– У них все равно нет будущего. Слишком большое горе не объединило, а отбросило их друг от друга. Так бывает, это жизнь. Люда никогда не родит ему ребенка, а это важно!
– Мам, я прошу тебя!
– А Владу нужен ребенок!
– Мама!
– Ну, хорошо. Но к пятнице надо тщательно приготовиться. Я хочу, чтобы все было идеально. И надо достать из комода праздничные салфетки! Те, с голубыми цветочками по краю! Я приготовлю праздничный обед.
3
Следующим утром Наташа вышла на улицу, собираясь прогуляться и зайти в магазин. Пытаясь строить планы на ходу, посмотрела на наручные часы. Она откинула назад волосы и распахнула пальто под лучи весеннего солнца. Дождь закончился, и воздух приятно пропитался озоном. Молодая женщина глубоко вдохнула и пошла по узкой дороге, щедро посыпанной щебнем, в сторону парковой аллеи. Она издали заметила человека, сидящего на старой скамейке под ржавым навесом пустой остановки. Автобусы этим маршрутом давно не ходили, а остановку использовала молодежь, собираясь здесь вечерами. Подойдя ближе, Наташа узнала мужчину, и огненная волна пронеслась по ее телу от макушки до кончиков пальцев. Замедлив шаг, стала лихорадочно соображать, случайна ли встреча, и что говорить человеку, с которым не общалась долгие годы.
Владимир Бондарев расположился на скамье, неестественно откинув в сторону больную ногу. Он задумчиво смотрел перед собой, опираясь на массивную трость. Трудно поверить, что он находится здесь. Что ему нужно? Наташа замешкалась, пытаясь ответить на вопросы, бившиеся у нее в голове. Моргнула, стараясь прогнать наваждение, галлюцинацию. Не помогло. Бондарев не исчез.
Сколько они не виделись с ним? Лет пять, не меньше, с тех пор как Оля умерла. Захотелось повернуть назад, пока не поздно, скрыться за углом старого дома, пробежать окольными путями. Она даже замедлила шаг, затаив дыхание, как вор. Владимир Бондарев взглянул на Наташу, повернувшись искалеченной стороной своего лица. И она вспомнила, что он болен и жалок, хотя многого добился за эти годы, научился ходить, говорят, даже занимается репетиторством, живет в хорошей квартире, готовит себе сам, убирает, стирает, ведет собственный и очень успешный блог об истории и археологии. Характера ему всегда было не занимать, хотя в школу он больше не вернулся. Послужила ли этому Олина смерть? Или он просто решил кардинально изменить свою судьбу? Деваться некуда. Момент упущен. Наташа стремительно подошла к Бондареву и присела рядом. Встреча определенно не казалась случайной.
– Привет, – его голос звучал хмуро, хотя он старался выглядеть дружелюбным.
– Неожиданно.
– Да.
Они помолчали. Ей хотелось сразу спросить, для чего он здесь. Но не могла выдавить из себя ни слова, подозревая, что расплачется и станет унизительно выглядеть. Слезы действительно навернулись на глаза. Вспомнилась несчастная Оля. Какой кошмар они все пережили!
– Кристину скоро выписывают.
Его слова повергли ее в шок, она с ужасом ощутила, неумолимо приближающуюся волну страха. Так он здесь ради Кристины? Наташа была уверена в том, что ее сердце окаменело в тот момент, когда умерла сестра. Душа застыла, страдая от жестокой неподвижности. Время остановилось, а мысли разлетелись из головы, как стая глупых птиц. Наташа сидела, не шевелясь, прислушиваясь к резким толчкам в груди, переживая, что от волнения получит инфаркт.
– Кажется, через несколько дней.
Она выдержала паузу, но потом все же решила заговорить. Необходимо было выяснить и понять, что происходит.
– Да, но откуда ты знаешь?
– Говорил с ее лечащим врачом.
