тисненой кожей дверью – уютный чиновничий кабинетик. Мягкая мебель, ковер на полу,
массивный рабочий стол с компьютером, жалюзи на окнах, по стенам развешены разные
безделушки. Обитатель кабинета оторвался от монитора и недовольно буркнул:
– Ройс, я же просил! Меня ни для кого нет…
– Даже для меня, Ройберн? – верзила уже у стола. Присел на край, откинулся назад,
заглядывая в монитор. – В картишки режемся? Ну-ну…
– Чего тебе надо, Меченый? – голос хозяина кабинета кислее квашеной капусты.
– Соскучился, – с непередаваемой ухмылкой сообщил Игорь.
Женя уселась в кресло, и стала разглядывать сидящего за столом человека во всех
подробностях. Неприятный тип: щеки толстые, залысый, глазки бегают загнанными крысами,
редкие светлые волосики прилизаны по темечку, обширная нижняя челюсть плавно переходит в
обтянутую пиджаком грудь. Такого и бить не жалко! Интересно, какой у него комп? И где он
берет для него электричество? Не иначе с голым задом при луне шаманит.
– А я – нет, хмуро процедил Ройберн, его короткие толстые пальцы нерешительно
шевелятся над клавиатурой. На пухлой ряшке – сомнение, в затертых щеками глазках – тоска и
обида. – Иди-ка ты лучше отсюда, – посоветовал он Игорю. – Знаешь ведь, если я кнопку
нажму, от тебя мокрое место останется.
– Жми! – весело оскалился Игорь. – Если успеешь.
Палец толстого коршуном упал на клаву! Рука Игоря змеей метнулась сбоку, Проводник
кувыркнулся со стола, через голову и вот уже встал за креслом Ройберна, держа его за обе
кисти. Руки толстяка крест-накрест обнимают его же собственную жирную грудь, лицо
наливается дурным багровым румянцем.
– Давай поговорим, Ройберн, – ухмылка Игоря больше похожа на волчий оскал. Куда
подевался милый и страстный мальчик? – Я даже не буду делать тебе больно. Ты ж меня
знаешь. Взносы я плачу регулярно, все будет сугубо между нами.
– Псс, мм, – хрипит толстяк. Максик тихонько скрывается под столом и вскоре оттуда
доносится его смачное чавканье.
– Псс, шш! – извивается всем телом Ройберн.
– О! Собачка проголодалась, – констатировал Игорь. – У, ты мой славный! У, ты мой
хороший песик! Смотри, Ройберн! Не захочешь отвечать на вопросы, мой песик сожрет твои
ботинки. Причем вместе тобой…
Ч-чего тебе надо?
– Для кого заказали Проводника у нюхача Вахида?
– Если я скажу, меня убьют…
– Наивный, – Игорь подул Ройберну на макушку. – Если не скажешь, я тебя убивать не
буду. Ведь я добрый. Я просто оставлю здесь собаку и выйду из кабинета…
– Не знаю я.
– Врешь. Ну, ведь врешь же. Я обижусь сейчас… все ты знаешь. Ройберн, собака уже
слизывает с тебя носки. Их ей хватит ненадолго… Если тебе твои пятки недороги, то я уж и не
знаю, что сказать.
Максик довольно повизгивал под столом. Неужели и впрямь носки сожрал? Ну и вкус у
собачки…
– Ай! Убери его! – по-бабьи взвизгнул толстяк, корчась в руках у верзилы.
– Всего лишь скажи мне, кто заказал Проводника. И я даже извинюсь перед тобой.
– Это Тарантул! – визг Ройберна сорвался на вой. Глаза его выпучились из щек и
растеклись слезами. – Убери собаку, гад!
– Не груби, Рой, – пригрозил Игорь. – У меня тонкая нервная система. Кто конкретно?
– Лелюш и Пуазье.
– Ну и умничка, – Игорь выпустил запястья толстяка из захвата. – Пшел вон, Максик!
Вот, а ты боялся! Сиди теперь тихо и молчи в тряпку. А чтоб у тебя соблазнов не осталось… -
Игорь с хрустом выдрал клавиатуру с мышью и бросил на пол. Макс выскочил из-под стола и
весело захрустел пластиком.
Ройберн почти без чувств сидел в кресле. Румянец сползал с его лица неровными
пятнами.
– Отменить заказ можно? – спросил Игорь.
– Нет…
– Перекупить?
– Нет. Тарантул уже все проплатил. Девка улизнула из-под самого носа людей Бен-
Джина. Теперь это вопрос чести.
