это последнее о чём она сейчас думает. В голове её бушевал океан вопросов, но из опасения сболтнуть лишнего, говорить при посторонних не хотелось. Женщина вопросительно взглянула на Шемс и, получив в ответ ободряющую улыбку, всё-таки уступила разумным доводам.
Следом за Лльюэллином вскочила и горгулья.
– Мне вернуться в клетку?
Шемс мигом напряглась, в ушах отдавалось гулкое биение пульса. Оставалось только надеялась, что никто не заметил, каких усилий ей стоит сохранять достоинство.
– Спасибо, Чила. Я в долгу перед тобой. И верю, что отыщется способ… примирить… наши стороны. Делай, что хочешь. Только без кровопролития, – напомнила она и попробовала шутливо улыбнуться. Улыбка вышла так себе. – Можешь вернуться в свой мир.
– Я хочу помогать Лльюэллину разгребать завалы.
Лльюэллин уже поворачивал дверную ручку, и инициатива Чилы похоже застало его врасплох.
– Говоря по правде – не самое увлекательное занятие.
– Зато так будет проще не нарушить условия нашей магической сделки. Моя жизнь всё ещё дорога мне, – она не сводила с него горящих глаз.
Шемс с шумом выдохнула накопившееся напряжение. Вот значит в чём дело. Но как Лльюэллин умудрился вынудить горгулью дать клятву подчинения? А ещё, сложно поверить, однако, кажется, Чила испытывает по этому поводу душевное удовлетворение. В конце концов недаром она без промедления умчалась за ним.
Тиббот сгрёб обеими руками в мусорный пакет огарки свечей, использованных в ритуале и аккуратно прибрал в уголок остальные колдовские атрибуты. Его лицо такое живое, такое знакомое и родное, казалось лучиком света в царящей над домом погребальной атмосфере. Глядя на него у Шемс возникало безотчётное желание улыбаться, грусть понемногу уходила. Странные мысли блуждали у неё в голове. Перебравшись в кресло и уютно поджав под себя ноги, она расслабленно потянулась, почувствовав наконец уверенность и спокойствие.
Он подошёл, сел на полу рядом и положил голову ей на колени.
– Можно я тут посплю?
Шемс погладила густую мужскую шевелюру и попыталась прикинуть, когда он отдыхал в последний раз. Даже его голос звучал глубочайшей утомлённостью. Конечно, он имел право быть усталым, ведь он тоже всего лишь человек. Вспомнив, что Тибботу почти исполнилось сто шестьдесят девять лет, Шемс мысленно хихикнула. Человек, но удивительный, противоречивый, невероятный! И овал молодого лица, в обрамлении вьющихся рыжих волос к которым всё время хочется прикасаться, и ямочки на щеках, и тепло его тела – всё это было слишком реальным, слишком человеческим, вызывающим в Шемс вполне плотский интерес…
Тишину разбавляло лишь их дыхание. Всё настойчивее разум обволакивала ленивая дремота, неторопливо овладевая сознанием. Шемс даже не заметила, как тихонько скрипнула дверь гардеробной, и Евгения, одетая в короткую меховую куртку и тёплые штаны, бесшумно прокралась мимо к выходу. Время текло, Морфей незаметно крался по комнате, касаясь спящих своим волшебным крылом и увлекая сквозь распахнутые двери в великую страну грёз.
Трудно сказать наверняка, что её разбудило. Тиббот продолжал спать мирным сном, уткнувшись носом ей в колени и не проснулся даже, когда Шемс осторожно передвинула затёкшие ноги, только пробормотал во сне что-то неразборчиво и прижался крепче.
Повинуясь порыву, она улыбнулась и, наклонившись, поцеловала Тиббота в макушку, затем обернулась на постель. Глаза Дарреля были открыты. Какое-то смятение и настороженность выражались во взгляде этих впалых глаз, как будто сомнения не отпускают, что он действительно до сих пор жив.
– Ты очнулся?! – ахнула Шемс.
– Похоже на то… Долго я тут… провалялся?
– Примерно сутки, – от волнения все нужные слова вылетели из головы, оттого речь получалась сбивчивой. – Теперь всё позади. Ты спасся. И я так счастлива, ужасно счастлива!.. Сатис навсегда сгинула – мы свободны, больше никаких преклонений, пыток и убийств… Мы можем привести свою жизнь в порядок… В общем, дела наши явно налаживаются, правда вынужденное соседство с горгульей немного досаждает, но наверняка это ненадолго.
