Покорители пространств

ПОЛЁТ СЛЕСАРЯ ПАРАМОНОВА

Было восемь утра. Первым к ЖЭУ подошёл слесарь Георгий Николаевич Парамонов. Он стоял на улице, дожидаясь начальства, курил. Рядом с ним стоял его чемоданчик со слесарными инструментами. Он не заметил, как сзади приземлилась Катя.

– Дядя слесарь, – стала умолять она, – полетим с нами. Вон там, – она указала на открытое окно в высотном доме, – дети одни дома. Очень маленькие. У них вода заливает квартиру. Полетели, дядя слесарь!

– Полетели?! Уже лечу! – возмущённо ответил Георгий Николаевич. – Что я – птица? У меня три заявки на утро. Пишите заявку. Завтра прилечу, – пошутил он.

– Шуршеня! Хватай его вместе с чемоданчиком! – приказала девочка, и сама крепко взяла слесаря под руку.

– Эй-эй! – стал выдёргивать руку Парамонов. – Что значит – хватай?

Но не успел он договорить эти слова, как уже вместе с девочкой поднялся в воздух, сначала на стометровую высоту, а затем опустился до высоты девятиэтажного дома.

– Э-эй! – кричал он. – Отпустите! – и точно влетел в открытое окно девятого этажа.

Здесь действительно шумела вода. Но ему, ошеломлённому полётом, удивительным показалось другое: маленькие дети разговаривали с самой настоящей свиньёй. Впервые в жизни Парамонов видел в городской квартире свинью, да ещё с бусами. Слесарь вытаращил на неё глаза. "И он сражён моей привлекательностью. Жаль, что никто из Синеочья не видит, какой у меня успех", – подумала Евдокея, а вслух "сказала":

– Мы вам очень рады!

– Я тоже рад, – прошептал Парамонов и подумал: "Неужели я разговариваю со свиньёй?"

– Пожалуйста, пойдёмте поскорее в ванную! – потянула его за рукав Катя.

Ванна наполнилась почти доверху, и слесарь принялся за работу.

Ему казалось, что всё это происходит не с ним. Его руки привычно двигались, а голова ничего не понимала.

– Как ваша фамилия? – спросила Катя. – Я напишу вам благодарность.

– Парамонов, – ответил слесарь.

– Дядя Гоша Парамонов?! – восхищённо воскликнула Катя. – Мой папа говорит, что вы – лучший слесарь в нашем ЖЭУ. Что вы очень умный и всё делаете быстро.

– Хороший дядя слесарь Парамонов, – развлекая детей и чуть-чуть кокетничая, "говорила" Евдокея.

– Холоший дядя шлешаль Паламонов, – не выговаривая "р" и шепелявя, повторяли малыши.

– За ремонт – сорок два рубля, – завершил работу Парамонов.

– Хорошо! – не совсем поняла Катя. – Давайте!

Она очень обрадовалась, так как в доме совсем не было продуктов, кроме какой-то крупы, а дети плакали от голода.

Георгий Николаевич действовал, словно загипнотизированный: сначала на него сильно повлиял полёт над городом, а потом говорящая свинья потрясла воображение. Он достал из кармана деньги, отсчитал сорок два рубля и отдал их девочке.

– Где вы живёте? – спросил у него Шуршеня.

"Веник разговаривает", – отметил про себя Парамонов, но подробно объяснил, где его дом и какие именно его окна на шестом этаже. Леший решил вернуть слесаря не в домоуправление, а в парамоновскую квартиру, погрузить его на две-три минуты в сон. Дядя Гоша всё происшедшее забудет, голова его посвежеет, и он решит, что только что встал и собрался на работу.