Наташа была еще более потрясена. Зачем Бондареву говорить с Величутиным? Что именно он спрашивал и какие получил ответы? Зачем вообще нужно что-то спрашивать? Наташу охватил трепет. Она опустила глаза и машинально разглядывала стоптанные кроссовки Бондарева. Наверное, тяжело передвигаться с больной ногой. И зачем он притащился в такую даль? Кажется, его дом находится в противоположном конце города. До этого момента они даже случайно не пересекались, хотя город небольшой, всего-то пятнадцать тысяч население. Наташа молчала, не собираясь задавать вопросов вслух, хотя они мучили ее. Хотелось унять хаос, который поднялся в душе. Она раздраженно заметила, что стала слишком нервной. Стоило купить валерьянку в аптеке. А то недолго поменяться с Кристиной местами.
– Я сегодня утром понял, когда проснулся, что не смогу ждать дня ее выписки, чтобы позвонить по телефону и спокойно все обсудить с вами. С тобой и Татьяной Анатольевной.
– А нам есть что обсуждать? – осторожно спросила она, не понимая, к чему он клонит, и испытывая от этого новый приступ липкого страха.
– Да.
– Со мной и с мамой?
– Да.
– И что же?
– Неужели ты ничего не знаешь?
– Не знаю что?
Он тяжело вздохнул, развернулся к ней, внимательно глядя в глаза. Ей пришлось выдержать его взгляд, но по коже пробежал холодок.
– Значит, ты ничего не знаешь.
– Да что я не знаю?
Он помолчал, обдумывая ее вопрос. Наташа заметила, что он колеблется, значит, истинной причины его появления ей не узнать. По крайней мере, в этот раз.
– Я могу помочь найти для девочки хорошего психолога. У меня есть знакомые в Нижнем Новгороде, потому что я сам долгое время посещал консультации.
– О чем ты?
– Кристине необходима помощь психолога, – Бондарев был терпелив. Но в Наташе начинал закипать гнев. Ей не нравилось разговаривать о том, чего она совершенно не понимает.
– Сомневаюсь, что это твое дело.
– Наташ, я хочу помочь.
– Но мы не нуждаемся в твоей помощи.
Голос дрогнул, потому что она вдруг прекрасно поняла, о чем он просит. Ясность заполонила воображение. Кровь застучала в ушах. Какое дело Бондареву до всего этого? Отчего заинтересовался Кристиной?
– Знаешь, мне сейчас некогда, автобус должен подойти с минуты на минуту. Мне нужно в магазин, гости собираются приехать.
– К этой остановке автобусы не подходят. Я на машине, подвезу тебя.
Он и про остановку знает!
Удивлению не было предела, когда она, бросив взгляд в сторону, вдруг заметила блестящую иномарку какого-то экзотического цвета. Бондарев купил машину? Он сам водит? С больной ногой!
– Твоя машина? – не смогла она удержаться от вопроса.
– Да.
– Ты купил новую машину?
– Она не новая, – нетерпеливо вздохнул он, пытаясь показать, что этот разговор для него не важен. Он не хочет обсуждать машину. Но для Наташи это была передышка, возможность быстро подумать.
– Но все-таки!
– Что?
– Что это за машина?
– «Мазда» 2011 года выпуска. Этой машине уже девять лет. Так что она не новая.
– Но все равно это здорово!
– Ты так считаешь?
– Да! У тебя есть машина! А мы так и не обзавелись. Слишком дорогое удовольствие.
Наташе давно хотелось сорваться с места и убежать, как маленькой девочке, спрятаться. На душе скребли кошки. Она отчаянно вглядывалась в даль, где находилась другая остановка, проклиная хоть какой-нибудь автобус, который явно не торопился ехать. Бондарев предпринял попытку улыбнуться, но Наташа разглядела лишь животный оскал, поежилась. Как он безобразен, а ведь раньше был таким красивым. Воспоминания появлялись в голове, как обрывки савана. Скромная, робкая, но такая умная Оля и Бондарев. Оба необыкновенно красивые и счастливые. Ей шестнадцать, ему двадцать восемь. Никого не смутило тогда, потому что отношения были чистыми, как снег. Но времена чистоты закончились. Бондарев похож на безобразного орка, а Оли нет в живых.
