Пил он много: вторая болезнь.
Светлана Афанасьевна, его мама, смотрела на меня недоброжелательно, считала, что каприз выветрится из головы вертихвостки и она покинет сына.
То, что во мне ребёнок, догадалась, когда стало тошнить.
Что скажет Сергей? Готов ли стать отцом? Не будет ли третий лишним, как получилось с моими родителями?
И услышала:
– В жизни мне приходилось убивать взрослых, но детей – никогда.
Чудо происходит, лишь, в сказках. Через несколько дней он явился качающимся, глупым, с запахом, навсегда связанным со словом «нельзя».
Взрыв в голове: пьяная мама с розовыми волосами, глаза семилетней девочки, надеющейся на любовь.
И тут из меня выскочила Катя:
– У нашего сына не будет отца-алкоголика! Лучше я убью тебя!
Он старается не пить с тех пор. Ультиматум ли, отчаяние ли моё тому причина, не знаю. Старается, но получается не всегда.
С появлением Вадика отношение ко многим вещам изменилось. Не подозревала, как трудно матери растить дитя, проблемы каждый день.
– Привет, бабуля, позови, пожалуйста, Катю, – звонок через несколько лет, номера мобильника тёти не знала.
– Катя, у меня родился ребёнок.
– Ты вышла замуж?
– Нет ещё. Мужчина, с которым живу, инвалид, был тяжело ранен.
– Где?
– На войне, наверное.
– Война закончилась в 1945 году, передаю трубку бабушке.
– Нет, нет, не знаю на какой войне. Это неважно. Вадик срыгивает, плачет после кормления.
Малыш мой захрюкал, тётя, наверное, услышала и поверила.
– Возможно, грудное молоко жирное, у тебя в нежном возрасте случались колики, попробуй давать укропную воду.
– У мамы было жирное молоко?
– Про её молоко ничего не известно, она оставила тебя через неделю после выписки из роддома. Мы покупали у соседки. Помассируй мальчику животик.
«Как же я выжила без матери?» – глядела оторопело на шевелящийся комочек, он не мог существовать без меня.
И постепенно начала догадываться как. С тех пор консультировалась у Кати по телефону.
Малышу было около двух лет, позвонила бабушка, рассказала, плача, что родители мои сгорели. Пожарные обнаружили на кровати два тела, сцепившиеся в экстазе. Кто-то из них не потушил сигарету. Любовь, как лава Везувия, покрывшая Помпеи, заставила фигуры застыть навсегда.
Хоронили их бабушка и Катя. Мне не с кем было оставить сына, и, по сути, я мало знала этих людей.
Следующая новость: родственники не пропили квартиру.
Много лет назад Катя заставила их зарегистрировать в ней дочь, это видимо, и стало помехой. Меня признали единственной наследницей.
Попросила подготовить наследство продаже, а после получения денег оставить у себя суммы, которые женщины потратили на расчистку комнат, вывоз мусора, нотариуса и прочее.
Мы с Серёжей жили скудно, тогда я не знала ещё, что придумаю для маленького сына подругу по имени Кэт, они вдвоём будут обсуждать его поступки и желания, потом размещу эти диалоги в интернете, людям они понравятся, и «забрезжит» надежда, что смогу, наконец, зарабатывать сочинительством и забыть свою единственную специальность: наращивание ногтей.
Мечтали о собственном доме, я рассказывала мужу про детство в коттедже с садом.
Нашлись желающие приобрести обгоревшее «гнездо», Серёжа поехал к моим родственникам, вернулся с деньгами и документами, подтверждающими Катины траты. Среди них я обнаружила свидетельства о смерти родителей, адрес могилы на кладбище.
Тётя намекала на ответственность за последний приют тех, двоих. Наверное, настанет время, когда я приму это, как долг, но, пока, не готова.
– Уходящий год мне запомнится тем, что познакомился с Катей, – услышала от супруга, когда куранты оповещали о наступлении следующего Нового года.
Трудная дорога к дому… Не воспоминания, превращающие женщину в ребёнка, не чувство раскаяния и не угрызения совести – помеха на пути.
Миша, любимый брат и защитник, погиб.
Наверное, Катя хотела иметь ещё детей, но у неё были мы с Ниной. Вероятно, они мужем могли бы не нуждаться материально, но, если от отца Нины поступали алименты, то от моих родителей – ничего.
Возможно, Катя с удовольствием отдохнула бы летом, но один месяц мы проводили все вместе в Крыму.