Даррелю понадобилась пауза, чтобы осмыслить услышанное.
– Должно быть я многое пропустил?
– Главное, что ты к нам вернулся. Как себя чувствуешь?
– Как сошедший с раскалённой голгофы… Знаешь, Шемс, я ведь поверил иллюзиям, созданным мозгом. Это как верить в реальность сновидений до момента пробуждения. Я провёл там вечность, а ты говоришь – сутки.
Шемс тихонечко выскользнула из кольца рук Тиббота, и перебралась на кровать к Даррелю.
– Мне так жаль, – зашептала она с искренним сочувствием. – Я и представить себе не могу… Хочешь поговорить об этом?
Он кивнул, с отстранённым видом рассматривая высокий потолок, снова возвращаясь мыслями в то место о котором рассказывал.
– Я видел себя в пустыне. Немилосердно палящее солнце сжигало кожу. Бесчисленное количество раз оно описывало круги по небу, но никогда не опускалось за горизонт. В мире раскалённых песков не существует ночей, хоть немного разгоняющих адское пекло. Воздух дрожал от зноя, и временами мне чудился вдали живой сфинкс, шагающий по гребню бархана. Разумеется, это был мираж, как и лазурное озеро, обрамлённое зелёной травой и цветами – мучительный, недосягаемый призрачный мираж… Я практически сдался, Шемс, просто ждал, когда уже чёртов песок окончательно поглотит меня, и даже не сомневался, что такова была расплата за мою жизнь.
– Но это не так. Пережитый кошмар – это обыкновенный сон. Ты был тяжело ранен, твоя жизнь была в опасности. Я знаю, я читала об этом. Просто таким образом, через сны наш организм подаёт сигнал о неполадках со здоровьем.
Их эмоциональный разговор всё же разбудил Тиббота. Щуря спросонья глаза, он отстранился от кресла и выпрямился. Голос его прозвучал немного охрипло:
– Но на всякий случай, ты бы проверил себя, ну подвигал бы там руками и ногами, всё ли как прежде хорошо работает… Мир вроде не рухнул пока ты высматривал галлюцинаторных сфинксов. Мы, как можем, приспосабливаемся к новой реальности. В общем, с возвращением, Даррель.
– И я рад тебя видеть, Тиббот. На самом деле рад, без иронии.
– Вы гляньте-ка который час. Бог ты мой! А мы ж ещё не завтракали. Сейчас наскоро сварганю яичницу с чайком. Хотя, наверно, лучше поискать что-нибудь покрепче чая.
В подтверждение своих слов Тиббот устремился к выходу, где нос к носу столкнулся с Евгенией. Шемс при виде неё изумлённо разинула рот, а Даррель даже приподнялся на локтях и выразительно присвистнул.
– Я что опять проворонил момент превращения? Жень, куда ты дела афрокосички Ионы?
Шемс на него сразу шикнула. Только поздно, Евгения замерла, будто о невидимую стену ударилась.
– Ну я пошёл, – Тиббот, чувствуя, что атмосфера накалилась, поторопился вовремя смотаться.
– Тебе очень идёт новая причёска, – Шемс сопроводила свои слова обезоруживающей, слегка сконфуженной улыбкой.
Евгения медленно вдохнула и выдохнула, сняла куртку и кинула её в пустое кресло.
– Девушка из салона «Симфония ножниц» посоветовала сменить стиль. По-моему, верное решение.
– Ты ходила в город?
– А что? Нам вроде больше не запрещается выходить из дома. Понятно, что безопаснее это делать в дневные часы, но это пока. Очень надеюсь, проблема с горгульями скоро разрешится, – Евгения сдула кудрявую чёрную прядь, упавшую ей на глаза, поджатые губы выражали досаду вперемешку с раздражением и ещё что-то… Уязвимость?
– Горгульи охотятся только за Шемс, это ни для кого здесь не секрет, – возразил Даррель. Тон его стал намного мягче и больше не отдавал насмешкой, во взгляде появилась пристальная пытливость. – Тебе там снаружи ничто не угрожает. Но ты всё равно вернулась.