– Необходимо разобраться в том, что произошло. Ты слышишь, Наташ?
– О чем ты?
– Я говорю о Кристине, Олиной дочери, если ты до сих пор не понимаешь! Я здесь ради нее. Мне нужно обсудить с тобой детали.
– Какие детали? Ничего не понимаю! При чем тут ты?
– И все-таки послушай меня.
Бондарев говорил тихо, но настойчиво, а у Наташи не было сил встать и уйти. Вдруг стало интересно узнать, в чем дело. Страх отступил. Помощь Бондарева их семье – это фантастическая удача и неожиданность. Его уважают люди, у него много знакомых. Все его любят. Гордость не позволяла вмешивать его в дела семьи, но все же какая-никакая помощь.
– Что я должна слушать?
– Чтобы помочь Кристине, необходимо разобраться в том, что произошло.
– Кому необходимо? – снова насторожилась она.
– Мне! Тебе. Всем.
– Нет!
– Расскажи мне.
– Да кто ты такой, чтобы я говорила с тобой?
– Я – твой единственный друг.
Наташа не выдержала, презрительно сжатые губы дрогнули. Слезы заструились по бледным щекам. Слабость характера была несвойственна ей, но в этом случае виноваты были страшные обстоятельства, которые превратили жизнь в кошмар. Обстоятельства разрушили ее броню, ее стену. Она стала уязвима, нервна. Чувствовала признаки приближающейся истерики. Бондарев схватил ее за руку, но она в страхе высвободилась, не сумев скрыть брезгливость.
– Наташ, прошу тебя, – настойчивость Бондарева поражала. Он всегда был очень тактичен, не лез в душу. Но теперь все изменилось. Он даже не обиделся, что она шарахнулась от него, как от прокаженного.
– Что тебе надо? Оставь меня в покое.
– Послушай.
– Это был несчастный случай, – прошептала она. – Я не стану говорить об этом.
– Я знаю, что тебе тяжело, но надо разобраться! Пожалуйста!
– Тебе-то какое дело? – не выдержала она и выплюнула ему в лицо ядовитые слова. – Это касается только нашей семьи.
Он отвернулся. Наташа поняла, что задела его за живое, и ей стало легче. Она даже улыбнулась и утерла слезы. Злоба начала брать верх над страхом. Ее слова были убийственны для него, они издевались, насмехались, надо было только правильно рассчитать дозу, чтобы метко попасть в цель. Тогда он уйдет и никогда больше не посмеет трогать ее.
– О чем ты хочешь поговорить, Володя? – еле слышно продолжала она. – О нашем семейном горе? Но ты-то тут при чем? Моя сестра умерла пять лет назад! А у вас до этого было все кончено. Ее дети не имеют к тебе никакого отношения. Кристине восемь лет, Вите в декабре исполнится семь. Их родной отец сидит в тюрьме, и я сомневаюсь в том, что, когда он выйдет оттуда, мы о нем услышим. В чем тут разбираться? Кристина выбросила из окна четырехлетнего ребенка, испытав при этом сильное потрясение, с которым не смогла справиться, поэтому оказалась в этой больнице. Я мотаюсь туда три месяца и веду бесконечный спор с доктором, который считает, что девочку надо выпускать, чтобы она начала вести обычную жизнь. Но я была там, когда все произошло. Я видела ее лицо. И считаю, что выпускать ее нельзя, возможно, позже, но не сейчас. Ты ничего не знаешь о наших проблемах. И не должен знать!
– Разобраться надо с самого начала. Как получилось, что вы оказалась в доме этого погибшего мальчика?
– При чем тут это? – снова начала злиться она, понимая, к чему он клонит. – Ты не имеешь права осуждать… Ты ничего не знаешь, а я не собираюсь рассказывать тебе! Да иди ты к черту, Бондарев!
