Глава 27. Ревность
Вернулась из пещеры Шемс с твёрдым намерением последовать совету домашнего чёрта или кем бы он там ни был… Тут ведь что главное? Чтоб успешно освоить ниспосланные ей сверхъестественные силы необходимо упражняться каждую свободную минуту. Ну а поскольку проблем с нехваткой времени вроде как не испытывается, то бери волю в кулак и упражняйся на здоровье хоть целыми сутками. Только для начала, спохватилась Шемс, надо проверить, как там себя чувствует Тиббот.
Попытка проникновения в магическую структуру дома и открывание дверей без помощи Тихика и на этот раз провалилась, пришлось стучать.
– А я уж было решил, что все обо мне забыли. Не слишком приятное чувство, честное слово. Зато, как же я счастлив теперь, когда ты снова рядышком, это подтверждает, что наша дружба становится крепче, – Тиббот загадочно смотрел на девушку и широко улыбался, показывая свои идеально белые, ровные зубы.
– Конечно, – Шемс тоже попробовала выжать из себя улыбку. – Твой брат разве не рассказал, что прошлую ночь мы только тем и занимались, что искали способ вернуть тебя обратно?
Радовало, что Тиббот выглядел бодрым, пусть и всё ещё довольно бледным, но его настроение и жизненный тонус определённо приходили в норму.
Устраиваясь в кресле, Шемс незаметно поправила высокие гольфы на своих ногах, прикрывающие следы от жутких когтей горгулий. Заживали они конечно впечатляюще быстро, но не сиюминутно, как это обычно происходит в фильмах про магов.
– Ну, стоило ожидать, что финал той лыжной эпопеи окажется совсем не таким романтичным, как начало. Это естественно, покуда на нас распространяется влияние Властвующей. – Тиббот прошёлся по комнате туда и обратно, присел напротив Шемс. – Я тут вот что подумал. Раз уж мы оба волей небес остались живы, так может бросить всё к чёрту… Давай сбежим отсюда, а Шемс? Знаю, звучит безрассудно, но и вся жизнь тут – сплошные риски. У меня есть доступ к выходу. Выберем подходящий момент, и я выведу тебя наружу.
Такого поворота разговора Шемс не ожидала, поэтому сначала немного опешила. Два зелёных глаза удивлённо вперились в парня.
– Но нам некуда бежать…
– Там за дверями целый мир, Шемс. Он огромный. Обещаю, в каком-нибудь отдалённом уголке для нас обязательно найдётся спокойное местечко.
– А как же Лльюэллин? Неужели ты готов бросить своего брата? И Даррель… то есть мой отец… вынужден будет остаться и до конца дней терпеть тиранию Сатис? – Шемс внутренне съёжилась, признание давалось нелегко. – Но есть и ещё кое-что. Тут случайно выяснилось, что я тоже чуть-чуть демон. Вроде как, мои человеческие гены разбавлены генами демонической расы и теперь мутировали под воздействием магической взаимосвязи с сородичами из Ада. Ну и теперь, когда эта… часть меня пробудилась, мне стало опасно покидать пределы дома. Выбор у меня один: уничтожить Сатис или уничтожат меня.
– Ого, – судя по лицу, Тиббот пришёл в растерянность. – Чем дальше, тем быстрее и катастрофичнее всё движется наперекосяк. Даже мне, человеку бывалому, не будет достаточно пары секунд, чтобы переварить такую новость. Расскажешь, как это случилось?
– Изощрённые происки Дома, – сказала Шемс уклончиво, не вдаваясь в подробности. – Прошлая ночь для всех была долгой и насыщенной. Лльюэллин скрыл от Сатис эту мою идиотскую выходку, да и о прежних, как видно, тоже не сообщал, а Даррель читал мамин дневник, и теперь он знает. Подозреваю, что все уже знают.
Шемс не ошиблась, почувствовав, что настроение парня заметно померкло. Отношения между поклоняющимися вовсю сквозили холодком недоверия, потому что длительное знакомство – совсем не гарант доверительного общения. Вот и Даррель с Тибботом за более чем столетнее соседство друзьями так видно и не стали.
– Надеюсь, хоть тут всё прошло гладко?