Евгения подошла ближе. Движения её стали какими-то резкими, хаотичными. Неловко задетая ступка с остатками мази упала с прикроватного столика.
– Я не собиралась сбегать. Просто хотела, чтобы все перестали видеть во мне Иону. Да мне и самой… с каждым днём всё невыносимее смотреть в зеркало.
Шемс сорвалась с кровати, чтобы обнять девушку.
– Необязательно всегда казаться сильной. Если тебя это так беспокоит, ты могла просто поговорить с нами, и мы бы тебе рассказали правду: какая ты у нас классная, ни на кого не похожая, единственная и незаменимая.
Глаза Евгении блеснули влагой, казалось вот-вот и она расплачется. Если десятилетиями блуждать в мире теней бесплотным, одиноким духом, незаметно отвыкаешь от дружеского внимания и заботы. Растерянная и слегка дезориентированная она часто-часто заморгала, разгоняя слёзы, затем высвободилась из объятий, спеша за показной хлопотливостью скрыть смущение. Хмуро глянув на Дарреля она прокомментировала:
– Хорошо, что ты воскрес и с виду необычайно бодр и шутлив. Теперь будь любезен, сядь прямо и повернись спиной, чтобы было удобнее снимать с тебя эти чёртовы бинты.
Теперь уж смутился Даррель.
– Эм… Я может как-нибудь сам справлюсь?
– А-а, ну валяй.
Евгения сложила руки на груди и некоторое время молча наблюдала за рядом его неудачных попыток.
– Вообще-то, честно говоря, помощь не помешает, – признал он в итоге.
Шемс не лезла в их непонятные противостояние: состроила загадочное лицо и, обняв подушку, пришипилась на краешке кровати.
Магия сделала своё дело превосходно – от страшной раны не осталось и следа, под несколькими слоями бинтов оказалось крепкое и красивое мужское тело.
Тут и Тиббот как раз подоспел с обедом, но вовсе не обещанной яичницей, а кое-чем поинтереснее, видимо холодильник был снова в действии. Разбудили Татьяну. Лекарства и магические книги на столе быстро сменили тарелки и винные бокалы. Увидев, как Шемс перечитывает их количество, а потом корчит брезгливую гримасу, Тиббот поспешил к ней с оправданиями:
– Чилу тоже позвать пришлось. Она же с Лльюэллином там стояла. Ну как бы я его позвал, а её нет?
– Надо с этим что-то делать. Она вчера намекнула, что её сёстры возможно согласятся оставить меня в покое в обмен на что-то такое, что по их мнению будет соответствовать подаренной мне свободе.
– Им недостаточно того, что мы вернём им Чилу?
Шемс не успела ответить из-за появления той самой Чилы. Они обменялись наиграно вежливыми взглядами и даже натянутыми улыбками. На предложенный ей бокал горгулья посмотрела с сомнением.
– Что такое это ваше вино?
– Ты никогда не пробовала алкоголь? – Даррель с Евгенией недоумённо воззрились на неё. Да и остальные смотрели с немалым удивлением.
– В моём гнезде не было ничего подобного.
– А твоё гнездо, оно прям, как настоящее гнездо, – не удержалась Шемс, – из веток, листьев и перьев?
Чила закатила глаза, но бокал всё-таки взяла.
– Я живу в большом красивом доме, вырезанном в самой неприступной части розовой скалы, – она незаметно покосилась на Лльюэллина, ожидая его реакции, которой конечно же не последовало. – Там множество комнат, из которых можно сразу попасть на открытые террасы с завораживающими видами…
– На огонь и пепел? – уточнила Евгения.
– На окружающие наш город величественные скальные массивы, а над головой – космос демонстрирует нам свои звёздные скопления, туманности и метеоры, – она попробовала вино и задумалась на секунду. – Вкусное.
– Ну ещё бы, это же Кот де Прованс, – усмехнулся Тиббот и предложил: – А давайте чокнемся что ли. За великую силу коллектива. За единство наших душ!
Глава 36. Сделка
Всё меняется и все меняются внутри себя каждый день и каждый час. Меняется распорядок жизни, убеждения и ценности. Все события будущего совершенно точно зависят от множества неожиданных стечений обстоятельств, их комбинаций, совпадений, но в первую очередь от одного первого шага. И сегодня Шемс впервые перешагнула порог покоев Лльюэллина. Здесь, как и повсюду пришлось пробираться через разбитую в щепки мебель, разбросанные вещи, разрушенные межкомнатные перегородки. Единственная уцелевшая лампа в надорванном абажуре высвечивала торчащий из руин немного необычной формы струнный инструмент с переломанным надвое грифом.