– Послушай! – попытался прервать ее Владимир. В его голосе звучал лед, будто он ненавидел ее так же, как она его. – Я не собираюсь осуждать! Я хочу разобраться и помочь! Ведь этот погибший ребенок тоже сын Оли! Она отказалась от него. У него появились другие родители. Разве не так?
– Не понимаю, зачем тебе подробности.
– Он перестал быть ее сыном, а значит, дело касается не только вашей семьи.
– И что дальше?
– Что вы делали в доме этого ребенка? Кристина знала, что это ее брат?
– Какое тебе дело? – еще больше разозлилась она. Как заведенная повторяла одно и то же. – Ты не имеешь права осуждать! Не имеешь, понял?
– Но я не собирался!
– Послушай, не лезь к нам!
– Я хочу помочь!
– Пошел к черту со своей помощью!
– Почему? Ты несправедлива!
– Потому что во всех бедах Оли виноват лишь ты! И в наших бедах!
Наташа ненавидела Бондарева в этот момент, готова была броситься и рвать его шею зубами. Чтобы брызнула кровь, оголились кости. Почему он не умер тогда? Дьявол вытащил его с того света! Сделал его уродом, но закалил характер и зажег в глазах непримиримый огонь.
– Пошел ты к черту! Твой анализ нашей жизни не требуется!
– А Кристине требуется помощь. И я могу помочь. Подумай об этом.
– С чего ты решил, что ей нужна твоя помощь? Мы разберемся с этим сами.
– Конечно, ведь ты собралась залечить ее в этой старой больнице до смерти, правда? Так и проблем меньше.
Она поднялась и плюнула на него. Утерла рот тыльной стороной ладони. Бондарев замолчал и наклонил голову.
– Тебя надо было посадить в тюрьму, когда ты начал ухаживать за моей сестрой. У нее могло быть блестящее будущее, все-таки золотая медаль по окончании школы. Но из-за тебя у нее ничего не было. Ты испортил ее! Только ты виноват в том, что произошло с ней и происходит сейчас со всеми нами. Какого черта ты приперся сюда? Что хочешь вытянуть из меня? Да ты просто моральный урод! И не понимаю, какая польза тебе от того, что ты мучаешь нашу семью! Запомни, тебя там не было! А мы все были! Кристина совершила убийство! И ее необходимо лечить!
– Поговори со своей матерью. Она приняла решение, – холодно произнес он, не глядя на нее, вытирая со щеки плевок. – Я понял, что ты еще ничего не знаешь. Я не стану говорить, пусть это сделает Татьяна Анатольевна. Ведь вы семья, а я для вас посторонний человек. Но это и лучше.
Наташа растерялась и не нашлась с ответом. Но тут из-за угла показался старый автобус, который медленно приближался, переваливаясь с одного бока на другой. Наташа вскочила со скамейки, запахивая пальто и вытирая слезы. Она бросилась бежать, надеясь успеть оказаться на нужной остановке раньше, чем автобус доберется туда. Замахала руками, пытаясь привлечь внимание водителя. Бондарев остался сидеть, не глядя на нее и не произнося больше ни слова. Будто потерял к ней интерес.
4
Наташа сидела в кабинете доктора Величутина. Был вечер, за окном стемнело. Хотелось спать, глаза слипались. Прошлую ночь она плохо спала из-за новости, которую сообщила мама. Влад Харитонов приезжает в эту пятницу! Она уже не думала о выяснениях отношений с психиатром по поводу распространения информации о Кристине. Поток мыслей затормозился, ненависть к Бондареву растаяла, забылась. Да и вчерашняя встреча с ним казалась нереальной. Уж не приснилось ли ей все это?
Наташа поехала и попросила, чтобы ее приняли. Необходимо было выяснить, причастен ли Величутин. Вновь поразилась тому, что обстановка старой больницы и гнилостный запах помещения, смешавшийся с запахом лекарств, приносят умиротворение. Оказавшись в этих стенах, казалась невыносимой мысль, что придется отсюда уходить. Об этом стоило поразмыслить. Она влюбилась в доктора? Мысль казалась настолько нелепой, что Наташа разозлилась на себя.
