«Совесть…
В крови,
Человеческой,
В жилах.
Если
Она течет,
Значит,
Вы живы.»
Ирина
Витальевна
Щербина-
Полницкая
(Ирина Ирвит)
«Всегда
Найдёшь ты
Под
Основой
Тот слой,
Которым
Было
Слово!»
Ирина
Витальевна
Щербина-
Полницкая
(Ирина Ирвит)

Серия, из 11 рисунков. Рис. №10. Художник Сергей Бочаров. Ялта, 2011

Последние листья

Последние листья слетают с деревьев,
Как птицы, садятся на выпавший снег.
На этом последнем бродяг новоселье
Обещан холодный им долгий ночлег.

И ветром встревожены темные крылья.
То листья иль птицы, то вымысел, быль?
Весной этих листьев летучею пылью
Восточные ветры накроют ковыль.

Мой взгляд устремился на голые кроны
Свидетелей вечных всех сумрачных зим.
Он помнил их в ярком наряде, зеленом,
Тебя никогда он не знал молодым.

Последние листья. Последние листья
Бесшумно, как птицы, слетают с дерев.
Ни зла, ни корысти, ни зла, ни корысти.
Лишь грустные мысли – знакомый напев.

Москва. 27 ноября 2012

Ветер юго-восточный

Я к Днепровским, родным, берегам
Возвращусь, словно рыбка на нерест.
Из далёких морей где-то там,
Где лиловый и розовый вереск.

Ветер, юго-восточный, жара!
Мне Москва обещает погоду:
«Ветер, юго-восточный, жара!»
Что теперь уповать на природу.

У морей никогда берега
Не бывают ни правым, ни левым,
Лишь у речек – два вечных врага,
Усмирённые водоразделом.

Правый – горд и надменно высок.
Левый – «гол, как сокол» и унижен.
Правый целит мне пулей в висок.
Я с другой стороны это вижу.

И в насмешку, наверное, здесь,
На твоей и моей батькивщине,
Берегов разделения в честь,
Как враги, мы сойдемся на рыни.

Ветер, юго-восточный, жара!
Этим летом – такая погода.
Собираться домой мне пора,
Позади все спокойные годы.

Ветер, юго-восточный, жара!
Мне Москва обещает погоду.

Ветер, юго-восточный, жара!

Москва. 1 июня 2014

Ах, суета – нелепых мелких дел

Ах, суета – нелепых мелких дел,
Ненужных лиц, бесплодных разговоров.
И пустота. И временной раздел.
И поиски единственного слова.

Когда бы правду, не скрывала ложь,
И вечные не мучили сомненья,
Мне б объяснить томительную дрожь,
И постоянство бледных сновидений.

Я не решаюсь сделать верный шаг
И пасть к ногам бесстрастного кумира.
Лукаво шепчет мой заклятый враг:
«Тоской живет твоя скупая лира.

Не предпочти реальный грубый мир,
С единственным божественным мгновеньем,
Той вечности, где правит твой кумир,
Ему подвластны все твои стремленья.

И царствуя, разнузданная воля
Творит миры, в отверженном сознанье.
Уж такова усталой плоти доля —
Стать лоном смерти всех мирских желаний».

Южно-Сахалинск. 1992

О, не стремись…

O, не стремись в Земном увидеть Бога.
Не сотворяй ему святые нимбы.
Его душа мертва или убога,
И блеск души своей то зришь над ним ты.

О, лишь Земной поставит на колени
Того, кто призван, может быть, богами.
Молчать посмеет приказать Сирене.
И лишь Земной способен «бить ногами».

Но он не властен над душой творящей —
Тут не поможет диктатура стада.
И лишь Земной не слышит уст молящих.
Земной – «Хочу» предпочитает «Надо».
О, не стремись в Земном увидеть Бога.

Южно-Сахалинск. 1992

Зло

Тебя, дружище, снова развезло
От чая, иль чего покрепче,
Вмещает Гений и добро, и зло,
И Злому зло на ухо шепчет.

