Проклятие Каменного острова. Книга 1. Пророчество

Когда сведенные многочасовой судорогой мышцы эльфа внезапно расслабились, а кожа покрылась испариной, Мэрион чуть не заплакала от облегчения. Ей удалось всего лишь сбить жар, немного снизить температуру тела и дать раненому спокойно уснуть, но и это можно было считать огромным достижением. На то, чтобы подняться с кушетки, сил у Мэрион уже не осталось. Вместо того чтобы отстраниться, она, наоборот, крепче прижалась к незнакомому мужчине и уткнулась лицом ему в шею.

Глава 6

Когда волшебница открыла глаза, эльф все еще спал, грудь его размеренно вздымалась и опадала, поза была расслабленной. Девушка осторожно приподняла ткань и осмотрела раны. Ожоги уже не выглядели так ужасающе, но до полного исцеления было далеко. Мэрион позволила себе несколько минут полюбоваться необычной внешностью эльфа, однако сильное чувство голода заставило ее покинуть кушетку и устремиться к корзине с едой. Почти не чувствуя вкуса, волшебница быстро проглотила лепешку, зачерпнула пальцами мед, жадно облизала их и запила все это молоком прямо из кувшина. После, сбросив тонкую, как паутина, сорочку, она погрузилась в теплую воду бассейна, чтобы смыть с себя прикосновение чуждой темной магии.

Абсолютную тишину этого места нарушал только тихий плеск воды, свет волшебного фонаря создавал интимный полумрак, аромат ночных цветов слегка кружил голову. Мэрион встала на край каменной чаши и потянулась всем телом, наслаждаясь его гибкой упругостью. Она мало задумывалась о своей внешности, считала себя вполне заурядной, но никогда не стыдилась наготы, воспринимая ее как часть природы человека.

Обернуться девушку заставило ощущение, что за ней наблюдают. Эльф смотрел настороженно, но было в его взгляде что-то оценивающее, как будто он решал, нравится ему зрелище или нет. Мэрион, в свою очередь, тоже затруднилась с выбором, пристальное внимание было для нее внове. Что делать, если тебя откровенно разглядывает красивый мужчина? Несмотря на тяжелое увечье, эльф выглядел абсолютным совершенством.

Едва обоюдное оцепенение немного рассеялось, гость пошевелился и сделал попытку приподняться.

– Прошу вас, не двигайтесь! – позабыв о своей наготе, Мэрион бросилась к нему, но было уже поздно.

Приступ жгучей боли бросил эльфа на кушетку, страдание исказило прекрасные черты. Когда он смог, наконец, перевести дыхание и открыть глаза, девушка впервые заметила, что они глубокого аметистового цвета, который никогда не встречается у людей.

– Вы волшебница, но я почему-то не чувствую вашей магии. Используете какие-то защитные заклинания?

– Нет, с заклинаниями я не в ладах. Меня зовут Мэрион Арвиат, я дочь правителя Северных земель.

– Северных? – гость явно находился в недоумении. – Неужели мне удалось забраться так далеко? Я нахожусь в вашем доме?

– Нет, мы перенесли вас сюда, чтобы избежать ненужных разговоров. Этот дом когда-то принадлежал волшебнику.

Эльф обвел взглядом комнату и заметил вышитую золотом монограмму на бархатной драпировке.

– В такое совпадение трудно поверить… Виктор тоже оказался на Севере? А где же он сам?

– Умер два года назад. Вы были с ним знакомы?

– Можно и так сказать. Сражались когда-то мы вместе.

Спохватившись, Мэрион поспешно закуталась в полотенце и присела на край кушетки.

– Неужели вы участвовали в войне с колдунами? Я думала, что эльфы не воевали.

– Так и есть. Пока никто не посягает на священные идир (границы), бонрионах (владычица) сохраняет нейтралитет. Нашу королеву не слишком волнуют проблемы людей.

– Тогда как же вы оказались на той войне?

– Я – экликти, изгнанник, отвергнутый Домом и кланом. Я жил среди людей, поэтому сражался за них.