– Вроде бы. Мы поговорили, и кажется, нам удалось немного больше сблизиться, – с щемящим страхом Шемс гадала, известно ли Тибботу о смерти Ионы, сказал ли ему Лльюэллин. Как же тяжело и духу не хватает быть вестником плохих вестей.
– А чего вид такой кислый? Я почти готов порадоваться за тебя, только такое чувство, что что-то здесь не так.
– Дело не в Дарреле. Просто… знаю, за плохие поступки всегда приходится расплачиваться. А я совершила очень-очень плохой поступок. Ты точно из-за этого изменишь отношение ко мне, Тиббот, станешь осуждать. Да как не осуждать-то?
– Ты всерьёз говоришь это человеку, который за последние сто сорок пять лет потерял счёт совершённым преступлениям? Шемс, что бы ты там не сделала, я не стану тебя судить, права такого не имею. Да и не верю я, что ты способна на что-то подобное.
– Ну я же теперь того – полудемон.
– Все мы тут того и уже давно … Послушай, малыш, откройся, расскажи, что с тобой происходит. Помнишь, я говорил, какая это плохая привычка держать в себе лишний груз?
Шемс сцепила руки, до боли впиваясь ногтями в кожу, и обречённо смотрела на ковёр. Страх не желал отпускать, а становился лишь сильнее и проникал всё глубже.
– Я не хочу стать, как Сатис, я не такая, – шептали губы в каком-то отчаянном бессилии, и подступившие слёзы закапали непроизвольно на подол платья. – Не хочу, не хочу, не хочу!
– Эй, – Тиббот подался вперёд, вставая перед ней на колени, обнимая и легонько поглаживая спину ласковыми пальцами. Покладисто уступая, Шемс котёнком льнула к его уютной груди.
Кто-то стучал в дверь – совершенно не вовремя.
– Подожди минутку, сейчас я от него избавлюсь.
– Нет, я в порядке… Сейчас буду в порядке, – Шемс торопливо вытерла щёки, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Тиббот открыл дверь в уверенности, что чрезмерно заботливый брат в очередной раз заглянул его проведать и ошибся.
– Привет… Слушай, Иона, сейчас немного неудачное время…
Шемс будто ледяной стрелой пронзило и тут же бросило в жар.
– А я, между прочим, за тебя переживала, – насмешливо прозвучал с порога голос Ионы. – Неужели даже войти не позволишь?
– Я почти восстановился, осталось привести в порядок свои изрядно потрёпанные чувства, поразмыслить. Неужели трудно представить, что мне, как и любому человеку, требуется порой побыть одному в тишине и уединении?
– В уединении, говоришь? А разве Шемс не с тобой? Я была уверена, что отыщу её тут?
– Зачем тебе Шемс? Я ведь просил просто оставить её в покое.
– И всё же я войду.
Тиббот, вынужденный посторониться, нервно взлохматил на своей голове волосы, поглядывая вслед напористой девице.
– Привет, подруга. Удалось хоть немного поспать? Выглядишь не очень, – Евгения лукаво подмигнула Шемс, без разрешения опустилась в кресло Тиббота и с любопытством осмотрелась. Очевидно, царивший в комнате творческий бардак произвёл на неё впечатление.
Тиббот, не посвящённый в подоплёку происходящего, счёл её слова обыкновенным сарказмом.
– Прекрати цепляться, Иона. И разве ты не должна сейчас купать Властвующую?
– А, точно – моя служба. Знаете, сегодня прямо день душевности какой-то. Лльюэллин приготовил варево, а Даррель любезно вызвался подменить меня в покоях Властвующей. Бога ради, не подумайте, будто я плачу чёрной неблагодарностью. Помощь я ценю. Возможно, при иных обстоятельствах их поддержка даже могла бы пробудить во мне священное чувство долга, только долг мой прежде времени был уплачен стократно.
Тиббот слушал её речь несколько обалдело.
– Ты, Иона, что-то нынче сама не своя.
– Ха! Кажется, кого-то смущает, что из моей манеры говорить исчезла вульгарная грубость?
– Смена одежды на чуть более закрытую и искоренение из лексикона бранных слов не превратят тебя в истинную леди, если язвительность, исходящая изнутри, улавливается, как и прежде.
– Что ты хочешь этим сказать? – Евгения чуть не задохнулась от возмущения.