– Ну ладно, Ройберн. До скорого, чао! Не болей, – Игорь плюхнулся на стол, крутанулся
на пятой точке и свез компьютер со стола. Тадах! Монитор лопнул с жалобным писком, из
системника пошел легкий дымок.
– Что ж ты делаешь, гад?! – толстяк подскочил из кресла.
Тут Жене стало понятно, почему он так дергался в нежном игоревом захвате: вместо
брюк на несчастном болтались лишь обрывки трусов на резинке…
– Кто это – Тарантул? – поинтересовалась Женя, когда они вслед за весело трусящим
Максиком, опять вышли на бульвар.
– Купеческая мафия, – пояснил Игорь. – Повезло тебе, кошечка моя, нарвалась ты на
контрабандистов. Тебя купили для господ Лелюша и Пуазье. Это довольно известные личности
в своих кругах. Занимаются торговлей оружием, рабами, наркотиками и прочей мелочью…
– Что значит – купили? – вскипела Женя. – Отловить Вахида и настучать ему по рогам!
Пусть еще кого-нибудь ищет.
– Солнце, Вахид – мелочь. Он – нюхач…
– Вот и отбей ему нюх! – на них начали оборачиваться прохожие.
– Я бы с радостью, крошка, только толку от этого чуть, – фланирующей походкой Игорь
шествовал по бульвару.
Мешок с вещами и ножны с мечом в его руках дико контрастировали с его костюмом.
По раздувшемуся животу Максика время от времени пробегами голубоватые искры.
Компьютерные останки переваривал, не иначе.
Женя малость подрастеряла боевой пыл. Ну да уж, в таком одеянии только ходить в
церковь или гулять по бульвару, а не сшибать рога зловредным нюхачам.
– Ты узнал все, что хотел? И куда мы теперь?
– Навестим ребят Бен Джина? – ответил Игорь вопросом на вопрос.
– Мило, – Женя подула на свои лелеемые ноготочки. С сожалением отметила, что три из
них безнадежно и уродливо обломаны. – Мы придем к ним и вежливо попросим не трогать
меня и вернуть Тарантулу деньги. Они согласятся, и мы расстанемся друзьями…
– Примерно так оно все и пройдет, – уверил ее Игорь и подмигнул.
Шутил он и пижонил, или действительно собирался навестить общих знакомых, Женя
так и не узнала. Потому что из-за угла, в свет фонарей вынырнула гомонящая толпа, примерно
человек семь – все мужчины. А впереди, с кислой миной на физиономии, старый знакомец –
Вахид. Лысый Бен-Джин тоже тут присутствовал. Именно он опомнился первым и заорал:
– Девку брать живьем! Парня можете резать…
Игорь отшатнулся назад. Женя встретила его растерянный взгляд. Максик, словно не
понимая, что происходит, весело вилял хвостом. Вахид сник, стушевался и попытался
затеряться, но был вытолкнут на передовую безжалостной рукой свирепого начальства.
Боевики Бен Джина не торопились. Они спокойно рассредоточились, отсекая жертвам путь к
бегству. Игорь оттеснил Женю к стене дома.
– Уже можно паниковать? – робко спросила Женя.
– Бесполезно, – поморщился Игорь, бросил мешок на землю, прислонил меч к стене. В
его руках, словно по волшебству возникли два клинка, небольшие, совершенно одинаковые,
нечто среднее между маленьким мечом и большим кинжалом. Неширокие, чуть изогнутые
лезвия, удлиненный эфес, обмотанный полоской кожи…
До Жени смысл ситуации не доходил – они что, тут всерьез драться собрались?
– Джин-джан, вэй! – голос Вахида. – Это Мэчэный, да? Мы ж его адын раз убылы, да?!
– Плохо, значит, убили, – спокойный равнодушный Бен Джин вовсе не собирался
прятаться за спины подчиненных.
Ощетиненный устрашающего вида ножами и кинжалами, круг постепенно сжимался.
Макс молча припал к земле у ног хозяина и переводил взгляд с одного лакомого куска на
другой. Семь головорезов. Ну, пусть шесть. Вахид в роли наемного убийцы смотрелся
слабовато. Ему бы на базаре редиской торговать: толстенький, глазки масленые… Зато
остальные ребятки, словно на подбор. В неброских темных костюмах, стрижки короткие,
морды равнодушные – БРР! И начальство тут же лысиной из-под фонаря бликует…
– Мэчэный! – не унимался Вахид, переводя опасливый взгляд с Игоря на Бен Джина. –
Тебе прошлый раз мало был? Иды сваей дарогай, да? Нам слэды нэ путай, сэбэ шкуру нэ
порти…
Игорь прыгнул первым. Звонко запела сталь. И началось! Такого в кино не увидишь.