– Как вас зовут?

Эльф посмотрел на Мэрион, как будто решал, стоит ли ей доверять, потом быстро произнес несколько слов на своем языке, из которых она поняла только последнее. Оно переводилось как «вихрь», «смерч», и девушка повторила его, подражая непривычному выговору.

– Таэли, Таэль…

– Люди звали меня Тайлером.

Гость оказался на редкость сдержан и немногословен. Свой медицинский приговор он тоже принял, как подобает мужчине: приподнял покрывало, мельком взглянул на ожоги и больше к этому не возвращался. Благодаря своей бессмертной природе эльф наверняка сможет прожить еще целую человеческую жизнь, но каждый ее миг будет отравлен болью и страданием.

– Тайлер, вы не голодны? Конечно, наша северная еда может показаться вам чересчур простой и грубой…

– Как ни странно, голоден, – не дослушав до конца, заявил гость, – но есть я не хочу.

Понадобилась целая минута, чтобы до Мэрион дошел смысл его слов. Из-за своей неопытности она только теперь заметила, что эльф, несмотря на свое бедственное положение, каждой клеткой излучал физическое желание, и по телу девушки, прикрытому лишь тонким слоем ткани, прокатилась ответная горячая волна.

– Вы спали здесь со мной, – он не спрашивал, просто констатировал факт, но Мэрион зачем-то начала оправдываться.

– Наверное, вам неприятна близость совершенно чужого человека, но так было нужно для исцеления…

– Я не сказал, что мне было неприятно, как раз наоборот. Вот это странно.

В замечании гостя крылось странное противоречие. Если Мэрион ему понравилась, то почему он этим недоволен? Чтобы окончательно все не запутать, девушка тоже решила сказать правду.

– Видите ли, Тайлер, я чувствую в себе силу, но не имею к ней доступа и не знаю, как сломать эту стену. Если вы согласитесь мне помочь, я попытаюсь полностью исцелить ваши ожоги.

Учитывая, что до сих пор подобное не удавалось никому, заявление молодой волшебницы прозвучало довольно самонадеянно. Эльф молчал так долго, что Мэрион стало холодно, и она зябко поежилась. В тяжелом взгляде аметистовых глаз сквозило сомнение, он явно не видел причин доверять совершенно незнакомому человеку.

– Чтобы сломать стену вашей тюрьмы, понадобится моя собственная магия, но из-за своей особенности она может все здесь разрушить.

Боги, он понял, он ее понял!!!

– Думаю, ничего подобного не произойдет. Если вы направите свою силу на меня … вернее, в меня, я наверняка смогу ее использовать, правда пока не знаю, как именно…

– Все намного проще, чем вам кажется, Мэрион. Магия довольно часто познается через плоть, а соитие – самый надежный способ обрести могущество, особенно для женщины, – пока волшебница пыталась осмыслить услышанное, эльф здоровой рукой откинул покрывало, открыв ее взгляду полностью готовое к любовному поединку тело, красоту и совершенство которого не портило даже тяжелое увечье. Он внимательно наблюдал за выражением лица девушки и заметил, как испуганно расширились ее зрачки. – Не нужно этого бояться. Если вы решитесь принять меня, я отдам вам всю свою силу без остатка.

У Мэрион мгновенно пересохло во рту. Она вовсе не считала свою девственность какой-то особой ценностью, однако не предполагала, что в самый первый раз ей придется разделить ложе с мужчиной чужой расы, которого она совсем не знала и чье имя не могла правильно произнести… Мэрион решила не задерживаться на этой мысли. Сейчас гораздо важнее добраться до того внутреннего тайника, в котором заперта ее истинная магия, а освободить ее можно только одним способом – оседлать ветер.

Эльф лежал неподвижно и просто смотрел на Мэрион, а она ощущала его взгляд как прикосновение. Чтобы доказать свою решимость, волшебница непослушными пальцами распутала узел на полотенце и позволила легкой ткани упасть к своим босым ногам. Таэль протянул к ней правую руку и тихо произнес:

– Смелее.