– Наталья Николаевна, так вы говорите, что вчера встретили человека, который утверждал, что знает о том, что Кристину выписывают?
– Именно так.
– Но мы никому постороннему не даем сведений о больных.
– Но тем не менее этому человеку все известно.
– Кто он?
– Бондарев. Бывший парень моей сестры.
– Которая умерла?
– У меня нет другой.
– Вы с этим Бондаревым друзья?
– Нет, я его ненавижу! – легко произнесла она. – Не понимаю, зачем он пришел. У меня сложилось впечатление, что он специально дожидался.
– Почему вы ненавидите его?
– Он похож на дьявола!
Ответ совершенно не смутил доктора, но Наташа вдруг испугалась. Не примет ли ее Величутин за сумасшедшую? Но он продолжал спрашивать совершенно невозмутимо:
– Внешностью или характером?
– Скорее внешностью. Характер у него неплохой… был. Хотя я плохо помню. Вы знаете, мне показалось, что он хотел что-то серьезное обсудить со мной.
– Что именно?
– Я не знаю.
Ей вдруг очень захотелось выйти на улицу и подышать свежим майским воздухом. От этого стало печально, и глаза заблестели. Она пожалела, что приехала сюда. Врач ничего не знал о Бондареве, это очевидно. Весь разговор представлялся глупым и ненужным. Ей стало стыдно, что она отвлекает человека странным разговором. Мысли о том, чтобы бросить все и уехать, неожиданно вернулись. Сможет ли она быстро продать квартиру и переехать в Ригу? Сколько потребуется времени, чтобы собрать вещи, купить билеты? Хватит ли денег? Стало страшно от того, что она ничего не знала. Не понимала, как сможет все обустроить. Не лучше ли вернуться в родительский дом в деревне, а квартиру сдать? Там, в Заозерье, невероятно красиво. По утрам над полем и лесом стоит розовый туман, пахнет листвой и торфом, роса выпадает крупная, как драгоценные камни. И никого! Можно идти в халате босиком с нечесаными распущенными волосами и петь песни во весь голос. А в речке ледяная вода, и плавают мальки на поверхности.
Но в родной дом путь закрыт, потому что там Витя, сын Оли. О нем заботится папа, пока мама гостит у нее. Неизвестно, как повернется жизнь дальше. И что вообще происходит! Но до того момента, как Кристину поместили в больницу, о детях заботилась Наташа. Они жили с ней в городе, девочка только пошла в школу, а мальчик ходил в детский сад. Кристина даже третью четверть не доучилась, как ее поместили в больницу. Совсем маленькая, но дикая, как волчонок. Что с ней стало? Отчего она так ожесточилась, ведь еще совсем недавно любила играть с куклами Барби, которые дарила ей Люда, и читать «Приключения Буратино», утверждая, что обязательно отрастит себе голубые волосы, как у Мальвины. Она собирала с Витей и Арсением лего, поливала в огороде цветы и любила обниматься с Наташей, когда ложилась спать. Но через месяц после смерти Арсения Наташа обнаружила, что у всех Барби оторваны головы и закрашены глаза красным маркером.
Настроение испортилось. Ей не хотелось, чтобы дети снова оказались в ее квартире. Она устала от воспитания, переживаний, шума, детских капризов и болезней. Ей хотелось остаться в тишине и одиночестве. Начать жизнь с чистого листа. Лучше в Риге! Это было бы просто счастье! И далеко. Никто не приедет в гости. Она заведет новых знакомых, станет приглашать их к себе и угощать яблочным пирогом, который особенно удавался при наличии кислых яблок. Наташа совсем забыла о том, что прекрасно готовит. Давно ничего не пекла.
– А что хотел Бондарев от вас?
– Я не знаю, – она подняла на Величутина глаза, отвлекаясь от своих мыслей. Ей не хотелось больше говорить о Бондареве. Но она понимала, что будет невежливо вот так сорваться с места. Ведь это она попросила о встрече. Но теперь, понимая, что ничего интересного не узнает, потребность в разговоре отпадала. Наташа сомневалась, стоит ли уйти сейчас или продолжить разговор. – Я ничего не поняла. Он напугал меня.
