Покорители пространств

ОДИНОЧЕСТВО ДИМЫ

Уже целый месяц Дима был совершенно одиноким человеком. Не то чтобы ребята вовсе его не замечали. На контрольной Чебурекин вспомнил про него, постучал карандашиком по спине и прошептал:

– Эй, Колючка, дай списать!

Раньше Дима никогда не обижался, если его называли Колючкой или Ботаником. Он и сам Чебурекина называл Чебуреком или Чебурашкой. И Антон тоже на него не обижался. А теперь почему-то очень обидно прозвучало прозвище. Но Дима подумал немного, написал решение задачи, положил листок посередине парты и отодвинулся. Он не подлизывался к Чебурекину. Он просто его выручал. И Антон всё списал.

На перемене Дима не заговорил первым с Антоном. И тот ничего ему не сказал. Дима по-прежнему оставался одиноким.

Его друг Коля Сугробов начал за домашние работы тройки с минусом получать. Но к Диме не подходил: боялся, что над ним начнут смеяться из-за того, что с отличником дружит. Дима прямо-таки мечтал, чтобы Наталья Сергеевна ставила ему самому оценки похуже. Он даже на уроках гипнотизировал учительницу. Но на Наталью Сергеевну гипноз не действовал. Да и как ему похуже поставишь, если он и за пятый класс мог задачки решить, и книг прочитал целый вагон? "Везёт Утюгову!" – завидовал он иногда знаменитому двоечнику из шестого "Б".

"Почему думают, что Овсянкин – самый лучший? – не понимал Дима. – Из-за красоты и богатства?". У Чебурекина папа мог пять джипов купить, но Антон не задавался. И сотовый телефон у него был во втором классе. Только Антон его потерял сразу. У некоторых одноклассников родители не беднее, чем у Овсянкина. Но никто не зазнавался, никто никому не завидовал. Позавидуют немного чему-нибудь новенькому – и быстро зависть проходит. Потому что все дружили.

Через неделю у Олега появились два друга из их класса: Гриша Сапожков и Лёня Рукавичкин. А ещё Олег подружился с этим знаменитым шестиклассником Утюговым, по прозвищу Утюг. Только Овсянкин называл его по-дружески – Утя. Они, оказалось, в одном доме, в одном подъезде и на одной лестничной площадке живут. "Если уж кому везёт, так везёт во всём, – думал про Олега Дима: – И красота, и богатство, да ещё и с Утюговым по соседству живёт!"

После этого Диме даже по школьному коридору ходить стало непросто. Идёт он по коридору – а они пальцем на него показывают:

– Смотри, смотри – Ботаник! – и хихикают, как будто делать больше нечего.

А Дима сразу краснеет, как горький перец, и таким неуклюжим себя чувствует.

Вызовут его к доске – Гриша с Лёней шепчут вслед:

– Отличник пошёл отвечать! Иди-иди, получай свои пятёрочки. Подлиза!

Скажут так – и оглядываются на Овсянкина. А тот самодовольно молчит.

И вот однажды все четверо (вместе с Утюговым) подстерегли Диму в переулке, когда он возвращался из школы. Вышли неожиданно из-за поворота и окружили его.

– Смотрите-ка: отличник к нам сам пришёл! – будто бы с удивлением произнёс Овсянкин.

У Димы почему-то коленки чуть-чуть подогнулись.

– Колючка, чё ты такой хиленький? Ты хоть драться-то умеешь? – презрительно ухмыльнулся Утюгов, которому Дима был ростом до плеча.

– Да где ему? Он только пятёрочки умеет получать! – съязвил Овсянкин.

И все просто покатились со смеху.

Дима молчал, потому что растерялся. У него всё сжалось внутри. От обиды. А, может быть, и от страха.

– Да он трус! – воскликнул Овсянкин. – Научим его смелости?! – и он посмотрел сначала на Утюгова, а потом на Сапожкова с Рукавичкиным.