Не чувствуя под собой ног, Мэрион шагнула к кушетке.

– Я боюсь причинить вам боль, – шепотом призналась она, пытаясь устроиться на мужских бедрах и при этом не задеть открытые раны.

– Я тоже не хочу причинять тебе боль, но иначе у нас ничего не получится.

Мэрион робко улыбнулась ему, не сознавая своей женской прелести, и некстати вспомнила, как каждое лето с разбегу окуналась в ледяную воду северной реки. Мэдж однажды рассказала ей по секрету, что в первый раз нужно просто перетерпеть, зато потом можно даже получить удовольствие…

Тело эльфа было горячим и напряженным, его магическая сила уже рвалась на свободу, готовая крушить и сметать все на своем пути. Ураганный ветер набросился на волшебницу со свирепостью голодного зверя, и тут выяснилось, что чужая магия – не самая большая ее проблема. Гораздо сложнее оказалось соединиться с мужчиной, так как против Мэрион неожиданно восстало собственное тело.

Она не разбиралась в тонкостях любовных отношений, ей казалось, что поцелуи и ласки только отвлекают женщину от главной цели, поэтому упорно уклонялась от всех попыток эльфа ей помочь. Потерпев очередную неудачу, Мэрион прикусывала губу, приподнималась и снова опускалась на шелково гладкий горячий стержень. От этих повторов эльфа каждый раз бросало в жар, его возбуждение неуклонно росло, и он уже с трудом сдерживал беснующуюся внутри магию.

Мэрион так целеустремленно расшатывала стены своей тюрьмы, что в упор не замечала надвигающейся опасности. Ни с чем подобным Таэлю сталкиваться не приходилось. То, что поначалу казалось обычным взаимовыгодным обменом и весьма призрачным шансом на исцеление, внезапно обернулось смертельной ловушкой. Окажись на месте эльфа любой не обладающий даром претендент, жить ему оставалось считанные минуты.

Чтобы побыстрее разрубить затягивающийся магический узел, Таэль притянул Мэрион к себе и накрыл ее губы поцелуем. Пока девушка соображала, как на это реагировать, он немного развел бедра и с гортанным стоном прогнулся, а в следующий момент земля содрогнулась от беззвучного громового раската. По ткани мироздания прокатилась ответная волна, боль смешалась с наслаждением, силы природы с древней магией, два тела на кушетке окутались ярким светящимся ореолом…

Вместо потерянной маленькой целительницы, не способной сотворить самое простое заклинание, на свет появилась могущественная волшебница. Внутренние стены рухнули, и ничем не сдерживаемая мощь с ревом хлынула по венам, наполняя хрупкое девичье тело какой-то новой уверенностью. Таинство магического перерождения настолько захватило Мэрион, что она на время перестала воспринимать действительность.

Ощущения вернулись после того, как отбушевал ураган, и страсти немного улеглись. Их тела все еще были слиты воедино, в развилке широко раздвинутых бедер что-то горячо пульсировало. Мэрион опустила голову и увидела свои пальцы, впившиеся в плоть любовника так сильно, что на коже остались следы от ногтей… На гладкой, упругой, без единого шрама коже.

Глава 7

Не подозревая о том, что их опасный эксперимент увенчался полным успехом, эльф уснул, потому что, как обещал, отдал всю силу до капли, и мужскую, и магическую. Мэрион осторожно освободила его из любовного плена и слезла с кушетки. Она чувствовала себя так, словно попросила стакан воды, а вместо этого получила в подарок целый мир. Боясь сделать лишнее движение или пожелать чего-то неуместного, волшебница снова забралась в бассейн и погрузилась в теплую воду.

Расслабив ноющие от напряжения мышцы, она принялась последовательно распределять внутри себя вновь обретенную силу. Мэрион так увлеклась, что невольно вздрогнула, когда ей на плечи легли мужские руки.

– Я подумала, что ты проспишь до наступления весны.

– До наступления весны я мог и не дожить, – эльф искал поцелуя, и Мэрион охотно подставила ему губы. – Ты совершила настоящее чудо, до сих пор никому не удавалось излечить такие ожоги. Я даже не подозревал, что волшебники Севера обладают подобным могуществом.