– Не знала, что ты умеешь играть на гитаре, – Шемс заявила о своём приходе довольно громко, так чтобы её услышали.
Лльюэллин вышел из спальной, в которой успел навести относительный порядок.
– Это мандолина, – он взял в руки сломанный предмет, – подарок отца.
– А говорил, что не хранишь памятные вещи. Значит ты учился музыки?
– Слишком давно, как будто в другой жизни. Вещи – это всего лишь вещь, Шемс. Цепляться за них не уникально, но незачем.
– Я храню мамин дневник и её обручальное кольцо. Наши вещи напоминают нам какие мы есть на самом деле. Я провела с тобой бок о бок достаточно времени, Лльюэллин, поэтому чтобы ты ни говорил, как бы ни старался показать, что тебе всё равно – я не верю.
– Твоё право верить во что хочется или не верить ни во что. Реальность от этого не поменяется. Мы никогда снова не станем теми, кем были когда-то. Невозможно перечеркнуть всю прожитую жизнь и просто начать с чистого листа.
– Да почему же?! Почему мы снова не можем жить нормально? Почему нельзя взять контроль над жизнью в свои руки, например, найти время для увлечений, вернуться к музыке?
– Помнишь слова Тихика, «жизнь – это всего лишь этап»? Рано или поздно, невзирая на все оправдания, которые мы добросовестно себе находим, нас ждёт та же участь, нам также придётся отправиться следом за ними в ад. Не только мне, Даррелю и Тибботу, но и тебе, и Евгении. Никто из нас не обретёт рая или хотя бы покоя. – Лльюэллин покрутил в руках мандолину и что-то изменилось в его лице, как будто он наконец позволил эмоциям проявиться. Светлые глаза насмешливо смотрели на Шемс. – А вообще-то, знаешь, теперь я почти убеждён, что Тихик всё именно так и спланировал. И когда-нибудь, когда завершаться земные пути наших падших душ, мы вновь соберёмся, но уже по ту сторону. Безусловно с твоим появлением множество удивительных сюрпризов ждёт представителей тамошних элит.
– И пусть. Но есть ведь разница в том, случится это завтра или через пятьдесят лет. Пока у нас есть время, до тех пор мы имеем возможность менять судьбу. Кстати, – спохватилась Шемс, – о посланниках ада. Я искала Чилу, надеялась получить совет, как же нам всё-таки сторговаться с её соплеменницами.
– Чила была здесь не более пяти минут назад. Может, это ты спугнула её своим появлением.
– Она начала меня избегать, что за новость? – Шемс нахмурилась. – Ну ладно… Помочь тебе с уборкой? Хочешь, попробую повторить фокусы Тихика?
– Не нужно. Береги силы. Сейчас мы под защитой, но это временно.
– Да, неприятно признавать, но без Чилы ритуал нам не повторить.
– Да и с призраками рано или поздно возникнут проблемы.
– Мы ведь что-нибудь придумаем?
– Не знаю, Шемс. Но принимать какое-то решение нужно уже сейчас.
Девушка закусила губу, подумать было о чём. На долгие месяцы для неё, а для кое-кого аж на столетия, заколдованный дом открылся целым миром, сложным, жестоким, но единственным доступным в силу своей изолированности. И вот пришла пора идти дальше: собирать пожитки, возвращаться домой, заканчивать школу, выбирать профессию, в общем, вступить в точку отсчёта нового этапа своей жизни…
Когда настенные часы, висевшие в покоях Шемс, подтвердили, что снаружи уже глубокий вечер, все обитатели дома, включая Чилу, собрались там же в гостиной, а их взгляды напряжённо следили, как порхающий снег оживляет картину за окном.
– Лучше приоткрыть створку, тогда Миназия гарантированно нас почувствует, – любезно подсказала девушка-горгулья.
Шемс прикрыла глаза, сознанием спаиваясь воедино со стенами и получая возможность руководить всеми процессами в доме, но теряя способность управлять своим телом.
Небольшое мысленное усилие и массивная высокая створка распахивается наружу.