Утюгов первый ударил Диму кулаком по лицу – и он сразу упал от такого удара.

– Теперь вы! – приказал Овсянкин Грише и Лёне.

– Чё?! – отступили они на шаг.

– Не поняли? – ехидно спросил у них Овсянкин, а потом выразительно посмотрел на Утюгова: – Объяснишь, Утя, этим тормозам, что значит дружба? Тоже мне – маменькины сынки!

– Придётся объяснить, – хмыкнул двоечник и погрозил сразу двумя кулаками Грише и Лёне.

От страха они уменьшились в росте.

Дима поднялся, а Овсянкин сверху вниз посмотрел на него:

– Будешь пятёрочки получать – мы с Утюгом ещё не так отутюжим! – рассмеялся он, довольный своей шуткой, и все подхихикнули ему. – Я, – выделил он голосом своё "я", – терпеть не могу ботанов!

Он, почувствовав себя до ужаса крутым, повернулся и зашагал вразвалочку. Утюгов, точь-в-точь повторяя его манеры, тоже пошёл вразвалочку. За ними, опустив головы, поплелись Сапожков с Рукавичкиным. Вскоре все скрылись в подворотне.

Из Диминого носа текла кровь, и штаны немного порвались. Но он не заплакал. В тот момент он твёрдо решил, что назло будет учиться на одни пятёрки. Всю жизнь. "Не дождётесь!" – подумал он вслед своим обидчикам. И перестал на уроках гипнотизировать Наталью Сергеевну.

Он никому не рассказал о том, что с ним произошло. Ни одному человеку.

Когда Дима был маленький, мама проводила с ним много времени. И они говорили с ней обо всём на свете. Это были лучшие годы его жизни.

И даже с папой они иногда беседовали на важные темы. Например, про героизм.

Его папа – очень смелый. Однажды он защитил на улице одну незнакомую тётеньку с малышом и задержал вооружённого преступника. Папу даже по телевизору показали и рассказали, какой он герой. Дима тогда ещё в садик ходил. Он так гордился папой! И мечтал скорее подрасти и тоже защитить какую-нибудь тётеньку с ребёнком от вооружённого бандита. Или даже от целой банды.

А когда он пошёл в школу, папа с мамой решили зарабатывать деньги на новую квартиру. Они стали трудиться на второй и даже на третьей работе. Уходили очень рано, а приходили, когда Дима уже спал. Но в это время у него появился хороший друг – Коля Сугробов. Они, как полагается друзьям, делились самыми главными тайнами. Даже сейчас, когда Коля перестал с ним дружить, Дима никому не выдаст его секреты. Например, не расскажет о том, что Коля вырвал страничку из дневника, на которой у него стояли три двойки. И другие важные тайны друга он тоже не выдаст. Например, не разболтает про то, что Коля влюбился в очень красивую девочку Олю Новикову. Один раз даже нёс её портфель до дома, а Дима плёлся сзади. Было немного обидно, потому что Дима и сам бы в неё влюбился. Но ведь Коля влюбился первый. И Дима решил, что, может быть, потом влюбится в какую-нибудь другую девочку.

Если бы он сейчас дружил с Колей, то всё бы ему рассказал – и они бы что-нибудь вдвоём придумали…

А Овсянкин, Сапожков и Рукавичкин после этой драки даже во время урока стали обзывать Диму трусом.

У Рукавичкина светился синяк под глазом, а у Сапожкова губа распухла и перекосилась. Наверно, Утюгов уже "объяснил" им, как надо дружить. Поэтому они старались вовсю.

Вызовет Наталья Сергеевна Диму к доске – они ехидно шепчут:

– Отличник пошёл отвечать! Пятёрочки получать!

– Да он трус! Наталью Сергеевну боится!

И на Овсянкина смотрят.

Возвращается Дима на место – опять слышит:

– Эй ты, трус! Пятёрочку получил? Молодец!