Мэрион подумала, что после смерти Виктора осталась единственной волшебницей в северных землях. Но откуда эльфу знать об этом? Его соплеменники не выносили холода и старались не удаляться от комфортных широт. Мэрион могла бы поклясться, что до сегодняшнего дня Таэль вообще не слишком жаловал человеческих женщин и никогда не целовал их в губы. Почему же она оказалась исключением?

Внезапное влечение эльфа из Высокого дома к простой целительнице, пытавшейся оказать ему помощь, было абсолютно немотивированным и от этого еще более странным. До их страстного соединения он не видел в ней особых магических задатков, так же, как и Виктор. Все носители дара узнавали друг друга на довольно большом расстоянии, а ее никто даже не замечал…

– Ты несправедлива к себе, – эльф так легко проследил ход мыслей Мэрион, что той стало неловко. – Хорошо защищенная магия – большая редкость. Ты уникальна, Мэрион Арвиат, так возрадуйся этому.

Таэль привлек девушку к своему возбужденному телу, и она мгновенно оказалась во власти аметистовых глаз, ласковых рук и нежных губ. Отринув на время собственные потребности, эльф терпеливо учил молодую волшебницу получать и дарить наслаждение, и в этом деле для него не существовало ни запретов, ни ограничений.

Его скрытая сила, нечеловеческая выносливость и абсолютная раскованность настолько заворожили Мэрион, что в какой-то момент она забыла про магию, и все завершилось без вмешательства высших сил. После Мэрион мирно уснула на руках у своего возлюбленного, не подозревая о том, что до конца короткого зимнего дня произойдет еще немало удивительных событий.

Проснулась волшебница от голода. Есть хотелось так сильно, что даже блаженная усталость не смогла удержать ее в постели. Она набросила на себя старое домашнее платье и вновь взялась за вожделенную корзину с провизией. На этот раз Мэрион сделала все, как положено: расстелила на низком столике чистую салфетку и аккуратно разделила содержимое корзины на две равные части. Потом она уселась на подушку и, стараясь не слишком торопиться, принялась уничтожать свою половину провизии. Ее и раньше после высвобождения силы мучил сильный голод, но теперь он стал просто неутолимым.

Когда от нехитрого пиршества почти ничего не осталось, Мэрион подняла голову и снова встретилась взглядом с мужчиной, который по воле Судьбы стал самым близким для нее человеком. Точнее, эльфом. На вид Таэлю можно было дать не больше двадцати пяти, но его истинный возраст оставался для нее загадкой. Удобно ли спрашивать эльфа, сколько ему лет? Он полулежал, опершись на локоть, и смотрел на нее. На фоне темных бархатных драпировок обнаженное тело Таэля выглядело так живописно и соблазнительно, что молодая волшебница утратила дар речи.

Спохватившись, она отряхнула крошки и расправила платье.

– Прости, я, наверное, выгляжу глупо.

– Мне нравится смотреть на тебя, – эльф по обыкновению был откровенен и лаконичен.

Он поднялся с кушетки и, совершенно не стесняясь своей наготы, направился туда, где были сложены его вещи. В объемистой матерчатой сумке нашлась смена одежды, а у Мэрион появилась возможность понаблюдать, как он неспешно, привычными движениями одевается и приводит себя в порядок. Про себя она уже звала эльфа не Тайлер, не Таэль, а Ветер. Просто потому, что это имя подходило ему больше.

– Для восстановления сил всем волшебникам нужно много есть. Это совершенно естественно.

Таэль непринужденно опустился на ковер по другую сторону низкого столика, бегло осмотрел разложенные перед ним припасы и принялся за еду.

– У тебя тоже так происходит? – Мэрион с жадным любопытством подалась вперед и поставила локти на стол.

– Не всегда. Часто мне бывает достаточно короткого сна, а без еды я могу обходиться довольно долго.

– Спишь ты тоже мало, как я вижу.