Банальная поножовщина, в трех шагах от Жени. Все происходило быстро и страшно. Вот Макс
свалил с ног крепыша с банданой на голове: рычанье, хрип, бульканье…
Бен Джин командует:
– Лавэй, возьми девку, уйдет!
Приземистый раскосый тип рванулся к Жене. На какое-то время ей стало не до
наблюдений. Игорь отчаянно отбивался от превосходящих сил противника, Макс чавкал где-то
в густых сумерках, что он там ел и подумать страшно.
Бандит крутил нож в пальцах. Женя остро сожалела, что на ней вместо удобных джинсов
и кроссовок все это тряпье, и швырнула во врага игорев мешок. Не сработало. Тип уклонился.
– Не трепыхайся, птичка! Целее будешь, – предупредил боевик. Змеиным броском
метнулся к жертве вдоль стены дома. Женя каким-то чудом, крутанувши прислоненный к стене
высоченный Игорев меч, сбила его с ног! Действуя мечом, как ломом, не в силах оторвать его
от земли, припечатала типа сверху, уселась ему на грудь. Видимо меч и впрямь был
волшебный. Иначе не объяснить то, что крепкий в общем-то мужик, хрипя и ругаясь на всех
языках не смог сбросить с себя ни Женю ни оружие. Оторвав от подола кусок ткани, Женя кое-
как скрутила полупридушенного бандита, и присела под стеночку, чуть в сторонке. Ее трясло,
ноги не держали…
Тем временем у Игоря осталось только три противника. Бен-Джин, Вахид и один из
боевиков. Короткая передышка. Все трое в свете фонаря. Замерли. Хищно отслеживают друг
друга. Кругом – ни души! Полицию – как корова языком. И нужно помочь Игорю, но встать на
ноги просто невозможно.
Вахид не выдержал первым. Дико заверещав что-то типа «уб´юу, гадына!», он ринулся
на Игоря. Тот шагнул в сторону, крутанулся на пятке, и Вахид с хрипом осел на землю…
Оставшиеся не спешили. И зря. Максик не удовлетворился железным ломом, в изобилии
валяющемся вокруг. Женя отчетливо видела, как собакоподобная тварь прыгнула на грудь
боевику. Тот попытался отмахнуться ножами, но в один укус пес вырвал у него горло. Бен
Джин с Игорем еще кружили друг напротив друга. Выпад, поворот, отскок, удар. Парирован!
Еще! Кувырок назад, Бен Джин швырнул свой нож в грудь Игоря. Тот увернулся, скользя на
крови… упал. Двое метнулись к нему одновременно: Бен Джин и Макс, с глухим утробным
воем.
Копошащееся нечто на земле распалось. Поднявшийся на ноги был Игорем. Он оттащил
Макса за ошейник от трупа. Ощупал его руками.
– Не ранен? Молодец, мальчик, хороший…
От звуков его голоса, у Жени мороз по коже продрал. Вышел в свет фонаря. Лицо, руки,
грудь в крови… Пошел к Жене нетвердой походкой усталого или раненого человека.
Женю мутило от распространившегося жуткого запаха смерти.
– Не тронь! Не надо! Не подходи! – забормотала она, безуспешно пытаясь подняться на
ватные ноги.
– Прекрати истерику! – хрипло скомандовал он. Резко дернул за руку, поднимая. Ладонь
его была скользкой и липкой. Этот запах!! Женю вырвало… Он оставил ее у стены и пошел
искать мешок.
Как они выбрались на Дорогу, Женя не помнила. Ночь… Костер стреляет искрами…
Игорь сидит у костра, уткнувшись подбородком в колени. Макс дремлет рядышком. Рука Игоря
покоится на угольно-черном загривке.