– Хватит! – Шемс порывисто вскочила, хватаясь руками за голову. – Прекратите! Это не Иона! Иона умерла, я её убила, а Евгения заняла освободившееся тело, – прокричала и, разрыдавшись, выбежала из комнаты.
Происходящее казалось чистым сумасшествием, и она ввязалась в это по доброй воле. Безусловно, там в подвале, подле алтаря с умирающей Ионой, каждый сделал свой непростой выбор. И теперь уже ничто не могло изменить принятого решения и отменить смертного приговора, приведённого в исполнение. Вот и назойливый голос в голове звучит слишком убедительно, утверждая: – «Ты чудовище, Шемс. Теперь все увидят, какое ты чудовище».
Нездоровый азарт побудил остановиться напротив лестничных ступеней.
– Ты думала, что все завидуют твоей злобной силе? Мечтают быть такими как ты? – бросила девушка в сумрачную пустоту над лестницей, дерзко, но не слишком громко. – Нет! И даже не близко. Ты веками отсиживаешься взаперти, во тьме, просто отсрочивая момент своего поражения, я же – сама определяю своё будущее.
«Тогда, твоё будущее окажется очень коротким» – внутренний голос отозвался злой насмешкой.
Чуть позже, закрывшись в ванной, Шемс шагнула под душ, где наконец-то дала полную волю слезам.
– Пей, Сатис, пей, – приговаривала она в исступлении. – Авось подавишься.
Слёзы закончились, а тугие тёплые струи воды всё падали и падали сверху, растекались ласкающими потоками по коже, очищая от страха, стыда и жалости к себе. И вместе с водой, её постепенно окутывало долгожданное спокойствие. Скрестив ноги по-турецки, Шемс уселась прямо на дно душевой кабины, расслабила мышцы, выровняла дыхание. Вдох-выдох и глаза сами по себе закрываются, будто дают возможность проникнуться, впитать, переполниться звуками, запахами, осязанием водной стихии. И вот вода брызжет уже не из обычной душевой лейки – Шемс слышит шум летнего, звенящего дождя в одном из многочисленных миров, переплетённых между собой. Под аккомпанемент барабанящих капель хотелось плыть за тем дождём в какой-то странной истоме, но Шемс знает, что может погрузиться ещё глубже – в таинственную тёмную материю, исследовать её…
Вдруг, нарушая воцарившуюся в душе безмятежность и принося хаос, в её спокойное течение мыслей откуда-то ворвался голос Тиббота. Шемс распахнула глаза и поняла, что находится уже не в своих покоях. Она даже не была в полной мере собой, представ чем-то вроде незримой бестелесной субстанции, слившись со стенами, став частью заколдованного дома. Ура! Получилось.
Ей показалось, что она прокричала это вслух, но никто её не услышал. То была всего лишь мысль, непреобразованная в звук. Шемс не могла заговорить, не могла появиться перед ними, она могла только наблюдать.
Тиббот остановился в центре комнаты, растерянно гипнотизируя карандашный эскиз на мольберте.
– …бессмысленная смерть, ни на что не повлиявшая, – закончил он начатую ранее фразу.
– Это жизнь её была бессмысленной, – Евгения раздражённо передёрнула плечами. – Зато я теперь живая.
– А чем ты лучше? Почему считаешь себя более других достойной жизни?
Евгения примирительно вздохнула, подошла к нему поближе, и тоже взглянула на мольберт.
– Слушай, я верю, что тебе жаль Иону. Всё-таки вы были близки в некотором роде… Но она напала на Шемс с ножом поклоняющихся. Повезло, что девочка хорошо умеет драться, плохо, что Иона разгадала её магический секрет. Теперь представь себе последствия, успей Иона выдать всех Властвующей. Каковы были бы тогда твои шансы выбраться с острова или хотя бы просто выжить?
– Мы всегда находим оправдания своей жестокости, даже не ощущая тяжести вечного притворства… Ты помнишь свой первый день в доме, Евгения?
– Хотелось бы забыть, да не получается.
– Все эти разговоры об относительности зла и компромиссах на самом деле ничего не значат, разве что на время успокоить совесть. А всё оттого что мы не способны что-либо изменить пока не изменимся сами.