– А какие у него были отношения с вашей сестрой перед ее смертью?
– Они расстались задолго до этого. Ей было шестнадцать, когда она в него влюбилась. Он – намного старше. Учитель истории в нашей школе, все были в него немножко влюблены. Тогда он был симпатичным.
– Почему они расстались?
– Она так решила.
Наташа посмотрела на темное окно. Каким далеким показалось то время, сумасшедшим, нереальным. Уже тогда над их головами начали сгущаться тучи. Она не понимала, почему продолжает сидеть в кабинете доктора и отвечать на его вопросы. Ведь он уже сказал, что не имеет к Бондареву никакого отношения. Ей было трудно справляться со своими мыслями, но встать и уйти она не могла. Ощущение защиты и спокойствия в этом месте не покидало.
Величутин несколько минут задумчиво изучал Наташу, потом заговорил снова.
– Ваши родители живут в деревне, правильно?
– Да.
– А вы переехали от них сюда, в город.
– Да, мне купили квартиру. Родители купили, – зачем-то уточнила она.
– Вы хотели переезжать?
– Хотела.
– Вам нравится жить здесь?
– Нравится, конечно.
– Как справляетесь с бытом?
Она с удивлением посмотрела на него. Пожала плечами, усмехнулась.
– Я хорошо готовлю, если вы об этом. На макаронах быстрого приготовления не сижу. И убираться могу, и деньги считать. Счета оплачиваю без задержек. Что еще нужно?
– Хорошо. Значит, вы прекрасная хозяйка?
– Наверное.
– Поэтому дети сестры жили с вами?
Она хотела что-то сказать, осеклась и замолчала. На щеках выступили предательские красные пятна. Жили! До того страшного несчастного случая жили. Доктор точно подметил. Казалось, он знает совершенно все про их жизнь. В таком случае нужно ли отвечать? Но Величутин ждал ответа. Для него это было важно, чтобы она ответила.
– Не только поэтому, – наконец выдавила из себя она, ощутив тот миг, когда уверенность исчезла. Потеряв опору, молодая женщина забеспокоилась, не пора ли прервать разговор, каждое слово которого может обернуться против семьи.
– Наталья Николаевна, почему дети жили с вами, когда опекун у них ваша мама?
Так вот к чему он клонит! Значит, не собирается обвинять ее в плохом воспитании. Просто выясняет обстоятельства, которые слишком запутаны, чтобы их обсуждать. Наташа отвернулась. Покраснела еще сильнее и расстроилась. Она сама много раз задавала себе этот вопрос. Надеялась, что испытание рано или поздно подойдет к концу. Это были слишком личные моменты, чтобы она стала обсуждать их с доктором, да еще накануне выписки Кристины.
– Мы – одна семья. Какая разница, где живут дети? В городе просто удобно, детский садик, школа есть. А в деревне все давно закрыто. Кристину пришлось бы на машине возить каждое утро в город, в школу, а потом забирать. Слишком сложно. Да и машины у нас нет.
Казалось, что этот ответ удовлетворил Величутина. Он кивнул.
– Вы знаете, – вдруг выпалила она, – Бондарев сказал, что может договориться с детским психологом. У него есть знакомства в Нижнем Новгороде. Как вы думаете, стоит ли согласиться?
– Почему нет?
– Но ведь Бондарев – чужой нам человек. Мы не виделись с ним несколько лет.
– Я думаю, не нужно отказываться от помощи.
– Конечно.
Наташа вдруг подумала о том, что Бондарев знает про Кристину от бывших коллег по школе. Девочка не закончила первый класс. Возможно, поместить Кристину в больницу было ошибкой. Сейчас активизировались все социальные учреждения, готовые спасать ребенка. Но где они были раньше, когда Оля была жива? Вот когда надо было спасать Кристину! Но никому не было дела, и вот во что вылилось. Они с мамой приняли непростое решение поместить девочку в больницу. Сколько слез было выплакано бессонными ночами. Тогда они не могли поступить иначе! Никак не могли! Страх толкал на немыслимые поступки. Наташа боялась выходок Кристины, боялась ее ночных криков. Избавление от нее принесло облегчение.