Жене не хочется на них смотреть. Оба были в крови и грязи, как черти, вышедшие из ада
в отпуск. Долго плескались у колодца. Теперь греются. Женя куталась в кош, но ее все равно
бил озноб. Невозможно смежить веки – сразу встают перед глазами растерзанные трупы…
– Люди Бен Джина пытались купить меня в Шен-Бо, – негромко начал Игорь. На Женю
он тоже не смотрел. Смотрел на пламя костра. – Я не согласился. Мне всадили нож в печенку и
бросили подыхать под чьим-то забором… Хорошо, у них не было традиции добивать
контрольным в голову, – голос Игоря монотонный, тихий. Ухо Макса слегка подергивается –
слушает. – Я не оправдываюсь. Не мы их, так они нас. Сегодня просто не их день… Если б не
Максик… Зато у тебя теперь одной проблемой меньше. Тебя мог почуять только Вахид…
На следующий день шли молча и медленно. У Жени не было ни сил, ни желания
общаться с убийственной парочкой. Все тело ломило, как в лихорадке…. Игорь свернул с
Дороги в Степь… В глубине неба парил орел, высокая трава качалась под ветром, как морские
волны… Вдалеке показалось что-то пестрое. Женя сняла очки и тщательно протерла их
подолом джинсовой рубахи. Пригляделась.
Игорь остановился на взлобке невысокого холма.
– Шатры… Люди, – Женя тронула его за локоть. Он вздохнул. – Нам туда нельзя?
– Почему нельзя. Можно, – он пожал плечами и стал спускаться.
Когда до шатров оставалось совсем немного и стало возможно различить человеческие
фигурки, кибитки, лошадей, Женя увидела, как одна фигурка замерла и вдруг побежала им
навстречу. Яркая алая длинная рубаха билась на ветру. Черные косы змеями мотались по
плечам… Молодая женщина, совсем девчонка, худенькая, хрупкая, подбежала к Игорю и
смеясь сквозь слезы, упала ему на грудь. Женя оторопела. Вид у верзилы был очень смущенный
и виноватый. Он поднял женщину на руки, как ребенка. Она гладила его по щекам, по волосам,
целовала и щебетала что-то на непонятном, похожем на птичий, языке. Макс вертелся у них под
ногами, хватал женщину за край рубахи, за расшитые пестрые шароварчики. Но эти двое
абсолютно не обращали на него внимания. У Жени сжалось сердце. Обида, ревность? Кто ему
Женя… И кто эта девчушка? Ей на вид не больше двадцати… Жена, сестра? Кто?
Не прекращая щебетать, Игорь полез в мешок. Достал изящный женский браслетик и
нацепил на тонкое запястье. Взрыв восторга! Хотя, на Женин взгляд, запястья, щиколотки и
шея женщины и так увешаны всевозможными побрякушками, что Игорев браслетик на этом
фоне как-то теряется.
Чувствуя себя очень неприятно, неловко, отчужденно, Женя украдкой стала
разглядывать счастливицу. Нет, не сестра. Уж больно непохожа. Смуглая, черноволосая,
личико круглое, выразительные карие глаза под тонкими черными бровями. Маленькие ступни
обуты в бархатные расшитые башмачки без задников. Один уже слетел, и его увлеченно
треплет Макс.
Наконец-то первые восторги встречи поутихли. Игорь очень смущенный, даже уши
порозовели. Обернулся к Жене и севшим голосом, уставясь на пыльные носки своих сапог,
представил:
– Знакомься, Женя, это Алия, моя мама…
– Кто?! – у Жени, по-видимому, сильно изменилось лицо.
Потому что чернокосая весело прыснула со смеху в шитый бисером широкий рукав
рубахи. Кивнула Жене. Что-то спросила у Игоря.
– Нет… Не жена, – ответил он. – Хочет быть проводником, я ее учу…
Женя сидит у костра. Алия – напротив. На низенькой резной скамеечке. На коленях у нее
огромное плоское блюдо, маленькие ручки проворно перебирают длинные сухие стручки.
Лущит фасоль. С трудом подбирая понятные Жене слова, ведет беседу. Игоря нет.
– К отцу ушел, – пояснила Алия.
– А у вас есть дети? – спросила Женя. По ее мнению вопросы о детях очень нравятся
женщинам.
– Да. Двое… – всплеснула руками, попыталась что-то изобразить. – Лицо и лицо… как
два глаза…Вот! – протянула Жене две фасолинки на ладони. – Вот такие
– Маленькие, – подсказала Женя.
– То, то, – она отрицательно качает головой.
– Одинаковые, близнецы, – догадалась Женя.
– Да, да, – и сразу же без перехода и предисловий: – Мой старший сын – сильный
мужчина. У него есть золото… Пойдешь ко мне в невестки?
– Дак он не звал еще, – осторожно ответила Женя и протянула руку к блюду. Отчего бы
не полущить фасольку за светским разговором, к тому же если никто об этом не просил?