Леший подхватил Георгия Николаевича вместе с чемоданчиком, и через несколько минут они уже кружили возле окон дяди Гошиной квартиры. Знакомым нам способом Шуршеня вскрыл окно в спальню и усадил Парамонова на кровать. Только было хотел усыпить его, как в спальню, привлечённая шумом, неожиданно вошла жена слесаря Надежда Петровна. Шуршеня спрятался за штору, а Надежда Петровна уставилась на мужа, сидящего в рабочей одежде на чистой постели. Она ничего не могла понять, так как сама час назад закрыла за ним дверь. Жена занималась ремонтом в прихожей и точно знала, что муж через дверь не возвращался.

– Ты ведь ушёл час назад, Гоша? Как ты вернулся?

– Я – дядя слесарь Парамонов, – чеканно ответил ей муж.

– Я вижу, – опешила Надежда. – Я спрашиваю, как ты вернулся?

– Я – добрый дядя слесарь Парамонов, – продолжал убеждать её муж.

– Я – лучший слесарь в нашем ЖЭУ.

– Когда же ты успел так напиться, добрый дядя слесарь Парамонов?

– удивилась жена, ведь Георгий Николаевич пьяницей не был.

– Парамонов умный. Он всё делает быстро, – вполне разумно ответил дядя Гоша.

Надежда Петровна тяжело вздохнула, махнула рукой и пошла в прихожую клеить обои. В это время леший вылетел из-за шторы, прикоснулся к дяди Гошиной голове, даже похлестал его по лбу – и Георгий Николаевич всё забыл. А через две минуты он увидел, что сидит в рабочей одежде на белоснежной простыне. "Что это я уселся? Надюшка ругаться будет!" – подумал он и вышел в прихожую.

– Надя, я ухожу, закрой за мной!

У жены округлились глаза, она прислонилась к стене и ничего не отвечала.

– Надюша, что с тобой? – удивился дядя Гоша.

– Ничего, дядя слесарь Парамонов, – следя за мужем подозрительным взглядом, ответила Надежда Петровна.

– Ах ты шутница! – Парамонов приподнял свою жену, покружил её, поставил на пол и звонко чмокнул в щёку. – Я пошёл. Закройся! – ещё раз напомнил он и вышел за дверь.

МАЛЫШИ ИЗ СОСЕДНЕЙ КВАРТИРЫ

Шуршеня ничего этого не видел. Он давно уже вернулся в квартиру № 141, где Катя умыла, переодела малышей и познакомилась с ними. Девочку звали Верочкой, а братишек Артёмкой и Антошкой. Катя сначала удивилась, что не знала этих детей раньше, так как была знакома со всеми малышами в своём большом доме. Оказалось, они недавно переехали сюда. В комнате стояли нераспакованные коробки и чемоданы, пустой холодильник был открыт и отключён.

– Мама ушла и сказала: "Я через полчасика вернусь, только продукты куплю", – рассказала Верочка и вопросительно посмотрела на Катю: – А мама придёт?

"С их мамой что-то случилось", – поняла Катя и вместо ответа спросила:

– А где ваш папа?

– Наш папа – ма-як! – гордо сказал Антошка.

"Моряк", – догадалась Катя.

– Он сейчас в мо-и, – тоже с гордостью произнес Артёмка.

– А бабушка или тётя у вас есть? – поинтересовалась Катя.

– У нас есть тётя Алёна, мамина сестра, – ответила Верочка.

– Она далеко живёт?

– На автобусе надо ехать, – опередил сестрёнку с ответом Антошка.

– Шесть остановок, – добавил Артёмка.

– Мы к ней не поедем: мы маму ждём, – сказала Верочка. – И ключей у нас нет. Мы выйти не можем. У тёти Алёны есть телефон, а у нас дома нет – мы позвонить не можем.

– А ты помнишь номер? – спросила Катя.

Верочка достала из детской сумочки крохотную записную книжку и продиктовала Кате номер домашнего телефона своей тёти.

– Только тётя Алёна всё равно на работе, – вздохнула малышка.

– А Тёмка и Тошка всё время плачут. И я сейчас буду плакать, – и она действительно заплакала.

– Что ты, Верочка? – обняла её Катя. – Ты – старшая, поэтому не должна плакать. Мы обязательно вам поможем.