– Длительный сон нам требуется только в исключительных случаях, – пояснил он, имея в виду свою принадлежность к эльфийскому народу.

Новые возможности позволяли волшебнице легко проникать в разум человека, видеть его самые сокровенные уголки, но внутренний мир изгнанника Таэля показался ей настоящим лабиринтом. Он был очень сложным и неоднозначным внутри своего сердца, а жизнь среди людей сделала его еще более скрытным, научила глубоко прятать свои чувства. Причудливый узор истинной сущности Таэля так заворожил Мэрион, что она невольно замерла в неподвижности и тут же ощутила острую вспышку недовольства. Ему не понравилось открытое вторжение в святая святых.

– Прости меня, Ветер, – волшебница покаянно сложила ладошки и прижала их к груди, – я еще не научилась вовремя сдерживать потоки силы.

Эльф поднялся и протянул девушке руку.

– Пойдем, прогуляемся, нам нужно немного отвлечься… – взгляд Таэля случайно скользнул по пустой корзине, и он внезапно переменился в лице. – Откуда это у тебя?

Мэрион растерянно обернулась. На самом дне корзины сиротливо лежал красный кожаный футляр для писем, который накануне вручил ей отец. Она совсем забыла об этом таинственном послании. Волшебница взяла в руки кожаную трубку и провела пальчиком по тиснению в виде золотой розы.

– От моего отца. Он сказал, что мама связана кровными узами с этой семьей.

– С Домом Корвел? Как имя твоей матери?

Эльф выглядел таким встревоженным, что Мэрион тоже невольно занервничала.

– Мою маму зовут Мелани. Она родилась полностью лишенной дара, поэтому ее удочерила обычная зажиточная семья. Послание перешло к моему отцу вместе с приданым.

– Мелани – это неправильное имя…

– В каком смысле, неправильное?

Уже не скрывая беспокойства, Таэль взял девушку за руку и увлек к лестнице.

– Пойдем наверх, мне нужна лаборатория Виктора.

– Думаешь, в послании написано что-то важное?

– Уверен. Таких совпадений просто не бывает.

В доме он безошибочно нашел нужную ему комнату и занялся приготовлениями. Не успела Мэрион опомниться, как эльф расчистил на длинном столе свободное пространство, отыскал на многочисленных полках склянку из темного стекла, затем осторожно взял из рук девушки футляр для писем. Волшебница завороженно наблюдала, как он вытряхивает из трубки плотно свернутый лист пергамента, расстилает его на столе и прижимает уголки серебряными отливками в виде оскаленных волчьих голов.

Лист оказался абсолютно чистым, но эльфа это не смутило. Он высыпал из склянки на ладонь горсть сверкающих песчинок, бросил их на пергамент, а потом наклонился и легко подул на искрящуюся россыпь. Магический песок заскользил по шероховатой поверхности, и на листе проступили слегка размытые строки таинственного послания. С каждым мгновением они становились все четче, и вот наконец текст полностью проявился и стал читаемым.

Мэрион заставила себя подойти к столу и склониться над магическим листом. Медленно, беззвучно шевеля губами, она начала разбирать слова древнего языка, смысл которых с трудом пробивался в ее взбудораженное сознание.

– Ветер, а что значит «рожденный через пустоту»?

Эльф замер в странной неподвижности и, казалось, даже перестал дышать. Он скованно повернулся и посмотрел на девушку так, словно видел ее впервые в жизни. Сквозь собственный испуг Мэрион явственно ощущала его потрясение и другое сильное чувство, больше всего напоминающее благоговение.

– Это означает, – ломким голосом начал он, – что иногда в семье волшебников рождается ребенок, лишенный дара, «пустой», как принято говорить, и тогда магическая линия наследования прерывается. Его воспитывают среди обычных людей, и потомство его никогда не обладает магией. Но порой, раз в много сотен лет, у «пустого» рождается магическое дитя, и это означает, что на свет появился не просто новый маг, а могущественный волшебник, единственный в своем роде. Великий. Твой отец хранил не обычное послание, а Пророчество. Обе стороны мира магии ждут и в то же время боятся рождения такого ребенка. – Мэрион слушала эльфа, раскрыв рот, но смысл его речей почему-то ускользал от нее. Когда Таэль из клана Воздуха неожиданно опустился на колено и поднес к губам край ее простенького домашнего платья, она непроизвольно отпрянула. Эльф поднял голову и посмотрел ей в глаза. – Мэрион, ты и есть этот ребенок, рожденный через «пустоту».