Москва. 4 сентября 2016

Движением размеренным верным…

Движеньем размеренным верным,
Венчая рожденье и смерть,
Днём, ярким, и ночью, неверной,
Стараясь к закату поспеть,

Жизнь чья-то течет, как река…

Бывает, спокойна ленива —
В теченье своём, глубока,
А мелкая – вечно строптива,
Неровны её берега.

Но стоит, винить ли смятенье
Игристых потоков в горах,
И к жизни святое презренье
Разбитой лазури во прах?

А если подняться к истокам
Смиренной равнинной реки,
Откуда-то жалко стекают
Презреннейшие ручейки.

Тогда, как большим водопадом,
Шальная рождается жизнь.
И ей, без любви и награды,
Катиться безудержно вниз!

Днепропетровск. 1974

Известному поэту

В. Ф.

Я к другой тебя не ревную —
Нам доступна с тобой бесконечность.
Где найдёшь на Земле такую,
Чтобы с нею остаться на вечность.

С ней лежать на одних полатях
Первовлюбленными, только ближе,
Покрывала откинув, платья…
Тихой стопкой бесценных книжек.

Слов несказанных аллилуйю
На Земле от меня не услышишь.
Сто томов равны поцелую,
Если ты ощущаешь и дышишь…

Якутск. 1997

Не пожалей низвергнутых кумиров

Не пожалей низвергнутых кумиров,
Развенчанных, безвластных, сирых.
Не пожелай душе их искупленья
За грех во власти, в ослепленьи.

Не помешай идущему в чертоги
К доступной призрачной богине.
Коварен пламень чей, желанно имя,
О, Истина! Познал – и в боги!

Не помоги тому, чей путь обратный
Не стал стезёю благодатной.
Влачась с вершины, благо – не сорваться.
Нет всем нужды в тот храм соваться!

Душа грешна, себя воздвигнув в боги,
Парит над помыслом убогим;
И в ней самой спасение и кара.
Не избежит судьбы Икара.

Южно-Сахалинск. 1992

Политику

Валентину Фёдорову

Сам Бог эфес вручил, как видно, Вам —
Зло укрощать привычным жестом грубым.
А что? В бою, идя по головам,
Не приходилось встать на череп друга?

Есть у политика своя дорога,
От поля брани дальше, чем от Бога.
Глупцы ж идут в атаки, брат на брата,
Их черепа – невелика утрата.

Небесных звёзд и не на всех достанет,
Толпа влачится вслед за мудрецом,
Спасителем считая иль отцом,
Того, который ныне ею правит.

Себе смешон политик не бывает.
Всегда достойно исполняет роль,
Срывая смех иль причиняя боль.
Он лжец или мудрец – толпа не знает.

И тщась снискать всеобщую любовь,
Мудрец в награду обретёт презренье,
А лжец у сердца нарисует кровь,
И гнев толпы заменит сожаленьем.

1992

На краешке стола

На краешке стола
в английском кабинете
Оставлены слова,
в запыленном конверте.
Слова любви моей,
подарок милый – книжка.
Позволено лишь ей
тебя любить, и слышать.

И выучить язык,
понятный в этом доме,
который знаешь ты,
но мало мне знакомый.
Итожит год века —
идёт пора иная.
Два разных языка
нас с Вами разделяют.

Москва. 1999

Душа умирает первой

Иной, вглядываясь в себя, вдруг узнает: в нем не одна душа.

И, может статься, он ощутит в себе одну мертвую душу, некогда рожденную и вскормленную Разумом, и однажды убитую своим родителем, разгневанным любовной связью ее с молодым цветущим Телом.

И ощутит он рядом с ней малое покинутое дитя, явившееся от этой греховной связи, надменно презираемое Разумом, но живое и нежное, бесконечно молящее о пище.

И ощутит он, как вырастет это создание и будет совращено своим же отцом… и ощутит, как с течением жизни вырождается род души его, сотворенный Разумом и прелюбодействующим стареющим Телом.

И ощутит он однажды, что рожденные в нем души не могут более дать живого плода, а Тело не может зачать.

Душа умирает первой.

Днепропетровск. 1983

Серия, из 11 рисунков. Рис. №3. Художник Сергей Бочаров. Ялта, 2011

Волхвы

О чем тут? О бессмертии?
И снова о богах… Титанах, их усердии,
Иголке, что в стогах.
И все же, что? Не белые?