– А мама вернётся? – спросила Верочка, и теперь уже три пары заплаканных глазёнок смотрели на Катю с надеждой.

– Вернётся, – сказала Катя, хотя не знала, имеет ли она право так отвечать. – Вы посидите с Евдокеей, а мы с Шуршеней слетаем на базар.

Не очень-то много продуктов можно купить на сорок два рубля для троих детей, но Катя в свои восемь лет не была начинающим покупателем. Мама каждый день оставляла ей деньги и список продуктов, которые нужно купить. Поэтому она со знанием дела обошла весь рынок и купила только те продукты, из которых сама могла что-нибудь приготовить. Она купила картошку, потому что умела её варить. Три сосиски. Их она варила даже вкуснее, чем папа. У папы они всегда лопались, а у неё нет. Ещё Катя купила батон и небольшой кусочек масла. А на последние четыре рубля двадцать копеек – маленькую шоколадку. Ей очень хотелось, чтобы дети поменьше плакали.

Катя с Шуршеней уже решили, что не через три дня, а завтра утром они прилетят сюда с Малашей и напоят детей парным молоком. К тому же завтра будет суббота, выходной день, тётя Алёна не пойдёт на работу, и Катя сможет ей позвонить.

Шуршеня даже предложил такой план: он доставит Катю и Евдокею в Синеочье, а сам вернётся и пробудет с малышами до следующего утра, чтобы они не скучали и не боялись темноты. Утром, едва забрезжит рассвет, примчится за Малашей и Катей.

– Человеческие детёныши хоть и крупнее птенцов, – сказал он, – но они такие же беспомощные в своём большом гнезде под самой крышей.

Катя сварила картошку и сосиски – у детей это был первый за два дня завтрак. Потом она всё-таки нашла в кухонных шкафах заварку и сахар. Накипятила чаю и сделала бутерброды с маслом. После завтрака осталось немного картошки и батон.

Евдокея от всей души подарила Верочке свои любимые бабушкины бусы.

Шуршеня плотно закрыл все окна и в Катиной квартире, и в квартире малышей, проверил затворы. Он в городе относился ко всему так же бережно, как и в Природе.

Дети стояли у окна и махали ручками улетающим путешественникам.

ШУРШЕНЯ В ПЛЕНУ

Мрак и Кукся всё это время не спускали глаз с окон девятого этажа.

– Ты видел? – спросил Кукся. – На венике летают. И свинья туда же – в небеса.

– Веник? Неплохо бы таким полезным веничком обзавестись, – ответил Мрак. – А свинья – это маскировка. Внутри свиньи бойцы сидят.

Кукся ударил себя по лбу: как это он сам не догадался?

– Не поймаем мы этого летуна! – сразу испугался он. – Дело непростое. Может, не связываться?

– Думать надо, – презрительно посмотрел на него Мрак.

И они стали думать, расхаживая по парку: Мрак, опустив голову, а Кукся постоянно заглядывая ему в лицо.

Парк со своей парадной стороны, выходившей на улицу, был окружён ажурной решёткой, а со стороны двора оцеплен металлической сеткой. Сетка местами провисла, продырявилась, отогнулась. Мрак подошёл и изо всей силы дёрнул за свисающий край. Оторвался довольно большой кусок.

– Пригодится, – сказал он.

Так как делать было нечего, они сели на лавочку в парке и просидели, почти не разговаривая, часа два.

Шуршеня и его посерьёзневшие пассажирки вернулись в Синеочье. Свинья не пела в полёте. Как и Катя, она теперь всё время думала о малышах. "Что случилось с их мамой?" – вот что сейчас тревожило всех троих.

Леший почти сразу отправился в обратную дорогу. По пути он приземлился в лесу, пророс в землю, подпитался. Перелёт с Евдокеей забрал много сил.

В городе Шуршеня решил сначала спуститься в парк и проверить, не появилось ли под камнем письмо, хотя знал, что лешие приносят письма в город только ночью. Но Шуршене не терпелось проверить: вдруг письмо всё же есть. Будет ждать его, грустить в одиночестве.

