Мужчина прошёл в гостиную, сел за пианино. Им вдвоём надлежало переговорить и перечувствовать плохое настроение от потери двух баночек гусиной печени, от того, что воздух в городе грязен и от безмозглого штампа вместо женщины.
Пианино звучало, как оркестр, послышался посторонний шум или щелчок. Ральф вышел в прихожую, исчезли его подруга и её багажная сумка на колёсиках. В окно он увидел, как Алиса шла через детскую площадку мимо скамейки, где недавно тусовались алкоголики. Возле уха держала мобильник. Два дня она не отвечала на звонки «спонсора» или «папика», женатого преподавателя, доцента ВУЗа. «Купила» у него экзамен, наивно предложив себя, больше нечего было предложить, и теперь боялась потерять покровителя. Ральфа снова бросили.
Он посмотрел на запечатанную коробку в прихожей, освободил «пленника» из картона, отнёс в кабинет и подключил к ноутбуку. Применение ненужной вещи было найдено, телевизор станет большим экраном маленького компьютера.
Потом Ральф вернулся к музыкальному инструменту, им было хорошо вместе, но божественные звуки Вагнера нарушил колокольчик входного звонка.
Немец поднялся, прошёл в прихожую и открыл дверь. Женщина, похожая на тень, одетая в серое обтягивающее длинное пальто стояла перед ним. Чёрный вязаный шарф, обнимал её голову, шею и плечи. Она удивлённо смотрела на мужчину большими серыми глазами.
– Sorry. Русский не говорить, – немец хотел закрыть дверь.
– Do you speak English?
– Yes, I dо.
Далее два человека продолжили разговор на правильном английском, как это делают иностранцы, мужчина свободно, а женщина, медленно подбирая слова.
– Я удивлена, ищу Фёдора Николаевича, Вы его гость?
– Нет, я арендовал эту квартиру два дня назад.
– Вот как… Простите меня, до свидания, – со слабой улыбкой, – ваш Вагнер звучит по-другому, Федор Николаевич не мог так играть, с самого начала я должна была это понять.
– Мадам знаток музыки?
– Нет, профессионал, даю уроки детям.
– О, зайдите, пожалуйста, мне кажется пианино настроено не совсем правильно.
У «мадам» было имя – Елена, утром она вернулась из родного городка, где пробыла более месяца подле умирающего отца. Оставшиеся после похорон деньги положила в шкатулку, сообщила об этом из аэропорта, чтобы у матери не было возможности их вернуть.
С мужем она находилась на гране развода. После серии удачных гастролей он приобрёл квартиру и переехал туда, давая почувствовать, что без его материальной поддержки Елена пропадёт. Они прожили вместе пятнадцать лет, отсутствие наличности не сказывалось на отношениях, семья разваливалась из-за того, что к мужчине пришёл успех. Он требовал особого уважения, а жена умела его любить только так, как раньше.
Четырнадцатилетняя дочь вернулась от папы, в холодильнике пусто, купить продукты не на что. В музыкальной школе, месте её постоянной работы, зарплату выдадут недели через четыре. Пришлось обзванивать родителей учеников, с которыми занималась частным порядком, не дозвонившись, решила зайти, попросить аванс.
Она вошла в квартиру, которая ей была хорошо знакома, сняла сапоги, громадный шарф, Ральф помог с пальто. На женщине оказались чёрные брюки и облегающий свитер того же цвета с высоким воротом. Шея, очень длинная, и лицо отливали лунным светом в обрамлении густых тёмных волос, расчёсанных на прямой пробор, собранных в пучок. Она прошла в комнату и села за инструмент.
Говорили про старое пианино на чугунной раме, долго держащее звук, именно, оно привлекло Ральфа, когда выбирал квартиру, обсуждали музыку и исполнителей. Ей показалось, что он играет неправильно, а ему, что она несколько формальна в исполнении. Попробовали игру в четыре руки, стали фантазировать на темы известных композиторов. Тут Елена вспомнила, о дочери и засобиралась домой.
Немец пригласил «мадам» на чашечку кофе, она не хотела огорчать его отказом, но ожившее лицо снова сделалось чёрно-белой фотографией.
Ральф хотел, чтобы женщина пришла ещё раз.
Удивилась бы умная Мануэла, увидев, что её бывший возлюбленный сам достал из холодильника последнюю чудесную баночку, открыл её и приготовил бутерброд к вечернему некрепкому кофе, нанеся тончайший слой паштета на кусочек багета.
Чтобы удовольствие было полным, гостья должна получить вместе с ним радость от лёгкого, вкусного ужина.
Елене запах паштета понравился, как и качество кофе.
– Очень вкусно, спасибо.
– Мадам, – наконец, придумал Ральф, – прошу вас дать мне несколько уроков музыки.
– Но вы хорошо играете, – сказала она, но не вполне осталась довольна. У неё был синдром отличницы: всё должно исполняться по правилам. Муж так не считал, учился хуже неё, но добился успеха.
– Прошу вас, – немец ждал ответа.
– Хорошо, – она нуждалась в деньгах.
– Сколько стоит урок? – внутри шевелился страх понести убытки из-за неожиданного мероприятия.
Елена ответила, что занимается с детьми и назвала цену, это был пустяк, ведь, речь шла об удовольствии музицировать и говорить с женщиной, разделяющий его интересы.
– Сегодняшний день я считаю уроком, – Ральф достал евро.
Женщина не отказалась, оделась, взяла деньги, попрощалась, отправилась в банк обменять их на рубли и в магазин. По дороге думала, что ей посчастливилось познакомиться с чудаковатым немцем, но заниматься с ним будет сложно.
«Легче учить заново, чем переучивать», – это была последняя мысль о новом знакомом.
Если бы Елена обратилась к мужу за помощью, то стала бы другим человеком, а меняться в её намерения не входило.
Ральф тоже не хотел меняться, попроси его, даже, такая женщина, как Елена, о замужестве, он отказал бы, но фокус в том, что она не попросила и не попросит, это было ясно и по тому, как держалась, по обручальному кольцу на безымянном пальце и полному отсутствию стандартов в облике.