Молодой волшебнице показалось, будто ее внезапно поразила молния. «Пустота», «пророчество», «могущество» все еще оставались для нее просто словами, а вот отчужденный взгляд мужчины, которого она спасла, с которым недавно делила постель, ранил в самое сердце. Обида оказалась сильнее потрясения, и из глаз девушки ручьем потекли слезы.

– Ветер, ты что, боишься меня? Я превратилась в какого-то ужасного монстра?!

К чести Таэля, он мгновенно позабыл о торжественности момента, поднялся и обнял расстроенную девушку.

– Конечно, нет, что ты такое говоришь! Ты – Великая волшебница, самая могущественная из ныне живущих, Светлая госпожа. Отныне все представители мира светлой магии будут служить тебе и защищать ценой собственной жизни.

Едва сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос, Мэрион обхватила эльфа руками и прижалась щекой к мягкому бархату его куртки.

Глава 8

Что же она теперь такое? Мэрион лихорадочно искала в себе какие-то страшные изменения, но ничего не находила. Она осталась прежней, просто сила ее возросла. Мужское объятие было крепким и надежным, в теле эльфа не ощущалось ни малейшей скованности, и волшебница начала понемногу расслабляться. Нервное напряжение улеглось, но дрожь почему-то не проходила. Наоборот, она усилилась, и девушка внезапно поняла, что дрожит уже не от переживаний, а от холода. Все предметы в комнате покрылись инеем, дыхание вырывалось облачками пара, а на широком балконе второго этажа набирало силу мертвенно-белое свечение.

В первый момент Мэрион подумала, что чары Виктора Мелмана развеялись, и на заколдованную поляну вернулась морозная зима, но эльф вдруг прошептал ей в самое ухо:

– Не шевелись!

– Ветер, что это? Что случилось?

Холод усиливался, их обоих била неудержимая дрожь.

– Боги! Не двигайся, замри!

– Да что же это такое?!

Таэль прижал ее к себе изо всех сил, словно пытался закрыть своим телом.

– Это духи мертвых!

Когда призрачное свечение проникло в каждый уголок дома, последовала яркая вспышка, и Мэрион явственно ощутила чье-то присутствие. На балконе стояли три женщины в старинных нарядах, одна из которых держала в руке красную розу. Каким-то непостижимым образом волшебница знала, кто они и зачем явились сюда. Она осторожно высвободилась из объятий Таэля.

– Что бы сейчас ни произошло, пожалуйста, не вмешивайся. Я обещаю, что со мной ничего не случится, эти духи не причинят мне вреда.

Эльф покорно опустил руки, но его беспокойство только усилилось.

– Ни при каких обстоятельствах не прикасайся и не бери у них ничего, это очень опасно!

– Ветер, кажется, это мои покойные родственники. Укутайся во что-нибудь теплое, я скоро вернусь.

Мэрион поцеловала эльфа в холодную гладкую щеку и вышла на балкон. При ее появлении призрачные женщины низко поклонились, а потом вперед выступила гостья с цветком в руках.