– Смотри, веник один летит! – первым заметил Шуршеню Кукся.

Мрак насторожился, приготовил сеть и, как только леший проник прутиком под камень, бандит накрыл его металлической сетью, больно прижал к земле. Потом Шуршеню туго спеленали и унесли. Самое плохое заключалось в том, что он не мог пошевелить веточкой: ни прикрыться и стать невидимым, ни оплести своих похитителей, ни подняться в воздух.

Бандиты принесли Шуршеню к себе домой, в обыкновенную городскую квартиру на третьем этаже. Бросили свёрток в углу.

– Что с этим веником делать дальше? – спросил Кукся.

– Надо ждать остальных, – ответил Мрак.

Кого "остальных" и как они появятся без своего летательного аппарата, Мрак не пояснил – напрасно Кукся смотрел на него долгим вопросительным взглядом. Мрак и сам не знал, что делать: как подступиться к этому летуну, на каком языке с ним разговаривать?

Сети больно придавили веточки и листочки на теле и голове лешего.

"Сколько я здесь пролежу? – думал Шуршеня. – Если завтра или послезавтра распеленают, то спасусь. Если нет – погибну. А ведь меня ждут малыши, – переживал он. – А завтра Катя с Малашей будут ждать. Сможет ли Катя сама помочь малышам?"

Шуршеня решил не начинать первым разговор с похитителями: испугаются – и от страха выбросят прямо в сетке в окно. Тогда он точно погибнет: никто не догадается его распутать. Лучше молчать. Для чего-то он понадобился этим бандитам. Значит, распеленают.

ПЕРВАЯ ВОЛШЕБНАЯ БУСИНКА

Утром следующего дня Катя проснулась очень рано. Ведь было решено вылетать в шесть утра. Сегодня и у Малаши выходной. Бабушка вывела её из сарая и отправила пастись на лужайку возле дома. Катя уже завязала ей бантик и надела вертушки на рога.

Сначала девочка спокойно ждала Шуршеню. Через час стала волноваться. Шуршеня был очень ответственным, как она сама. Он не мог просто так подвести.

Прошло три часа. В Катину голову лезли мысли одна страшней другой: и о Шуршене, и о малышах. Два раза с лужайки цриходила нарядная корова и спрашивала:

– Му-у?

Девочка в ответ лишь пожимала плечами. Она собрала большую сумку еды для детей и спрятала её в кустах, чтобы бабушка не задавала лишних вопросов. Катя хотела рассказать Анюте Ивановне про малышей, но как ей объяснишь, откуда она сама про них узнала?

Шуршеня опаздывал уже на пять часов. Значит, с ним что-то произошло. "У меня ведь есть бусинки!" – вдруг вспомнила Катя. Она достала бусинку, положила её на тарелочку и задумалась: от чего отказаться? Только не от города сказок!

А стать первой красавицей – какая девочка не мечтает?

"Богатство – не самое главное в жизни, – решила Катя. – Мои мама и папа не богачи, и бабушка с дедушкой тоже. А нам всем хорошо друг с другом и без богатства".

Катя крутанула бусинку на тарелочке. Бусинка закружилась, а девочка стала произносить заклинание:

Крошка-бусинка, дружочек!

Повернись ещё разочек.

Распахнитесь, половинки.

Выйди, принц, из серединки.

Я тебе, малютка-принц,

Стать могучим разрешу.

И всего одно желанье

Я исполнить попрошу.

Как только она произнесла эти слова, бусинка распалась на половинки, на тарелочке появился крохотный принц с золотыми волосами. Он взмахнул волшебной палочкой. И вдруг исчез простой деревянный дом, и лужайка с коровой, и стол с тарелочкой. Катя увидела великолепный дворец. Она сама – его хозяйка – в дорогом красивом платье и в сказочных украшениях. К ней на бал съезжаются богатые гости в модных автомобилях. У неё есть собственный аэродром, а на нём несколько самолетов.