– Я наблюдала за тобой восемнадцать лет. Разве прежний Тиббот был готов рисковать собственной жизнью, оберегая ребёнка Дарреля от Сатис? – Евгения повернула к нему своё лицо, случайно прикоснувшись плечом к его плечу, и оба поспешно отпрянули назад, смотря изучающими взглядами, будто увидели друг в друге нечто новое.
– Странно, да? – после неловкой заминки отозвался Тиббот задумчиво. – Тратишь почти всю жизнь на попытки изжить из себя простое человеческое сострадание, учишься чёрствости и безразличию, а потом в один прекрасный момент понимаешь, что тебе глубоко плевать на все свои прошлые принципы, и вот она снова с тобой – твоя человечность, будто никуда и не девалась.
– Мы такие, какими нас создала природа: живём чувствами, хотим любви, хоть это и делает нас беззащитными.
На этот раз соприкосновение пальцев их рук было осознанным, и глаза встретились с глазами, чёрные пронзительные со светло-карими. Она чуть подняла лицо, а спустя мгновение его губы нашли её, вовлекая в долгий, страстный поцелуй…
А Шемс смотрела. Вынуждена была, потому что не знала, как не смотреть, как убраться отсюда, как, в конце концов, вернуться в своё тело.
Тихик, откуда ни возьмись выпрыгнул перед ней, подобно чёрту из табакерки, заслоняя обзор двух тел, стремившихся слиться воедино.
– Тебе неприятно видеть этих двоих вместе, – со знанием дела прокомментировал он. – Ты думала, что вы команда, а тут вдруг складывается впечатление, что каждый за себя… Идём.
По воле чёрта они перенеслись в подземелье. Теперь даже без освещения всё виделось чётко и в красках, не зрением, а раскрытым сознанием, проникающим сквозь окружающую их тьму.
Тихик резво забрался на каменный алтарь, чтобы там усесться с довольным видом, беззаботно свесив ножки, мохнатые и с копытцами.
– Почему ты так расстроилась? – полюбопытствовал он.
– Не хочу говорить об этом.
– Ладно. Тогда о приятном. От души хочу тебя похвалить, – его большой рот с острыми зубами радостно ощерился. – Такой огромный прогресс наметился. Я прямо горжусь тобой!
– Душ помог расслабиться… Не очень понятно, на самом деле, как это работает. Получается, теперь я, как ты, могу контролировать всё в доме? – её вдруг осенило. – И добывать различные вещи?.. и строить порталы?!
– А ты бы этого хотела?
Шемс задумалась.
– Ну, намеренно подсматривать за людьми я б не стала.
– Фу, подсматривать – это же, как минимум неприлично! Однако, подчас бывает ужасно занимательно, особенно поначалу. Вдобавок, вдруг кому-то срочно потребуется услуга или неотложная помощь. В общем, совет мой такой: не слишком борись с искушением, только от покоев Сатис держись подальше. Пока в вашем противостоянии ты всё-таки ей не ровня.
– Поняла. Всеми доступными способами избегать встречи с Сатис. Она способна меня заметить? Я ведь сейчас типа привидения, да?
– Нет, ты не привидение. Сейчас ты – это Дом. Пока твоё тело покоится в одном конкретном месте, душа присутствует всюду, точнее там, где пожелаешь.
– А где покоится твоё тело, Тихик? – Шемс подозрительно сощурилась.
– Да тут же неподалёку, – небрежно бросил чёрт, внезапно проявив горячий интерес к стреле на кончике своего хвоста.
– Ты не хочешь, чтобы я его увидела?
– Оно не в лучшем состоянии. Слишком часто нарушались пункты договора со всеми вытекающими последствиями… Впрочем, сейчас я хочу показать тебе кое-что другое. Приготовься.
Но Шемс не собиралась так легко менять тему разговора. В памяти отчётливо всплыла картина с истлевшими останками Евгении в открытом гробу.
– Стой! Что происходит? Что с твоим телом?