Наташа усердно пыталась сосредоточиться на Бондареве, старалась разгадать его планы, но мысли разбегались. Обстановка теплого кабинета доктора, запах кофе и его молчание располагали думать о том, что произошло несколько лет назад.
Она никогда не решится сказать доктору, отчего дети Оли переехали жить к ней, хотя опекунство было оформлено на маму. Да и при чем тут опекунство? Все это началось еще с тех пор, когда сестра была жива. После ее смерти не случилось никакого преображения, лишь осталось, как было. У родителей не возникло мысли забрать детей в деревню. А ведь Наташа надеялась на перемены.
Мама начала выпивать, когда Оля отказалась поступать в институт и вместо этого родила ребенка. Ожидания не оправдались, оставалось выражать сочувствие. У мамы не было радости от того, что на свет появилась прелестная внучка, лишь глухое отчаяние. Ведь столько сил было положено на то, чтобы старшая дочь получила хорошее образование. Все тогда думали, это ребенок Бондарева. Понимали, что невозможно, но думали. Надеялись. Но отцом Кристины оказался какой-то таксист родом из Омской области, его вскоре посадили за торговлю наркотиками. Наташа смутно помнила этого худого веселого парня с черными глазами, неухоженной бородкой и каким-то невероятным восточным акцентом. А потом были еще мужчины, много мужчин. Наташа никого из них не знала, видела мельком, случайно встречая сестру в городе. Вторая беременность и рождение Виктора. Уже тогда мальчик никому не был нужен. Ни Оле, ни маме, которая совершенно замкнулась в себе и стала лишь больше пить. Дети почти сразу переселились в Наташину квартиру. Для удобства. Ее никто не спросил, хочет ли она этого? Сможет ли? А она не посмела отказаться, понимая, что если не она, то никто? Тогда еще не было опекунских денег, лишь зарплата Наташи. Родители снабжали овощами с огорода. В этом состояла вся помощь. Хотя и не малая. А от Оли не было ничего. Она жила так, как хотела. И вскоре забеременела снова.
Наташа вздрогнула, испугавшись. Как далеко ее занесло! В их семье не принято осуждать Олю, ведь ее нет в живых. Она умерла такой молодой.
Величутин внимательно наблюдал за Наташей, будто старался прочитать те мучительные воспоминания, которые прожигали мозг горячими каплями. Нужно было подумать о том, что Кристина не закончила первый класс, и если они с мамой не примут меры, то опека может поставить вопрос о назначении нового опекуна. Наташа хотела, но не решалась сказать доктору, что мама не переживет, если суд отнимет у нее детей, потому что она лишится денег. В этом была главная выгода, что дети Оли остались в семье. Иначе жить бы им в детском доме. Но было еще общественное мнение, ведь мама долгое время проработала в школе учительницей биологии, была на хорошем счету, ее постоянно приглашали на литературные вечера в библиотеку. Если всплывет неприглядная правда о том, что дети нужны для того, чтобы обеспечить себя стабильным доходом, жизнь поменяет привычное русло. От их семьи отвернутся, станут осуждать. Они больше не получат ни жалости, ни сочувствия. Придется до конца своих дней ходить с опущенной головой, не решаясь смотреть вперед. Ведь только тот факт, что дети Оли остались в семье, примиряли жителей Заозерья с Сулаковыми.
– Кто же мог рассказать Бондареву о Кристине? – попыталась заговорить она о том, что ее сюда привело.
– Вы не говорили об этом с вашей мамой?
– С мамой? – удивилась Наташа. – Уверена, что она расстроится, если узнает.
– Почему?
– Она слишком любит Кристину, поэтому станет переживать.
– Вы думаете, этот человек сможет причинить девочке зло?