– Мы пришли, чтобы приветствовать Силу, объявившую о себе. Благодарение Богам, Пророчество исполнилось! Мы ждали этого так долго, что род наш почти исчез, но с твоим появлением возродилась и надежда. Добро пожаловать в мир высокой магии, дорогое дитя. Твое родовое имя Мона. Ты принадлежишь к роду Корвел и должна будешь немедленно отправиться в замок Розы. Этот дом – вместилище всех накопленных знаний и артефактов, неуязвимое для сил зла, в нем бьется сердце нашего рода. Отныне ты будешь носить титул Светлой госпожи. Он позволяет вершить правосудие над всеми, кто наделен даром, но, вынося приговор, будь осторожна и мудра. Стоит один раз злоупотребить подобным могуществом, и оно уничтожит тебя, как случилось со многими из нас. Тебе будет позволено общаться с Миром мертвых. Если Духи сочтут твою просьбу приемлемой, ты сможешь возвращать умерших ненадолго в Мир живых, – Светлая жрица протянула девушке цветок, живой и трепетный, несмотря на ужасный холод. Но едва коснувшись ладони волшебницы, роза превратилась в золотую брошь тончайшей работы, в самой сердцевине которой мерцал пурпурный огонек. – Это мощный магический артефакт и символ нашего рода. Роза будет с тобой везде и всегда до твоего смертного часа. Будь осмотрительна, применяя силу. Волшебников, рожденных от «пустого», не обучают магии, и до поры никто не знает, сумеют ли они совладать с ней. Ты очень могущественна, дорогое дитя, однако не всесильна. Взывай и будешь услышана, но не жди, что получишь ответ на каждый свой вопрос, – молодая волшебница опустилась на колени, и Светлая жрица возложила ладонь на ее склоненную голову. – Благословляем тебя, драгоценное дитя, да пребудут с тобой Боги, хранящие наш мир.

Женщины снова низко поклонились, потом их силуэты быстро истончились и растворились в воздухе, а волшебница осталась стоять на балконе, неотрывно глядя на золотую розу. Мона… Ее истинное имя было начертано затейливой вязью на одном из лепестков изящного цветка, который излучал чистейшую магию, но стоило девушке приколоть брошь к корсажу простенького домашнего платья, как артефакт стал неощутим для окружающих.

Волшебнице вдруг стало понятно многое из того, что раньше казалось тайной за семью печатями, но вместе с новым знанием на хрупкие девичьи плечи лег груз ответственности за судьбу целого мира. Несколько бесконечно долгих мгновений Мона боялась, что не справится с той невероятной мощью, которая словно кипящая лава медленно растекалась по ее венам, но она была рождена для высокой магии, всю свою жизнь ждала этого дня.

Мона открыла глаза и увидела, что эльф стоит в пяти шагах от нее, не решаясь приблизиться, а вокруг тают отблески радужного сияния.

– Боги, я думал, это никогда не кончится! Ты не пострадала? Хорошо себя чувствуешь?

Волшебница с трудом растянула губы в улыбке, потому что собственное лицо вдруг показалось ей вылепленным из глины.

– Нам двоим еще немного тесновато в одном теле, но сейчас уже легче, чем минуту назад. Только трясет немного…

Эльф осторожно прикоснулся к ее щеке, и, хотя в доме заметно потеплело, пальцы его оказались просто ледяными.

– Тебе нужно поесть, чтобы восстановить силы, но еды у нас не осталось, – он посмотрел на золотую розу с мерцающим в нежной сердцевине пурпурным огоньком, а потом в тревоге поднял взгляд на бледное лицо Моны. – Это эльфийская работа, но сделана она не сейчас, в прежние времена. Странно, я и теперь не чувствую твоей магии, но это хорошо, потому что другие ее тоже не почувствуют.

– Духи велели мне немедленно отправляться в замок Розы, потому что там теперь мой дом. Ветер, что тебе известно о Корвелах? Ты знаком с кем-нибудь из них?

Таэль отвел взгляд лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы сердце волшебницы сжалось от дурного предчувствия.

– Я был знаком только с близнецами, Лорой и Ловерном. Мы однажды встретились, поговорили, и больше я их не видел. Корвелы тогда отказались поддержать нас в войне с колдунами, а потом я узнал, что они погибли поодиночке. Сначала Лора, потом Ловерн, потом их старший брат Ферн, об остальных мне ничего не известно. Колдуны попытались разрушить замок Розы, но это никому не под силу, так что твой дом цел и, насколько мне известно, все еще обитаем.

– А ты пойдешь со мной туда?

– Если понадобится, я пойду с тобой до края земли.