– То, что и должно происходить… Во вселенной всё закономерно и последовательно, а мы не боги, чтоб менять извечные законы или устанавливать новые собственные. Нам дано лишь наблюдать и постигать её миропорядок, – чёрт неопределённо хмыкнул и проворно соскочил с камня вниз. – Дитя моё, давай-ка лучше мы с тобой заглянем за пределы…
И вновь недолгий полет, а потом Шемс видит резкий свет. Он заливает всё вокруг: крыльцо, вершину горы, синее небо. Отражая его, переливается и искриться снег. Да это же солнце! Боже мой! Шемс стоит в одной из боковых дверей, ведущих на улицу. Горная расщелина, укутанная чистейшим белым снегом, уходит под наклоном вверх. Сугробы намело не сказать, чтоб уж очень огромные, но вышагивать по ним вот так, местами еле-еле удерживаясь на корке хрустящего наста, местами глубоко проваливаясь, как это делает одинокая женщина неподалёку, просто верх легкомыслия. Фиолетовый пуховик, купленный в прошлом году через интернет-магазин, нарядный длиннющий шарф и чёрная шапка крупной вязки из-под которой выбиваются пряди рыжих волос, всколыхнули в Шемс целую бурю противоречивых чувств.
– Что она тут делает?!
– Ты знакома с этой женщиной? – Тихик стоял в проёме по другую сторону от центральной двери. – Я не в первый раз наблюдаю её здесь. Поначалу не придавал значения. Ну забрёл случайный человек средних лет, ну бывает. Когда она появилась повторно, я присмотрелся повнимательнее. Кое-какая магия в ней ощущается, но начавшееся увядание уже не остановить. В общем, по возрасту нам не подходит. И я снова её отпустил. Но когда она заявилась сюда снова, я задумался и пришёл к выводу, что приходит она не просто так. Она ищет кого-то и, надо признать, очень настойчиво.
– Это Татьяна – друг нашей семьи, – если бы Шемс могла она бы расплакалась. – Тихик, ты ведь не позволишь ей войти?
– Нет, если ты этого не хочешь, – безразлично пожал плечами чёрт.
Глава 28. Ловец солнца
В представлении Шемс черти, демоны, ангелы – обитатели потустороннего мира, сверхъестественные духи, отягощённые бременем нести в себе либо доброту неисчерпаемую, либо чистое зло космических масштабов. Только пока ведётся вечная война сил Света и Тьмы, в мире людей, пусть неидеальных, пусть не святых, но уж точно не являющихся отъявленными злодеями, по крайней мере, не большинство из них, отсиживается в уютненьком своём логове настоящий злобный демон. Хоть у демона, в силу особых обстоятельств, весьма ограниченные возможности, тем не менее, несмотря на старания других могущественных сверхъестественных существ, взять к примеру горгулий, влияние демона вовсе не слабеет, а наоборот, растёт и распространяется. И тут уж как ни старайся, а любое твоё благое намерение, в прямом смысле слова, ведёт в Ад. Хотела обрести отца – неожиданный бонус, приобретение биополя сущностей иных пластов, отличный сигнальный маяк для горгулий. Хотела завести друзей – получи в ответ предательство…
Образ Татьяны перед глазами на время вытеснил печальные мысли о Евгении в объятиях Тиббота, но ровно до того момента, пока Шемс не отправилась обедать и не наткнулась в кухне на обоих своих приятелей.
– Это невероятно вкусно, – Евгения блаженно жмурилась, наслаждаясь едой без сожалений и угрызений совести. – Попробуй, Шемс. Оказывается, Тиббот не только холсты марать умеет, но ещё и готовит, как бог.
Шемс невольно скривилась, посмотрела на Тиббота, который мило ей кивнул, стоя возле плиты в белом фартуке и с полотенцем на руке.
– Просто ты истосковалась по нормальной человеческой еде, – сухо произнесла Шемс.
– Это правда, – Евгения отпила из бокала глоток игристого вина и задержала его во рту, оценивая нюансы вкуса. – Я словно заново познаю человеческие ощущения. Иногда это потрясает и даже становится страшноватым в своей реалистичности. Ты ведь понимаешь о чём я?
– Понимаю. Раньше ты лишь наблюдала, теперь дорвавшись, торопишься воплощать в жизнь родившиеся желания.
В этот момент Тиббот поставил перед Шемс тарелку с дивно пахнущим мясом, слегка покрытым каким-то изысканным соусом.
– Бон аппетит.
Благодарности в ответ он не дождался. Глаза Шемс зло сверкнули зелёным огнём. Схватив нож и вилку, она принялась поглощать еду, совсем не чувствуя вкуса изумительного блюда.