– А это не опасно? – заволновался Тиббот. – Мы успеем вовремя заметить их появление?
– Взгляни на неё, – Чилу раздражало подобное невежество. – В таком состоянии погружённости, когда дух ослабил связь с грубой материей, отчётливо отслеживаются любые энергетические потоки. Шемс почувствует стаю ещё на подлёте, болван.
Даррель прокашлялся, привлекая к себе внимание.
– В таком состоянии Шемс не сможет вести переговоры. Может, ты Жень, представишь им наше предложение, – под предложением он подразумевал Чилу, с намёком кивнув в её направлении, – в деталях описав все его достоинства.
Евгения убрала выбившуюся прядь волос за ушко и нервно улыбнулась.
– Хорошо. Начнём с того, что, – она заглянула в поданный ей листок, где обычной шариковой ручкой были заранее прописаны предполагаемые условия предстоящего контракта, – свобода Чилы идёт в обмен на свободу Шемс…
– Ещё я заберу с собой Лльюэллина, – прерывая её, внезапно объявила горгулья.
– Что?! Нет!
На Чилу посыпался град возмущённых восклицаний.
– Да никто не говорит про уготованную ему адскую бездну! – Чила вроде бы пыталась убедить всех присутствующих, но взгляд неотрывно впивался в красивое мужское лицо, слишком уж ждущий взгляд, буквально просящий. – Я унесу его в наш поднебесный город. Там никто и пальцем не посмеет тронуть…
– Это твоё условие? – Лльюэллин продолжал хранить непоколебимое спокойствие, вся фигура его дышала холодной сдержанностью.
– Нет уж! – Тиббот в отличие от брата долготерпением не отличался. – Я больше никому тут не позволю приносить себя в жертву.
– Жертву? Вот значит как?.. – Чила будто подавилась. Её лицо, ставшее белым до прозрачности, выглядело теперь каким-то уж совсем юным, совсем растерянным, а на глазах – почти слёзы.
– Она влюбилась, – полушёпотом констатировала Евгения.
– Ещё чего! – самообладание мгновенно вернулось к горгулье: и голова вновь высоко вздёрнута, и осанка королевская, только подбородок предательски дрожит. – Возомнили о себе невесть что, смертные ничтожества…
Прерывая её, электрический свет моргнул, задрожал часто-часто, заставляя тени метаться по стенам, и вспыхнул вновь. Словно под воздействием сильного порыва ветра оконная створка резко захлопнулась. И буквально, через считанные мгновения за тёмным стеклом появились силуэты. Несмотря на наглухо запечатанное окно звуки снаружи по-прежнему проникали сюда беспрепятственно и растекались по комнате, наполняя пространство шорохами крыльев и гневным шёпотом.
– Вот они, красавицы, явились не запылились, – недовольно бормотал Тиббот, заслоняя собой бесчувственное тело Шемс.
– Мы хотим заключить сделку, – громко и смело начала Евгения. – Вы, думается, заинтересованы в возвращении Чилы. Так почему бы не принять компромиссное решение.
Гул голосов с той стороны зазвучал эмоциональнее. Среди возмущённых, удивлённых и презрительных интонаций отчётливо улавливались и угрожающие нотки.
То ли полы плаща взлетали за спиной фигуры, приблизившейся к окну, то ли крылья, в темноте не разобрать. Чей-то смутный силуэт прильнул к стеклу и стало видно выразительное широкоскулое лицо.
– Это именно то, что нам нужно, – провозгласила старшая горгулья прекрасно поставленным голосом с полнозвучным красивым тембром. – Отдайте адское дитя, заблудившееся в чужих мирах, отпустите Чилу, и мы немедленно оставим вас в покое.
– Условия абсолютно неприемлемые, – возразил Даррель. – Только Чила, никто другого мы вам не отдадим, хоть штурмуйте, хоть осаду устраивайте.
– Похоже вы не понимаете. Природа этого дитя иная, несовместимая с земной средой. По мере взросления её энергия, её магические силы будут искажаться, мутировать, преобразовываться в нечто неуправляемое, непознанное… Вселенная всегда стремится к равновесию, а появление подобных аномалий ведёт к болезням, войнам, катастрофам космического масштаба. Такова расплата за нарушение баланса.
– Хватит молоть чушь! Шемс просто милая и безобидная девушка. По-вашему же выходит, будто она готова спровоцировать целый рагнарёк.