– Нет! – поскорее ударила Катя ладошкой по столу и произнесла желание: – Хочу оказаться вместе с Малашей там, где сейчас Шуршеня.

И в тот же миг Катя и Малаша очутились в городской однокомнатной квартире. Перенестись за несколько мгновений из доброго деревенского дома в прекрасный дворец, а потом в обшарпанную квартиру и сразу понять, где ты, не каждый сможет. С Катей такое случилось впервые в жизни. Поэтому она несколько секунд глядела вокруг себя, ничего не понимая. И совсем неожиданным всё это оказалось для Малаши. Изо рта её торчал клок травы, только что сорванный на лужайке, а глаза изумлённо глядели на двух неопрятных мужчин, сидящих перед ней на диване. Мужчины не понравились ей, она грозно произнесла: "Му-у!" – и по шла на них, нагнув голову и выставив рога.

Мрак и Кукся – а это были они – вскочили на спинку дивана и при жались к стене.

– Сейчас из неё выскочат охранники с автоматами! – заорал Кукся

Мрак молчал. Ему, наверно, стало бы легче, если бы из коровы действительно выскочили омоновцы. Но он видел, что это обычная корова. С большим бантом на хвосте и пропеллерами на рогах. Мрак подумал, что сходит с ума.

А тут ещё Шуршеня, услышавший голос Малаши, крикнул:

– Катя! Малаша! Вы здесь?

"Веник заговорил!" – подумал Мрак, и у него затряслись коленки.

– Шуршеня! – бросилась Катя к своему другу. – Вот злодеи! Они тебе все веточки прищемили!

Она попыталась распутать сетку, но её звенья сцепились так прочно, что девочке не хватало сил.

– Сейчас же освободите его! – сердито посмотрела она на похитителей. – Иначе вами займётся Малаша.

Воры мгновенно спрыгнули с дивана и, дрожа, стали распутывать лешего.

Шуршеня встал, встряхнул примятыми листочками, расправил за тёкшие за сутки прутики.

– Тебе больно? – спросила Катя.

– Больно, но это нестрашно, – ответил леший, – вы вовремя успели.

– Бусинка помогла, – сказала Катя.

– Я догадался, – Шуршеня обнял девочку веточками: – Ты – добрый человек, Катя.

Девочка радостно улыбнулась и поцеловала Шуршеню в берёзовую щёчку.

Надо было спешить к малышам. Тут только Катя вспомнила, что сумку с продуктами она забыла, а денег у неё совсем нет. Одна надежда осталась на вкусное молоко Малаши.

Друзья решили, что сначала поднимутся к малышам, покормят их, а потом Шуршеня перенесёт Катю в её квартиру и она позвонит тёте Алёне.

Шуршеня оглянулся на своих похитителей:

– Зачем я вам понадобился? Только отвечайте честно. Если почувствую, что лжёте, вам несдобровать.

– Да-да… – умоляюще затараторил Кукся. – Мы – люди честные. Мы всё скажем.

– Ну-у! – гневно произнесла Малаша. – Говорите скорей!

Мрак и Кукся вытянулись в струнку и, приняв Малашу за главную стали докладывать ей.

– Мы – люди честные, – тоже стал уверять её Мрак. – Мы – воры, – пояснил он.

Малашины глаза потемнели. Она сделала шаг вперёд, нагнула голову и направила рога прямо на бандитов.

– Мы не очень честные люди, – поправился Мрак.

Малаша продолжала надвигаться на них.

– Мы – плохие люди! Воры и грабители! – в один голос завопили бандиты.

– Наконец-то вы сказали правду, – остановилась Малаша.

– Я же говорил, что мы честные люди, – осмелел Кукся.

– Нет, они невыносимы, – мотнула головой Малаша так резко, что пропеллеры на её рогах завертелись.

– Мы много голодали в детстве, – поспешил объяснить Мрак и ткнул Куксю в бок.

– Мы недолопучили… недочолупили… – залопотал Кукся.