Она задумалась. Вряд ли Бондарев способен на такое, но заставила себя кивнуть. Лгать было знакомо и успокаивало, создавая иллюзию защищенности от реальности.
– Конечно, может! Неизвестно, что от него ожидать, ведь он нам совершенно посторонний. Непонятно, отчего он интересуется? Помощь предлагает! А вдруг у него есть какой-то жуткий план? Мало ли детей без вести пропадает!
Величутин не ответил, и Наташа запаниковала. Доктор на стороне Бондарева? В это не хотелось верить.
– Тимофей Владимирович, вы не согласны?
– С чем?
– Что мы, возможно, подвергнем Кристину страшной опасности, если доверимся Бондареву!
– Кажется, этот человек вам давно знаком, – уклончиво ответил Величутин. – Не нужно отказываться от помощи. Тем более в этом и состоит главная проблема – найти для Кристины хорошего специалиста.
– Но вы же отличный специалист!
Величутин поморщился. Лесть перестала действовать. Наташа испугалась еще больше.
– Наталья Николаевна, мы уже много раз говорили об этом. Вам необходимо найти для Кристины детского психолога. Повторюсь, это необходимо. Вы не сможете игнорировать это требование. Ваша мама как опекун не имеет права это делать. Иначе у нее возникнут проблемы.
– Но что мы сделали? Что сделала мама? Она потеряла Олю, это был страшный удар! Оправиться от этого тяжело. Но она старалась помочь детям, не думая о себе.
– А вы не старались помочь детям?
– Старалась! – с готовностью кивнула она. – Мне приходилось работать и заниматься воспитанием детей! То есть я хотела сказать, заниматься воспитанием вместе с ней!
Ложь была мучительна, потому что перед Наташей находился опытный врач-психиатр. Наташа болезненно ощущала, что он не верит ей, у него какое-то другое мнение, о котором он не собирается говорить. Ведь на ее вопросы так и не получено ответов. Но она не решалась игнорировать их, боясь усугубить положение. Нельзя допустить, чтобы маму лишили опекунства! Что тогда станет с детьми? Наташу могут заставить взять их себе навсегда, а она совершенно не готова. Она устала! Ей надо побыть одной и обо всем подумать. Она боится снова оказаться рядом с детьми, потому что невероятно стыдно и противно от того, что произошло. В этом есть ее вина, ведь она воспитывала их!
– Но сейчас вы не работаете? –новый вопрос, и она сжалась, будто от холода, хотя лицо горело ярким пламенем.
– Нет, я ушла с работы, когда Кристину поместили сюда. Думаю, что это правильное решение.
Доктор не ответил. В его глазах отражалось строгое неодобрение.
– Но мы не нуждаемся в деньгах! – воскликнула Наташа. – Вы не подумайте, что мы нуждаемся! Папа работает, мама получает пенсию и… деньги на детей. Этого достаточно, уверяю! Мы живем скромно, но у нас все есть. Овощи с огорода круглый год.
– Вы сами приняли решение уйти с работы?
– Мы приняли его вместе с мамой. Кто-то должен быть всегда дома, когда Кристину выпишут.
– А как же ваша мама, ведь она на пенсии?
– Ей надо будет вернуться в деревню. Нельзя надолго оставлять хозяйство. – Наташа совсем запуталась и не понимала, что ее ответы звучат странно и противоречат друг другу. Но не могла признаться, что с работы пришлось уволиться. Смерть Арсения принесла много неприятностей. А признаться хотелось! Трудно найти человека, который действительно поймет и не станет осуждать. Осуждения Наташа боялась. Ей хотелось быть хорошей, доброй, и чтоб об этом все говорили и знали. Величутин понял бы ее переживания, но ему Наташа привыкла лгать. И не видела смысла поменять это именно сейчас.
Когда разговор подошел к концу, Наташа с большим облегчением поднялась с места и даже улыбнулась. Но новый вопрос доктора потушил улыбку, запуская в ее душу еще немного дикой стужи:
– Наталья Николаевна, вы и сегодня не хотите повидаться с Кристиной?