– Ботаник!

И многие ребята слышали этот шёпот и тоже, наверно, стали верить, что Дима – трус.

Дима решил доказать, что никакой он не трус, а смелый, и всё время думал, как это сделать. Никак не мог придумать, пока Наталья Сергеевна не объявила:

– В воскресенье всем классом пойдём в поход на речку.

– Дима, ваш класс – словно космический корабль, – выслушав друга, сказал Мика. – В жизни этого корабля произошли большие события. Во-первых, у него сменился командир, то есть ваша учительница. Во-вторых, в корабль внедрился вирус. Командир новый, поэтому пока не почувствовал, что вирус разрушает самые важные программы корабля.

– Что же делать? – спросил Дима.

– Вирус должен быть найден и уничтожен, – твёрдо ответил исследователь.

– Ты что? Человека нельзя уничтожать! – возмутился Дима.

– Не человека! – рассердился Мика. – А вирус, который есть в этом человеке.

– Как же его там найдёшь, в человеке?

– Я помогу тебе! – решительно заявил астронавт. – Превращусь в тебя и пойду в поход, а потом в школу. Я тоже могу учиться на пятёрки.

– Нет! – так же решительно не согласился Дима. – Не хватало ещё инопланетного вмешательства!

Астронавт-компьютер обиделся.

– Не обижайся, Мика, – попросил мальчик. – Понимаешь: если я сам не разберусь и не докажу, что я не трус, я всю жизнь буду бояться.

– А когда ты начнёшь разбираться и доказывать?

– Завтра, – вздохнул Дима. – Ведь завтра воскресенье, и мы пойдём в поход… А ты лучше помоги бабушке Вере с Дормидонтом Спиридоновичем разобраться.

– Правильно! – обрадовался Мика. – Только ты мне потом всё расскажешь про поход.

Дима согласно кивнул.

– А теперь давай поспим, – предложил он.

– Отключимся и сэкономим энергию? – уточнил Мика.

– Может быть, это одно и то же, не знаю, – пожал плечами Дима.

Мальчик завёл будильник, погасил свет и лёг в постель. А астронавт запрыгнул на Димину подушку и отключил внутренний блок питания на 420 минут. Вскоре оба – каждый по-своему – заснули.

Они не слышали, как вернулись мама и папа. Как мама вошла в Димину комнату, укрыла его и поцеловала в щёку: "Бедный малыш. Он нас совсем не видит. Я день и ночь думаю о нём, а поговорить с сыном некогда". Потом мама увидела на Диминой подушке странный "мячик". Улыбнулась, подняла его и переложила на стул.

– Ничего себе! – прошептала она, потому что "мячик" показался ей тяжеловатым.

ИЗУЧЕНИЕ И ПЕРЕВОСПИТАНИЕ ДОРМИДОНТА СПИРИДОНОВИЧА

Любой серьёзный учёный, занимающийся проблемами инопланетного разума, поймёт Мику: астронавт мечтал изучить загадочного старика. Свой будущий научный труд юный исследователь назвал так: "Живой организм Дормидонт Спиридонович".

Попасть к старику Мике удалось только после обеда, потому что до этого времени тот не выходил из комнаты.

Наконец Дормидонт Спиридонович открыл форточку, чтобы проветрить комнату, а сам направился в кухню пообедать.

Только когда квартира заполнялась непереносимо вкусными ароматами еды, Дормидонт Спиридонович – словно ожившая мумия – поднимался, шёл в ванную мыть руки и садился за стол. Вымытые руки он держал над столом на весу и становился похожим на хирурга перед ответственной операцией. Так и казалось, что сейчас из его уст прозвучит: "Инструменты!" Это слово, конечно, не звучало, но "инструменты": ложка, вилка и нож – тотчас появлялись перед ним. (Конечно, не сами: Вера Марковна раскладывала их рядом с тарелкой.)