– Главное – желание женщины! – подмигнула Алия. – Женщина захочет – Аллах
улыбнется!
– Да как-то все недосуг было. То мы от погони, то она за нами, – пояснила Женя. Ну как
объяснить сидящей напротив женщине, что, несмотря, на все неоспоримые Игоревы
достоинства, замуж за него Жене пока не хочется. Как представишь: носки стирай, котелок мой,
детям носы и попы подтирай! И все! Никакой любви не остается! Считай, парень, что мы с
тобой незнакомы! К тому же, у него ведь и так, небось, девок до черта!
– А разве здесь своих невест мало? – Женя попыталась разведать обстановку.
– И-и! – машет рукой разочарованная Алия. – Одна невестка у меня уже есть. Лун шесть
назад он привел в клан чужекровку… Эльфа, что ли. Ну и толку?! Он бродяжит. Она – в
астрале. Какой прок от невестки в астрале?
– И не говори! – поддержала законное возмущение свекрови Женя, подумав при этом про
себя: «вот так она и про меня будет говорить: одна невестка в астрале, вторая по Степи
шарится, и что толку от них обеих?!»
К костру вернулся Игорь. Вид у него был не сказать, чтобы очень довольный.
– Мама, тебя отец зовет, – сказал он Алие. Все-таки диковато было слышать обращение
«мама» из Игоревых уст…
– Вах, Игорь-джан, сынок… Ты, наверное, кушать хочешь?! – спохватилась Алия. –
Сейчас пришлю кого-нибудь… – и убежала.
Игорь устало плюхнулся на скамейку. Та протестующе заскрипела. Женя не бросила
перебирать фасоль. Из вредности. Она поглядывала на задумчивого Проводника.
К костру приблизилась девушка с огромным подносом. На подносе стояли чашки,
парящий, закопченный на костре чайник и горой навалены лепешки, плети пряного сыра,
сласти…
– Спасибо, Руза, – Игорь принял поднос из рук девушки. Та встряхнула косами, отобрала
у Жени блюдо с многострадальной фасолью и убежала. – Моя сестра…по отцу… – сообщил
верзила с поистине мученическим вздохом. – А вот от какой жены – не скажу, я их всех
путаю… давай быстренько перекусим, дело есть…
В чайнике оказался ароматный зеленый чай. Пить его вприкуску с желтоватым колотым
сахаром, сыром и лепешками оказалось невероятно вкусно. Все кушанья, включая сладкие,
были приправлены дымом костра…
– Игоречек, у тебя такая мама красивая, – медово пропела Женя. – А сколько ей лет?
– Лет двадцать, наверное, – с набитым ртом ответил верзила. Он успешно совмещал
жевание с разговором и при этом даже не давился. – А что?
– Да вот прикидываю, во сколько же она тебя родила? Получается, что ты у нас сильно
недоношенный родился, лет этак на пять минимум.
– На четыре, – поправил ее Игорь, довольно жмурясь на здоровенный кусок халвы у себя
в руке.
– Смотри, ножку кусочком не отбей, – предостерегла его Женя.
– Не…ама…ю, – отозвался он, вгрызаясь в сладкую рыхлую массу по самые глаза.
Когда вынырнул, сообщил грустно:
– Я не родной, меня усыновили. Алие тогда лет тринадцать было. Отец только-только на
ней женился. А тут я…
– А тебя-то каким ветром надуло?
– Служба… Ну, в прямом смысле – Служба. Я тогда в конторе работал. У меня задание
было – внедриться в клан с целью вербовки и выяснения их секретов… – фигурные пряники,
пахлава и рахат-лукум споро перекочевали с подноса к Игорю в рот, но рассказа он не
прерывал. – Отец меня, правда, почти сразу расколол. Ну, я ж тогда еще совсем сопляк зеленый
был…
– С тех пор ты сильно поспел, да, – Женя воспользовалась паузой. Он не поддался на
провокацию.
– Отец посмеялся над умниками из конторы. Сказал, что таким, как я, нужно родиться.
Научить – невозможно. Даже Проводники не всегда рождаются Ведающими Путь. Поэтому
меня усыновили.
– Меня тоже удочерят?
– Тебя? Нет. Какой смысл? Тебя проще замуж взять. Девушка уходит в клан мужа…
– А как усыновляли? Я смотрю, тебя тут все любят, как родного!