Великая волшебница Мона Корвел, Светлая госпожа и надежда всех добрых людей с облегчением вздохнула, потому что все еще побаивалась своих громких титулов. Если раньше хрупкая светловолосая красавица светилась таинственным внутренним светом, то сейчас она просто сияла, от нее невозможно было оторвать взгляд. Таэль еще мог смириться с тем, что послужил неким инструментом, стимулом для пробуждения силы, однако в спутники жизни Моне Корвел из замка Розы он точно не годился.

Глава 9

– Ветер, прости за прямоту, но ты выглядишь так, будто только что услышал свой смертный приговор, – волшебница протянула руки и положила их поверх ладоней эльфа. – Если у тебя перед кем-то уже есть обязательства, или неотложные дела призывают в другое место…

Таэль поднял голову и посмотрел в темные, как ночь глаза, в глубине которых переливался звездный свет. Ему нравилось, как легко и ласково Мона его называет. Он не любил свое человеческое имя, а «Ветер» – звучало музыкой для эльфийских ушей.

– Мои дела подождут, но должен признаться, что я неподходящий спутник для тебя.

– Почему?

– Все годы скитаний мне приходилось зарабатывать себе на жизнь, а найти достойную работу удавалось не всегда. Женщины из знатных домов, где мне приходилось служить, нередко делали предложения … определенного свойства. Поначалу я в гневе их отвергал, но со временем перестал отказываться. Это был самый быстрый способ заработать, и я иногда продавал свои услуги…

Таэль с тоской наблюдал, как нахмурился гладкий лоб девушки, как дрогнул изящный подбородок, и прекрасные глаза наполнились слезами.

– О, Боги, Ветер, мне так жаль! Выходит, я тоже воспользовалась тобой?

– Не мной, а моей силой, к тому же я сам предложил.

– Мне просто хотелось побыстрее тебе помочь. Но какое это имеет отношение к нашей поездке в замок Розы?

Прежде чем решиться на еще одно признание, Таэль довольно долго молчал.

– Существует вероятность, что на мне лежит проклятие.

От удивления Мона применила силу раньше, чем подумала о ней.

– Ветер, ты уверен, что знак на твоем теле означает проклятие? Могу я взглянуть на него? – эльф низко склонил голову, собрал волосы в кулак и поднял их, открывая затылок. На светлой гладкой коже чуть ниже линии роста волос темнел причудливый узор, похожий на небольшую татуировку. Приглядевшись, девушка поняла, что это не просто рисунок, а глиф какого-то сложного заклинания. Она осторожно коснулась отметины пальцем. – Это не проклятие, Ветер, а отложенное заклятие, «спящее», как его еще называют. И оно не эльфийское.

– Нет, не эльфийское. Вскоре после моего рождения в доме появились люди в черных плащах с капюшонами. Они беспрепятственно прошли в детскую, постояли над моей колыбелью и через некоторое время ушли. После этого случая их никто больше не видел, но у меня на шее появилась метка.

– Она как-то повлияла на твое положение в семье? Ты поэтому оказался среди людей?

Эльф неохотно кивнул.

– Дому и клану было проще избавиться от меченого сына, чем рисковать своим статусом. В моей семье всегда старались избегать лишних сложностей.

Таэль очень надеялся, что молодая волшебница удовлетворится его ответом и не станет копать слишком глубоко. Он рассказал уже достаточно, остальные постыдные тайны не должны увидеть свет…

– Ветер, так ты готов сопровождать меня в замок Розы?

Таэль почтительно склонил голову.

– Готов, Светлая госпожа.

– Отлично, а то я понятия не имею, где именно он находится.

Прежде, чем покинуть дом на заколдованной поляне, волшебница решилась впервые попросить Мир духов об услуге. Она не знала, что именно нужно делать, поэтому просто стояла и с угрюмой сосредоточенностью смотрела прямо перед собой до тех пор, пока появившийся в воздухе легкий дымок не уплотнился до хорошо знакомых ей очертаний, и мрачная фигура в плотно запахнутом плаще не стала вполне материальной