Мика влетел в открытую форточку и спрятался за телевизором.

После обеда "объект исследования" вернулся и стал в шестой раз смотреть очень важную передачу "Новости дня". Вдруг перед его взором появилось что-то легкомысленное: оказалось, прямо над его носом качнулся одуванчик. Это Вера Марковна наклонилась к лицу своего мужа:

– Дормидонт Спиридонович, сегодня внуки в гости придут. Помоги мне обед приготовить: почисть картошку для пюре.

Старик с недоумением взглянул на жену. Астронавт прочитал в его мыслях: "Я – очень заслуженный пенсионер. А очень заслуженные пенсионеры картошку не чистят!"

И Дормидонт Спиридонович отвернулся.

Вера Марковна рассердилась. Мике даже показалось, что одуванчик на её голове распушился от возмущения. Но она продолжила:

– Сегодня пенсию принесут. Надо в магазин за пирожными сходить.

Старик не шелохнулся, словно был не человеком, а гордым изваянием. На его идеальной лысине, сверкнув, отразился диктор программы "Новости дня". Диктор прямо с лысины бодро объявил:

– Перейдём к спортивным новостям!

Вера Марковна постояла минутку. На лысине мужа, отражаясь от телевизора, стали бегать футболисты и забивать голы. Мика сначала даже по привычке принял голую макушку старика за монитор.

Старушка безнадёжно махнула рукой. "Эх, ты – заслуженный телезритель!" – подумала она. У неё в груди появилась такая невыразимая словами обида. Не потому, что ей самой было трудно приготовить пюре и котлеты и сходить в магазин за сладостями. Просто нечестно, когда один человек всю жизнь всё делает, а другой считает, что обязан усиленно отдыхать. "И почему я не вышла замуж за Федю с чёрными усами, – в стотысячный раз за свою жизнь подумала бабушка Вера. – Он так любил чистить картошку".

А иногалактянин предположил: "Наверно, у этого Дормидонта Спиридоновича нет программы взаимной помощи и взаимной выручки". Мика, хоть и был маленький, но знал, что у всех компьютеров на Компьючите есть такая программа. Без неё их цивилизация давно бы погибла.

"Пустая старуха", – сердито подумал Дормидонт Спиридонович, когда Вера Марковна вышла из комнаты.

"Что значит "пустая" старуха?" – удивился исследователь Мика. Он сначала представил, что бабушка Вера – пустая в самом прямом смысле, как, например, новая дискета, на которую ещё не успели записать ни одного словечка. "Нет, тут что-то не так", – смекнул он и стал "листать" словарь в своей компьютерной памяти. "ПУСТАЯ – переносное значение: вздорная, несерьёзная, ничем не интересующаяся", – нашёл он и вслух из-за телевизора сказал:

– Нет, Дормидонт Спиридонович, вы ошиблись.

Старик вытаращил глаза: он решил, что сам диктор телевидения обращается к нему.

– Бабушка Вера – не пустая. Ведь она с самой юности была весёлым водителем трамвая, – продолжал "телевещание" Мика. – Она вырастила и воспитала своих детей, сына и дочку. А сейчас бабушка Вера – пенсионерка, но помогает внуку и внучке расти добрыми, правдивыми и здоровыми. Так что бабушка Вера – не пустая, – с расстановкой повторил "диктор". – У неё очень важная жизненная программа. Если на Земле не останется бабушек с такими программами, человечество погибнет.

Дормидонт Спиридонович оцепенел. А "диктор" обратился прямо к нему:

– А вы делаете что-нибудь важное?

Старик обиделся:

– Я смотрю телевизор! – и пояснил: – Потому что я – выдающийся пенсионер и заслуженный телезритель! А до этого времени я тоже всю жизнь работал и приносил людям большую пользу.

– У вас произошёл сбой в программах. Вы перестали делать добро, – услышал Дормидонт Спиридонович.