– Именно так. Мы видим, ведь в этом наше предназначение – недопущение хаоса – дарованное свыше и обязательное к исполнению.
По всем признакам переговоры грозили зайти в тупик.
– Кажется у меня есть решение этой проблемы, – Чила презрительно прищурила веки и закинула ногу на ногу. С самого начала переговоров она отчуждённо сидела в кресле напротив остальных домочадцев, коллективно собравшихся на просторном диване. – Шемс ведь сама хотела жизни простого смертного, так пусть откажется от магии, точнее, от той её части, что ведёт к патологическим процессам.
Лльюэллин качнул головой.
– Нельзя просто взять и вытащить из кого-то часть его сущности. Энергетические контуры организма слишком плотно переплетены, разорвать их для любого означает либо смерть, либо обречение на физическую и психологическую неполноценность.
– Верно, – Чила подарила ему улыбку, полную хищного очарования. – Но не обязательно выдирать с корнем, можно вычленить этот злокачественный участок и наглухо его запечатать.
– Не слишком-то это отличается от того, о чём только что предупреждал Лльюэллин, – тень недовольства легла на лицо Дарреля. – Запечатать искру магии, почти то же самое, что лишить человека голоса или зрения – важной части с которой он родился.
Лльюэллин повернулся в его сторону, чтобы заметить:
– Может оказаться, что магия Шемс имеет двойственную природу. Как-никак ты её отец, кое-что она вполне могла и от тебя унаследовать. Так что нет объективных причин полагать, что все её сверхъестественные способности отключатся полностью, хотя риски конечно существуют, но по-другому не бывает. Собственно, право принимать окончательное решение в этом деле всё равно остаётся за Шемс.
– Она приняла решения, – сообщила Евгения, глядя в бумажный лист на коленях, текст в котором менялся прямо на глазах. – Она согласна.
– Что скажешь, Миназия? – Чила обратилась к своей сестре и предводительнице.
После полного и неоднократного прочтения контракта, некоторых корректировок и дополнений, согласие между сторонами было наконец достигнуто. Пользуясь дарованным Миназией правом, Чила поставила внизу подпись и склонилась над Шемс, готовая провести обряд запечатывания.
– Ты должен отпустить её руку, а ещё лучше отодвинься в сторону, – велела горгулья Тибботу, – иначе я и тебя зацеплю.
Тот в ответ вперил в Чилу тяжёлый взгляд исподлобья, но всё-таки пальцы, сжимающие тонкое запястье девушки, разжал.
Закрыв глаза и запрокинув голову, Чила опустила ладони на плечи Шемс и зашептала на неведомом наречии какое-то древнее заклинание. Все присутствующие, как заворожённые слушали её и наблюдали за сверкающей пыльцой, невесомым облаком рассыпавшейся вокруг бесчувственного тела Шемс и постепенно угасающей. Так прошла минута, две, три…
И вдруг всё закончилось. Чила отступила, пытливо всматриваясь в нечто недоступное человеческому взору. Последняя кружившая в воздухе искра потухла, Шемс резко дёрнулась, болезненно вскрикнула и распахнула глаза. Одновременно с этим верхний свет погас, праздничные гирлянды на ёлочке в углу тоже померкли, вся комната погрузилась во мрак. Теперь уже ни у кого не осталось сомнений – магия покинула стены этого дома.
Вернувшись в своё тело, Шемс не успела опомниться, как оказалась в объятиях Тиббота.
– Всё хорошо? – его встревоженный шёпот раздался прямо возле уха.
– Странное чувство… Но вроде, я в порядке…
Окно снова распахнулась, заставляя Тиббота крепче прижать к себе девушку, а остальных резво повскакивать с мест и готовиться к нападению. Только набрасываться на них никто не спешил. С этого момента сделка вступила в силу, и нарушить её без чудовищных последствий не мог ни человек, ни горгулья.
Ветер с улицы ворвался внутрь, наполняя гостиную морозной свежестью и пробирая до костей. Подстёгивая всеобщее смятение Чила взмыла над головами и ринулась прочь по пути сильно толкнув Лльюэллина крылом и оцарапав на прощание острыми коготками, не опасно, но весьма чувствительно.