Тиббот с Евгенией обменялись взглядами, возможно гадая, что за причина обиженно дуться появилась у девушки на этот раз.
Сиреневые блики от фиолетовых колпаков на свечах неожиданно утратили налёт таинственной мистичности и вместо этого вызывали приступы вялой меланхолии. В непрошенных причудливых мыслях представлялось, будто остатки света, живущие в них, вот-вот окончательно вытесняться тьмой.
– Эм, – Евгения чуть рассеянно взглянула в свою пустую тарелку и промокнула губы льняной салфеткой. – Мы с Тибботом тут порылись в библиотеке…
– Вот именно, – совершенно по-деловому продолжил за неё Тиббот, – нарыли кой-какую информацию про горгулий. Ты знала, что они боятся солнечного света?
– Об этом все знают, – Шемс заносчиво фыркнула. – При свете дня они превращаются в каменные статуи.
– Ага, и служат для украшения средневековых храмов, – фыркнул Тиббот недовольный, что Шемс явно не оценила его стараний. – Это мифы для людей, которые и в горгулий-то не верит. Однако сейчас, Шемс, мы говорим про реальных, живых тварей, открывших на тебя охоту, а не про сказочных персонажей. Будь добра, отнесись к этому серьёзно.
– Значит они не каменеют?
– Каменеют вообще-то. Я к тому, что нельзя изучать врага по таким ненадёжным источникам.
– Вот именно, – снова вмешалась в разговор Евгения. – А то выходит, что Тиббот зря потратил половину ночи, переводя с латыни две страницы из фолианта пятнадцатого века.
– Ты знаешь латынь? – удивилась Шемс.
– Немного, – Тиббот скромно пожал плечами. – Смысл в том, что у нас появилась одна идея. Конечно, её ещё нужно дорабатывать, усовершенствовать… Подождите тут, я сейчас принесу один артефакт.
– Конечно. Как будто я могу куда-то отсюда деться, – мрачно бросила Шемс ему вслед.
Резко поднявшись и похватав со стала грязную посуду, она едва ли не швырком отправила их в посудомоечную машину.
– Ты в порядке? – насторожилась Евгения. – Выглядишь какой-то раздражённой.
– Всё нормально. Ну так что за гениальная идея у вас появилась?
– Сперва нужно найти кого-то, кто сможет управлять ловцом солнца. Скорее всего – это будешь ты, потому что моя магия теперь сосредоточилась на зельеварение.
– Я думала, что магия идёт из души.
– Как видно связь с телом всё же сказывается.
– Ну да, теперь ты сваливаешь всю вину на Иону, – неожиданно огрызнулась Шемс.
– Да что с тобой такое? Ты на меня злишься что ли?
– Я же сказала – всё нормально!
– А с лицом что? Судя по злобному выражению, ты совсем не прочь кого-нибудь покалечить… Эй, Шемс, если продолжать играть в молчанку, проблема не исчезнет. Друзья для того и нужны, чтобы делиться мыслями и эмоциями, ну может ещё свежими сплетням.
Шемс пристально посмотрела подруге прямо в глаза.
– Помнишь, я рассказывала о способности видеть сквозь стены?
– Да, уникальный рентгеновский взгляд. Полезный дар.
– Раньше это всегда выходила спонтанно, без всякого контроля. Теперь я могу этим управлять.
– Ого. Так это же здорово! Любое наше преимущество – слабость противника.
– Я видела, как ты целовалась с Тибботом, – скороговоркой выпалила Шемс. Задрав подбородок, она с вызовом воззрилась на молодую колдунью.
– Вот оно что, – та запнулась, будто раздумывая и пытаясь подобрать правильные слова. – А ты видела, что было после поцелуя?
– Фу, – Шемс брезгливо передёрнула плечами. – Разумеется нет! Я не извращенка какая-то. Знала бы, чем вы там занимаетесь, в жизни бы не сунулась.
– Да не было ничего! И быть не могло. Не то чтобы я продолжала таить к Тибботу неприязнь, но неряха-сатанист уж наверняка не способен вызвать во мне особой симпатии. Это всё из-за распутства Ионы – странное физическое влечение к мужчине, который мне даже не нравится.