– О! Там целый ритуал. Меня сутки морили голодом. Потом отобрали одежду и закрыли
в шатре для рожениц. И я там еще сутки проторчал. Просыпаюсь, а надо мной отец с ножом и
Алия. И он ей говорит: «Женщина! Вот твой первенец! Люби его, заботься о нем и береги на
Пути!» А потом мне: «Это твоя мать, почитай и храни ее». И ножиком по запястью. Там чаша
специальная, а в ней вино. Смешали кровь всех троих, и распили всю чашу… Потом Алия меня
месяца два за руку между шатров водила, как ребенка. Разговаривать учила, орнамент читать,
браслеты расшифровывать. Кто кому кем приходится, рассказывала. Вот этого-то я по сию пору
запомнить никак не могу. Как ни придешь в клан – вечно у них какие-нибудь новости: тот
родился, тот женился…
– Часто же ты родственников посещаешь, – укорила его Женя. – А жену ты где потерял?
– К-какую жену? – он наконец-то поперхнулся. С минуту выкашливал из легких пахлаву.
Потом вытер слезы и обиженно взглянул на Женю.
– Ну, тебе-то уж лучше знать. А я думала, ты верный муж, блюдешь честь, как
говориться…
– Ну что ты болтаешь? – возмутился верзила. – Не жена она мне вовсе!
– Мама твоя уверена в обратном. Сидела, бедная, сокрушалась: сирота, мол, я, при живой
невестке. Внуков нет, сына нет, невестка в астрале. Мне предлагала…
– Так! Спокойно! Без фанатизма! – скулы Игоря затвердели, взгляд обрел блеск
эльбарской стали. – Все это просто распрекрасно. Мне и одной-то жены многовато будет. А
если вы с Шеннон объединитесь – точно пушистый придет!
– О! Ее зовут Шеннон? Она что, эльф?
– Да…
– Поэтому за тобой те франты на летающих лошадках по Степи шарятся?
– Да…
– Ну ты, брат, даешь! – искренне восхитилась Женя.
– И не говори…
– Сынок! – раскрасневшаяся Алия возникла словно джинн из бутылки. Росточком она
была в аккурат с сидящего на скамейке великовозрастного сыночка. – Ты поел? Мужчины идут
готовить кудилим! Завтра выступаем. Отец велел тебе скакать к Ыджасу за шкурой…
– Хорошо, мама… Ладно, Жень, потом… – послушный сынок оставил блюдо с
недоеденной пахлавой и, громко свистнув собаку, ушел.
– А кудилим – это что? – переключилась на допрос вероятной свекрови Женя. – И куда
вы отправляетесь завтра?
– Мы отправляемся, – поправила Алия. Уселась на скамеечку, налила в чашку Игоря
чайку и взяла с подноса кусочек пахлавы. – Кудилим – большой праздник. Много мяса, много
вина, песни, танцы… весь вечер, всю ночь… А завтра в путь. Поклонение могилам предков.
Все семьи там будут. И мы собрались. Игоря ждали. Теперь пойдем!
А он мне ничего не сказал… – задумчиво пробормотала Женя, отхлебывая из чашки
остывший чай. Она могла поручиться, что верзила никуда и не собирался! Сам удивился, не
меньше Жени, когда шатры в степи увидел!
– Ничего, скажет еще, – улыбнулась Алия. – У меня тут много дел! – спохватилась она. –
Угощение готовить, в Дорогу собираться. Ты ходи, где хочешь, а если понадоблюсь – во-он
наш шатер.
– Откуда вы узнали, что встретите его здесь? – выпалила Женя результат своих
размышлений.
– Отец сказал! Отец все знает!
– В смысле, ваш муж? – переспросила женя.
– В смысле, мой муж, – покорно согласилась Алия и принялась собирать на поднос блюда
и чайные чашки.
Женя не стала навязываться с помощью, а то еще подумает, что в невестки захотелось.
Весь лагерь Проводников охватила предпраздничная суета. Мужчины разделывали и
мариновали мясо, женщины и дети носились туда-сюда с блюдами, пакетами, свертками. Из
шатра в шатер, через вытоптанную площадку в центре… Игоря не было видно. Где-то по-за
шатрами слышалось лошадиное ржание. Женя пошла на звук. Лошади давно были ее страстью.
Просто держать их в городских условиях не представлялось возможным. Мама не соглашалась
даже на пони…
Целый табун лошадей! Женя обрадовалась, словно встретила старых знакомых. Дикими
лошадки не выглядели. Напротив, окружили Женю со всех сторон, обнюхивали, тянулись
мягкими губами.
– Лошадок любишь? – Женя обернулась.