Лишь пух, что занесен.
Взросло такое дерево
В скрещении времен.

Сим Знаком пригвожденные
В величье и вражде.
Волхвы, новорожденные
Под знаком: «Быть беде»!

Москва. 2010

Ты мне сказал

Ты мне сказал, смеясь, однажды,
Что мы ещё наскучим обоюдно.
Меня моя отпустит жажда,
Я успокоюсь и тебя забуду.

Умершая листва. Туман и сырость.
Вновь год истёк – природы милость.
На белые листы, как пепел,
Строками падает вчерашний трепет.

Ялта. 1994

Партия

Партия выберет мне дорогу,
Партия даст мне моего бога!

Укажет мне и ширину шага.
Подскажет цвет для моего флага,

Образ мыслей, моих, и желанья.
Выберет форму для обожанья!

Подберет кисти, холсты и рамы,
Сюжеты комедии и драмы.

Вся жизнь моя —
это ты, пар-ти-Я!

Ну, а Я! Где?
На этой
Карте,
Я?

Москва. Август 2011

Ищите рифмы

Когда б слагать белиберду —
Напрасно расточать уменье.
Не тратьте сил на ерунду.
Ищите рифмы во спасенье.

Москва 2010

Робин Гуд, по-русски

Начинался 1999 год. Как-то вечером, муж попросил меня отвезти какие-то бумаги: «Войдешь в Думу, со стороны Георгиевского, у Бюро пропусков тебя будет ждать мужчина, Сергей, отдашь ему бумаги».

Вошла. Стоит «шкаф», в черном кожаном плаще, до пят. Если бы мне надо было создать ремейк картины «Три богатыря», этот персонаж сидел бы у меня на коне! в центре картины. Но, как говорится, малости всегда не хватает. В этой истории слово «сидел» появится, коня только не будет.

То он – успешный предприниматель, то – теряет все. То он политик, то – заключенный. Этот человек – своеобразный феномен на российской политической сцене, этакий Робин Гуд, по-русски. В прямом смысле, он раздавал деньги. Равно, нуждающиеся и рядящиеся в «нищенские» одежды, получали вожделенную помощь, потому под его кабинетом в Госдуме можно было встретить разных людей.

Подобно герою другого известного эпоса, бился, не на жизнь, а на смерть с мельницами, мой новый знакомый. Сражался с сильными мира сего, в лице тогдашнего президента Татарстана. А в 2001 выставил свою кандидатуру на пост президента республики. Слоганы той кампании: «КрасноБаю войну объявляю!», «Мое дело – борьба с беспределом!» – принадлежат мне. Силы явно были неравными. Вот и появилось в его биографии слово «сидел».

В тот вечер, когда я привезла какие-то бумаги, голубоглазый блондин, почти двухметрового роста, посмотрел на меня и коротко бросил: «Идите за мной». Я пошла. Фойе, лифт, коридор. Входим в кабинет. Не обращая на меня никакого внимания, он сказал своему секретарю, также коротко: «Закажи-ка ей постоянный пропуск». Я даже не успела открыть рта для возражений или объяснений. Так неожиданно я стала помощником депутата Государственной Думы России Сергея Петровича Шашурина.

Везет же мне, на Сергеев Петровичей, а на Петровичей – еще больше. Вскоре мне выдали Удостоверение №53471 Государственной Думы РФ, 1995—1999, которое я храню до сих пор.

Москва. 2013

Хочу содрать с лица благопристойность

Н. К. В. Достойному

функционеру, от идеологии.

Хочу содрать с лица благопристойность
И обнажить уродливую суть,
Чтоб злое шутовство смешалось с кровью
И больше не сумело обмануть.

Как мне наскучил жалкий мир,
Весь приспособленный под сцену.
На каждой нити свой кумир —
Исполнит всё, назначь лишь цену.

О, лебезящий и ничтожный,
Мир подлецов, духовных трупов,
Приспособленцев осторожных
И, до смешного, жалких трусов!

Я пред тобой в бессильи каюсь.
И, близкий угадав конец,
В тоске предсмертной извиваюсь.
О, пожалей меня, Творец!

Днепропетровск. 1981