– И снова виновата конечно же Иона. Как удобно.
– Но это правда! Лльюэллин предупреждал, что есть вероятность… остаточного явления. Это тело… просто сохранило привычку… близости с Тибботом. Привычку Ионы, не мою.
– Значит Тиббота влечёт не к тебе, а к телу Ионы. Понятно.
– Но-но! Теперь это моё тело. А Тиббот… Ну ты как будто мужчин не знаешь. При виде хорошеньких женщин у них напрочь отключаются мозги.
– Похоже на него. Да и пофиг, всё это вообще не должно меня касаться.
– Значит разобрались? Вот и отлично.
Тиббот вернулся через несколько минут с артефактом – подвеской собранной из кусочков перламутра, только вот не один, а в компании брата, и лица у обоих были подозрительно напряжённые.
– Властвующая желает видеть Иону, – без интонации, без выражения, ровно произнёс Лльюэллин. – Немедленно.
Шемс вздрогнула, и ощущая некое подобие мысленного ступора, спросила:
– Не знаешь зачем?
Евгения стояла рядом, совершенно оглушённая внезапным поворотом событий. Тиббот, с лицом белым как полотно, пустым помертвевшим взглядом смотрел в одну точку прямо перед собой.
– Раз уж взялась играть роль, то сделай это хорошо, – напутственно призвал Лльюэллин.
Справившись с застрявшим в горле комом, Евгения набрала воздуха побольше, будто готовилась нырнуть в холодную воду с разбега, и не говоря больше ни слова вышла из кухни.
– Всё ведь обойдётся? – Шемс умоляюще смотрела в лица мужчин.
– Зависит от Евгении, – неподражаемо-холодным тоном ответил Лльюэллин. – Наши жизни теперь зависят от того, сумеет ли она убедить Властвующую.
– Но ты не веришь, что она сумеет? – догадалась Шемс и помертвела от ужаса.
– Надо найти Дарреля. Следует подготовиться… к возможной битве.
Шемс поняла, что все они думают об одном и том же. Едва ли кто-то из них по-настоящему способен обвести вокруг пальца древнего демона, а также сразиться с ним и победить. И Лльюэллин это знал, но почему-то всё равно решил сопротивляться, даже не веря в успех.
– Хорошо, – разгоняя вихрь путанных мыслей, она подняла перед собой ладони в успокаивающем жесте. Очень трудно сосредоточиться на чём-либо, но сейчас решался вопрос буквально жизни или смерти. – Вы приготовьте оружие, а мне нужно кое-что сделать.
– Что сделать? – Тиббот схватил её за руку. – Не вздумай отходить от меня ни на шаг, Шемс.
– Разыщите Дарреля. Обещаю, я вернусь через десять минут, – но убедившись, что освободить её от пальцев, крепко сжимающих кисть, сейчас способен только меткий удар в пах, Шемс решила попробовать пойти другим путём. – Ладно-ладно, остаюсь здесь. Просто дай мне присесть. И отпусти руку, пожалуйста… Если б я могла телепортироваться, то уже бы это сделала.
– Я построю ловушки, сколько успею, – Лльюэллин мрачно вздохнул и вслед за Евгенией покинул кухню.
Шемс поспешила устроиться в позе лотоса на круглом пёстром коврике возле высокой деревянной этажерки, обвешанной сушёными букетами трав и цветов.
– Что происходит? – недоумевал Тиббот, наблюдая за ней.
– Хочу поговорить с духом дома, попросить его о помощи. А ты мне мешаешь. Помолчи, пожалуйста.
– Уверена, что знаешь, что делаешь?
Она не ответила. Лицо спокойно, глаза закрыты. Тиббот присел рядышком, коснулся блестящих волос, шелковистой щеки и на уровне инстинкта втянул её запах, ощутил тихое размеренное дыхание. Девушка и правда казалась спящей. В любом случае оставалось только ждать, чем всё это закончится.
– Тихик ты здесь? – Шемс осмотрелась в пространстве, неосвещённом ни единым оплывшим огарком свечи.
– Приветствую, дитя.
Он откликнулся, и Шемс сочла это добрым знаком.
– Нам срочно нужна твоя помощь.