Следом за Чилой и остальные горгульи взвились вверх, уносясь дальше и дальше к звёздам, покидая этот несовершенный мир. Только удаляющийся голос Миназии зловещим пророчеством доносился на землю из поднебесья:
– Мы не станем преследовать вас, живите как пожелаете. Но однажды вы состаритесь и отведённый срок вашей земной жизни завершится. И вот тогда мы вернёмся…
Холод становился всё ощутимее.
– Если так пойдёт и дальше, мы наверняка околеем быстрее, чем горгульи успеют до своего скального города добраться. То-то они удивятся, – заметил Даррель, зябко поёжившись и поспешил закрыть окно.
– А вы что думали? – Татьяна поднялась с дивана и прошлась по комнате. – Зима давно на дворе, а мы остались без отопления и без света. Как по мне – этот дом даже на первый взгляд совершенно непригоден для жизни.
– Пара-тройка каминов у нас уцелели, и всякого хлама навалом, – Лльюэллин поднялся и направился к выходу. – Нужно разжечь огонь, иначе и правда замёрзнем.
– Вы ведь не собираетесь продолжать тут жить? – сердито крикнула ему вслед Татьяна.
Вскоре Тиббот и Шемс остались одни. В камине уже потрескивал огонь и свечи, добытые из нескончаемых запасов разгоняли навалившуюся темноту.
– Даже не верится, что всё закончилось, – возбуждённо говорила Шемс, кутаясь в плед. – Странно, но мне кажется, я буду скучать по этому месту.
– А я вот уж точно нет.
– Знаешь, у меня есть квартира, и если остальные согласятся, можете пожить у меня. Пусть там не так просторно, как здесь, но зато никаких демонов и порталов в иные миры.
– Демоны и порталы добавляют остроты ощущений, – пошутил Тиббот.
– Ещё я опасаюсь, что меня снова отправят в интернат.
– Этому не бывать.
– Мы ведь не расстанемся, правда? – Шемс обеспокоенно заглянула в его глаза.
Лицо Тиббота приблизилось и губы легонько, едва-едва прикоснулись к её губам. На этот раз она не оттолкнула, а наоборот доверчиво приникла к нему, чтобы поцеловать горячо и уверенно.
*
Хорошо заметные издали густые клубы дыма застилали ясное зимнее небо. Это рано утром внезапный пожар разразился где-то возле одинокой горы, о которой местные любили рассказывать всяческие суеверные выдумки. Странный был тот пожар, ведь места там безлюдные, скала, да сугробы вокруг, там и гореть-то особо нечему. Но огонь лютовал с неистовой силой, и едкий запах гари быстро заполнил округу и влекомый ветром добрался аж до ближайшего городка, находящегося в паре километров.
Случайные городские зеваки с любопытством всматривались в горизонт, почерневший, как уголь, выстраивая в головах разные интересные версии, фотографировали на телефоны, а затем шли восвояси, ведь впереди ещё один день, наполненный многочисленными рутинными делами.
В это самое время по плохо расчищенной дороге, завывая сиренами, неслись в сторону горы две пожарные машины. Водители на чём свет стоит материли коммунальщиков, резко маневрируя среди заносов и угрюмо посматривая, как впереди пожарище выбрасывает над горной расщелиной снопы бушующих искр. Занятые размышлениями над заведомо невыполнимой задачей, как им на машинах пересечь глубокий овраг, чтобы попасть к подножию горы, куда отродясь никакой дороги не было ни плохой, ни хорошей, доблестные пожарники совсем не обратили внимания на шестерых путников, бодро шагающих по заснеженной обочине в противоположную сторону.
Снег поскрипывал под ногами, мороз немножко покусывал носы и щёки, что нисколько не омрачало удовольствия от начатого путешествия, настроение у всех приподнятое, впору горы сворачивать. Но вот удивительно, ни у кого из путников пожар не вызывал ни интереса, ни даже тени любопытства, они просто шли вперёд, удаляясь всё дальше и дальше, не заботясь о направлении, вступая в этот новый, напоённый светом, январский день.
Где-то там за плечами всё ещё виднелся опалённый до черна, оплавленный кусок скалы, и под ним выжженный дотла участок, на котором ни осталось ничего напоминающего о заколдованном доме, лишь грязный пепел кружил над грудой дымящихся головёшек и неторопливо оседал на искрящийся под солнцем снежный наст.