Старик. Высокий, худой. Кожа темная, словно старое дерево, изрезанная острыми
морщинами. Под мохнатыми бровями смеются живые карие глаза, аккуратные усы и бородка
обнимают неожиданно полные красиво очерченные губы. Одет старик во все белое: белая
свободная рубаха, штаны, схваченные на щиколотках золотыми браслетами, босиком… На
фоне окружающей пестроты: шатров, живописных одеяний соплеменников, подобная белизна
кажется противоестественной. Старик выглядит очень древним, но не дряхлым. Сочетание
несочетаемого. Красивые ухоженные руки, черные пряди сквозят в волосах, усах и бороде.
Заинтересованный, изучающий взгляд, ироничная улыбка.
– Да, – кивнула Женя и похлопала по шее особо настырную кобылку, пытающуюся
проникнуть в нагрудный карман джинсовой рубахи. А вдруг Женя припрятала там что-то
вкусное?
– Это хорошо, это правильно, – произносит старик, словно песню поет, протяжно, с
определенным ритмом… – В Степи без лошадок никуда… Говоришь, ты Проводник?
– Не говорю, – помотала головой Женя. – Это Игорь говорит, а что?
Он в таких делах не ошибается, – старик умолк, но продолжал смотреть на Женю
внимательным, впитывающим взглядом.
– Вы – Игорев… папа? – ясно, что это так. Старик в белом не мог быть никем иным.
– Да. Мой сын сказал мне, что ты гостья нашего шатра. Вот, пришел на тебя посмотреть.
– Ну и как? – осведомилась Женя тоном девочки-паиньки, первой ученицы в классе.
– Толк из тебя выйдет, – утвердительно кивнул головой старик. – Выйдет… а бестолочь
останется! – заключил он. – Зачем тебе все это? Женские дела – детишки, муж, дом…
– А я не хочу, чтобы все так просто, – все тем же примерным тоном ответила Женя. – Я
хочу с осложнениями: мужа – на спину, детей – на шею, кастрюли – на голову и по мирам
шляться! – этакая оптимистка-идиотка.
Престарелого отца верзилы Женя не стеснялась абсолютно. Ей здесь вообще было
вольготно и привольно. Ну и что с того, что патриархат?! Катались мы по нему на саночках!
Патриарх расхохотался. Весело, со вкусом.
– Ай, молодец! Говорить умеешь… Иди ко мне в невестки!
– Спасибо, – Женя потупила очи. – Обязательно! Вот ваш младшенький подрастет – и я
тут как тут.
– Не забудь… Сегодня – кудилим. Это большой праздник. Иди к любому шатру, ешь, пей
вволю. Только словами не разбрасывайся. Слова в Степи, как вода… – закончил он совершенно
серьезно и не спеша пошел прочь.
– Мораль сей басни такова, – Женя почесала настырную лошадку за ухом, – храни за
зубками слова…Чего дед хотел, зачем приходил? Неужели у них тут с невестами такой напряг?
– Лошадь, понятное дело, не ответила.
Вернулся Игорь. Его встречали с шумом и гамом. Все выбегали из шатров, бросали свои
дела. Женя тоже пришла на общий шум. Парни притащили высокий шест с перекладиной на
одном конце. Его вкопали в центре вытоптанной площадки между шатрами. Так, это уже
становится интересным. В руках верзилы – объемистый сверток. Ладный поджарый конек
приплясывал у шеста. Игорь соскользнул с него на пыльную мятую траву, расстегнул ремни,
стягивающие сверток… Вот показался край – белый, пушистый. Шкура! Овечья шкура.
Белоснежная. Руно тонкое, отмытое, вычесанное. Все обитатели лагеря с шумом и гомоном
принялись нанизывать на шерсть золотые побрякушки: серьги, кольца, цепочки. Каждый, от
мала до велика, вносил свою лепту. Скоро шкура засверкала в лучах заходящего солнца.
– Золотое руно! – ахнула Женя. Как знать, может, именно это имелось в виду в
древнегреческом мифе. – Зачем это, Игорь? – она тронула верзилу за плечо.
– Рахш-э-барш, подношение, – пояснил он. – Ыджас готовит шкуру не один месяц…
– Кому подношение? Могилам предков?
– Кто тебе сказал про могилы? – фыркнул Игорь. – У Детей Степи нет могил.
– Твоя мама сказала… Ну как-то же они хоронят своих покойников?
– Они все время в Пути. Как ты себе представляешь такое кладбище? Если умирает
Проводник – его сжигают на костре, а пепел развеивают по ветру. «Вышедший из праха –
вернется в прах».