– Не-до-по-лу-чи-ли, – помог ему Мрак.

– Витаминов, – закончил свою мысль Кукся. – Надо дополучить и восстановить нужное количество витаминов в организме. Тогда мы исправимся и станем ещё честней.

– Бедненькие воришечки! – покачала большой головой Малаша. – Голодненькие! Мы вам поможем: отправим на поля к фермеру Сельдерееву. Вы у него хорошо поработаете, а он вас от души покормит. Какое угодно количество витаминов восстановится!

– Нам физический труд вреден, – предупредил Кукся. – Мы ослаблены.

– Мы – работники умственного труда! – гордо заявил Мрак: – Мы работаем головой.

– Можно и головой, – опять стала сердиться корова. – Очень удобно на голове ящики с овощами носить.

Мрак и Кукся посмотрели на неё исподлобья, но спорить побоялись. А корова с устрашающим видом продолжала допрос:

– Зачем вы похитили Шуршеню, негодяи?

– Мы наблюдали за вами несколько дней, – стал угрюмо рассказывать Мрак. – Увидели, что этот веник… – вор испуганно взглянул на корову. – Извините, что этот ваш друг летает и открывает окна. Мы решили, что с ним сможем проникнуть в любую труднодоступную квартиру, забрать всё, что понравится.

– Такой веник – мечта вора, – добавил Кукся.

– Ах, вы хотели полетать?! – разозлился Шуршеня так сильно, что сверкнули его зелёные глаза. – Это я вам сейчас устрою!

И не успели похитители опомниться, Шуршеня подхватил их за ноги, поднял в воздух и вылетел в окно. Он поднял их на огромную высоту.

– Спасите! – орали на весь город Мрак и Кукся.

Большая стая ворон летала за ними, каркая во всё горло.

Шуршеня отнёс эту парочку на крышу двадцатипятиэтажного дома.

– Посидите тут, поразмышляйте, – сказал он, вздохнул и полетел обратно.

– Снимите нас! – вопили воры, но город так шумел внизу, что никто не обращал внимания на странные крики.

Леший вернулся за Катей и Малашей. Он перевел дыхание.

– Шуршеня, у тебя очень мало сил, – глядя на поникшие листочки лешего, сказала Катя.

– Ничего. Сейчас подниму вас к малышам, а потом полечу в лес, подпитаюсь и подлечусь.

Березовичок подхватил девочку, усадил её на спину корове, прочно обвил обеих прутиками. Катя пригнула голову, а Малаша поджала ноги, и леший осторожно вынес их в окно. Они быстро взмыли и взяли направление к Катиному дому. Шуршене было тяжело. А тут ещё воробей уселся Малаше на рог. Ему захотелось прокатиться. В другой раз Шуршеня не почувствовал бы такого малого довеска, но после страшной ночи, когда болел каждый прутик, даже птичка казалась нелёгкой ношей. А воробей стал скакать с рога на рог, расщебетался и рассказал кое-что интересное.

– Все птицы в городе знают про летающих путешественников. И городским собакам всё известно. И я сейчас расчирикаю друзьям, что катался у летающей коровы на рогах, – он взмахнул крылышками и упорхнул.

– Балабол, – добродушно проворчала ему вслед Малаша.

Шуршеня приближался к Катиному дому. Летел он тяжело и низко, на уровне шестого этажа. Хорошо, что в этом доме большие длинные балконы. На таком вполне уместится корова.

Шуршеня несколько раз взмахнул веточками, пытаясь подняться до девятого этажа, но сил не хватало, и он опустился на седьмом, под Катиными окнами, то есть на балконе Коромыслова. Освободил Малашу, попросив её подождать, перенёс Катю в квартиру № 141. Малыши кинулись к Кате, и в один голос закричали:

– А где мама? А мама прилетела? – их личики были зарёваны. – Мы кушать хотим, – вопросительно смотрели они на Катю.

– Сейчас сюда прилетит корова и накормит вас вкусным молочком, – ругая себя за забывчивость, ответила Катя.