Он разинул рот и не мог его закрыть целую минуту. Ведь он считал, что самое главное добро – смотреть телевизор.

Если бы старик знал, кто с ним разговаривает, он решил бы, что Мика тоже пустой, вздорный и глупый, потому что ни инопланетяне, ни даже иногалактяне не пользовались его уважением и доверием. Но так как Дормидонту Спиридоновичу показалось, что само телевидение обращается к нему, он испытал потрясение и впервые за все пенсионные годы задумался, правильно ли ведёт себя.

Как же надо вести себя, чтобы телевидение одобрило поведение? Этого Дормидонт Спиридонович не знал. Ведь он давно разучился мыслить самостоятельно. Поэтому решил ждать, когда "диктор" опять обратится лично к нему и даст советы, как исправиться и стать добрым.

Астронавт предположил: "Может быть, из-за отсутствия чёрных усов у Дормидонта Спиридоновича произошёл сбой в программах? Значит, если у старика появятся такие усы, он начнёт во всём помогать бабушке Вере и станет хорошим дедушкой?"

Как сделать, чтобы длинные чёрные усы выросли у "заслуженного пенсионера", Мика пока не мог придумать. Но даже ему, пришельцу из другой галактики, было жаль бабушку Веру. И он решил, не откладывая на будущее, обрадовать её прямо сейчас.

Как только старик прикрыл на секунду глаза, астронавт вылетел из-за телевизора и молниеносно переместился в прихожую. Здесь он очень быстро превратился в Дормидонта Спиридоновича, неотличимого от настоящего. Глянул на себя в зеркало и слегка испугался: вдруг в нём самом программа зависнет – и он останется в этом "дивном" облике на всю жизнь? Но тут же успокоился и добавил к облику пенсионера волнистые, чёрные, как смоль, усы.

Через секунду он уже сидел в кухне на маленьком стульчике – за спиной у Веры Марковны, перед ведром картошки.

Бабушка Вера как раз набирала воду в кастрюлю, в которую надо будет класть очищенные картофелины. Она обернулась с кастрюлей в руках – и застыла. Такого изумления ей не приходилось испытывать ни разу в жизни. Мика даже испугался, не заболеет ли она от такой неожиданности. Кастрюля выскользнула из её рук, но астронавт стремительным движением перехватил её на лету и осторожно поставил на пол. Усы его от резкого движения спружинили вверх – вниз и, немного покачавшись, успокоились.

"Дормидонт Спиридонович" приветливо сиял очками и золотыми зубами. Он встал, усадил бабушку Веру на стул и торжественно произнёс:

– Дорогая Вера Марковна! Отдыхайте и только объясняйте мне, как надо варить картофель. Я всё сделаю сам.

У Веры Марковны задрожал голос:

– Надо сначала почистить…

Не успела она договорить, как "Дормидонт Спиридонович" схватил нож и стал чистить картошку с первой космической скоростью. За двадцать четыре секунды он перечистил всё ведро!

Вера Марковна, не веря своим глазам, покачала головой и потрясённо прошептала:

– Надо её помыть и положить в кипящую воду.

"Как бы опять не свалилась с неё голова от неожиданного счастья", – переживал Мика и, чтобы развеселить старушку, предложил:

– Вера Марковна, давайте вместе споём какую-нибудь хорошую песню.

Он хотел запеть старую песню про космонавтов: "На пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы…" Он думал, что эта песня взбодрит старушку. Но она тоненьким, дребезжащим от волнения голоском запела:

– "Ландыши, ландыши, белого мая букет…"

Мика подхватил мелодию и пропел с бабушкой эту милую песню до конца.

Старушка и впрямь приободрилась, и на последнем куплете в голосе у неё уже не было дребезжания.

"Голова останется на месте", – успокоился исследователь.

Настоящий Дормидонт Спиридонович всё ещё сидел у телевизора, ожидая важнейших указаний диктора.