– Какой кошмар, – Женю передернуло. – Теперь я уж точно за тебя замуж не пойду! Хоть
весь клан на колени становись!
– Хоть один плюс в этом мрачном обычае, – пожал плечами Игорь.
– Сильно не радуйся, а то ведь я могу и передумать, – сочла нужным предупредить Женя.
– Если не на могилки, то куда идем?
– Там увидишь, – отмахнулся он. – Это описывать бесполезно. Я сполоснусь пойду, а ты
погуляй пока. Или нет, стой! Польешь мне на спину.
– Пожалуйста, – холодно заявила Женя.
– Чего?
– Ты забыл сказать – пожалуйста!
Отойдя за шатер, Игорь долго и с наслаждением плескался, смывал пыль. Женя
безропотно поливала его водой из ковшика.
Гулянье у Проводников действительно устраивалось на славу. Тренькали гитары. То тут,
то там вспыхивали песенные переговоры. Аромат шашлыка дразнил ноздри. Молодые парни
затеяли скачки на лошадях. Игорь приоделся – вышитая рубаха, черные штаны, сапоги,
тюбетейка. Эх! Парень на выданье! Чуть поодаль от шатров запалили костер до небес. Все
пестрое население лагеря собралось вокруг него. Танцы, смех, оживленные лица. Женя сразу
же потеряла Игоря из виду. Его увлекли за собой танцующие девушки. Целый водоворот
обнаженных смуглых плеч, белозубых улыбок, черных, змеистых кос… Все это ревности не
вызывало. Насколько Женя понимала местную ситуацию, молодежи разрешалось многое, но за
нравственностью следили с особой жестокостью. У каждой незамужней симпатяги – целый
табун родственников мужского пола. Посягнувший на девичью честь будет втоптан в пыль
копытами. Для своих исключений не делают.
Женя не умела танцевать так, как это делали местные. Она пошла на звук гитары.
Гитары выступали целым оркестром. У них тут шатер – не шатер, если на самом видном
месте не висит гитара. Любой уважающий себя Проводник может что-нибудь этакое на
инструменте изобразить. Женя приблизилась к живописной пятерке: два молодых парня, чем-то
неуловимо похожие, наверное, братья, красавец-мачо – вылитый Бандерас их к\ф «Отчаянный»,
тоненькая девушка с кастаньетами в огненно-алом платье, перехваченном в талии черной
шалью и седоусый патриарх в широкополой шляпе. Парни слаженно наяривали на гитарах,
«Бандерас» пел, девушка кружилась в самозабвенном танце, задавая ритм кастаньетами.
Зрелище пришлось Жене по вкусу. Резкое щелканье кастаньет, струнный рокот гитар
будоражили кровь. Едва дождавшись, когда музыканты умолкнут, чтобы перевести дух, Женя
просительно протянула руки, не надеясь, что ей доверят инструмент. «Бандерас» с
непередаваемой улыбкой снял через голову узорчатый кожаный ремень и вручил Жене свою
красавицу. Гитара была теплой и пахла волнующей смесью ароматов: табак, мужской парфюм,
дым от костра, что-то еще… Женя бережно обняла инструмент. Под обжигающим взглядом
«Бандераса» в этом было что-то интимное. Пальцы, волнуясь, ласкали гриф и струны. Что бы
такое сыграть? Ай, ромалэ!
– «Очи черные, очи жгучие!..» – начала Женя.
Седоусый одобрительно кивнул головой. Девушка вскинула кастаньеты и вновь
неутомимо закружилась в танце. Парни подхватили ритм. Оставшийся не у дел «Бандерас»
стремительно шагнул в круг танцующих, выхватил себе партнершу, и оторвал такое танго, что
Женя чуть не осипла!
Песня закончилась. Жене тут же вручили кубок. Вино? Ну да и фиг с ним!
– Еще! Давай еще! – неизвестно откуда вынырнул Игорь. – Им понравилось! – глаза у
него были шалые, волосы растрепались по плечам, за ухом торчал цветок…
– «Мохнатый шмель, на душистый хмель…» – Женя чуть ускорила ритм, и ей не всегда
хватало дыхания. Отвыкшие пальцы иногда ошибались, но Проводники оказались
снисходительными и благодарными слушателями. Женя сыграла еще «Касабланку» и «Дольче
Виту». Потом с сожалением сняла гитару, прижала ее к груди – не хотелось расставаться.