– Знаю, – он появился перед ней с задумчивым выражением на мохнатой рожице, с характерным прищуром и скупой улыбкой, в руках зачем-то вертел малахитовую табакерку. – Последние события ускорили развязку, увы, я не успел должным образом подготовиться.
– Но ты ведь нам поможешь?
– Сразиться с Сатис? А я говорил, что появились некоторые проблемы с моей физической формой? Как только Сатис увидит меня во плоти, мигом сообразит, насколько я слаб.
– Она и так поймёт рано или поздно. А нам именно сейчас очень бы пригодились твои знания и магия.
– Меня не нужно уговаривать. Я и так приду защитить тебя, дитя, просто пытаюсь просчитать ходы, понять, какие у нас шансы, – его улыбка стала чуть более ободряющей, но взгляд оставался прежним – выражающим какую-то дикую нечеловеческую усталость…
Шемс распахнула глаза, машинально подалась вперёд и чуть было не разбила Тибботу нос, стукнувшись о него подбородком.
– Ой! – она пугливо отстранилась. Чего это он подсел так близко? Наблюдал за ней в момент погружённости её сознания в высокие материи?
– Как прошёл разговор с духом? – Тиббот казался немного смущённым.
– Он поможет, – Шемс приняла протянутую ей ладонь и, чувствуя, как трепетно застучало сердце, поднялась на ноги. – Пошли к остальным.
Жемчужная дымка вилась, расползалась по коридору, обволакивая картины, полукруглые ниши, заполненные статуями мифических тварей. Пламя свечей казалось слабым и далёким, а мглистый воздух полнился приторным запахом ладана с примесью других благовоний.
Даррель с Лльюэллином нашлись возле чёрной лестницы.
Из одного небольшого холщового мешочка Даррель доставал по одному странные камешки с небольшими отверстиями, из другого – щепотками какую-то перетёртую траву, бормотал заклинания и продевал тонкие серебристые нити в отверстия. Вдоль всех ступеней Лльюэллин развешивал их и другие амулеты с узорами древних сложных плетений.
– Осторожно, – Даррель предупреждающе посмотрел на присоединившихся к ним Шемс и Тиббота. – Не наступите на пентаграмму, а то испортите. Лльюэллин сделал линии невидимыми. Хотя не представляю, какой в том толк. Если спектакль Евгении провалиться, разве эти «мышиные» ловушки сумеют остановить демона, – мрачно посетовал он, параллельно продолжая мастерить подвески.
– Остановить не остановят, но возможно помогут задержать, – будничным тоном отозвался сверху Лльюэллин.
– Да ей наверняка уже известна каждая деталь наших намерений.
– Нет не известна, – Шемс подошла поближе, настороженно вглядываясь в сумрак над лестницей. – Дом больше ей не подчиняется, и даже готовится выступить на нашей стороне, что для Сатис наверняка станет неприятной неожиданностью.
– Если это правда, так может он просто путь выпустит нас отсюда, а Сатис навечно замурует внутри?
– Во-первых, дом не на нашей стороне, а на стороне Шемс, – вмешался Тиббот. – А во-вторых, для Шемс снаружи также небезопасно. Вне дома она теперь – приманка для горгулий.
– Да нет же! Кажется, Даррель прав, – озарённая внезапной мыслью, Шемс просияла. – Вы можете спастись. Я сумею сделать так, что дом не станет вас удерживать.
– А ты? – Лльюэллин неторопливо спустился по ступеням и аккуратно перешагнул невидимую пентаграмму.
– Я что-нибудь придумаю, – противореча ей, неприятный, тревожный холодок зародился где-то внутри живота и пробежался по всему телу. Шемс поёжилась. – Абсолютно точно мы с домом найдём разумный способ.
Оттенки замешательства, озадаченности, недоумения отразились на мужских лицах. Постепенно их длительное задумчивое молчание начинало нервировать.
– Я тоже останусь, – заявил наконец Тиббот. – Пускай покуда всё это очень смахивает на безнадёжный бунт, но кто знает, мало ли как оно обернётся.
Даррель ткнул пальцем в большую спортивную сумку возле стены:
– Я забрал из библиотеки бронзовый ятаган, разящий топор и епископский жезл – неплохое дополнение к эбеновым ножам, – сообщил он с неуместным вздохом облегчения.