В этот момент в дверь не позвонили, не постучали, а тихонько поскреблись.

– Пенсию принесли, – совсем повеселев, произнесла Вера Марковна и пошла открывать дверь (одуванчик на её голове опять распушился, но уже от удовольствия).

Почтальонша Клава, разносившая пенсии, всегда скреблась в эту дверь. Она очень боялась пенсионера Дормидонта Спиридоновича: он как сверкнёт круглыми очками, как блеснёт золотыми зубами! Клава зажмуривалась, выдавала ему пенсию и стремглав выбегала из квартиры.

В этот раз, увидев старика в кухне, она было зажмурилась сразу же у порога. Но "Дормидонт Спиридонович" и блеснул, и сверкнул жизнерадостно и приветливо. К тому же на его лице красовались роскошные усы! Клава таких даже в кино ни разу не видывала. Поэтому она не то чтобы смело, но всё-таки с открытыми глазами прошла в кухню, попросила пенсионера расписаться и выдала ему деньги.

Мика, конечно, был учёным-исследователем, но всё-таки начинающим. Он многое знал о планете Земля. Но не знал, что расписываться в документах за другого человека и тем более получать чужие деньги на планете Земля не полагается. Поэтому и расписался в ведомости, и получил деньги. И тут же вручил их бабушке Вере. А она из-за этого чуть не села мимо стула. Потому что настоящий Дормидонт Спиридонович всегда молча забирал свою пенсию и прятал её в неизвестный укромный уголок. Но сегодня он жизнерадостно протянул все деньги:

– Вера Марковна! Придут внуки – мы пойдём с ними гулять в парк, купим билеты на разные аттракционы, а потом пообедаем в кафе, купим мороженого и всего чего угодно. Моей пенсии хватит?

– Гулять так гулять! – радостно воскликнула бабушка. – Раз в жизни можно! – и добавила ещё половину своей пенсии.

Она сразу стала душиться любимыми духами и опять запела "Ландыши", но уже весёлым и счастливым голосом.

Мика потихоньку принёс из шкафа её лучшие платья и коробку с украшениями, чтобы Вера Марковна не входила за вещами в комнату, где сидел настоящий Дормидонт Спиридонович.

А тот, словно прикованный к телевизору, сидел с закрытыми глазами, ничего не слышал и только ждал, когда к нему опять обратится диктор. Поэтому Мика быстро принял свой облик, спрятался за телевизор и произнёс:

– Дормидонт Спиридонович! Помойте и сварите картошку, нажарьте котлет и вынесите мусор. Связь окончена.

Не успел "заслуженный телезритель" открыть глаза – Мика вылетел в прихожую и принял облик старика с усами. Потом он взял нарядную Веру Марковну под руку и вышел с ней за дверь. Они решили подождать внучат во дворе.

Внука и внучку звали Тёма и Тома. Их удивлению и радости не было предела! Они обнимали весёлого дедушку, целовали его, примеряли очки и гладили усы. А Вера Марковна счастливо смеялась. Ведь совсем недавно внучата относились к дедушке не так. Они надевали на свои головы блестящие купальные шапочки, нацепляли старые круглые очки, зубы облепляли жёлтой фольгой от шоколадок и улыбались так страшно, что даже их собственная кошка забивалась под диван.

Может быть, кому-то и было смешно. Но бабушка Вера становилась печальной.

"Теперь всё изменится", – взглянув на "мужа", с надеждой подумала она.

"Изменится, – мысленно ответил ей Мика, – я его перевоспитаю".

"Но зачем он усы приклеил? – смущённо улыбнулась бабушка. – Люди посмеиваются. Намекну ему потом деликатно, чтобы больше не приклеивал".

"Ох, уж эти женщины! То им с усами нужен спутник жизни – то без усов! Угодить им слишком сложно", – астронавт был ошеломлён неожиданной переменой во вкусах бабушки Веры.